Однако, в моем профильном образовании обнаружились существенные недоработки, ибо компас направленности действий сломался.
Нет сложности выбора - найду. Нет желающих навредить - заставлю. Нет тайн, заговоров и опасностей - не, ну это вы просто со мной пока не связались, я же создам их как два пальца оросить.
Мдя
- Цепляйся уж, болезная, и погнали тудыть, обратно до креслица, - вклинилась в мои размышления у белого кафельного друга тетка Ыгая.
На кровати я лежать больше не могла, о чем и сообщила. Тогда домовушка разрешила пребывать разбитой, но не сломленной, ведьме в кресле.
Именно там я следующий час и обдумывала дальнейший план моих действий в отношении разбора полетов с Файтом.
Говорить откровенно с ним не хотелось, но другие варианты сохранения себе жизни не придумывались. И потому я решилась на разговор.
- Тетка Ыгая, может, Вы знаете, где сейчас обитается студент шестого курса магистрата Сэдрик Файт?
Заметив вздёрнутые брови домовушки, я уточнила:
- Да-да, тот самый, что почевать в моей комнате на матрасе изволил.
Истины ради болтался-то недомаг изначально исключительно на полу, а уж после был сердобольными домовиками перемещен на матрас, но кого эти тонкости преподнесения материала интересуют. Важно, что сама я сейчас была не транспортабельна, и шестикурснику зайти ко мне на огонёк никто не мешал. Более того, я собиралась этому прямо способствовать.
- Как не знать, Линочка, знамо это дело, - весенним ручейком зажурчала вдруг домовушка, а мои удивлённые брови безжалостно поползли вверх.
Это что же я такое слышу?!
Чтобы тетка Ыгая да густой патокой по языку скользила, мягким маслицем по гортани растекалась и елейным сиропом в уши дула?!
Чудесатые чудеса и никак иначе!..
- Наш Рик досель кручинится в увольнительной. Как сломила беда тебя неминучая, в тот же день соколик мой и покинул загороды академные.
Ага Угу Вот только меня не беда неминучая сломила, а Его Бешенство Файт, чтоб ему там в увольнительной изыкалось, на всю мою каштанистую голову приключился!
Но, как я слышу и вижу, в присутствии тётки Ыгаи настаивать на именно таком обращении к Файту не стоит. Она, по всей видимости, его практически усыновила. Муахаха!..
Огорошенная этим осознанием ведьма нервно икнула.
Это же надо было так попасть, что даже светлый народ перебирается на сторону Его снобско-злобского Величества, да ещё и приёмными действами балуется.
- И чего? - крадучись, продолжила интересоваться текущим положением дел. - Когда нам ждать возвращения мага?
- О, - вспыхнула вдруг непередаваемым восторгом домовушка, - ты хочешь пригласить Рика на погостить?
Я аж подавилась сладким чаем, который теперь умудрялась потреблять кружками, хотя прежде не переваривала даже в виде запаха.
- Да Вы что?! - отплевавшись и откашлившись, возмутилась подобным предположением. - Чтобы я? Да его?..
Это же как мне надо потеряться в себе, чтобы аристократами приголубленного Файта в хоромы свои надёжно оберегаемый зазывать?!
Да где же видано, чтобы порядочно невыносимая ведьма и на такие глупости шла, всю себя драгоценную да в руки мага задушевные предоставляя?! Задушит, ведь как есть задушит, всей своей задушевностью.
- Линка! Коза бессердечная, ты чего во мне теплоту по телу гоняешь?! Я же тебе не посмотрю на возрасты и заслуги!.. Я же всеми заслугами да по возрастам протаранюсь, что борозды потом и коников не соберешь Ты ж мне ещё расскажешь за все мои нервы намотанные! Ты ж
А впрочем Парень в моей комнате уже был. В прошлый раз почти сдох. Потом, видимо, на радостях от выживания в суровых ведьминских условиях с домовиками дружбу завел, судя по тому, как тетушка в ласковостях надрывается. Авось, выдержит и в очередной раз все наши поползновения в сторону своей неприкосаемой личности.
Выдержит же?
Выдержит!
А я уж на него свою управу точно организую. Мне-то все его подходы и даром не нать, и за все подагры мира. Прорвёмся, и даже без надрыва!
- Тетушка Ыгая, а давайте его и вправду пригласим к нам На чай, во! - последняя сумасшедшая идея мелькнула в голове шаровой молнией, и я решила, что раз мне сильно требуется, придется потерпеть наглого мага в своей обители ведьминских коварности и мсти.
Пусть только живым доберется, а там уж надо посмотреть, чего с ним можно и нужно будет совершить ради спасения чести и достоинства, а главное, ценного шкурного интереса одной уважаемой и весьма перспективной ведьмы.
Уже к концу недели я попрыгуньей-стрекозой скакала между книжных стеллажей хранилища библиотеки, где было свежо и прохладно. Вокруг приятным полумраком светили настенные бра, в их теплом свете копошились многотомные собрания сочинений, мелкие технические брошюры и обособленные рамками личной гордыни древнейшие уникальные издания.
Я слушала их перешептывания, насыщалась последними слухами и сплетнями и от души потешалась над поведением книг.
Вот же истинное отражение их создателей!
Одни сердито бурчали, жаловались, поучали и разводили длинные витиеватые философствования, другие ерничали, шутили, травили бородатые байки и творили прочие штуки из разряда подколи ближнего своего и не подставь даром свою шею.
Ни что человеческое книжным сочинениям было не чуждо.
Они так же, как и мы, радовались, огорчались, желали знать большее, мечтали избавиться от дефицитного меньшего. Они тянулись за новыми эмоциями и крепко держались за пережитки прошлого, смакуя их детали, выискивая многогранные смыслы с надеждой чтобы помнили.
Находиться в книжном мире мне нравилось. Тихая вселенная громких признаний, тайных сообществ и секретных материалов. Пространство, где, даже не спрашивая совета, получишь их с десяток, ну а коли спросишь, завалят и сотней.
Помнится, в родительском доме тоже была огромнейшая библиотека, и подрастающая я часами напролёт играла в ней с ворчаще-скучающими или, наоборот, завораживающими приключениями и уникальными опытами изданиями. Они пересказывали мне последние события, произошедшие в доме, делились свежими идеями в разработках отца и мамы, помогали справляться с уроками. С ними я могла свободно делиться своими мыслями, восторгаться, злиться или грустить, хотя для грусти в те времена и повода особого не было.
В общем-то, прямо в данный момент тоже.
Уже три часа как я проводила плановый осмотр состояния наших рукописно-печатных бумажных подопечных, при необходимости целительствовала, где-то выслушивала жалобы и утешала, кого-то подбадривала и помогала выпустить пар.
К слову, достопочтенная Фина Радовна тоже была среди моих пациентов и на этот раз без каких-либо уговоров, пари и прочих вариаций на тему хлеба и зрелищ вела себя тихо, сдержано и крайне деликатно, ежеминутно справляясь о моем самочувствии и отбивая у окружающих фолиантов тягу к лжесвидетельствованию, поклепу и сквернословию. Напугалась, по всей видимости, в прошлую нашу встречу, вот и бдила остроглазым хищником, оберегая себе причитающуюся территорию.
А я что? А мне только выгода! Рабочий процесс шел по накатанной, и мое настроение было преотличнейшим.
Напевая себе под нос незатейливую детскую песенку, пристукивая ногами в такт, я то и дело ловила свое отражение в стеклянных витринах с особо ценными книжными экземплярами. Глаза натыкались на форменный джемпер темно-оливкового цвета, кожаные сапожки горчичного тона, клетчатую юбку чуть выше колен и плотные серые чулки, кокетливо выглядывающие из-под голенищ. Все было новым, красивым, идеально подходящим мне по размеру и фасону и оттого особо согревающим.
Вчера тетка Ыгая разорила свою подругу мне на обновки, себе на радость, ведь девочка должна приятственно выглядеть, тем более ожидаются такие гости.
Принаряжаться для таких гостей мне лично не хотелось, а вот от самого факта дарения и проявления заботы было внутри тепло и до щемящей нотки пронзительности благодарственно. За мою пусть и не такую уж долгую, но весьма насыщенную жизнь подарки я могла бы сосчитать по пальцам. Да и неоткуда им было взяться для интернатовской девчонки без близких и родных. Подстав от окружающих, хвала Великой Степи, хоть не ждала, впрочем, и преподношений, свалившихся на голову повелением древних, тоже.
Что там думала тетка Ыгая, выбивая для меня новый гардероб, - ее дело, мне же изумительно хорошо было сиять удовлетворенностью от своего внешнего вида и абсолютного физического и магического выздоровления.
Каждая частица моего организма звучала привычным образом, охотно отзываясь на мои призывы и исполняя повеления в самом правильном виде. Успешно проведенная практика у куратора Дикинса была тому прямым подтверждением для окружающих, впрочем, я и без этого досконально чувствовала всю себя и это было лучшим свидетельством исцеления.
Завтра я планировала вернуться к регулярным рабочим сменам в медкорпусе, где, по словам ежедневно бдящей за мной Белки, меня ждали с большим нетерпением.
Что же касается приглашения гостя дорогого, домовиками жданного, мной подстерегаемого, Его Бешенство Файт все ещё не вернулся в академию, но светлый народ жилого и учебных корпусов был уже во всю предупрежден: тетка Ыгая беспокоится о своем названном сыне (она-таки признала это официально) и ждёт его, родненького, со дня на день. А посему о прибытии аристократами потерянного, светлым народом приобретенного наследника должно быть сообщено немедля.
Дел Эш забегал ко мне во время обеда и в красках живописал, какой фурор произвело сие повеление. Кое-кто из домовиков оказался против столь сомнительного родства, пусть и косвенного, но авторитет тетки Ыгаи был неоспорим и потому непобедим. Пришлось слабым чинам подстраиваться под мнение весомого руководства.
Чем бы, в общем-то, домовики не тешились, лишь бы мне помогли.
С этими мыслями я завершала обновление очищающих и защитных чар на дцатом по счету книжном стеллаже, когда за моей спиной послышались гулкие быстрые шаги и следом за ними появилась слегка запыхавшаяся Нирочка, с большими загадочно мерцающими глазами, ярким румянцем на упругих щеках и вытянутыми говорящей буквой О напомаженными губами.
- И чего хотим? - со смешинками в голосе первая уточнила я.
- Ой, чего хотим, того боимся, - вздыхая и хватаясь за впечатлительную грудь (странно, что не за сердце) заговорщицки прошептала смотрительница библиотеки.
- А чего боимся?
Нирочка и страхи? Эта тема требовала пристального рассмотрения, и я оставила едва начатое новое плетение, всей собой развернувшись в адрес миловидной женщины.
- Дикинса, - глаза Нирочки стали совершенно невминяемо огромного размера.
- Тю, - скривилась неверящая в серьезность переживаний смотрительницы я, - хомячков не боятся, ими закусывают.
- С таким алчный взглядом куратор, скорее, похож на аллигатора или прожорливую тварь Пустоши, из тех, что посерьёзнее, покровожаднее и без каких-либо следов совести и милосердия.
- Неужто Дикинс настолько не в духе?
- Пугает именно то, что он как раз настолько в духе. Слишком алчном и вожделенческом.
- Меркантильная душонка опять потирает загребущие лапки?
- Похоже на то, Малинка, и лучше бы тебе не соглашаться на его предложение. Мне оно уже предварительно не нравится. С таким видом ничего хорошего для тебя предложить не могут.
- Ну это мы ещё посмотрим!
- Да там, как взглянешь, так и облезешь, а после - неровно обрастешь.
- Вот и славно! - откровенно разулыбалась я, предвкушая грядущую встречу.
Последнюю неделю надо мной все больше тряслись, опекали и пичкали меня исключительно полезностями. Скучно!.. В этом свете появление куратора выглядело весьма интригующе, и я бы даже сказала ну наконец-то, однако, Нирочка абсолютно права: господин Дикинс был насквозь пропитан мелочно-расчетливым духом, холодным в своих устремлениях и безжалостных в способах их достижений. Огрести с его милости радостей являлось делом пустяшным и крайне сомнительным. И уже с этой точки зрения интерес куратора к моей скромной персоне обосновано настораживал.
Впрочем, опаснее скучающей ведьмы может быть только ведьма любопытствующая, а во мне и та, и другая ипостась уже изрядно подогрелись и возбудились. Оттого природная суть без каких-либо сомнений и угрызений рабочей совести позволила прервать прилежное выполнение профессиональных обязанностей и вытолкала мою персону пред очи с явными темными мотивами куратора. Он поджидал меня в главном зале библиотечного пространства, терпеливо прохаживаясь вдоль полок с периодикой.
- Доброго дня, господин Дикинс, - мое приветствие позволило мужчине отложить листаемый журнал Банковский вестник (странно, что не магический и даже не Ведовство) и поднять на меня свои мутно-желтые, точно у рептилии, глаза.
Бррр, каждый раз дыхание сбивается, и приходится настраивать его заново.
Благо, хоть лицо натренировано выдерживать посторонний взгляд и этот в том числе, не то бы совсем худо было.
- Приветствую, студентка Стэр, - звучал куратор по-деловому собрано. - Прошу Вас, Малина, - и мне указали на рядом стоящий пустующий стол, отделенный от посетителей библиотеки живой изгородью из джимикона - вьющегося растения с широкими мясистыми листьями. Оно отлично фильтровало застоялый воздух крупных помещений, поглощая из него углекислый газ, негативные эманации остаточных переживаний присутствующих, возвращая в пространство много свежести и кислорода. Джимиконы были идеальным вариантом озеленения учебных аудиторий, переговорных и залов для совещаний, а также растения прекрасно подходили для создания плотных завес маскировочного, декоративного и ограждающего функционала.
Интересный выбор позиции для диалога. Похоже, разговор с куратором предстоял конфиденциальный, для чужих глаз и ушей нежелательный.
Ведьма во мне ещё пристальнее насторожилась, ожидая от беседы, если не самого коварно-захватывающего, то определенно достаточно занимательного содержания.
Устроились друг напротив друга.
Я села как можно дальше, по всем правилам этикета выдерживая дистанцию преподаватель-ученик, сложила руки на коленях, потупила взор и вежливо замерла беззвучным истуканом, позволяя господину Дикинсу изложить свое видение предмета нашей встречи первым, всё-таки, инициатива внезапно облагодетельствовавшего меня рандеву исходила от него.
- Кхм Малина
Широкий пас рукой, и я ощутила характерно уплотнившееся пространство, затяжелевший воздух и чуть поплывшие границы вокруг занятого нами стола.
Значит, куратор поставил глушилку и отвод глаз.
Ах ты ж, матушки-сервелатушки!.. Однако, чем дальше в лес, тем больше поводов для бега.
А не пора ли нам пора, уважаемая госпожа ведьма?.. Под лежачий камень мы завсегда успеем, так стоит ли ускоряться?!
Желание покинуть ещё не развернувшийся разговор стало во мне нестерпимо жадным.
Сидим, молчим, глазами сверкаем.
Я изо всех ведьминских сил прикидываюсь ветошью, крайне ненужной, совершенно бесполезной и несообразительной. Дернуться лишний раз опасаюсь - не заметил бы, от греха подальше, а ещё регулярно напоминаю себе о том, что язык, а мой так особенно, он и до гибели доведет. Коли не меня, так куратора - здесь один вариант из нас двух. Сердце господина Дикинса моё присутствие со всем радением может не выдержать, оттого и приходится обрекать себя на столбняк и немоту.
- Ммм Малина - Куратор предпринимает очередной заход вокруг меня, вот только мне дальше по тексту совсем не интересно, скорее, опасно. - Как Вы знаете, в нашей академии приветствуются научные изыскания и командные исследования по особо сложным, запутанным или малоизученым явлениям. Более того, не так давно Вам было отказано в создании собственной группы для изучения возможностей самовосполнения энергоканалов магически одаренных существ.
Ага, с полгода назад я действительно подавала заявку на разработку подобной тематики и была тогда подвергнута жёсткой критике со стороны большинства преподавательского состава и куратора Дикинса в частности.
- Знаю. - Лицо строгое, крайне сдержанное, голос бесстрастный, вероятнее, даже небрежно-равнодушный. - Помимо этого, господин Дикинс, я помню и то, что Вы лично поставили запрещающую печать на моем предложении, аргументировав решение формулировкой Нарушение основных принципов медицинской этики.
- Ну что Вы, студентка Стэр, - и меня укоризненно попробовали нанизать по кускам на шампур мутно-желтого взгляда, чередуя с ломтиками общего недовольства и всевозрастающей раздражительности. - Я всего лишь обозначил незащищённые позиции Вашего проекта. Вместе с тем, прошло время и у нас изменились обстоятельства. В нынешних условиях мы предлагаем Вам стать ведущим исследователем в группе подобной тематики, но несколько другого профиля.