Проехав несколько миль пастбищ и холмов, огороженных колючей проволокой, мы оказались в этом городе, похожем на помойку.
На берегу реки в вонючей щелочной грязи проседали грубо сделанные деревянные рамы. Дождь стучал так громко, будто сам Господь работал за швейной машинкой, и вода скапливалась в рыжих лужах и колеях под навесами. Тусклый свет лампы грел закопченные окна. Тени дрожали, и мотыльки бились о стекло. Сквозь шипение и шум дождя уже пробивались слабые крики, вопли, звуки игры на фортепиано.
Всего лишь очередной невнятный шахтерский городок в Калифорнии, который быстро построился и так же быстро опустеет, когда в нем иссякнут запасы золота. Три десятилетия пролетели, как день мухи-однодневки в масштабе этой унылой земли древнего материка, недавно открывшегося для белых людей.
Все главные заведения сгрудились на главной улице. Банк. Гостиница. Бордель. Продуктовый магазин. Галантерея. Костоправ. Офис шерифа. Целая куча кабаков. Баптистский храм вверх по переулку. Пардонское кладбище. Каркасные дома, россыпь лачуг. Долговязые мужчины во фланелевых костюмах. Тощие женщины с кучей вопящих детей. Настоящий муравейник.
Синий туман скрывал дикие сосны и кривые холмы. Здесь умирали все цели и стремления.
Оказавшись на протекающей платформе, я решил, что это нечестная сделка. Меня не волновало бы, даже если бы цирковой силач сидел в одном из зассанных салунов, надирался бы виски и терся о бедро танцовщицы с лошадиными зубами. У меня бы и не встал на его скальп, от которого воняло отвратительным запахом пороха и открытой канализацией. Я вдруг почувствовал, что с меня хватит.
У меня не было другого выхода. Повесив винтовку на плечо, я взял сумки и отправился в долгий путь.
3
В книге Ривенфронт-отеля я записался как Иона Кёниг. Это было беспорядочно выстроенное монолитное здание в колониальном стиле с масляными портретами Эндрю Джексона, Улисса Гранта исамым свежимГровера Кливленда. Все они висели в холле, могучие, как судьба. Я уже не в первый раз использовал ради дела свое настоящее имя со времен происшествия в Скулкилле, но только в этот раз это казалось естественным. Во мне окончательно укоренилось ощущение завершенности.
Хикс наверняка знал, что я приближаюсь. Но, сказать по правде, после одиннадцати месяцев, в которые я вдоволь наглотался угольной пыли от Бостона до Сан-Франциско, меня это не волновало. Меня волновало, где достать виски, помыться и поспать. Именно в таком порядке.
И портье, мастер своего дела, прекрасно это понимал. Он поселил меня на третьем этаже. В моем номере были бар, кровать с балдахином и вид на горы. Президентский люкс. Какой-то малец притащил корыто теплой воды и забрал мою грязную одежду, чтобы почистить. Вскоре в номере появилась миловидная голубоглазая девушка. Она даже не постучала. Откупорила бутылку бурбона, взяла два бокала и предложила потереть мне спинку.
Она попросила называть ее Виолеттой, и ее, похоже, совсем не волновало ни то, что я сидел с голым задом, ни то, что я чуть не прострелил ей башку. Я ухмыльнулся и повесил пистолет с поясом на спинку кресла. Завтра наступит более чем скороэто будет подходящий день, чтобы напрячь шерифа.
Виолетта устроилась на мне и без прелюдий взяла ситуацию в свои руки. Ей хватило ума не обращать внимания на клеймо на моем левом плече, старые швы и множество морщинистых шрамов на спине.
Мы так увлеклись делом, что я совсем забыл спросить, приходилось ли ей спать с моим приятелем по имени Рубен Хикс. Или с Томом Малленом. Или с Эзрой Слэйдом. Потом я напился, а когда проснулсяее уже не было.
Я заметил трещину в штукатурке. Кровоточащий разлом.
4
Вы по делу или отдохнуть, мистер Кёниг?
Шериф Мертаг был крупным ирландцем моего возраста, который потерял почти все свои волосы и ирландский акцент. Он сидел, выложив на грязный письменный стол правую ногу, обмотанную повязкой цвета, напоминающего гнилой фрукт. Воняло от нее так, будто у него развивалась гангрена.
Один китаеза ударил мне по ноге киркой, так-то. Я отправил его в ад еще до того, как показался доктору Кэмпионутот бы ампутировал ее по самую лодыжку.
Шериф засмеялся, потирая рукавом свою тусклую звезду. Очевидно, неподалеку находилось поселение китайцевтех, которые остались здесь и стали заниматься добычей золота, когда проложили железную дорогу на Запад. По мнению шерифа с дырявой ногой, они были скверными людишками.
Мы сидели в его тесном кабинете и пили отвратительный кофе из кофейника, который, по-видимому, кипел на плите несколько дней. В конце кабинета находились камерытемные, как римские катакомбы. Внутри никого не было, не считая помощника шерифа по имени Леви, который спал в открытой камере, отходя от похмелья.
Я показал Мертагу помятую фотографию Хикса, сделанную во время его феерического представления в Филадельфии. На ней было изображено, как Хикс поднимает большое фортепиано себе на спину, а девушки в колготках аплодируют, стоя перед слоновьей пирамидой.
Узнаете этого парня? На объявление о его розыске откликнулись во Фриско. Вроде бы какой-то шахтер видел его в городе. Но он не уверен. Когда я встретил этого шахтера, это был прорывслед к тому времени уже три месяца как остыл, и мне пришлось прочесывать каждую паршивую заводь в радиусе шести сотен миль, пока мы не столкнулись с ним в салуне «Золотоискатель» и не начали травить байки.
А кто о нем спрашивает?
Главный.
Барнум? Правда?
Да, разумеется.
Я принялся скручивать папиросу.
Мертаг засвистел сквозь неровные зубы.
Вот черт, да это же Хикс Железный человек. Да, я видел его здесь. Он приехал где-то в июне. Он называет себя Малленом и говорит, что родом из Филадельфии. Должен признать, он выглядит иначе, чем на фото. Не особо-то похож. Что он такого натворил, что заставило Пинкертона приехать в эту жопу мира?
Я чиркнул спичкой по столу и немного подождал, пока папироса хорошо разгорится. В ней была намешана марихуана с табаком. Вот, так-то лучше.
Полтора года назад несколько убийц восточного побережья были связаны с цирком. Ритуальные убийства, пентаграммы, черные свечи, возможно, каннибализм. Мерзкие дела. Расследование привело к силачу. Копы схватили его, но никакого результата это не дало. Барнум не стал рисковать: уволил силача и сдал его в сумасшедший дом «Туевник». Там, может, и не шибко хорошо, но это всяко лучше линчевания, не так ли? Только Железный человек думал иначе. Он отплатил своему боссу, украв безделушки, которые тот коллекционировал, и быстро уехал из города.
Готов поспорить, это были действительно ценные штуки, заметил Мертаг.
Для кого как. Большая часть этого хлама всплыла в местных ломбардах, антикварных магазинах и лавках ужасов. Ну, вы понимаете. Мы смогли найти все, кроме подлинного перевода «Словаря преисподней», сделанного покойным французом Колином де Планси.
Что за словарь такой?
Книга о демонах и бесах. О чем посудачить в церкви.
Преисподней, говорите Помилуй, Господи. Ну, я не видел Маллена, то есть Хикса, несколько недель, но вы можете спросить о нем на ранчо «Пчела». И у Троспера в «Удлиненной винтовке». Но предупреждаю: Троспер ненавидит представителей закона. Думаю, он отсидел в тюряге. Но мы, разумеется, смогли найти понимание.
Тогда хорошо, что я представляю не совсем закон.
Что есть по этому парню? Мертаг смотрел на фото, вертя его в руках.
Хикс родился в Плимуте, ответил я. Его отец был священником и занимался миссионерской работой в Калифорниипытался спасти людей от золотой лихорадки. Я думаю, что отец сильно избил парня, и тот сбежал из дома и прибился к цирку. Оказалось, что он был уродцем, да еще и рожденным для сцены. П. Т. ездил с ним в каждый город Союза. Однажды Хикс Железный человек решил резать глотки собирателям хлама и проституткам. По крайней мере, я так считаю. Судя по документам из «Туевника», он психически боленвозможно, из-за сифилиса или еще по какой-то неизвестной причине. Возможно, из-за своей болезни он слышит голоса и хочет стать американским Джеком-потрошителем. Думает, что у бога на него особые планы. Кто знает? У него был тайник с подозрительными вещами наподобие того хлама, что он украл у Барнума, потом все изъяли. Он исписывал поля тетрадей, но агенты до сих пор не расшифровали его записи. Затем кто-то познакомил его с прекрасным увлечением демонологиейвозможно, даже его собственный отец. Сейчас это нельзя проверить, поскольку Хикс-старший умер в 67-м году и все его вещи были распроданы на аукционе. Тем не менее его сынишка попадает в уютную клинику с помощью команды Барнума. Потом сбегает оттуда, ну а остальное я вам уже рассказал.
Черт возьми, какая очаровательная история.
Мы пили кофе и слушали, как дождь с глухим стуком барабанит по крыше. Наконец Мертаг подошел к тому, что, похоже, мучало его с тех пор, как он узнал мое имя.
Вы же тот парень, который помог Молли Мэгуайрс.
Боюсь, что так.
Он притворно улыбнулся.
Я так и подумал, что это вы. Грязная работенка, да?
Ничего хорошего, шериф.
Шестнадцать лет прошло, а эта легенда все еще жива, и туши скота раздуваются под солнцем.
Надеюсь, это не так. Мы здесь не читаем газетытолько если приходит поезд с почтой. Но я точно помню, что там упоминалось, будто некоторые считают вас с Молли неплохими ребятами. Возможно, к тому убийству причастны парни с железной дороги.
Это правда. Как и то, что иногда конокрада могут повесить за преступления какого-нибудь другого ублюдка. Но в итоге все встает на свои места. Все в Скулкилле получили, что хотели.
Мертаг ответил:
Попробуйте рассказать свою теорию двадцати парнишкам, которых повесили ни за что.
Я затянулся сигаретой и внимательно смотрел на пепел, летящий на мои колени.
Вы когда-нибудь говорили с Хиксом, шериф?
Я как-то столкнулся с ним в салуне за игрой в фараон. Мы просто поздоровались. Для философских изысканий была неподходящая обстановка.
В его действиях или словах было что-нибудь, что показалось вам странным?
Я предложил ему папиросу.
Разумеется. От него ужасно воняло, и он явно не удостоился бы награды на конкурсе красоты. У него случались приступы. Доктор Кэмпион говорил, что это из-за нервов, Мертаг протянул руку и взял сигарету. Он затянулся и с видом человека, хорошо разбирающегося в табаке, закрыл глаза. Не знаю, я сам никогда не видел Хикса с пеной во рту. Но допускаю, что это видели другие.
И все?
Вы имеете в виду, не распознал ли я в этом парне вора или убийцу с первого взгляда? Не могу сказать больше, чем местные ковбои и золотоискатели, что здесь ошиваются. Думаю, они постараются удовлетворить ваше любопытство за десять баксов или за курево, он стер пепел с пальцев и ухмыльнулся. Вы сказали, что он ничем не болел. С тех пор что-нибудь изменилось?
Скоро узнаем.
Думаете, это он сделал?
Я думаю, он делает это сейчас.
Но не можете доказать.
Не-а.
То есть официально вы здесь, чтобы собрать давно утерянные ценности П. Т. Думаю, что Хикс теперь сильно привязан к этой книге. Вряд ли он отдаст ее без боя.
Возможно, и так.
Полагаю, Билли Калленс уже готовит ему гроб.
Я достал связку мятых банкнот, отсчитал нужное количество и бросил на стол. Под половицей в отеле было спрятано гораздо больше. Я всегда путешествую с крупной суммой.
Вклад агентства в пользу вдов и сирот Пардона.
Премного благодарен вам, мистер К. Здесь очень много вдов и сирот.
И с каждым днем становится все больше, заметил я.
5
«БЕЛЬФЕГОР ТВОЙ ОТЕЦМАТЬ». Эта красная надпись была наспех сделана в номере отеля в Нью-Орлеане. На незастеленной кровати лежал фаллос, слепленный из человеческих экскрементов. По простыням медленно ползали жужжащие мухи.
В Лаббокенаполовину сожженное письмо: «О, отецмать, да прольется кровь (дальше неразборчиво) кции беспризорника и да будет она усладой твоему горлу. Янеписаный закон».
Приезжайте в Альбукерке, все стало еще хуже. Хикс не потрудился уничтожить именно это письмо, а просто разбросал его грязные страницы по полу вокруг сложных надписей, сделанных кровью: «Черви, о ужас! Я изменился! Я благословил таинство гниения! О проклятаядыра О проклятыеличинки О проклятыекишки О повелительдерьма! Бойсяран! Яидуяидуяиду»
Наконец, на стене ночлежки в Бейкерсфилде большими печатными буквами:
«ЕСТЬЕСТЬЕСТЬЕСТЬЕСТЬ!»
Отрезанные кисть и рука неизвестного человека были найдены под матрасом. Несомненно, это была молодая женщина. Установлено, что это была проститутка. К сожалению, несколько из них всегда числились пропавшими без вести.
На медальоне в изящном кулаке было выгравировано: «Для моей малышки». Я вспоминаю, как бугаи, которые обыскивали комнату, смеялись, прочитав это. Я также помню, как ударил одного парня кулаком в челюсть позже тем вечером, после того, как мы все напились в пивнушке. Кажется, мы поспорили о чем-то из-за покера.
6
Троспер не обрадовался, увидев меня в баре. Он знал, кто я и зачем пришел. Первым, что сказал этот ублюдок, было:
Послушай-ка, мистер, мне не нужны неприятности. Или плати, или уходи. Иначе тобой займется Джейк.
Я не мог сдержать улыбку. Меня всегда смешили подобные задиры.
Не кипятись, приятель. Налей мне стопку. И, черт возьми, налей всем за счет заведения.
«Длинный ствол» представлял собой слабо освещенный сарай без претензии на роскошь. Это было место для много работающих и много выпивающих рабочих. Но тогда, в три часа дня, там было пустотолько я, Троспер и жилистый ковбой с морщинистым опухшим лицом, который потягивал пиво за стойкой. По-видимому, это и был Джейк.
Троспер быстро налил нам виски, затем закрыл бутылку и поставил ее передо мной.
Я выпил и громко поставил стакан на стойку.
Ух. Кажется, я ослеп на левый глаз.
Тогда преподай этому китаезе урок музыки или убирайся отсюда, свинья. Здесь у тебя нет никаких полномочий.
С радостью, я отвесил ему поклон и выпил еще. Внутри у меня разгорелось пламя, распространяясь к груди и лицу. Большие прадедушкины часы за стойкой тикали слишком громко.
Старина Джейк поправил шляпу и изменил позу в кресле, удостоив меня своим самым зловещим взглядом. Черты профиля этого ублюдка были острыми, как топор. Браток. Громила. У него на плече висела винтовка.
Я сделал еще один большой глоток, чтобы успокоить свои нервы, и так стукнул стаканом, что со стола поднялась пыль. Мотыльки, как маленькие планеты, лениво парили, вращаясь вокруг света от размытых дождем окон. Я обратился к Тросперу:
Я слышал, что ты сдружился с плохим парнем, известным как Том Маллен.
Мне ответил Джейк. Мягко, но непреклонно:
Тебе сказали пить или выметаться отсюда, будь я проклят, если у этого ковбоя был не самый злой голос, какой я когда-либо слышал. Его первая ошибка заключалась в том, что он положил свою костлявую руку на приклад своего пистолета. Вторая ошибкаон не убрал эту пушку в чехол.
Поэтому я выстрелил в него дважды. Первый разв живот, сквозь пряжку, второй разрядом с воротником его жилета. Джейк упал со своего табурета и скорчился в опилках. Его шляпа далеко отлетела. На макушке его густой копны светлых волос показался идеальный розовый круг. Вот что бывает, если постоянно носить гребаную ковбойскую шляпу.
Повернувшись к Тросперу, который в тот момент замер, превратившись в невзрачную статую, я сказал:
Не дергайся или я пригвозжу твой член к полу.
Я подошел к Джейку. Ковбой был парализованон уже почти выпустил свой пистолет. Я наступил ему на запястье, пока оно не захрустело. Он зашипел. Я пару раз ударил его каблуком в челюсть. Это заставило его успокоиться.
Затем я вернулся на место и налил себе еще выпить.
Эй, в чем дело? Никогда не видел, чтобы стреляли в людей? Что это у тебя за забегаловка такая? я перевел взгляд на тускло освещенный потолок, усыпанный дырками от пуль и пятнами жира. А, здесь обычно обстреливают твою собственность, а не друг друга? Жаль, что эти кретины все делают не так. Давай, Троспер. Глотни немного. Этим ковбоям, похоже, нравится твое пойло.
Троспер стал таким же серым, как его фартук. Он сильно потел. Его рука дрогнула.
Эм, у Джейка много друзей, мистер.
А у меня много пуль. Выпей, амиго, после того как он сделал глоток своего же продукта, я добавил: Хорошо. На чем мы остановились? Ах да, на мистере Маллене. Мне нужно повидаться с ним. Есть какие-нибудь мысли на сей счет?
Он обычно приходил сюда каждые две недели. Напивался. Играл в карты с парнями из бара «Эйч». Постоянно спал с девками из «Пчелы».
Ясно. С какой-то определенной девкой?
Нет. У него не было дамы сердца.
Когда ты видел его в последний раз?
Троспер задумался над ответом.
Не знаю. Давненько. Боже, Джейк мертв? Он не шевелится.
Черт возьми, и правда. Не отвлекайся. Говоришь, Томми занимался поиском золота?
Я ничего не знаю, мистер. Я только сказал, что он всегда приходил в пыли, глаза у Троспера были как стеклянные. Я правда ни черта не знаю, мистер. Может, он уже уехал. Я за ним не слежу.