Да, сказал Гуан.
Ладно. Да. Но сначала расскажите, что вы знаете о Тиото?
Хозяин пригладил усы, поджал губы, делая вид, что размышлял.
Не так и много. До нее полдня пути вверх по горе. Там несколько деревьев и немного коз. Камни. Ручьи текут в озеро, но сейчас они замерзшие.
А деревня? спросил Харуто.
Фермеры и рыбаки. Человек сто, а то и меньше. Старуха.
Старуха?
Хозяин фыркнул.
Мудрая, как она говорит. Некоторые ходят туда задать вопросы, но ученые говорят, что она безумна.
Он отмахнулся от мужчины и улыбнулся Гуану.
Тогда Тиото.
* * *
Следующим утром они отправились в Тиото. Снегопад чуть ослабел, снежинки летели плавно, а не бушевали вокруг них. Гуан все еще крепко сжимал плащ, дрожал и ворчал. Но солнце сияло за облаками, чуть приободряя Харуто. Шики играла в снегу. Она захватила пушистого коричневого тануки и прыгала в сугробах, зарывалась и выпрыгивала в других местах, покрытая снегом и льдом. Маленький дух была порой сгустком радости.
Они нашли дерево недалеко от деревни, первые дома было видно дальше по склону. День близился к концу, солнце пропало за тучами, и мир накрыла зловещая тень. Дерево было маленьким с темно-коричневым стволом и красными листьями в форме детских ладоней. Внизу отдыхала женщина в белом кимоно. Ее темные волосы ниспадали по спине и обрамляли ее лицо с рубиновыми губами, она пела тихо колыбельную.
Выглядит как хорошее место для отдыха, сказал Гуан, делая шаг с заснеженной тропы.
Харуто поднял ладонь перед ним, но Гуан будто не заметил. Он прошел мимо, побрел по снегу, глядя на женщину и мягкий участок снега рядом с ней. Ее голос поднимался манящей мелодией.
Посиди со мной. Полежи со мной.
Найди со мной утешение, я заберу твои горести.
Харуто поспешил вперед, сжал плечо Гуана. Старый поэт освободился, сделал еще шаг вперед. Улыбка женщины манила, как теплая кровать, но было что-то хищное в ее темных глазах. Ее голос поднимался и опускался, как порывы ветра.
Я вижу твою боль, твое желание,
Ты тоже это ощущаешь.
Посиди со мной. Полежи со мной.
Заберем горести друг друга.
Харуто не спорил, она умела завлекать. Ему даже хотелось посмотреть, что она могла сделать для его страданий. Но он уже знал правду: только те, кто был под ее чарами, наслаждались ее утехами. Он встал перед Гуаном.
Прости, старый друг, он прижал ладонь к груди поэта, ногуза ним и толкнул. Гуан рухнул на холодную землю, подняв снег. Он посмотрел на Харуто, глаза были остекленевшими. А потом он моргнул и очнулся.
Гуан метался, снег летел всюду, он пытался встать на ноги. Харуто был уверен, что услышал, как хрустнули колени друга, помог ему встать.
И за что это было, смеющийся лук?
Твою ци могли вот-вот высосать, старый дурак, сказал Харуто.
Кого ты назвал старым? буркнул Гуан. И не зря. Я был просто кхм Что я делал?
Харуто отошел в сторону и указал на женщину. Она уже не пела. Она стояла под деревом с красными листьями, смотрела на них, склонив голову, улыбка обещала неземное тепло и утешение.
Ох, сказал Гуан. Она потрясающая.
Харуто рассмеялся.
И поет как богиня, он сделал еще пару шагов вперед к женщине, увидел, что она напряглась. Она держала по красному листу в руках. Вокруг дерева воздух мерцал. Харуто едва заметил сам, а он был обучен. Под опавшими листьями и голыми изогнутыми ветками дерева были ее владения, и если он войдёт туда, вряд ли выйдет. Шики выглянула из снега у его ног, рявкнула предупреждение, выскочила из тануки и забралась по кимоно Харуто к его плечу. Тануки миг смотрел на Харуто, гавкнул и убежал.
Ты старше меня, сказал Харуто. Женщина глядела на него. Она хотела, чтобы он прошел на ее землю, встретился с ней. Не для отдыха или утешения, а для боя. И бой был бы чудесным. О таком бое поэты писали бы поколениями. Она спела бы песнь о его поражении, а он поклонялся бы ей за это.
Эй! Гуан ударил Харуто с силой по руке. Кто теперь из нас как дурак?
Харуто опустил взгляд, его ступня замерла над краем ее владений. Она смотрела на него, склонив голову, алые губы скромно улыбались. Харуто отшатнулся.
Идем, Гуан потянул Харуто за руку, оттаскивая его. Никто не заплатит за нее, а Тиото впереди. Я вижу здания отсюда.
Они брели по снегу, притоптанному на тропе. Харуто оглянулся. Женщина пожала плечами и села у своего дерева. Гуан был прав. Никто не заплатит за то, что они избавятся от нее. Пока что.
Глава 6
Тиото был парой дюжин домов вокруг маленького замерзшего озера. Деревня была высоко на горе, и ветер пронзал шкуры Гуана, как зубы. Некоторые здания были чуть накренены, что доказывало, что ветер порой дул с силой стада буйволов. Крыши были скошенными, покрытыми снегом. Слова проникли в разум Гуана, начало стихотворения.
Место чудесное.
Белое, мирное и далекое.
Но что-то гадкое скрывается.
Харуто скривился, качая головой, глядя на Гуана.
Да, не лучшее. Они тут? Онрё?
Шики зарычала.
Что она сказала? спросил Гуан.
Харуто понюхал холодный воздух.
Она сказала, что твое стихотворение ужасное. Где все? они стояли на краю деревни, солнце было все еще высоко над горой, но никого не было видно. Серый дым лениво поднимался от здания вдали, ветер уносил его.
Гуан увидел брошенную удочку на озере, конец все еще был в проруби во льду. Он смотрел, леска дернулась, и ее потянуло в дыру.
Сон с милой дамой под деревом уже не кажется плохим, сказал он, выдавив смешок.
Ветер подул на них. Шики понюхала воздух и забралась в кимоно Харуто, скуля.
Она чует кровь в воздухе, сказал Харуто. Оставайся за мной, Гуан.
Не спорю, старик, но он не собирался идти в опасность без защиты. Он снял сумку, вытащил длинный свиток пергамента, кисть и чернила в баночке. Чернила замерзли. Шики, дашь немного жара? дух пискнула и осталась в кимоно Харуто. Маленькое создание слушалось только Харуто.
Харуто пошел впереди Гуана. Снег тут был глубоким, и следы на нем выглядели свежими. Его ноги погружались в белую пыль, но другие следы выглядели так, словно кто-то скользил по снегу, едва касаясь его. Харуто вытащил огненный посох и поднял его наготове. Они прошли к ближайшему дому, хижина склонялась над тропой. Они поднялись на крыльцо, доски скрипели. Харуто прижался ухом к двери. Гуан подошел к закрытому окну и попытался заглянуть в щель. Внутри была лишь тьма.
Харуто подергал дверь. Было не заперто. Он быстро открыл дверь. Он издал звук отвращения и отпрянул. Гуан поспешил к двери, чтобы посмотреть. Тело лежало на полу, женщина в плотных шкурах, ее глаза застыли открытыми в ужасе. Гуан прошёл в дом, сел на корточки у тела. Его колени хрустели, как хлопушки, но это были пустяки. Это было ничем, по сравнению с болью, когда он вставал. Одним делом было стареть в Хосетам было хорошо и тепло. Но стареть в Ипии было другим делом. Холод проникал внутрь и вонзался в его суставы маленькими кинжалами.
Женщина закоченела, кожа была бледной, в инее. Гуан не видел на ней ран, но то, что убило ее, сначала напугало ее. Гуан поднялся, упираясь в деревянный сундук у стены, его колени скрипели, как ржавые петли. Он обошел домик, попал в спальню, в кладовую. Больше никого не было. Бедная женщина умерла одна, перепуганная.
Он прошел наружу, Харуто проверял следующий дом вдоль дороги. Оммедзи хватило одного взгляда внутрь. Он закрыл за собой дверь, вышел на снег и пошел по склону к дальнему зданию, откуда тянулся дым. Оно стояло чуть выше, ледяная верхушка горы поднималась далеко за ним.
Гуан с трудом шел за другом.
Это онрё?
Харуто крутил в руках огненный посох.
Близко. Шики ощущает присутствие.
Те люди были мертвы какое-то время, старик.
Они подошли к последнему дому, его дверь открылась, и две женщины встретили их. Одна была старше, с волевым подбородком и длинными черными волосами с сединой, плотно заплетенными. На ней была кожаная жилетка, на которую была нашита выцветшая зеленая чешуя. Она несла копье с длинным наконечником и прочным древком. Другая была девушкой шестнадцати лет, у нее были темные глаза, черные волосы были неровно обрезаны у плеч. Она была в черных хаори и хакама, на обоих был узор из желтых птиц. Старшая женщина вытянула копье перед младшей, что-то шепнула ей.
Харуто застыл посреди дороги, держал посох наготове. Гуан догнал его и быстро ткнул старого друга локтем.
Это они? Онрё?
Шики поднялась на плечо Харуто, что-то залепетала ему на ухо, маленькие волосатые ручки появились из ее шерсти, дико указывали на двух женщин. Харуто склонил голову, слушал, а потом пожал плечами.
Младшаяонрё. Старушка просто старушка.
Гуан ворчал. Ёкаи часто путешествовали с людьми. Порой люди знали, кем они были, иногда не знали. Харуто говорил, что онрё были особенными, хотя Гуана раздражало, что его друг не уточнил, как.
Хочешь взять? Харуто вытащил катану из-за пояса и протянул ее.
Гуан посмотрел не меч, все внутри сжалось. Харуто знал, что он не мог коснуться оружия. Он пятнадцать лет не держал оружие и не собирался начинать, даже ради мести за смерть сына.
Даже не смешно, старик, сказал сухо Гуан. Я отвлеку старушку.
Харуто улыбнулся ему и убрал катану за пояс.
У нее большая нагината, а твои чернила высохли.
Я что-нибудь придумаю.
Не умри! сказал бодро Харуто.
В этом мы согласны, старик, Гуан отошел, оставив Харуто, решил подойти к ним с другого угла.
Старушка сошла на снег.
Мы не убивали этих людей, сказала она, в голосе была хрипотца.
Харуто сделал пару шагов вперед, вытащил из-под кимоно императорскую печать. Он бросил ее на снег к ногам онрё.
Старушка посмотрела на печать, ее глаза расширились.
За меня, Кира.
Нет! сказала онрё. Она спрыгнула с крыльца к старушке, стояла на снегу, будто ничего не весила. Я тоже могу сражаться, у нее в руке был блестящий кинжал, отражающий угасающий свет дня.
Это не игра, Кира, рявкнула старушка. Ономмедзи.
Сомнения мелькнули на лице онрё, но пропали, оставив только хищную решимость.
Хорошо!
Онрё повернула ладонь, свет вспыхнул на ее маленьком кинжале. Харуто резко повернулся, крутя посохом, но сзади ничего не было. Онрё бросила в него кинжал. Он попал по плечу Харуто, оттолкнув его.
Попала! закричала весело онрё. Она подпрыгнула и захлопала в ладоши.
Сосредоточься, Кира, сказала старушка.
О, конечно. Прости, онрё стерла улыбку с лица и нахмурилась.
Харуто хмыкнул, вытащил кинжал из плеча. Он разбился в его ладони, тысяча зеркальных осколков мерцала вокруг него. Онрё побежала по снегу, еще один маленький кинжал уже был в ее руке. Старушка закричала, чтобы она остановилась, но без толку. Она шагала по колено в снегу за онрё, крутила нагинату, готовая ударить.
Онрё быстро пересекла расстояние и ударила Харуто по груди. Он остановил удар посохом. Она ударила его по левой руке, и он допустил это, закричал от боли, но взмахнул правой рукой с посохом, ударил онрё по лицу. Она рухнула в сугроб возле ближайшего дома.
Огонь! прорычал он и вонзил первый ритуальный посох в замёрзшую землю, вытащил второй.
Харуто! закричал Гуан, старушка приближалась к нему.
Харуто повернулся вовремя, отразил копье женщины. Они оба были по колено в снегу, обменивались ударами. Посох и копье кружились так близко, что старые глаза Гуана не могли уследить. Стало ясно, что у женщины было преимущество. Она была седой и с морщинами, может, ее суставы болели, как у Гуана, но она была хороша. Она взмахнула копьем, поднимая снег, и отбила посох Харуто. Пока он пытался вернуть равновесие, она отвела ногу, уперлась другой, склонилась и вонзила кончик нагинаты в его бок, оставила его там.
Харуто закричал, красное пятно быстро появилось на его кимоно.
Хорошо, хватит, прорычал Харуто. Он схватил клинок, торчащий в его боку, и вытащил его, стиснув зубы и шипя.
Старушка отпрянула, уверенная, что бой был окончен. Онрё вскочила на ноги с зеркальными кинжалами в руках.
Харуто стал двигаться, прыгнул, ударил старушку по груди левой ступней, развернулся в воздухе и ударил ее по голове правой. Она пролетела по воздуху и рухнула в снег у ног Гуана. Она застонала и пошевелилась, но не могла быстро встать.
Глаза онрё расширились, она шагнула вперед.
Ян
Харуто толкнул девушку.
Гуан, отвлеки женщину. Я разберусь с онрё, он повернулся к девушке, ползущей к нему. Забавный трюктолкнуть ци в ноги, чтобы распределить вес и не погрязать в снегу, он усмехнулся и запрыгнул на снег. Именем Тяна я убью тебя, онрё.
Лицо девушки исказилось. Она склонила голову и окинула его взглядом.
А?
Гуан не мог дальше смотреть. Старушка выхватила копье из снега и поднималась на ноги. Она выдыхала пар, но не выглядела сильно раненой.
Я буду твоим противником, сказал Гуан с уверенностью, которую он не ощущал.
Старушка посмотрела на него, щурясь, и снова пошла к Харуто. Он обменивался молниеносными ударами с онрё, посох и кинжалы крутились так быстро, что Гуану пришлось отвести взгляд.
Эй! прорычал Гуан, зашагав за женщиной. Не игнорируй меня, старушка направила копье к его горлу, и он отклонился вовремя, не стал кровавым месивом на снегу.
Не мешай, старый дурак.
Кого ты назвала старым, карга? прорычал Гуан. Он вытянул из сумки бумагу, прокусил большой палец до крови. Его чернила замерзли, но он мог использовать эту технику иначе. Старушка замерла, глядя то на него, то на бой, а потом решила, что Гуана нужно было убить первым. Она пошла сквозь снег к нему, крутя нагинатой. Она сделала выпад.
Глава 7
Гуан успел начертить кровью одно слово на бумаге. Щит. Бумага стала прямоугольником шириной с его тело, удлинилась, получила ручки на внутренней стороне, и слово, которое он написал, гордо пылало между ними темно-красным. Гуан шагнул к женщине, сжимая щит обеими рукам. Она взмахнула копьем, и он остановил удар, шатаясь от силы.
Гуан смог устоять на ногах, осмелился выглянуть поверх щита. Старушка хмуро посмотрела на него. Он улыбнулся ей.
Не ожидала этого, да? Может, сойдемся на том, что мы слишком старые, чтобы драться, и посидим? Я напишу стихотворение о твоей ярости.
Старушка взглянула на Харуто и онрё. Харуто вонзил в землю посох земли, они обменивались ударами. Гуан отметил, что они яростно улыбались.
Старушка зарычала и пошла на Гуана, направляя удар по щиту с разворота, отгоняя ему. Это ощущалось как удар молотом по щиту, и клинок царапал бумагу. Старушка пыталась прорезать его защиту, но если она поймет, что лучше бить по Гуану, ему конец. Он снова отступал, следя за клинком. Ему не нужно было атаковать. Он не мог сравниться с навыками женщины, но это было не все. Он поклялся не брать оружие. Щит не считался, но это могло измениться, если он попробует ударить ее им. Гуану нужно было только отвлекать ее, пока Харуто не закончит с ёкаем.
Женщина села на корточки, вытянула перед собой ногу, развернула копье и оттолкнулась, уперлась концом оружия в щит Гуана, сбивая его с ног, отправляя его на спину. Она стояла и смотрела на него, кривясь от боли.
Гуан застонал. Прошли годы, он давно не участвовал в бою. Он держался от них подальше по многим причинам в эти дни, и одной из них была боль. Он встал на четвереньки, кровь текла из большого пальца, текла струйкой по снегу под ним. Он попытался встать, поскользнулся, упал на колено и закричал. Он уже был не на снегу, это был лед. Она толкнула его на замерзшее озеро. В дюжине шагов за ним была брошенная удочка, стульчик стоял рядом с ней. Гуану хотелось сдаться и проверить тот стул. Он не хотел больше биться.
Старушка пошла вперед, остановилась на льду. Она отыскала равновесие, улыбнулась и стала скользить к Гуану по льду.
Может, ничья? Гуан пятился. Лед стонал под ним, и он надеялся, что ему показалось, что где-то под ним лед трещал.
Если нужно убить тебя, чтобы помочь Кире, я это сделаю, сказала старушка. Я не дам вам забрать ее, она нахмурилась, морщины стали глубже. У меня есть только она.
Гуан оглянулся на Харуто, пока пятился. Посох воды был в земле, но Гуан был далеко, уже не слышал боя, и снег скрывал их из виду, снова падая.
Тогда ей не стоило убивать моего сына, сказал Гуан. Слова ощущались неправильно в его рту. Лед снова застонал под ним.
Я сказала, мы не убивали тех людей.
Плевать на них, прорычал Гуан. Это было правдой. Он знал, что должен был переживать, но после потери сына они ничего не означали. Я говорю о своем сыне, Тяне.