«Надежда умирает последней, насмешливо шепнул внутренний голос. Все еще ждешь принца в золоченом паланкине?»
Когьёку прошла в комнату, отделенную от зала раздвижными дверями, здесь ее встретила Фаран.
Ты будешь танцевать для гостей «Увядание цветущей вишни», объявила она. Десять минут на подготовку.
И хозяйка вручила Когьёку два веера с рисунком из розовых лепестков.
Надежда умерла: танец был призван показать будущим покупателям всю красоту товара.
Скоро начнется аукцион.
Когьёку захотелось швырнуть веера в лицо Фаран. Если она сорвет выступление, сорвет торги, то спасется от Боссана. Но тогда хозяйка выполнит все свои угрозы, ждать от Фаран милостиглупо. На аукционе есть хотя бы крохотный шанс, что ее купит кто-то другой, а не страшный глава бандитов.
Да, госпожа, покорно поклонилась Когьёку.
***
Синдбад наслаждался. Он пил сладкую сливовую наливку, которая ударяла в голову не хуже синдрийского красного вина. Одна прелестная девушка разминала ему плечи, другая кормила с рук кусочками исходящего соком персика. Жизнь прекрасна!
После нескольких дней, проведенных в императорском дворце среди напыщенных, лживых и высокомерных вельмож, после дней, полных утомительных переговоров и уродующих лицо фальшивых гримас Синдбаду просто жизненно необходимо было расслабиться. Веселая пирушка в обществе красотоксамый лучший способ снять напряжение. В конце концов, у Синдбада после того, как он стал королем, осталось мало развлечений. Он больше не мог очертя голову нестись навстречу опасностям, не мог, по выражению Джафара, «обезьяной скакать по подземельям». Ему больше нечем было разогреть застывающую от бесконечных политических интриг кровь. Для высекания жалкого подобия былого огня остались лишь вино и женщины.
И затем, милые дамы, я отрубил монстру последнюю руку, вдохновенно вещал уже порядком захмелевший Синдбад.
Девушки восхищенно заохали.
Вы такой смелый!
Такой сильный!
Что вы, я был тогда простым путешественником, в том бою мне просто повезло, скромно произнес Синдбад. Не желаете ли услышать историю о подземелье хитрого джинна Зепара?
Девушки захлопали в ладоши.
Хотим, хотим! Расскажите!
Но тут половина ламп в зале потухла, погрузив его в таинственный полумрак. С легким шуршанием дальняя стена отъехала в сторону, открыв взглядам гостей ярко освещенную площадку, посреди которой застыла девушка. Синдбад припомнил, что раньше видел ее среди куртизанок, именно она наступила на подол одной из его теперешних дам. Любительница мелких каверз была довольно симпатичной: милое личико с чуть вздернутым носиком портил лишь слишком яркий макияж, длинные рыжие волосы в свете ламп отливали алым, широкий пояс подчеркивал осиную талию. На краю затуманенного алкогольными парами сознания Синдбада назойливо завертелась мысль, что где-то он уже видел такой необычный цвет волос. Рыжевато-багряный, как южный закат. И чуть капризный изгиб губ, и острый подбородок тоже были ему знакомы. Но Синдбад слишком разомлел, ему не хотелось напрягать память, и он отогнал роящиеся в голове образы.
Сейчас начнется что-то важное? спросил он у сидящей на его коленях куртизанки. Кажется, ее звали Цайшен.
Девица недовольно надула губки.
Когьёку будет танцевать. Она такая неуклюжая, мой господин, мне жаль, что вам придется смотреть на ее жалкое выступление. Я могла бы станцевать для вас гораздо лучше.
Она игриво провела пальчиком по груди Синдбада.
Особый танец если вы только скажите хозяйке, чтобы она отозвала Когьёку.
Дадим ей шанс, примирительно произнес Синдбад. После пятого кувшина на него обычно находил приступ доброты и любви ко всему миру.
Пускай танцует.
Тем временем откуда-то полилась нежная мелодия. Тонкая, дрожащая, она походила на звон ручья по камням. Синдбаду она казалась слишком надрывной и печальной, ему больше по душе была задорная синдрийская музыка, но в империи Ко свои вкусы и свои представления о прекрасном.
Когьёку начала двигаться в такт мелодии. Цайшен, как и ожидал Синдбад, нагло солгалаее соперница танцевала превосходно. Движения были подобны плавному скольжению воды, широкие рукава развевались при каждом шаге крыльями ласточки. Когьёку парила над сценой. Вставала на носочки, тянулась вверх всем телом, поднимая веера высоко к потолку. В этот момент она выглядела хрупкой и тонкой, как беззащитное деревце. Затем девушка резко опускалась вниз, будто подкошенная бурей. Падала и взлетала. Одинокий листок, подхваченный ветром, летит навстречу земле, чтобы умереть.
Безмолвно, лишь языком тела, изящная танцовщица показывала тоску опадающих лепестков, тоску по уходящей весне жизни. Она говорила о недолговечности красоты. Об изысканной печали увядания.
Наблюдая за Когьёку, Синдбад даже немного протрезвел. За каждым ее жестом он видел что-то еще, неуловимое. Послание. Да. Всем своим существом девушка кричала «Помогите!», хотя на ее лице застыло отсутствующее выражение.
Когда последние звуки мелодии смолкли, и Когьёку замерла посреди сцены, зал взорвался бурными аплодисментами. Синдбад присоединился к овации, Когьёку ее действительно заслужила.
Снова зажегся свет, на сцену вышла хозяйка заведения.
Дорогие гости, заговорила она, когда последние хлопки смолкли, только что вы видели прекраснейший цветок нашего дома, юный, только что распустившийся бутон. Сегодня у вас есть возможность сорвать его и насладиться чистейшим ароматом. Мы начинаем аукцион первой ночи!
Часть 1. Куртизанка. Глава 3
Когьёку присела на мягкий ковер сцены, выпрямила спину и, сложив руки на коленях, устремила взгляд в зал. На ее губах погребальной маской застыла улыбка.
Фаран назвала стартовую цену, и гости принялись азартно выкрикивать ставки. Для многих уже сам торг был развлечением, поэтому такие мероприятия хозяйка проводила публично, не заботясь о чувствах девушек, которых продавали, как лошадей на базаре.
Тысяча юаней!
Две тысячи юаней!
Пять тысяч!
От каждого нового предложения Когьёку внутренне вздрагивала и невольно бросала быстрый взгляд на говорившего.
«Пожалуйста, купи меня, купи», мысленно умоляла она их.
Но Боссан уверено перебивал любые ставки. На его губах играла самодовольная улыбка, с каждой секундой превращавшаяся в безумную гримасу. Перед глазами Когьёку встал изуродованный труп его последней жертвы, который она случайно увидела в пару месяцев назад. Следы от плети по всему телу, сломанные пальцы, запекшаяся кровь на губах
«Нет, нет, нет! Пожалуйста, кто-нибудь, пожалуйста!»
Когьёку мутило, зал перед глазами расплывался, и только лицо Боссана, искаженное гримасой предвкушения, оставалось до ужаса четким.
«Интересно, если меня вырвет прямо здесь, он откажется? Тогда хозяйка выполнит свою угрозу Ну и что. Я успею перерезать себе вены. Так проще. Почему я не сделала этого раньше? На что надеялась?»
Десять тысяч юаней! возвестил Боссан.
Десять тысяч раз! начала отсчет Фаран. Десять тысяч два!
«Пожалуйста, кто-нибудь Спасите!»
Десять тысяч тр
Двадцать тысяч!
Сильный голос разрезал окутавшее Когьёку удушливое облако страха. Она широко распахнула глаза и уставилась на того, кто осмелился посягнуть на добычу Боссана.
Синдбад задорно подмигнул и помахал Когьёку рукой.
***
Когда начался торг, Синдбад не понял, о чем идет речь. Цайшен с плохо скрываемым злорадством объяснила, что невинность Когьёку продают тому, кто больше заплатит.
Синдбад взглянул на сидящую на сцене девушку, та вроде бы улыбалась, но в ее глазах плескался страх. И с каждой новой ставкой она все больше бледнела под слоем румян. Синдбад вскоре заметил, что все ставки старательно перебивает скользкого вида господин, сидящий за дальним столиком. Улыбочка у него была преотвратной, явно давая понять: планы у него на девушку самые скверные. Когьёку неотрывно смотрела на неприятного господина, и в ее глазах был уже не страх, а ужас. Дикий, животный ужас. Такой ужас Синдбад видел в глазах закаленных воинов, убегающих от чудовищ подземелий. Но люди, как известно, гораздо страшнее любых чудовищ.
Если бы Синдбад был трезв, он бы посочувствовал девушке, но не вмешался: лезть в чужие делане самая хорошая идея. Но Синдбад был пьян. А когда он напивался, его тянуло на подвиги.
Все существо Когьёку безмолвно взывало о помощи, и бравый моряк, покоритель подземелий и победитель монстров не мог оставить даму в беде.
Двадцать тысяч! решительно выкрикнул он.
Поднявшийся шум заглушил страдальческий стон Джафара.
Тот вместе с Масруром все это время сидел за соседним столиком, не мешая Синдбаду развлекаться. Масрур знакомился с местными деликатесами, а Джафар что-то подсчитывал на бумажке, изредка бросая осуждающие взгляды на торгующихся мужчин. Теперь Джафару было впору пожалеть, что он не следил пристальнее за своим непутевым господином.
Джафар подскочил к Синдбаду и, склонившись к его уху, раздраженно зашипел:
Син, ты с ума сошел! Это же половина всех денег, что у нас с собой. И ты тратишь их на на на шлюху!
Джафар, как ты можешь быть таким меркантильным, когда речь идет о спасении невинной девы от злодеев! Весь пафос монолога Синдбада сильно испортил заплетающийся язык.
Всех девушек спасатьденег не наберешься, процедил сквозь зубы Джафар. К тому же тот парень, что хочет ее купить, явно бандит, посмотри какие рядом с ним телохранителинастоящие головорезы. Не хватало нам еще разозлить главаря всех местных отщепенцевпроблем потом не оберешься.
Я смогу разобраться с любыми бандитами, отмел все возражения Синдбад и насмешливо прищурился. Неужели, Джафар, ты трусишь?
Джафар собрался что-то гневно возразить, но тут скользкий тип назвал новую цену. Начался горячий торг.
Тридцать! выкрикнул Синдбад.
Джафар схватился за голову. Масрур флегматично рыгнул.
Тридцать пять! истерично взвизгнул «скользкий».
Сорок! величественно изрек король Синдрии.
Бандит наградил его полным ненависти взглядом, но промолчал.
Сорок раз! Сорок два! Сорок три! Продано! объявила хозяйка заведения.
Ох, почему ты не тихий пьяница, Син? Почему, вместо того, чтобы спокойно дрыхнуть в углу, ты вершишь подвиги? трагично вопросил Джафар, возводя очи к потолку.
***
Когьёку словно вышла из своего тела и наблюдала за происходящим со стороны. Ход событий оказался настолько неожиданным, что такого просто не могло произойти с ней.
Внутренне она уже приготовилась к худшему. Она не собиралась покорно становиться очередной жертвой садистских игрищ Боссана. Шпилька ее матери была достаточно остройхватит на то, чтобы проткнуть подонку шею. А затем зарезать себя. Когьёку не верила, что Синдбад будет торговаться до конца. То, что он вообще вступил в торгилишь королевская блажь. Боссан все равно перебьет его ставки. Но Синдбад снова удивил ее.
Продано! крик Фаран гулким эхом разнесся в душе Когьёку.
Она все еще не могла поверить, что спасена. Синдбад заплатил за нее баснословную даже по меркам квартала удовольствий суммув голове не укладывалось.
Чудо. Настоящее чудо.
Словно во сне Когьёку поднялась на ноги, подошла к довольно улыбающемуся Синдбаду, произнесла положенные слователо двигалось само.
Когьёку повела короля прочь из зала в особые Покои Первой Ночи. В темном коридоре дорогу им преградили Боссан и два дюжих головореза.
Это мое, хмуро объявил Боссан, тыча в Когьёку унизанным перстнями пальцем.
Вот тут Когьёку очнулась и ясно осознала происходящее. Первым ее порывом было не закричать, не убежать. Вовсе нет.
Когьёку выхватила из-за пояса шпильку матери и встала между Синдбадом и бандитами.
Прочь! истерично взвизгнула она.
Когьёку была на пределе, сегодняшний день слишком вымотал ее. Она уже не осознавала, что не сможет справиться с боссанскими телохранителями своей жалкой шпилькой, если бы хоть один из них пошевелился, она бы наверняка попыталась проткнуть ему глазнастолько она была зла и напугана.
И тут Когьёку ощутила на своем плече сильную руку.
Все в порядке, спокойно произнес Синдбад и небрежно добавил: Масрур.
Перед глазами Когьёку промелькнула алая молния, а в следующее мгновение посреди коридора лежали три бесчувственных тела, пускающие пену изо ртов.
Ничего не бойся, малышка! заявил Синдбад, сияя, точно новенькая монета. Я защищу тебя от любых негодяев.
Когьёку заметила, что при этих словах следовавший за ними мужчина в зеленой накидке прикрыл лицо рукой и тяжко вздохнул.
Герой, чтоб тебя разорвало, прошептал он.
Когьёку решила, что лучше будет ни о чем не спрашивать и отвести гостя в спальню.
Потихоньку эйфория от осознания спасения покидала душу, к Когьёку возвращался страх.
«Да, Синдбад спас меня. Он кажется добрым и благородным. Но так ли это? Мужчинам нельзя верить. За красивым лицом и манерами аристократа может таиться демон. Не попала ли я в лапы еще более страшного чудовища?»
Когьёку била мелкая дрожь, и она постаралась не показывать страха. В конце концов, ее столько лет обучали, она сможет улыбаться до самого конца.
Когда они добрались до опочивальни, красноволосый мужчина, которого Синдбад называл Масрур, молча встал возле стены.
«Телохранитель», поняла Когьёку.
Госпожа, передайте этому идио начал другой спутник Синдбада, то есть моему королю, чтобы, когда проспится, сразу же возвращался в гостиницу.
Он вежливо поклонился Когьёку и быстро удалился.
Джа-афар з-зануда, протянул Синдбад, его язык заплетался так сильно, что Когьёку не сразу разобрала слова.
Синдбад широко зевнул, вдруг покачнулся и начал заваливаться на изумленную Когьёку. От участи быть раздавленной ее спас Масрур. Он ловко поймал своего господина и, перекинув через плечо, втащил в комнату.
Когьёку прошла следом за Масруром и глупо наблюдала, как тот укладывает Синдбада на широкое, устланное алым шелковым покрывалом ложе.
Эм, выдавила Когьёку.
Он будет спать, обронил Масрур. Я буду снаружи.
Больше не вдаваясь ни в какие подробности, он вышел из комнаты.
Когьёку долго таращилась на закрывшуюся дверь, потом медленно перевела взгляд на Синдбада. Он спал сном младенца.
«Что же получается, первой ночи не будет?»
За сегодняшний день Когьёку пережила столько страхов и радостей, что такое открытие уже не удивило ее. Она без сил рухнула на кровать рядом с Синдбадом.
Ну и странный же вы, господин, заметила Когьёку.
Синдбад в ответ захрапел.
Часть 1. Куртизанка. Глава 4
Синдбад открыл глаза и по-кошачьи потянулся всем телом. Он чувствовал себя отдохнувшим и посвежевшим, полным силхоть сейчас на покорение подземелья. Он сел на кровати и осмотрелся: убранная роскошными коврами комната была ему не знакома, как и сидящая в кресле у его ложа премилая девушка.
Доброе утро, господин мой. Хорошо ли вам спалось? медовым голосом спросила она. Желаете ли принять ванну? Или сперва вкусить завтрак?
Синдбад недоуменно воззрился на нее, пытаясь припомнить, что же произошло вчера. Привлеченный рассказами об экзотической любви куртизанок Империи Ко, о ведомых им секретах истинного наслаждения, он полетел в квартал удовольствий. Видимо эта девушка и есть та самая многоопытная куртизанка. Правда выглядела она не слишком похоже на искушенную жрицу любви. Девушка старательно улыбалась, надо отдать ей должное, она была неплохой актрисой и легко провела бы человека менее проницательного, чем Синдбад. Но он слишком много лет провел, угадывая за любезностями дипломатов коварные замыслы. И сейчас от него не укрылось, что улыбка девушки выглядела приклеенной, а в глазах маячил призрак страха. Она смотрела на Синдбада, как на кобру, от которой ждут смертоносного броска.
Синдбад слегка встревожился. За долгие годы он повидал сотни женщин и по-своему даже гордился тем, что ни одна из них не ушла после ночи с ним разочарованной. А тут было не просто разочарование, а ужас.
«Что же я такого сделал? Превратился в самый ответственный момент в Зепара? Шайтан, ничего не помню. Ладно, разберемся по ходу».
Синдбад призвал на помощь свое самое мощное оружиеобворожительную улыбку.
Доброе утро, моя прелестница, вкрадчиво произнес он, бросая в лобовую атаку убойные дозы сияния легендарного героя и путешественника. Я так ослеплен твой красотой, что совершенно потерялся во времени. Не подскажешь, который сейчас час и где мои спутники?