И словно ничего не было. Ни того неприятного разговора в загородном имении Мещерских. Ни обиды. Ни выматывающих размышлений, когда я была то права, то неправа.
Все ушло, оставив только осознание, что настоящееоно именно здесь, где нет ни мещан, ни дворян, а есть только жизнь и смерть, для которых все равны.
И опять, словно то, о чем подумала, принадлежало не только мне:
Я тебя никому чуть отстранив от себя, твердо, уперто глядя мне в глаза, начал Игорь.
Курсант Валдаев! грозно окликнули его, едва не разрушив то хрупкое, что нас связало.
Но я сберегла тонкую ниточку. Улыбнулась, дав понять, как мне дорого все, что он хотел бы, но не сумел сейчас сказать.
Мне пора, отступив, но продолжая удерживать меня за кончики пальцев, произнес он с такой же улыбкой. Я приду. Как только
Про Илью не знаешь? крикнула я, когда он уже развернулся.
Он в порядке, на мгновение оглянулся Игорь и побежал к своим.
А я стояла и смотрела ему вслед. И не могла понять, как могла быть такой дурой, едва не потеряв то, что не успела толком и обрести.
И неважно, станет ли это большим, чем просто дружба. Когда встречаешь людей, которые понимают и принимают тебя, сражаться за них стоит до конца.
И что это сейчас было?! вернул меня на землю Кир.
Я сначала дернуласьпослышалось в его голосе что-то неприятное, но тут же расслабилась, заметив, как довольно переглянулись братья.
А вот это вас не касается, вновь удивив, категорично заявила вдруг Анна. Правда, Людмила Викторовна? неожиданно стушевавшись, добавила она.
Правда, Аня, мягко улыбнувшись, поддержала ее Людмила Викторовна. А теперь, тут же стала она серьезной, отдыхать. У вас два часа.
Палатки для отдыха целителей были установлены в глубине парка.
Душ, чистая форма, еда. Разносолов не былогречневая каша, ягодный морс и на каждого по яблоку, но порция была большая. Достаточно, чтобы утолить голод.
Спать или дойдем до Штаба? когда выбрались из столовой, поинтересовался нашим мнением Петр.
Стоило бы выбрать первоеу нас оставалось еще полтора часа, но я предпочла второе:
Штаб.
Согласен, поддержал меня Кир.
А вот Анна с ответом не торопилась. Посмотрела на спальные палатки, расположенные чуть в стороне от остальных, потом задумчиво свела брови к переносице.
Я уже хотела предложить ей остаться, но тут Анна кивнула и первой направилась в сторону стадиона, где разместился Штаб и выставлялись модули мобильного госпиталя, о чем мы узнали в столовой.
Шли недолго. К самому Штабу нас не пустили, остановили, как сказал Петр, на дальних подходах.
Впрочем, своей цели мы достигли. Как и те, кто толпился у большого экрана, висевшего на одном из служебных автомобилей.
Сводные данные, обновлявшиеся едва ли не ежесекундно.
Как символ человеческой подлости и человеческого же героизма.
Глава 11
Штабную машину стрелкового клуба пристроили в глухом конце стоянки у небольшой кафешки. Как раз между вторым и третьим рядами оцепления.
Можно было подъехать и ближедопуски позволяли многое, но смысла в этом Андрей не видел. Как и в самом факте их нахождения здесь.
Если только прочувствовать атмосферу. Чтобы стать злее.
Триста восемнадцать
Сидевший у рабочего терминала оператор взгляда от экранов не отвел, но вздохнул. Тяжело. Многозначительно.
Фиксировавший погибших счетчик за последние полчаса серьезно замедлился, но
Вопрос, когда он, наконец, остановится, продолжал оставаться открытым.
По последним данным в главном общежитии Московского Императорского университета находилось семь тысяч сто двадцать три человек. К этому моменту через сортировку прошло немногим более чем сорок процентов.
«Уже» или «еще»сказать трудно, но работавшие внутри корпусов спасатели утверждали, что самых тяжелых медикам они передали.
Вторая лаборатория подтвердила, что с подобным токсином раньше не сталкивались. Новая разработка.
Зам находился в оперативном зале стрелкового клуба, да только совмещение технологий и магии позволяло при общении забывать о расстоянии, так что Андрей встретил направленный на него взгляд Стрельникова, словно тот сидел напротив. Тщательно взвесив сказанное, недовольно поморщился.
Промышленный шпионаж в их мире цвел буйным цветом. В чужие секреты лезли всеи зарубежные разведки, и государственные структуры, и родовые службы безопасности, имевшие в этом свой меркантильный интерес.
Сохранить при таком раскладе новые разработки было серьезной задачей. И, практически невыполнимой. Что-то, где-то, когда-то, но обязательно всплывало. И хотя чаще всего информация выглядела не только неполной, но и противоречивой, при должном старании сделать какие-либо выводы было вполне возможно. Или, хотя бы, отследить историю слухов и предположений, «когда» или «если» новинка все-таки увидит свет.
Вариант с использованным токсином относился к той категории, когда нигде и ничего. По крайней мере, это утверждали эксперты уже второй лаборатории. И не просто лабораторииглавной императорской, в которую стекались данные со всей Империи.
А ведь они его должны были испытывать, словно вместе с ним пройдясь по цепочке рассуждений, недовольно произнес Стас.
Внешне Андрей никак не отреагировалнапрямую событие этого утра их мало касалось, но внутри дернулся.
Что-то происходило в последнее время в недрах служб, ответственных за порядок в Империи. И ведь не сказать, что совсем уж разгильдяйствосреди тех, с кем приходилось контактировать, все были серьезными профессионалами, но вот к тем, кто работал на местах, вопросов становилось все больше.
Андрей хотел сказать, что пора заряжать аналитиков, но промолчал. О существующей, на его взгляд, проблеме князю он доложит, а дальше
Перед клубом стояли свои задачи. И от качества и своевременности их выполнения тоже зависели чьи-то жизни.
Триста двадцать один
Кулаки сжались сами собой. Трагедия такого масштаба
Информацию о контакте Марины Волынской, княжеской внучки и студентки Московского Императорского университета, с завлекалой из «Валите в свою провинцию» заинтересованным лицам передали еще в понедельник. И если за терактом стояли именно эти твари
Тебе не кажется, что подозрения с Ушаковых мы сняли слишком рано? сбил вдруг с мысли Стрельников.
Андрей сначала не понял, о чем сказал Стас, потом, оценив услышанное с разных сторон, нахмурился.
О наркотиках он помнил. И о производстве, и о каналах сбыта.
И об Артемии Зубове, чей заводик привлек их внимание тем, что прекрасно вписывался в схему, тоже не забывал.
А вот Ушаков, как и сказал Стрельников, ушел на второй план. Стоило признать, что по объективным причинами повторная комиссия ничего криминального на фармпроизводстве не обнаружила, но
История с ночными клубами, принадлежавшими роду Ушаковых, в покое не оставляла. Уж больно свободно чувствовали себя там не только распространители дури, но и те самые завлекалы.
Триста двадцать три
Андрей не пропустил, как медленно выдохнул Стрельников, успокаивая всколыхнувшуюся ярость.
Счетчик щелкал
Обвиняя то ли в халатности, то ли в саботаже, то ли в предательстве.
А, может, и во всем сразу, что выглядело вполне логично. Один махнул рукой, другой закрыл глаза. А третий
Третьего хотелось сразу пристрелить. Чтобы неповадно было.
Город практически вымер. Вокзалы, аэропорты, автобусные станции Красная угроза! На дорогах только спецтехника. Подняты все службы. И гражданские, и военные. Патрули в пределах визуальной видимости.
Такого не было даже в период военных конфликтов!
Впрочем, подобных терактов история Империи тоже не фиксировала. И это заставляло вновь и вновь задумываться о том, кто и что делал не так.
Илине делал, что, в принципе, было одним и тем же.
Трубецкой
Хлопонин выглянул в окномашина князя как раз разворачивалась, направляясь в этот же сектор, бросил взгляд на часы.
Пятьдесят минут после полудня
Первый раз с князем пересеклись около половины десятогоимператор требовал дать ему хоть что-то, способное пролить свет на происходящее.
Трубецкой был не единственным, кому предстояло объясняться перед главой Империи. И даже не в первой десятке тех, кто нес ответственность за гибель студентовв Тайной коллегии князь отвечал за угрозы со стороны родовитых дворян, имевших свои взгляды на то, кто должен управлять государством. Но!
Трубецкой, этоТрубецкой! Ему до всего было дело.
Первыми к ним заглянули два бойца из охраны князя. Один дернул дверь, тут же наведя короткоствол, обещая изрешетить любого, кто дернется. Второй тоже не поскупился на аргументы, но убедившись, что внутри кроме самого Хлопонина и оператора никого не было, расслабился и отступил.
Был еще и третийАндрей «чувствовал» его присутствие, но это уже рядом с кабиной водителя.
Позеры!
Красовались перед парнями Владимира, что скрытно контролировали периметр.
Его превосходительство просит вас выйти. Второй, продолжая держать ствол горизонтально, сделал шаг в сторону.
Ну, если просят поймав себя на том, что его клинит на первом, втором и третьем, «пробурчал» Андрей. Выбрался из машины.
Трубецкой тоже покинул салон автомобиля. Кивнув ему на пустующую террасу, пристроенную к кафешке, направился в ту сторону.
Андрей догнал, когда князь успел устроиться за крайним столиком.
Все настолько хреново? оценив закаменевшее лицо Трубецкого, сел он напротив.
И ведь знал
Тяжелое свинцовое небо. Нудный, выматывающий дождь. И никого Словно вымерло.
И только тишины, соответствующей вот этому вымерло, не было. Воющие на все лады сирены. Шум винтов вертолетов. И не только тех, что вывозили тяжелых пострадавших, но и военных, барражировавших над Москвой.
Оператор несколько раз передавал картинку с площади перед университетом. Несмотря на запрет
Никакой запрет не мог остановить людей, желавших узнать, что случилось с их знакомыми и близкими.
Недостаток информации, вполне оправданный страх и пусть еще не горесписки погибших пока не были опубликованы, но уже его предчувствие, сбивали их в монолит.
И это было жутко. Потому что толпа безумна в своей сути. И стоит только ее качнуть
Думать о возможных жертвах еще и с этой стороны не хотелось.
Но думалось.
Сам как считаешь?! зло буркнул Трубецкой. Потом мотнул головой и продолжил спокойнее:Спасибо за Илью.
Хлопонин отреагировал не сразуготов был ко всему, кроме этого спасибо. Потом кивнул.
Когда младшего Воронцова «сплавили» в общежитие университета, Андрей напрягся. Не по причинене было причин, просто внутрях дернулось, намекая, что в некоторых случаях лучше пере-, чем недо-.
Чуйку можно было, конечно, и послатьнекоторым отпрыскам княжеских родов не помешало бы оказаться поближе к пусть и не совсем простому, но все-таки люду, однако Хлопонин предчувствиям предпочитал верить.
Как оказалось, не ошибся и на этот раз. Барышня, которую попросил присмотреть за молодым человеком, сработала на все сто, правильно посчитав, что легче всего присматривать, когда поднадзорный находится в шаговой доступности. Илипостельной, что было всего лишь частным случаем указанного варианта.
И хотя
Рассуждать о морали, когда шла речь о жизни и смерти, точно не стоило.
Сашка на сортировке, неожиданно даже для самого себя произнес Хлопонин.
И ведь ни время и ни место
Мой в оцеплении, взгляд Трубецкого стал понимающим.
Всего лишь мгновение
Лишь согласиться, что ничто человеческое им не чуждо.
Значит так, Андрей, «скинув» оцепенение, неожиданно резко подобрался Трубецкой, с собственными рефлексиями разберемся потом. А пока
Он был прав, князь Трубецкой, тайный советник Тайной коллегии. С рефлексиями они могли разобраться и потом. Сейчас было время для тварей, посягнувших на чужие жизни.
* * *
По два часа на отдых и сортировку, чередуясь с другими группами. Свернулись уже в восьмом часу вечера.
Впрочем, самой тяжелой была тапервая, дальше стало пусть и не легче, но психологически проще. Всего лишь с десяток красных в той стадии, когда нужна экстренная помощь, но об угрозе жизни речь все-таки не идет, только о вреде здоровью.
Затем четыре часа принудительного сна«укладывала» сама Людмила Викторовна, детской магемой, которой успокаивали малышей, и нас перебросили в мобильный госпиталь, развернутый на стадионе.
Тяжело ли там было? Очень! Но это если не сравнивать с сортировкой. Вот где ужас, о котором я вряд ли когда-нибудь забуду.
Не спи
Я вскинулась, оглянулась на неслышно подошедшего ко мне Кира.
Не сплю буркнула устало.
Не без труда выпрямив спину, еще раз прошлась взглядом по развернутой над лежавшим парнем контрольной диагностической магемой.
В нашей палатке находились те, кто на грани между зеленым и желтым. С теми, кто посерьезнее, работали более опытные целители.
Вроде все отлично. Кир встал рядом со мной.
Мне тоже так кажется, вздохнув, кивнула я. Значит, на выписку, свернув магему и «вложив» ее в карточку, поставила я соответствующую отметку. Ты со своими уже закончил? направляясь к следующей кровати, поинтересовалась я у последовавшего за мной Кира.
Палатка широким проходом разделена на две части. В той, что справа от входа, работали Анна и Петр. Мы с Киром в той, что слева.
Вместо коекспециальные надувные матрацы, с приподнятым краем, заложенным в их форме вместо подушки. Верхняя поверхность шершавая, чтобы не скатывалось постельное белье. Несколько магем, обеспечивающих очистку, температурный режим и уровень поднятия того самого края.
Рядом стул, на котором была аккуратной стопкой сложена одеждастандартный набор из штанов, футболки и тапок, чтобы только дойти до выписного пункта. И стойка, на которой висела медицинская карта.
Для самого пациента все выглядело вполне удобно. Для целителейне очень. Чтобы наложить или скорректировать магему, требовалось наклоняться.
В палатках для более тяжелых пострадавших, стояли походные кровати. Нашу оборудовать так же смысла не имело. Всего лишь перевалочный пункт.
Да, подтвердил Кир, пристраиваясь за спиной.
Хотела я сказать, что завидую, но не стала. Из сорока шести человек, находившихся в палатке, Кир с братом взяли на себя большую часть. Да и с теми, что остались, успевали помогать.
Мы с Анной, конечно, были перспективными целительницами, но Мало знать магемы и иметь сильные способности. Все это требовалось уметь применять на практике. Так что разница в два курса с этой точки зрения выглядела весьма существенно.
Магема развернулась под аккомпанемент этих мыслей. Зависла над спящим пациентом.
Спали они все. И нам удобнееменьше сбивали эмоциями, и им хорошо. Все-таки целительский сон он и сам по себе стабилизирует состояние организма.
Но спокойно спали не все. Стонали, кряхтели. Вскидывались, вновь переживая произошедшее, но лишь для того, чтобы избавиться от этого страха. Исторгнуть его из себя.
А вот этому господину придется еще задержаться прокомментировала я увиденное.
Граница между зеленым и желтым только называлась границей, а так
Для одних это был уже конец процесса, когда все, что нам оставалось, откатить его назад. Для другихего начало или середина, что требовало и большего времени для восстановления, и особого внимания со стороны целителей.
Этот парень был как раз из последних. Вроде и доза, которую получил, не самая большая, но, похоже, сам он не из крепких, так что работать было с чем.
Переводим в пятую? Кир передвинулся, встал рядом.
В пятой палате работали студенты нашей Академии, но с последнего, четвертого курса.
То же разница, но уже между братьями и ними. Тот самый разрыв в умениях. Когда не только знаешь, что и как делать, а совершаешь нужные действия едва ли не на автомате.
Очень хотелось сказать, что и сами справимся, но
Справиться, конечно, справились бы, однако неизвестно, с какими последствиями. Но это с одной стороны. С другой
В пятой на троих было больше семидесяти пациентов. Очень серьезная нагрузка.
Переводим, сворачивая магему и «вкладывая» ее в карточку, решительно произнесла я.
Гонор не для целителей. Наша задачамаксимально возможно помочь пациенту, а не тешить собственное самолюбие.
Еще раз посмотрев на спящего парнябыл он на пару лет старше меня, нажала кнопку на браслете. Функционал перенастроили уже в мобильном госпитале, эта в новой раскладке отвечала за вызов медбрата.
Сорок шесть пациентов. Столько было в начале. Пятерых мы уже передали. Теперь еще один
Главное, что ни одного не потеряли. И хотя таких предпосылок и не было
Потерять пациента, как рассказывал отец, можно и при вполне благоприятных обстоятельствах.
Полог палатки распахнулся буквально через пару минут после вызова. Дохнуло свежим предутренним воздухом
Ну и что тут у вас? раздался от выхода знакомый голос.
Я развернулась
Вот это встреча! как-то довольно протянул один из двух мужчин, вошедших в палатку. Госпожа Салтыкова!
И ведь не хотела, но улыбка сама вылезла на лицо:
Роман Сергеевич! машинально сделала я шаг вперед. Не ожидала увидеть вас в таком качестве.
Роман Сергеевич Углев. Мещанин. Талантливый хирург, работавший в больнице, в которой я сдавала зачеты по подготовке младшего и среднего медперсонала.
Бабник, не пропускавший, по словам знавших его, ни одной юбки. Не обошел он вниманием и меня, но
Каким бы талантливым он ни был, но будучи дворянкой и целительницей, я выступала совершенно в другой весовой категории.
Правда, без Игоря и Сашки Трубецкого тогда не обошлось, но это была только поддержка, а не полноценная помощь.
Я знал, что ты далеко пойдешь, намекая, что сейчас мы с ним поменялись ролями, пройдя между рядами, подошел Роман Сергеевич к нам.
Кивнул Киру, «вытащил» из карты контрольную диагностику. Развернул.
Вердикт был ожидаемым:
В пятую? посмотрел он на меня.
Я перевела взгляд на Кира. И ведь не искала поддержки
Ощущать себя на равных с человеком, уже не раз державшим жизнь других в собственных руках, было непривычно. И странно. Когда одна часть меня стала вдруг старше и увереннее, а втораята, что соответствовала не только возрасту, но и жизненному опыту, продолжала сомневаться.
Кир в ответ ободряюще улыбнулся. И даже отступил, словно оставляя нас с хирургом один на один.
Да, в пятую, не позволив себе колебаться, твердо произнесла я. И не удержалась, чтобы не уточнить насмешливо:Вас разжаловали?
Поставили надзирать за салажатами, мгновенно нашелся он и, не дав мне вставить ни слова, крикнул, обращаясь к напарнику:Степа, носилки.
Утро было немного зябким. Но, что утешало, сухим.
На чистом небе радостно висел ярко-желтый круг солнца. Прохладный, но легкий, ненавязчивый ветерок трепал кроны кленов, осин и берез, осыпавших листву на дорожки парка.
В такое утро хорошо просыпаться в задорном настроении, стоять с чашкой кофе у окна и строить планы на день.
С планами на день было туго. Впрочем, как и с кофе.
Я оглянулась на стадион, на поле которого разместился мобильный госпиталь. Анна повторила за мной. Остановился Петр, за руку которого она держалась. Кир
Бригады медиков и целителей ехали в Москву не только с близлежащих городов, но и со всех концов Империи.
Такая трагедия
Трагедия, это когда стихийное бедствие. Да и в таком случае нужно поинтересоваться у тех, кто отслеживал погодные явления или движения коры земли, куда смотрели. А этопреступление. Страшное, безжалостное.
И это хорошо, что равнодушными оно не оставило, но
Тех, кто погиб, не вернуть. Как не вернуть и уверенность в завтрашнем дне, ставшую частью нашей жизни.
Мрачные мысли для такого утра, но других не было. Не потому что устала, потому что столкнулась с тем, что не может не изменить, оставив прежней.
Тяжелый опыт. Отрезвляющий.
Ты сейчас домой? Кир вернул меня в реальность.
Отведя взгляд от стен стадиона, кивнула. Пока были с той стороны, усталость была другой. Податливой и покладистой, легко уступавшей слову «надо». С этой стороны она стала въедливой и неуступчивой.
За нами прислали машину. Если ты хочешь
А Анну? спросила я, не дав ему закончить.
И Аннутоже, вроде как, тяжело вздохнув, согласился Кир.
Я ему не поверила. Трудно сказать, что будет завтра, но сегодня, как бы пафосно это ни звучало, мы были командой.
А это были совершенно другие отношения.
* * *
Моя машина стояла у дома. Кого благодарить за заботу было понятноАндрей.
Вот только сам он на звонки не отвечал. И только после пятого, когда я уже не знала, что думать, отметился лаконичным сообщением: «Освобожусь, перезвоню».
Посчитав, что это лучше, чем ничего, вошла внутрь. Сняла пальто, сапоги, сдвинула их в угол. Надела домашние туфельки и замерла, осознавая, что не знаю, что делать дальше и как себя вести.
Внешне ничего не изменилось. Тот же флигель, та же гостиная. Неброский ковер на полу. Уютный диван, кресло у камина. Учебники стопкой на столе. И даже витал в воздухе едва ощутимый аромат духов, которыми я пользовалась. А вот внутренне
Прежде чем разъехаться по домам, наведались в Академию. Отметились, приняли душ, сдали форму и рабочие сумки, переоделись.
Казалось, что последние сутки остались там, в прошлом. Переживаниями, усталостью, пониманием потерь. А впереди все, как оно было раньше: дом, друзья, учеба, подготовка к балу первокурсников.
Но я ошиблась. Как раньше уже не будет. А вот как?!
Саш? внутренняя дверь открылась неожиданно, но очень вовремя. Еще бы мгновение, и я, натянув обувь и пальто, выскочила из флигеля.
Куда? Зачем?
Я этого не знала. Но оставаться одной, несмотря на дикую, не столько физическую, сколько психологическую усталость, и желание добраться до постели, вряд ли смогла.
Юль попытавшись улыбнуться, вздохнула я.
Отец рассказывал, что возвращаться к мирной жизни тяжело. Что война долго не отпускает, держа острым чувством грани и кажущейся простотой. Когда лишь ты, жизнь, смерть и рулетка с ее «повезетне повезет».
Я его не понимала. До этого мгновения.
Ты чай будешь? глядя на меня с не меньшей растерянностью, чем я сама, спросила вдруг Юля.
Чай? нахмурилась я.
Такое непритязательное слово
Практически всех студентов-целителей развозили автобусами. Сначала до Академии, потом по домам. И все в сопровождении охраны.
Еще один страх, который будет преследовать. Практически пустые улицы, вой сирен и
Люди были. Шли торопливо, словно пытались быстрее пересечь открытое место. Сутулились.
Соглашайся, Саша, поддержал Юлю Сергей.
Появился он неожиданно. Или
Воспоминаниями меня буквально захлестнуло, так что внимание было рассеянным.
Да, только переоденусь, попыталась я вновь улыбнуться.
Жизнь продолжалась. А то, что изменились ее условия
Моего личного опыта для таких выводов не хватало, но если верить отцу и его соратникам, то изменение условий жизни происходило не так уж и редко. И, чаще всего, внезапно.
Мы тебя ждем, уже увереннее произнесла Юля и лишь теперь вошла в гостиную. Добравшись до дивана, села на край. Потом сдвинулась, устраиваясь удобнее.
Вроде и мелочь, но как хорошо отражала еще один постулат, для которого сегодня было самое место. Люди они такие привыкают ко всему. Чтобы убедиться, достаточно вспомнить сортировки. Первую и последнюю.
И хотя в этом случае можно говорить об уверенности, которую мы обретали, но
Первая сортировка с нашей стороны была подвигом. Последняяработой. Разницаочевидна.
Поднималась я наверх медленноборолась с сомнениями. Идтине идти? А может лучше все-таки отказаться от чаепития и завалиться в постель? А если не усну, вновь и вновь переживая события последних суток? А если только задремлю и позвонит Андрей? А вдруг
До спальни я так и не добралась. Села на верхней ступеньке, прислонилась к перилам. Изнутри рвался вой, но я прикусила губу, не позволяя себе окончательно расклеиться. Но слезы текли, холодя кожу.
Когда мы покидали госпиталь, в списке погибших было триста сорок восемь человек.
Кто-то сказал, что цифра не менялась с двух часов ночи.
В это очень хотелось верить, но
К трестам сорока восьми требовалось добавить тех, кто в эти сутки не смог получить своевременную помощь.
Еще одна статистика, в ответе за которую те твари, что все устроили.
Саш Юля, словно ощутив мое состояние, взбежала по лестнице, присела рядом. Обняла, отобрав меня у перил, прижав к себе.
Вздохнув, шмыгнула носом.
Быть сильной тяжело. Даже в том случае, когда тебя воспитывают отнюдь не как кисейную барышню.
Видела Игоря, неожиданно произнесла я.
Он звонил, как-то подозрительно спокойно отозвалась Юля. Предупредил что Антон с Сашкой в оцеплении. Чтобы не беспокоилась.
На этот раз я улыбнулась без всякой натуги. Хоть и относилась не ко мне, но забота парней была приятна.
Он сказал, что никому меня не отдаст, продолжая чувствовать, как по телу растекается расслабляющее тепло, поделилась я с Юлей откровениями Игоря.
Правда?! отстранившись, посмотрела она на меня едва ли ни с восторгом. Игореха?!
Да, смущенно кивнула я. Это было так
романтично довольно закончила она за меня.
Внутри дернулообстановку в тот момент трудно было назвать романтичной, но говорить об этом Юле я не стала.
Впрочем, отец упоминал и об этом. Жизнь она сильнее смерти. Но понимаешь ты это, когда подступаешь к самому краю. Вот тогда и взвешивается все, становясь либо важным, либонет.
Для Игоря наши отношения оказались важными. Для менятоже. А все остальное
Охрану приставил Андрей? лишь теперь сообразила я, с чем связано присутствие Сергея.
Направленный на меня взгляд Юли стал задумчивым. Но ответ не заставил себя ждать:
Они с напарником в доме и двое в машине.
Машину я не заметила. И это было плохо. Не потому плохо, что я чего-то опасалась. Просто настолько ушла в себя, что перестала следить за происходящим вокруг.
И хотя в данный момент это ничего не значило
Значило! И приставленная крестным охрана это подтверждала.
Объявили трехдневный траур, поднявшись, протянула мне Юля руку. Помогла встать, хоть я и не сильно-то нуждалась в помощи. И комендантский час. После двадцати двух только по специальным пропускам.
С точки зрения последних событий это было логично. Но все равно давило, возвращая к мысли, что этановая жизнь, будет уже другой. И неважно, что рано или поздно в парках и на детских площадках вновь зазвучит смех. Страх останется, всплывая каждый раз, когда поблизости взвоет сирена.
А что с учебой? остановилась я, уже сделав шаг к двери.
Когда этот же вопрос задала в Академии, ответа так и не услышала. Дежурные, как и мы, сутки на ногах.
Юля оказалась осведомленной. Но не настолько, насколько мне бы хотелось:
До особого распоряжения все учебные заведения закрыты. А когда оно будет, это особое распоряжение пожала она плечами.
Кивнув, открыла дверь в спальню.
И опять ударило контрастом того, что видела, и что сидело внутри. Аккуратно заправленная постель. Книга на прикроватной тумбочке. Сдвинутое в стороны полотно штор. Ветка черемухи, заглядывавшая в стекло
Мама обещала заглянуть к обеду. Юля встала у меня за спиной.
Штрихи мирной жизни!
Я резко развернулась, посмотрела в глаза подруге.
Произнести то, что осознала в этот момент, было невозможно, но Юля поняла меня и без слов. Побледнев, отступила на шаг. На мгновение опустила голову, но тут же вновь ее подняла, принимая связавшее нас озарение.
То, свидетелем чему мы были, называлось не чрезвычайной ситуацией. И даже не терактом. Это была война. И мы, вольно или невольно, но уже стали ее участниками.
* * *
Стас перехватил на лестнице. О случайности речь не шла. Воодушевление на физиономии у Стрельникова обманываться не позволяло.
Андрей собирался сначала заглянуть в столовуюпоследний раз перехватывал на бегу прошлым вечером, но после такого вступления решил изменить планам, кивнув в сторону ведущего к его кабинету коридора. Пожрать он всегда успеет, а вот узнать новости, о которых Стас предпочел не докладывать по магофону, вряд ли. Уж больно быстро те устаревают, лишая возможности реагировать своевременно.
Сашка была уже дома. Отчитался Сергей, да и сама она звонила несколько раз.
По-хорошему нужно было бросить все и ехать к нейпосле таких встрясок присутствие близкого человека выглядело не лишним, но ситуация менялась едва ли не ежесекундно, требуя находиться там, где он мог максимально полно влиять на происходящее.