Прости. Я не хотела.
Если дальше использовать технику, она убьет тебя, в глазах девушки были слезы. Ты не можешь меня бросить. Я не могу тебя потерять. Я не слезы полились по ее щекам, и она тяжело дышала. Харуто услышал звук, похожий на треск стекла.
Янмей сжала ладонь девушки.
Я никуда не денусь, Мирай, спокойно сказала она. Видишь, я даю ему остыть.
Онрё кивнула и вытерла глаза. Когда она подняла голову, она улыбалась.
Не один онрё уничтожил Хэйву, продолжила Янмей, сжимая ладонь девушки. Их было пятеро. Они пришли ночью, устроили пожар, убили учеников и учителей. Я смогла спасти только Киру, она вздохнула и посмотрела на Гуана у камина. Тян был с нами какое-то время, но пошел искать других. Мне жаль, что он не выбрался.
Гуан буркнул, но не отвернулся от огня.
Глупой лучок всегда хотел быть героем. Сказал, что загладит вину за всю боль, которую я причинил, в голосе поэта была печаль, которую Харуто не привык слушать. Он ощущал, как внутри закипал гнев, такой горячий, что весь снег на горе мог растаять от его ярости. Он скрипнул зубами, подавил гнев, зная, что это был гнев Тяна. Гнев ёкая передался ему и требовал мести. Он взглянул на девушку. Она была онрё. Он ощущал ее энергию, это точно была ци духа. Но гнев Тяна не был направлен на нее. Янмей говорила правду, эта девушка, Кира, не была онрё, на которых они охотились.
Карга прошла в комнату, стуча тростью. Шики следовала, гордо держа в ручках рыбу, словно сама ее поймала. Карга села на колени рядом с Кирой, и девушка налила ей чаю.
Как вы оказались тут? спросил Харуто. Вы тоже охотитесь на них?
Янмей покачала головой.
Мудрец
Конихаши? спросила Карга. Он придет? О, я была бы рада увидеть его снова. Вы знали, что мы когда-то она утихла, хмурясь, озиралась, будто искала то, что не могла найти.
Он не идет, сказала Янмей. Конихаши не придет, она похлопала Каргу по кривой ладони и посмотрела на Харуто. Я готовилась покинуть Хэйву. Моя техника вредит мне. Я уже не могу помешать огню обжигать меня. Конихаши был известен как Пятый Мудрец под Небесами. Он знал много техник, но не был целителем.
Карга кивнула и улыбнулась.
Он сказал Янмей поискать Четвертого Мудреца под Небесами, сказала Кира. Она сделала глоток чая и скривилась, словно попробовала лимон. Он должен был помочь ей.
Янмей вздохнула и покачала головой.
Он сказал, что Карга в Тиото может знать, где искать. Я хотела пойти одна, проникнуть посреди ночи.
Кира фыркнула.
Ты не уйдешь без меня, она и Янмей смотрели друг на друга, стиснув зубы с похожей решимостью
Янмей отвела взгляд и продолжила рассказывать им о случившемся:
Онрё напали и сожгли Хэйву дотла. Мы пришли сюда к Карге, но онрё уже побывали тут. Деревняих преступление, не наше, она взяла чашку и подула на чай.
Харуто ощущал, что чего-то не хватало. Он застонал. Он ненавидел загадки, думал, что был достаточно старым, чтобы их не осталось. Но жизнь не была такой простой, как бы долго она ни тянулась.
Кто она? он кивнул на Каргу. Кто ты, что онрё пришли и оставил тебя в живых?
Древняя женщина улыбнулась ему.
ОнаПозолоченная Карга, сказал Гуан. Он встал и прошел к столу.
* * *
Поколения назад, задолго до объединения Хосы и войны, поглотившей четыре народа, империя Нэш была процветающим местом. Лошади ходили по долинам большими стадами, и народ Нэш двигался с ними. Они были кочевниками, ходили по земле сотнями разных кланов. То было время процветания, разрешенное богами, и великий варган Нэш, лорд всех кланов, решил, что некоторые из его народа должны жить в одном месте. Он хотел подражать успеху Ипии и Хосы, создав великие города для своего народа и столицу, какой не видел мир. И он выбрал местоблизко к океану для рыбалки и торговли, но и рядом с долинами, чтобы его народ не забыл, откуда они были. Там он построил величественный город из пыли и называл его Дракан.
Но были те, кто не слушал богов. Их не связывали законы урожая, созданные тянцзюн, владыкой небес, и они видели большой город как сочный плод, который нужно сорвать. Мы зовем их Морским народом, онихищная раса, высокая, светлая и жестокая. Им важно только сражение, их корабли и рабы. Они нацелились на Дракан, приплыли к берегу ночью тысячами и разгромили город.
Мужчины, женщины и дети умерли в огнях, устроенных Морским народом, от их топоров и копий. Жителей Нэша загнали на корабли Морского народа, их больше никто не видел. Никто не мог их остановить. Никто не был готов. Воины Нэша всю жизнь тренировались для боя, но их побеждали, как детей. Они были всадниками, лучше всего бились в седле. В тесных улицах нового города они лишились преимущества.
Морской народ ударил так глубоко по Дракану, что они добрались до Лучших Конюшен. Огромное здание по приказу варгана Нэш построили, чтобы разводить лучших его лошадей, таких нигде не было. Морской народ увидел в этом награду, ведь на их землях не было лошадей, все грузы таскали рабы. Они могли получить не только рабов, но и кое-что более ценное.
Но там против Морского народа выступила одна женщина. Она была высокой и сильной, как многие в Нэш. Ее кожа сияла, как золото, а волосы были темными, как уголь. Морской народ смеялся. Одна женщина против орды? Они напали на нее по одному и по двое, она убила их. Они напали десятками и двадцатками, она рассекла их. Они напали на нее несметным полчищем, и она одолела их.
Один из богов Морского народа прошел к ней. Их божества не смотрели на них с небес, но ходили среди них. Он был великаном с руками, покрытыми мышками, и поясом, полным стали. Он напал изо всех сил, с яростью и со всем оружием. Но его оружие затупилось, пока он взмахивал им. Его броня заржавела и упала с его тела от ее прикосновения, и он остался перед ней голым. Он забрал оружие павших людей, но они тоже рассыпались. Но оружие женщины становилось сильнее, его было все больше, и все, чего она касалась, становилось золотым, острым, как свет звезд.
Они сталкивались снова и снова, и она наносила ему такие раны, что доказывала, что даже боги могли пасть от мощи смертных. Те из его народа, которые выжили от ее гнева, утащили его, побитого бога в крови, калеку, а не божество. Женщина не погналась. Она вернулась на пост, приглядывала за конюшнями, это было ее долгом.
Когда варган Нэш прибыл и увидел свой роскошный город в дыму и руинах, он был в ярости, безутешный. Пока не вошел в конюшню. Там он увидел ее, женщину из золота, единственную выжившую в городе. И его горе утихло при виде его лошадей, только это выжило в худшем нападении Морского народа.
Никто не знал имя женщины, она его не назвала. Варган умолял, требовал, угрожал и просил, но она скрыла свою личность. И он назвал ее Позолоченной Каргой, вечным конюхом, убийцей чужих богов, величайшим героем Нэш.
* * *
Карга рассмеялась, когда Гуан закончил историю. Она потягивала чай, смотрела на рябь на нем стеклянными глазами.
Это делает ее древней, сказал Харуто.
Гуан фыркнул.
Кто бы говорил, старик.
Харуто игнорировал его.
Почему Пятый Мудрец послал
Конихаши? спросила Карга. Он идет?
Янмей покачала головой и похлопала по ладони Карги.
О, печально сказала Карга. Я хотела бы увидеть старого друга снова.
Почему онрё пришли сюда искать ее? спросил Харуто, стуча пальцами по столу. Они ищут всех Мудрецов?
Не знаю, сказала Янмей. И вряд ли она знает. Возраст забрал у нее то, что не смогли враги.
Что тут произошло, Карга? спросил Харуто. Как умерли жители Тиото?
Карга прищурилась, глядя на него.
Жители? Я она нахмурилась и смотрела миг на чай, а потом ее лицо снова расслабилось. Она улыбнулась и посмотрела на Янмей. Кажется, все мои дети хотят меня нынче навестить, она будто считала Янмей своей дочерью. Твой брат заглядывал недавно. Он спрашивал о темнице. Думаю, он был в беде. Снова и снова о темнице. Он был очень требовательным, не тронул чай, говорил, что он был слишком холодным. Я говорила ему, что из темниц знала только о Небесной Лощине, и он ушел. Так и не выпил чаю. Наверное, потому он стал таким уродливым. Чай дает нам гладкую кожу и добрые глаза, она сделала глоток чая.
Гуан глядел на него.
Небесная Лощина, сказал старый поэт, словно Харуто не слышал. Харуто не смотрел в глаза друга.
Звучит восхитительно, сказала Кира. Что это?
Янмей налила себе еще чаю.
Крепость, где тренируются воины-шинтей Ипии. Говорят, только шинтей знают, где она.
Харуто покрутил чашку, не глядя никому в глаза.
Гуан почесал бороду и посмотрел на Харуто.
Старик?
Харуто молчал.
Он знает, где это, сказал Гуан.
Харуто холодно посмотрел на своего друга.
Можешь сверлить меня взглядом, сколько хочешь, старик. Ты несешь бремя Тяна.
Шики жалобно пискнула.
Не начинай, рявкнул Харуто на духа, ненавидя гнев в своем голосе. Да, я знаю, где Небесная Лощина.
Янмей улыбнулась.
Тогда мы отправимся утром.
А? Харуто покачал головой. Я не говорил, что возьму вас.
Мы увидим крепость? спросила онрё, хлопнув в ладоши. После десяти лет в академии я думаю, ее разрушениелучшее, что со мной случилось, она нахмурилась. Это неправильно, да?
Янмей кивнула.
Многие умерли, включая твоих друзей.
Девушка фыркнула.
Друзей. Будто они у меня были, она молчала пару секунд, тряхнула головой и шлепнула себя по щекам. Я должна печалиться? Должна горевать по ним.
Янмей слабо кивнула.
Хотя они ненавидели меня?
Янмей сжала ладонь девушки.
С девушкой было что-то не так. Ей нужно было, чтобы Янмей говорила ей, как нужно было себя чувствовать. Харуто отогнал эту мысль в сторону, чтобы разобраться позже. Если они хотели идти с ним в Небесную Лощину, пускай. Шинтей клялись не раскрывать ее место, но его эти клятвы не сковывали. И было неплохо оставить девушку близко. Может, ему придется отправить ее к Оморецу, пока она никому не навредила.
Мы уходим завтра, согласился Харуто. Мы можем остаться на ночь, Карга?
О, чудесно. Пара юношей, как вы? Мне нужно сделать много работы.
Гуан рассмеялся и пожал плечами, когда Харуто посмотрел на него.
Что? Она назвала тебя юным.
Глава 9
Все спали, когда Харуто вышел из дома Позолоченной Карги. Ночь, и хоть снег перестал падать, было холоднее, чем неодобрение монаха в Тиото. Харуто редко ощущал холод, но даже он кутался в снова испорченное кимоно сильнее, хотел себе такой плотный плащ, как у Гуана. Его плащ не пропускал снег, но не спасал от холода. Он шел по деревне, как призрак, прошлые обитатели лежали мертвыми в их домах, убитые онрё, которые что-то искали. Темница? Мудрец? Что-то в Небесной Лощине. Но там были только шинтей. Ёкаи должны быть безумны, чтобы напасть на то место.
Он забрал свою печать и ритуальные посохи в свете луны. Он все еще не знал, пошло ли что-то не так с благословлением Оморецу на них, или что-то было с девушкой. Онрё был редкими и сильными, и за долгие годы он встретил тут первую. Если посохи не могли сдержать одну онрё, то ему нужно было что-то еще, чтобы сдерживать духов, которые уничтожили Хэйву и убили Тяна.
Харуто прошел по горной тропе и покинул деревню Тиото. Он не шел далеко, ему нужно было сделать это, пока другие спали. Они не поняли бы.
Он остановился, увидев дерево. Его краски были приглушенными в свете луны, красные листья стали рыже-коричневыми, но он видел фигуру под ветками. Хоть на небе были тучи серым покрывалом, ёкай и ее дерево сияли, словно в ярком свете луны.
Он попытался изобразить Гуана, сказал себе:
Хватит медлить, старик.
Он услышал предупреждающий свист. Шики стало видно, она следовала за ним по снегу в своем облике, снег лип к ее жесткой шерсти. Она села рядом с Харуто, с укором посмотрела на него и снова свистнула.
Я знаю, что это опасно, но я не могу просто бросить ее тут.
Шики поднялась по его ноге, добралась до плеча. Ее шерсть отливала желтизной, задевала щетину на его щеке.
Я буду в порядке. Можешь вернуться, если боишься.
Шики хмыкнула и угасла. Она все еще была близко, смотрела за ним на случай, если она ему понадобится. Не понадобится. Ему не нужен был духовный клинок для этого ёкая.
Он подходил, ёкай посмотрела на него. Листья над ней зашуршали, хотя ветра не было. Она грациозно поднялась на ноги. Харуто замер на краю ее владений. Снег был другим под деревом, нетронутый ветром. Это было ее царство.
Акатеко, сказал Харуто вместо приветствия.
Мастер оммедзи, сказала акатеко с насмешливым поклоном, который открыл бледное декольте, в котором мужчина мог затеряться. Харуто оторвал взгляд. Она облизнула губы и склонила голову, глядя на него. Несколько прядей темных волос выбились, придавая ей потрепанный вид. Хочешь, я спою для тебя? Приходи. Посиди со мной, и мой голос прогонит тревоги.
Так работала акатеко. Соблазн, красивый мужчина или женщина предлагали дать то, что тебе было нужно, если посидишь с ними немного. Они прогоняли тревоги и боли, согревали душу. Все это время они забирали у тебя ци, чтобы поддерживать свои жизни. Не так много, чтобы убить, хотя они могли, если хотели, но достаточно, чтобы на время сил стало меньше. Даже с его тренировками и годами опыта Харуто ощущал, как его влекло к ней.
Ты не можешь оставаться тут, акатеко.
У меня раньше было имя, акатеко смотрела на красные листья, водила тонкой ладонью по белой щеке. Изящный палец задел рубиновую губу и чуть потянул за нее. Я его уже не помню. В последнее время я зову себя Снег. Подходит, да? она прикусила губу и посмотрела на Харуто. Ее глаза были большими, манящими, требующими, тоскующим и темными, как пустота между звездами. У тебя есть имя, мастер оммедзи?
Харуто, сказал он, не думая.
Харуто, она поиграла его именем на языке, пробуя его вкус. Она все еще глядела на него, а он не мог отвести взгляда, не хотел отводить взгляд. Он знал, что это было техникой, соблазнением акатеко, но ему было все равно. Харуто, проурчала она, хмурясь, от этого противостоять ей было еще сложнее. Нет. У тебя есть иное имя.
Шики появилась перед Харуто и зашипела на акатеко, ее шерсть торчала. Харуто вырвался из техники ёкая. Акатеко зарычала на Шики, обнажив зубы и сделав ногти когтями.
Хватит! Харуто услышал усталость в своем голосе. Ему нужно было поспать, но он знал, что не мог. Сон плохо ему давался с тех пор, как он заключил сделку с Оморецу давным-давно. Теперь он нес бремя Тяна, и отдых давался еще сложнее. Он взял Шики со снега и усадил на свое плечо. Она зарычала, грозно помахала рукой ёкаю. Акатеко отошла к своему дереву, провела ладонью по складке кимоно, намекая на утехи. Ты не можешь тут оставаться, акатеко. Прости, Снег.
Ёкай застонала и снова улыбнулась ему.
Почему? она надулась. Мне тут нравится. Холод мне идет. Краски идеально мне подходят. И глупые мужчины, которые заходят сюда, вкусные. Кто знал, что в таких холодных условиях такая пылающая ци? она глубоко вдохнула и выдохнула шумно, с наслаждением.
Потому что все жители Тиото мертвы, сказал Харуто.
Она пожала плечами, кимоно легко съехало с плеча.
Это была не я, она улыбнулась и медленно поправила кимоно.
Народу Миназури будет все равно, Снег. Они не поверят. Как только они узнают, что люди тут мертвы, они обвинят тебя. Это не просто соблазнение старика на пару часов от его жены. Они обвинят тебя, наймут оммедзи, чтобы убить тебя.
Ты хочешь боя, мастер оммедзи? спросила акатеко. Она отошла от дерева и заняла боевую позу, глаза мерцали желанием. Ее ногти снова стали когтями, и снег у ее ног зашевелился, его задевала ее ци.
Нет! рявкнул Харуто. Я не пытаюсь с тобой биться. Я пытаюсь тебя спасти.
Шики пискнула. Акатеко встала со смятением на лице. Все попытки соблазнения пропали, и она моргнула, уголок рта приподнялся.
Почему? Тыоммедзи. Ты вредишь моему виду.
Харуто пожал плечами.
Потому что ты никому не вредишь. Не прямо. Ты берешь немного ци, оставляешь их уставшими на день-два. Но они получают пару часов покоя. Ты даешь им то, чего им не хватает. Они, наверное, даже не понимают, что нуждаются в этом, но ты даешь им это. Я делал это достаточно долго, чтобы знать, что не все ёкаи злые, как и не все люди хорошие. Если останешься тут, они наймут кого-то убить тебя. Это буду не я, но кто-то придет. Не все оммедзи разборчивые, как я.