Ангелина ЗлобинаХОД СЕРОЙ МАСТЬЮрассказы
Сущность
«Урал» 6 за 2014
Я научился узнавать их по шагамот лифта до двери один лестничный марш.
Услышав голоса и звон ключей, я становился незаметным. Щёлкал замок, потом из маленькой прихожей доносился шелест одежд, звук расстёгивающихся клёпок и молний, деликатный глухой стук каблуков.
Ну вот, смотрите.
Уже с первых минут можно было определитьэти ненадолго. А этот, пожалуй, мне ещё надоест. Эта уйдёт сразу, ей уже не нравится. Но я не торопился с окончательными выводами, ждал, когда Хозяйка назовёт цену. Сначала она обычно перечисляла явные достоинства квартиры: интересная планировка, большое окно, вид на лес. Сама она в это время стояла в левой части окна, чтобы загородить собой часть строительной площадки (забор, бытовки, мусорные баки). Далее шел перечень неявных достоинств: встроенная техника на кухне, удобная гардеробнаядверь отъезжала в сторону, и я замирал за обувной полкой.
Вот как-то так, скромно заканчивала Хозяйка. А потом объявляла, что хочет плату за полгода вперёд.
Она знала, чего требовала. Больше двух месяцев здесь никто не задерживался, а деньги она не возвращала никогда. В итоге получалось не так уж дёшево. Хозяйка дама хваткая. Только вот нудная сверх всякой меры, я бы с такой недели не прожил в одной квартире, съехал бы куда угодно, хоть в недострой. Сама она обитала где-то в центре в старом доме, одна. Её логово я себе отлично представляю хотя бы по тому, как выглядят её вещистарая кожаная сумка, нечищеные туфли со стоптанными набок высокими каблуками, одна пуговица у пальто оторвалась ещё прошлой осенью, на её месте до сих пор висит свалявшийся нитяной хвостик.
Пальто Хозяйке немного тесновато, потому и пуговицы не держатся. Она женщина рослая, крупнаяталия есть, но где-то под грудью, бёдра широкие, ноги налитые, коленикаждое как боксёрская перчатка; поступь тяжелая, а причёска легкомысленнаязаколочки, завитушки. Манеры странныето захохочет, закатится кокетливой веселушкой, махнёт эдак ручкой«ах, уморили меня совсем», а то возмутится строго и холодно, как дама весьма почтенная«нет-нет, это мне не подходит», и надменно вздёрнет острый напудренный нос.
Будущие постояльцы общались с ней сдержанно, с опаской, но очевидные и неочевидные прелести недорогого жилья их манили. А смущала разве что удалённость. Ну, и ещё то, что платить надо за полгода вперёд. Однако платили.
А метро в середине следующего года обещали пустить, уверяла Хозяйка.
Когда очередные жильцы съезжали, она затевала уборку, но, вымыв половину комнаты, устало опускалась в кресло и, стянув с одной руки резиновую перчатку, звонила кому-нибудь из знакомых. Разговор обычно длился так долго, что за окнами темнело. Слушать её подробные жалобы на цены, здоровье, погоду и на жизнь вообще было скучно. Подозреваю, что и подруга, которой она звонила, томилась в ожидании прощальной фразы и вяло поддакивала из вежливости.
Иногда, наведя в квартире порядок, Хозяйка оставалась ночевать. Она забиралась с ногами на диван, включала телевизор и весь вечер что-нибудь ела, уставившись на экран. Ночью она негромко храпела или рыдала, подвывая: «Да что же это такое? Когда же это всё кончится!» Кто её знает, что она имела в виду.
А жильцы были забавные. Я их всех хорошо помню.
Молодая парашумные, обидчивые, бестолковые. Они мне довольно быстро надоели, к тому же оба не были наблюдательными, так что мои обычные методы не действовалиих просто никто не замечал. Пришлось проявить настойчивость. Напугали молодых рисунки на стекле. А потом загорелась занавеска Нехорошо, мне и самому стыдно, такая грубая работа! А что было делать? Молодожёны уехали через два месяца.
Потом была ещё одна парочка. Двое официантов, пингвинья чета, очень трепетная. Эти убежали через три недели, до сих пор без смеха не могу вспоминать, как один из них метался по комнате ночью и стонал: «Жорж, я совершенно измучен!» Нет, это восхитительно«я измучен!», ради такого стоило немного пошалить. Кстати, ребята были чуткие, даже слабое постукивание воспринимали остро. Особенно тот, измученный.
Ещё была учительница. Женщина-портфель, женщина-пособие, женщина-исполнитель. Она ничего не слышала и не видела, листала тетради, читала, елавсё одновременно. На кухне у неё вечно что-то пригорало, в ванной переливалась через край водано я тут ни при чём, я не хожу ни в кухни, ни в ванные комнаты. Не выношу шума льющейся воды, испарений, потёков на стенах. Заболеваю я от этоголомает всего, страхи начинаются, паника. А ещё из-за сырости остаются следы на полу. Вообще-то это ни к чему, мне удобнее быть незаметным, но иногда следыэто то, что нужно. Влажные отпечатки узких длинных ступней, исчезающие быстрее, чем на испуганный зов одного жильца успеет прийти другой.
Где? Да нет тут ничего Тебе показалось.
Как меня изумляет это желание людей на всякий случай убеждать друг друга в сумасшествии! Неужели слабоумиенаименьшее зло?
Учительница меня изрядно помучила. Я утром прятал ключиона, уже одетая для выхода, в плаще, с сумкой и перчатками в руках, металась по всей квартире, как бешеная курица, искала. Я подбрасывал ключи на видное местоона хватала их, бормотала что-то, досадуя на свою рассеянность, и убегала. Я прятал её тапкиона ходила без тапок. Я ставил их к её кроватинадевала и шла умываться. Ничему не удивлялась.
По телефону она говорила коллеге:
Перестань молоть чепуху! Просто я устала, всё забываю на ходу.
А сама завязывала на ножке журнального столика платок, наверное, чтобы упросить меня вернуть ей часы. Я тут же завязал платок ещё двумя узлами. Она, глядя в окно и не прерывая разговора с коллегой, рассеянно добавила ещё два. Невыносимое существо.
Только однажды, когда она, уходя на работу, оставила в углу комнаты блюдечко с молоком, я понял, что довёл её до отчаяния. Я положил в это блюдце сухой цветок апельсинафлердоранж. Прелестное название, не правда ли? А эффект был потрясающий, я и не предполагал, что в педагогах столько разнообразных драматических эмоций.
К вечеру квартира была свободна.
Вообще-то флердоранж я берегу, мне очень нравится его запах. Из-за него в моём тайничке за обувной полкой так приятно пахнет южным садом! Но одним цветком я решил поделиться с бедной учительницей. Мне жаль, что это её так напугало, могла бы отнестись как к посланию, метафоре, попытке изящно попрощаться. Не поняла. Всё-таки как мало в ней романтики!
Остальные жильцы менялись быстрополоумная пожилая девушка в индийских нарядах, геймер с воспалёнными глазами, пара суетливых подружек, такие визгливыефу!
Ещё был провинциальный музыкант с электрогитаройэтот светил под мебелью фонариком и раскладывал всюду крысиный яд, похожий на дроблёную канифоль. Вот дубина! Я себе собрал горсточку этого яда, грызу иногда ночьюон сладковатый, и от него видения.
Жильцы приходили и уходили, оставляя после себя подпалённый ароматический хлам, пакеты от сухих супов, окурки, закатившуюся в углы мелочь.
На следующий день после их ухода возникала Хозяйка, мыла комнату, звонила кому-то по телефону, жаловалась, а ночью похрапывала или рыдала в подушку. Я её никогда не беспокоилне хотелось связываться. Неинтересно.
Жить одномупрекрасно! Я бы пел, но голос у меня никакой, я способен только вздохнуть или покашлять тихонько. Зато в пустой квартире можно быть видимым и ходить всюду, никого не опасаясь, а ночью лежать в лунном свете, раскинувшись в воздухе, как на песчаном склоне у озера. Лунный светэто нечто особенное, от него в глазах появляется мягкий блеск, шерсть становится шелковистой, с искоркой, а мысличёрными, опасными, дремучими, как еловый лес в полнолуние.
Утром можно сидеть на подоконнике, наблюдая движение облаков, круговой облёт двора голубиной стаей, неспешное перемещение рабочих на стройке.
Днём я обследовал жилище, искал забытые или потерянные вещи и приносил их в тайник за обувной полкой. Моё убежище постепенно становилось похожим на маленький музей артефактовмедная пуговица, ресторанные визитки, чайная ложка из одного испанского отеля, пенковый мундштук, кисточка от румян, пачка с единственной уцелевшей сигаретой
Особенно мне нравились оплавленная свечка в виде слона и сухой букет, это принесла в дом полоумная пожилая девушка в индийских одеждах. Гербарий предназначался для отпугивания злых духов, как я понял. Вообще-то букетов было двалаванда и флердоранж. Но запах лаванды напомнил мне средство от моли, а вот аромат сухих цветов апельсинаочаровал! Я сразу решил, что заберу флердоранж себе, ещё когда эта дама со своим бородатым кавалеромтоже полоумнымзадымили мне всю комнату восточными благовониями и бродили по углам с согнутыми проволочками в руках. Кажется, они хотели меня поймать. Поймали они в итоге друг друга и устроили такой шабаш на диване, что я почти без утайки вышел, взял букет и удалился к себе под ритмичные вопли и стоны двух эзотериков.
Флердоранж с тех пор хранится в моём уголке, напоминая мне жаркую южную весну: зелёную траву, цветущие деревья, синее небо, голубые тени, голубые горы вдали
Странно, у меня ведь нет долгой памяти. Откуда я вообще знаю о каких-то садах? Я даже не помню, где я жил раньше. Может быть, я родился прямо здесь, в этой квартире? Интересно, от кого? Уж не порождение ли я Хозяйкиного депрессивного бреда Всё может быть. Но иногда мелькает в голове что-тояркое, необъяснимое, как короткий путаный сон: тихий смех, желтая пыльца на веснушчатом носу, глаза зелёные, а волосы красноватые, как медная проволока, волнистые, с блеском. За ухо заправлена веточка с белыми цветами и бутонами, похожими на крошечные пальцы в белых перчатках.
Тебе нравится?
Не помню, на каком языке она спросила. А может быть, это было: «Te gusta?» Или: «Tu laimes?» Как же её звали, ту девушку
Звук открывшихся дверей лифта отвлёк меня. Потом шаги на лестнице, тихий разговор у двери, звон ключей, двойной щелчок замка.
Проходите.
Какая-то странная мысль мелькнула у меня в тот момент, когда они поднимались по лестнице от лифта до двери, возникла и тут же исчезла. Рассеянный я стал в последнее время. Погодозависимость, что ли?
Хозяйка демонстрировала жильё«уютно, стильно и недорого, учитывая сегодняшние цены», приглашала взглянуть на вид из окна.
Да, симпатично, отозвалась гостья.
Наконец я её услышал. Голос негромкий, интонация не то усталая, не то высокомерная, а может, посетительница просто не хотела обнаруживать интерес, соглашаться сразу на все условия. Представить её мне было легко: наверняка это худенькая шатенка с короткой стрижкой, нервная, категоричная, замкнутая. Знаю я таких. Скромницы в серых одеждах, туфли третий сезон донашивают, а духивысший класс, свитерок дешевый, колготки дорогиетакая жизнь, на всё не хватает. Зато характер! Ничего, справлюсь, и не таких выживали, через две недели её здесь не будет.
А тут гардеробная, дверь отъехала в сторону, и меня ослепил свет из окна, расходящийся белыми лучами вокруг двух силуэтов. Никакой тонкой шатенки и в помине не былорядом с Хозяйкой стояла чуть полноватая девушка среднего роста.
Можете войти, посмотреть.
У гостьи оказалось светлое лицо с мягкими чертами, взгляд сквозь очки спокойный и серьёзный, губы как у упрямого ребёнка. Русые волосы небрежно заплетены в косу. Бежевый свитер грубоватой вязки, широкая юбка в клетку, на запястье браслетцепочка с монетой.
Девушка сделала шаг в мою сторону и огляделась. В какой-то момент мы едва не встретились глазами, я уж было решил, что замечен. Но что она могла видеть, кроме древесного рисунка на задней стенке гардеробнойрасходящиеся линии, два овальных сучка с тёмными зрачками внутри? Да и кому из посетителей придёт в голову, разглядывая съёмную квартиру, изучать древесный узор на мебели.
Интересно, а придёт ли кому-нибудь в голову, что древесный узор изучает его?
Ну, вот как-то так, произнесла Хозяйка.
Девушка кивнула:
Хорошо. Я подумаю до завтра и утром вам позвоню.
Как хотите, Хозяйка как будто слегка обиделась, я не уговариваю, дело ваше
Обе вышли из гардеробной, дверь задвинулась.
«Метро в середине следующего года обещали открыть», донеслось из прихожей.
Щёлкнул замок, послышались шаги на лестнице и невнятный удаляющийся разговор.
* * *
Последние сутки в пустой квартире мне испортил дождь. Ненавижу сырость, ненавижу звук льющейся воды, стук капель по стеклу. К тому же за дождём совсем ничего не было видновсё серое: небо, силуэт недостроенного дома, кусты, деревья. Тоска
Я сидел на Хозяйском диване, обняв подушку, и мечтал о том, чтобы всё как-нибудь устроилось само собой. Чтобы очкастая девица нашла квартиру получше, и чтобы Хозяйка, устав от хлопот, уехала к подруге на дачу и там за чаепитиями и разговорами надолго забыла о том, что надо искать жильцов, отвечать на звонки и ездить в такую даль показывать жилплощадь. А ещё, конечно, хорошо бы каждую ночь было полнолуние, но это уже слишком прекрасно и потомуневозможно.
Ничего, утешал я себя, пусть она въезжает, я и не с такими справлялся. У девицы, кстати, длинные волосы, можно приплести их ночью к бахроме диванного пледа. Эзотерическую даму в индийских одеждах это очень напугало, собственно, после этого она и съехала. Очки тоже важный предмет, попробуй их найди! Особенно без очков. Не очень оригинально, но выматывает сильно. Что ещё Остальное узнаю постепенно. Надо приглядеться, сразу пугать нельзя.
Она явилась к вечеру. Сама втащила две здоровенных сумки, ещё двена длинных ремнях, надетых крест-накрест, сняла через голову, отставила, выдохнула и опустилась на диван. Она расстегнула куртку, стала разматывать шарф, и я вдруг заметил: причёска изменилась! Теперь у девушки были ровно подстриженные волосы, открытая шея, прямой пробор. Значит, приплести её к пледу не получится. И очков на ней нет, значит, не так уж близорука. Как, однако, непросто всё складывается И манеры-то у нас независимые, и взгляд серьёзный, и губы сжаты. Значит, не боишься ничего? Ну что ж, посмотрим, посмотрим.
* * *
В первый вечер она обзванивала знакомых, говорила: «Здравствуйте. Это Александра Никифорова»; или: «Привет, это Саша», и сообщала, что переехала и что звонить ей теперь можно только на мобильный телефон.
У неё обнаружились интересные привычки.
По утрам, услышав сигнал будильника, она хмуро смотрела на экран невидящими глазами и тут же засыпала снова. Следующий сигнал вызывал у неё досадливый стон в подушку, и только после третьего звонкакак в театре! Александра Никифорова наконец поднималась и, зевая, брела в ванную.
Потом она пила кофе на кухне, судя по запахурастворимый (никогда не понимал, как можно пить эту пахнущую сургучом чёрную водицу), потом быстренько одевалась, кидала в сумку телефон, наушники, книгу и уходила всегда в одно и то же время.
Иногда после работы она до ночи сидела со стопкой распечатанных листов, читала, помечала что-то на полях. Я заглядывал пару разбред: «консигнация, антиципация, шоуинг». Что-то связанное с финансами, как я понял. Ну что ж, наверное, так принято, финансам нужны надёжные шифры.
Она засыпала в наушниках, а ночью выпутывалась из проводков и отодвигала их в сторону, так и не выключив плеер. Я садился на пол рядом со свисающим с дивана наушником и слушал. Мне особенно нравился Стинг. Я думаю, он такой же, как я, или станет таким когда-нибудь. Иногда, целый день бродя по квартире, я бормотал как заклинание слова из одной его песнио том, что всякий раз, когда тучи скрывают луну и мир кажется таким чужим, я чувствуючто-то изменится, что-то должно измениться
Всё так. Если бы я сам умел петь, я бы спел именно это.
Александра, как и я, любила сидеть на подоконнике. Ела жареный миндаль, пила крепкий чай и смотрела в окно. Или бормотала что-то и как будто отсчитывала медленный ритм, рисуя в воздухе невидимый зигзаг, совпадающий поворотами с окончаниями фраз. Иногда она писала карандашом в блокноте, потом отрывала листок, комкала, роняла на пол, а после выбрасывала. Несколько таких листков я забрал к себеразгладил, попытался прочесть, но почерк оказался уж очень неразборчивым. Я понял только вот это:
«весна, конечно, тоже будет чёрной, а лето дымным, а после снова пойдут дожди, запахнет старым кровельным железом, сырыми брёвнами, землёй, водой, дорогой Когда-то будет, а показима. И кажется, как будто навсегда и тьма, и сырость.