Ф-р-р, сказал Элфи, пытаясь увернуться от гребня.
Тихо, малыш, я рассмеялась. Посиди спокойно. Ничего страшного не происходит, я просто хочу избавить тебя от трупов насекомых.
Элфи послушно замер, правда, продолжая при этом бешено вилять хвостом.
А я, расчёсывая его густую короткую шерсть, думала о том, куда мог подеваться Дэйн. Друг не пришёл сегодня ночью, хотя я звала его, впервые почувствовав собственный зов. Я звала его всем сердцем, всей душой но он не пришёл.
Что, если он вообще больше не придёт? Что, если его появление напрямую связано с Арронтаром, а сегодня, когда я уеду отсюда, Дэйн исчезнет из моей жизни?
Мне бы этого очень не хотелось. Поэтому я знала, что буду искать своего друга и следующей ночью, буду кричать очень громко, и верила, что Дэйн всё-таки услышит и придёт.
Я попрощалась с Арронтаром на пути к усадьбе дартхари. Заплечный мешок, в который я сложила свои невеликие пожитки, тихо позвякивал у меня за спиной, под ногами трещали сухие веточки, за спиной я различала возню Элфи Каждый день я слышала эти звуки на протяжении долгих лет, и теперь никак не могла осознать
Всё?
Я задрала голову и посмотрела в небо.
Всю жизнь я сравнивала свои глаза с лепестками лесной фиалки. Но ведь они похожи ещё и на это небо.
Небо моего Арронтара.
Неважно, что со мной станет в дальнейшем, где я буду житья просто знала, что никогда не смогу забыть это небо, служившее мне утешением каждый день наполненной одиночеством жизни. Неважно, было ли оно безмятежно-голубым или тёмным от тучтак же, как любое существо, небо каждый день просыпалось и засыпало в разном настроении.
Сейчас оно прощалось со мной, касаясь ласковыми лучами щёк, заглядывая в глаза, целуя в губы
Не оставляй меня, Дэйн, прошептала я, замирая посреди тропинки, прижав ладони к груди. Почему-то мне казалось, что друг услышит и поймёт. Пожалуйста, не оставляй, Дэйн
Поднявшийся неожиданно ветер закружил в воздухе несколько сухих прошлогодних листочков, взъерошил мне волосы и полетел куда-то по своим делам. С ближайших кустов сорвались птицы и взмыли в небо, всё выше и выше, напевая какую-то тихую песню, которую знали только они одни и, наверное, Дэйнон знал всё, о чём пели птицы. Любые птицы.
Просто прислушайся, милая Ро, так он говорил. Только слушай не ушамисердцем
И теперь я, прислушавшись, начала подпевать. Мой голос поднимался всё выше и выше в небо, пока не стал лишь воспоминанием и не растаял совсем.
Так я простилась с Арронтаром навсегда.
До полудня оставался час, когда я пришла к усадьбе дартхари. Карету Грэя, в которой мне предстояло ехать к столице, я заметила сразу. Чёрная, не очень большая и неприметная, она стояла возле входа в дом Вожака. Рядом с ней топтались двое незнакомцевогромный мускулистый тролль и рыжеволосый человеческий маг, высокий, но щупленький. Я глубоко вздохнула и, почувствовав щекочущий нос запах мокрой после дождя травы и сгоревшего костра, поняла, что этому магу, скорее всего, подвластны все четыре стихииВода, Огонь, Земля и Воздух. Такое среди человеческих маговбольшая редкость.
Когда я приблизилась к карете, эти двое обернулись. Рядом друг с другом они смотрелись забавноздоровенный тролль и субтильный маг. У тролля был мясистый крупный нос, чем-то похожий на мой, тёмно-каштановые волосы, подстриженные «под горшок», и небольшие, но цепкие чёрные глаза. Быстро оглядев его фигуру, я пришла к выводу, что у него с собой явно есть меч, большая металлическая цепь и кинжал. Это только то, что я смогла рассмотреть совершенно точно.
У мага из оружия был только меч. Но он и сам был неплохим оружием, как я понимала. А ещё этот человек поразил меня своими странными глазамиони были практически без радужки и зрачков, будто одни белки. Нет, если приглядеться, становилось заметно, что глаза у него просто очень светлые, кажется, голубые. И ресницы были настолько бледными, что их тоже не сразу разглядишь, так что глаза казались голыми.
Мага звали Лисс, а тролля Бугалон, и он оказался начальником охраны принца Интамара. Впрочем, я не сомневалась, что Лисс тоже имеет отношение к охранной службе наследника престола, но подробностей не спрашивала. Только обменялась приветствиями и уже хотела отойти в сторону, чтобы не мешать, когда увидела спускающуюся с крыльца усадьбы Лирин.
Выглядела она плохо. На бледном лице проступили морщины, и было заметно, что Лирин уже немолода. К тому же, бледность кожи оттеняло тёмно-коричневое строгое платье, застёгнутое под самое горло. Руки она, как обычно, сцепила в замок перед собой, и я заметила, с какой силой Лирин сжала пальцы
Я никогда раньше не видела столько боли в её глазах. И седых волос будто прибавилось.
Здравствуйте, голос Лирин был тихим и хриплым, словно она долго плакала. Если не возражаете Рональда, я бы хотела поговорить с тобой.
Конечно.
Через минуту, когда мы отошли в сторону, не слишком далеко, но и не близко, старший советник спросила:
Ты действительно хочешь уехать, Рональда?
Действительно, Лирин. Мне жаль.
Я не знала, что ещё сказать по этому поводу, и получилось как-то глупо.
Мне тоже, прошептала женщина, зажмурившись на миг. Мне тоже
Я не закрыла хижину сегодня утром. Оставила там все зелья. Пузырьки подписаны, и на какое-то время этого хватит Передадите это дартхари? И ещё кое-чтопроговорила я, доставая своё нелепое письмо из кармана старых штанов, которые я решила надеть в дорогу.
Когда я вложила маленький конверт в руку Лирин, она слегка улыбнулась.
Передать да, смогу, Рональда. А сама ты с ним поговорить не хочешь?
Я покачала головой, и тогда женщина, вздохнув, неожиданно сказала:
Я думаю, ты должна знать Нарро отдал мне целую кучу прямых приказов, но забыл об одном. А я не стала напоминать.
Я удивлённо уставилась на Лирин. Советники были связаны с дартхари намного сильнее, чем остальные оборотни. Если Вожак приказывает что-то стае, любой оборотень может нарушить слово, только за это придётся отвечать, и во многих случаях изгнанием или смертью. А если дартхари отдаст прямой приказ Лирин или Граншу, они будут не способны его нарушить, даже если очень захотят. Дело было в клятве Верности, которую оба советника давали на собственной крови.
Если дартхари отдал вам приказ, Лирин, не нужно
Нужно. Скажи, Рональда, как ты думаешь, откуда у тебя Элфи?
Что? Я удивилась ещё больше. А при чём здесь мой хати? Ну, он сбежал
Лирин засмеялась.
Странно, что никто об этом не задумался. Ни разу за всю историю существования Арронтара ни один хати не сбегал, а тут вдругнате вам. Рональда, дартхари целый месяц натаскивал Элфи на твой запах, а той ночью я сама выпустила щенка, чтобы он нашёл тебя и лизнул в нос. Понимаешь? Это не случайность, а приказ Нарро.
В глазах у меня помутилось, а сердце подпрыгнуло и будто бы застряло в горле.
Но зачем? выдохнула я.
Лирин отвела взгляд.
Он просто хотел тебя порадовать.
Я не успела ответить, потому что женщина вдруг взяла меня за руку.
Рональда я не знаю, что будет дальше, я не провидица. Но я хочу, чтобы ты помнилаесли когда-нибудь ты захочешь вернуться, то здесь, в Арронтаре, ты найдёшь по крайней мере двоих оборотней, которые будут рады тебя видеть.
Вы и
Да. Я и Нарро.
Говоря это, Лирин вновь смотрела мне в глаза, и я чувствовала, что она не лжёт. Но зачем дартхари подарил мне щенка? Порадовать? Зачем? Я ничего не понимаю
И сердце болит.
Почему вы так хорошо относились ко мне всегда, Лирин? прошептала я, вглядываясь в светло-жёлтые глаза старшего советника. Другие презирали, обижали, били, а выникогда. Почему?
Ответить она не успела.
Рональда!
Голос Грэя заставил нас вздрогнуть, и Лирин моментально отпустила мою ладонь.
Нам пора, Рональда! кричал Грэй от самой кареты, махая мне рукой. Вторую он положил на загривок Элфи. Как интересно Мой хати совершенно не любил чужих, а этого мужчину почему-то признал сразу.
Пойдём, тихо сказала Лирин, первой направляясь обратно.
Парой минут спустя привели и запрягли четвёрку крупных выносливых лошадей. Спереди, на облучке, уселись Бугалон и ещё один мужчина, воин и обычный человек, сзади примостился Лисс, а Грэй с Элфи запрыгнули внутрь. Грэй помог мне снять заплечный мешок, закинул его в сундук под сиденьем, а потом, вдруг что-то вспомнив, вновь выскочил из кареты.
Я высунулась из окна и увидела Лирин. Она печально улыбалась, стоя от меня на расстоянии вытянутой руки.
Вы не ответили, сказала я тихо.
Тогда женщина, вздохнув, расстегнула ворот платья и, потянув за показавшуюся цепочку, достала оттуда деревянную дудочку, которую я отдала ей шесть лет назад.
Надо же Лирин носила эту дудочку вплотную к телу, как самую большую драгоценность.
У меня был брат, Рональда, произнесла женщина негромко, погладив шершавую, неровную поверхность дерева кончиками пальцев. Он был похож на тебя. Полный другой магии, он родился не таким, как остальные оборотни. Его презирали, били, пытались убить. И я делала это
Я чувствовала себя так, будто в меня вновь бросают камни. И не кто-нибудь, а сама Лирин.
Что с ним случилось?
Подняв руку, женщина вытерла глаза.
Он уехал. Так же, как ты, Рональда. И знаешь, я завидую Джерарду. Он успел попросить у тебя прощения. Пусть ты не простила его Но он успел.
Глаза Лирин в тот момент светились таким страданием, что я с трудом выдерживала её взгляд.
А я не успела. Не успела
Свист, хлопок двери, топот ног, крик Грэя:
Всё! Трогай, Кирк!
Я вцепилась в обивку кареты, что было сил. Туман перед глазами становился всё сильнее, я почти ничего не чувствовала и не видела.
Только фигура Лирин всё удалялась и удалялась
Она по-прежнему сжимала в руке цепочку с дудочкой и смотрела на меня так, словно заново переживала тот день, когда она не успела.
Лирин! крикнула я, свесившись из окна кареты. Он жив? Скажите мне, пожалуйста! Он жив?!
Простая деревянная дудочка была прижата к груди дрожащей ладонью, солнечный луч посеребрил седые, как снег, волосы
Я не знаю, почему железная рука сжала моё сердце, а в глазах я чувствовала целую пригоршню песка, почему задрожали и подкосились ноги, когда я заметила, что Лирин покачала головой
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Дэйнар, Арронтар, примерно 100 лет назад
Он родился осенью. Листья с деревьев уже облетели и лежали мягким ковром на земле, небо было хмуро-серым, дул промозглый и неприятный ветер. Такие дни никогда не запоминаются, сливаясь в сплошное бесцветное полотно.
Его родителей звали Родэн и Мара. Они были одними из самых сильных оборотней клана белых волков, и многие возлагали на их первенца большие надеждытогдашний калихари был уже стар, но до сих пор ему не находилось достойной замены. Родэн дважды бросал главе клана вызов, но проигрывал.
Дэйнара ждали. Некоторые уже тогда думаликогда-нибудь он станет калихари. Родэн и Мара поняли, что ошиблись, как только маленький оборотень увидел свой первый свет и громко закричал.
Ох, выдохнула повитуха, от неожиданности чуть не уронив ребёнка.
Мара молчала, глядя на новорожденного с ужасом.
Что это? с трудом вымолвила она через пару мгновений, ткнув пальцем в сына.
Это горб, зора, прошептала повитуха, вжав голову в плечиона ужасно боялась наказания за то, что ребёнок родился именно таким. Но родители Дэйнара не стали наказывать её, просто отослали и отменили все торжества по случаю рождения сына.
Уже на следующий день стая узнала, что у Родэна и Мары родился горбатый мальчик.
Физический недостаток для любого оборотнякак проклятье. В этом своём внутреннем уродстве они были похожи на эльфов, только у тех, слава Айли и Дариде, никогда не рождалось некрасивых отпрысков. А у оборотней подобное случалось, пусть и нечасто.
Когда Дэйнар стал старше, он разгадал загадку своего уродства. Дело было в магии. Обычные оборотни ею не владели, если не считать магию превращений, то есть способность обращаться в волков. Но иногда, очень редко, рождались оборотни с магическими способностями, и эти дети были далеки от признанных в стае канонов красотымаленькие, толстенькие, слишком высокие, альбиносы, горбуны Видимо, так получалось из-за того, что магия превращений была несовместима с другими видами магии и вступала с ними в конфликт.
До Дэйнара судьбы подобных оборотней были похожи одна на другуюих всех забивали камнями, как только становилось понятно, что у них не получается обратиться.
Может, утопить его? тихо спросил Родэн у Мары, косясь на сопящего в колыбельке младенца с искренней неприязнью во взгляде.
Нет, покачала головой его жена. Пусть кто-нибудь другой Не нужно, Родэн Такой грех
Оборотень вздохнул.
Как назовём? Хотели Рэйнаром«сильный» на старом наречии Но этому ведь такое имя не подходит.
Давай Дэйнаром, сказала Мара. Дэйнар«мужественный».
Издеваешься?
Нет. Ему пригодится мужество, Родэн.
На том и порешили.
Мара не занималась первенцем, с рождения Дэйнар был передан на руки презиравшей мальчика няне. Позже, став старше, он вспоминал, как она водила его на прогулку в Сердце леса, туда, где жил тогдашний дартхари, и какие-то мальчишки лет пяти-семи громко кричали, завидев Дэйнара:
Смотрите, горбун!
Урод!
У-у-у, чудовище!
Именно тогда Дэйнар впервые обратил внимание на чужие слова и понял, что они обращены именно к нему. Горбун, урод, чудовище Много лет спустя, закрывая глаза, он слышал те злые голоса так ясно, будто эти мальчишки по-прежнему стояли очень близко и кричали оскорбления ему в ухо.
Няня Монти, сказал Дэйнар, подняв голову, это они мне?
Тебе, тебе, бормотала няня, стискивая его руку так сильно, что мальчику стало больно.
А почему?
Потому что это правда.
Няня Монти сказала «потому что это правда» так уверенно и твёрдо, будто это действительно была правда. Прошло много лет прежде, чем Дэйнар понял: правдато, во что ты веришь. Но кроме этого слова существует ещё много других. Например, милосердие, доброта, сочувствие, справедливость. Дэйнар придавал бо́льшее значение именно этим понятиям, потому что понятие правдав том смысле, который поведала ему Монтимальчику совсем не нравилось. Ему не нравилось чувствовать себя уродом и чудовищем только из-за горба. Всё его существо противилось этой правде с самого детства.
Когда Дэйнару исполнилось два года, родился его брат Рэйнар. А ещё спустя год на свет появилась Лирин, их маленькая сестричка. Именно они стали его самыми преданными мучителями. Когда Рэйнар и Лирин подросли, Дэйнару срочно пришлось искать укромное местечко, потому что брат и сестра организовывали целые банды по его поимке и избиению. Дети раскрашивали лица краской и бегали по деревне клана белых волков, свистя и улюлюкая, в поисках Дэйнара. Спрятаться мальчику никогда и никто не помогал, а если кто-то из взрослых замечал его, тут же выдавал Рэйнару и Лирин. Иногда Дэйнар проводил целые сутки напролёт, прячась в какой-нибудь щели между домами, без еды и воды, выбираясь наружу только с наступлением темноты, и голова у мальчика кружилась от слабости и недоедания.
Родителей Дэйнар почти не видел. У них тоже была своя правдаони называли его не иначе как этот и совершенно не желали даже смотреть на него, не то, что общаться с ним.
Один раз Дэйнар случайно подслушал разговор Родэна и Мары.
Когда же его пришибут, зло сказал отец. Меньше проблем. Позор на наши шкуры.
Не волнуйся, когда-нибудь это непременно случится, вздохнула Мара. Когда-нибудь он устанет убегать, сдастся И мы освободимся от этого бремени.
И за что это нам?
В тот день Дэйнар долго стоял перед зеркалом и рассматривал своё отражение. Ему тогда только исполнилось восемь, он был очень худым, но жилистым. И если встать лицом к зеркалу, горба совсем не видно Зато видны ярко-голубые глаза, в глубине которых притаились горечь, обида и боль, большой рот, будто созданный для искренних улыбок, пушистые светлые волосы, россыпь веснушек на носу и под глазами Дэйнар не понимал, чем он отличается от остальных мальчишек, до тех пор, пока не поворачивался к зеркалу боком.
Спина была искривлённой, как знак вопроса. На ней можно было пересчитать все косточки ребёр, а ещёшрамы от метких бросков камнями.
Конечно, это было не очень красиво. Но разве он виноват, что родился таким? Дэйнару иногда хотелось подойти к родителям и сказать: «Может, это вас нужно забить камнями, а не меня, ведь это вы родили меня таким». Но подобные слова оставались у него в голове и никогда не выходили наружу. Это было бы слишком жестоко, а Дэйнару не хотелось быть жестоким. А ещё он понимал: никто не виноват в том, что он родился с горбом на спине. Именно поэтому мальчик не упрекал родителей. Только иногда ему становилось грустно, ведь их любовь оказалась настолько ничтожной, что её смог убить какой-то жалкий горб