Шериф сказал, что Маллен чем-то болеет.
У него хорея. Ну знаете, трясется, как пьяница, который с утра не похмелился. Однажды я видел, как он упал, задергался и нацарапал у себя на лице что-то ужасное. Когда все закончилось, он просто улыбнулся и попытался отшутиться.
Я узнал имена и описания завсегдатаев бара «Эйч», но вряд ли стану их расспрашивать. Перед уходом я сказал:
Хорошо, Троспер. Я буду поблизости, возможно, зайду еще раз, проверить, не вспомнил ли ты что-нибудь еще. Держи двадцатку. Этого должно хватить на гроб.
7
От виски и адреналина я получил такой кайф, что, придя в фойе ранчо «Пчела», сразу свалился на плюшевый диван. Не такая уж страшная хозяйка борделя сняла мои перепачканные грязью ботинки и растерла мне ноги маслом. Эта мадам, этот фрегат в пурпурной одежде, которая представилась Октавией Плантагенет, угостила меня кубинской сигарой из вельветовой коробки. Она проворно отрезала кончик сигары необычным серебряным резцом. Затем подожгла ее и, усмехнувшись, с явным намеком засунула ее между своими пухлыми красными губами. Румянец на ее щеках усилился.
Ранчо «Пчела» расплылось в парах от кальянов и косяков марихуаны из Кентукки. Смуглый парень бренчал на своем ситаре, скрепляя союз декаданса Старого Света и изобилия новых рубежей. Здесь был изящный персидский ковер и прохладная латунь, но никакой фанерытолько полированное красное дерево и никакого дешевого стеклатолько отборный хрусталь. Девушки были одеты в красивые платья, их блестящие темно-коричневые волосы были убраны наверх, а ресницы хлопали над сияющими, как самоцветы, глазами. Румяна, духи, блестки и чарывсе это смешивалось в опьяняющем коктейле фальши и похоти.
Мадам Октавия вспомнила Хикса:
Томми Маллен? Жалкий парень, да, с нервным расстройством. Платил исправно. И не был груб с девушками, если хотел сделать что-нибудь отвратительное. Это выносили только Лидия и Конни, но он не жаловался. Черт, да он не заходил уже целую вечность. Думаю, он вернулся на восток.
Я спросил насчет Виолетты. Октавия сказала, она освободится позднее, и предложила другую девушку. Я сказал, что подожду, и принял две стопки коньяка из бокала самого короля Георга. Коньяк был мягкий, и я не замечал, что пьянею, пока толпа хорошо воспитанных игроков, бизнесменов и синих воротничков среди красно-коричневых абажуров не умножилась, исказившись, словно в калейдоскопе. Ноты Брамса еще долго звучали у меня в голове после того, как коренастый игрок-австралиец в шелковом жилете подошел к бару, чтобы еще немного выпить.
Моя слава опережала меня. Кажется, что все, кто умел читать газеты, уже прочитали о моих подвигах в Пенсильвании. Они знали всекак я проник в Благотворительную ассоциацию рабочих, как помог двум десяткам экстремистов из этого кровавого союза отправиться на виселицу, дав необходимые показания. В зависимости от общественных убеждений люди считали меня то образцом общения и справедливости, то трусливым подлецом, от которого не стоило ждать ничего хорошего. По их улыбкам и насмешкам было ясно, кто какой точки зрения придерживался. Еще одной темой для разговоров стало и то, что я недавно изрешетил местного скотопромышленника в «Длинном стволе».
Октавия спровоцировала беспорядочное шествие ненастоящих господ, пожиравших глазами скандально известного Пинкертона, чистой воды бульдозера из Старых штатов. Но дедукцияэто метод для снобов в высоких цилиндрах и дорогих пальто. Меня кормили ноги и шестизарядный револьвер. Я отметелю твоего брата или подкуплю твою мать, если это будет необходимо, чтобы найти тебя и собрать своих железных человечков. Ходили сплетни, что я даже на Папу Римского могу покуситься. Что, по сути, было не большим преувеличением, поскольку меня никогда не впечатляло такое идолопоклонничество.
Затем последовала череда знакомствТэйлор Хэкет, очкарик, владелец бара «Эйч» и ранчо; Нортон Смит, который носил копию дорогого костюма и работал в сфере добычи золота; Нэд Кейтс, Боб Танни и Гарри Эдвардс, уважаемые инвесторы золотодобывающего предприятия Смита и Рута; все сияют и хохочут, оголяя зубы. Восточная триада. Я спросил у них, приняли ли они жертву Господина, но кажется, меня никто не понял, и мне пришлось уступить, а они натянули свои восковые улыбки. Хикс был одиночкой. Я на это надеялся.
После того как бокал опустел и вновь наполнился, как из рога изобилия, низшее сословие начало закругляться. В него входили: Филмор Кавана, журналист из газетенки какого-то маленького городка, которая недавно закрылась и оставила его без средств к существованию; Далтон Бамонт, помощник и нелюбимый двоюродный брат шерифа Мертага; Джон Браун, покрытый морщинами член городского управления, которому нравилось, когда сосут большие пальцы его ног и обмазывают перламутром прямо перед лицом бога и всеми остальными; Майкл Пирс, некогда популярный французский поэт, который теперь канул в неизвестность и шел к ранней смерти, судя по сильному кашлю и кровавым пятнам на расшитом носовом платке. И многие-многие другие. Я не стал даже пытаться сосредоточиться и просто старался пить, не расплескивая.
Они даже не разговаривали по-нормальному. Звуки больше походили на шум потревоженного улья. Я с трудом пробрался сквозь потоки людей в этом большом озере всеобщего тренькания
да придет к свету бедный Джейк. Попомни мои слова, его смерть не останется безнаказанной.
Лэнгстон уехал сеять урожай в Чайнатаун. Ужасный позор
Сначала Холмс, теперь Стивенсон. Мерзко, мерзко
Древний орден Гибернии еще воздаст этому проклятому Молли Мэгуайрсу. Несомненно. По мне так пора повесить еще парочку этих северных ублюдков
Уэлш потратил все на черных. В них все еще осталось что-то животное. Хуже красной чумы
Два года, Нэд. Хорошо, пусть даже три. И железная дорога окупится, а я получу свой процент. Калифорнию уже всю измерили и поделили, друг мой. А мы будем проводить независимые операции в грязи. Те, кто работает по ночам, не читают молитвы
Барнум, ради бога! Скажите ему кто-нибудь
Ненавижу цирк. Там стоит невыносимая вонь. И эти чертовы клоуны мне тоже не нравятся
Нет. Лэнгстон умер
ударил ее в шутку, потерся об нее в одежде, и эта сука взяла мой
Маллен? Хикс? Ничего не знаю, да мне и плевать. Столько времени прошло, столько прошло
Черт возьми! Да он курит опиум в лагере «Сороковая миля». Это последнее, что я слышал
Вместе с профессором? Я думал, он переплыл пруд
Дорогуша. Наивное дитя. Как сказал Лорд Бодлер:
Тебе, Владычица, тебе, моя Мадонна,
Воздвигну я алтарь в душе, чья скорбь бездонна.
Мало ему было меня уволить. Он еще и плюнул мне в лицо, мерзкий тип
закидать камнями
А я ведь хорошо работал
Et creuser dans le coin
Я хочу сказать, посмотри на него. Он же как робот
А я и говорю: слушай сюда, сука, я тебе горло перережу
Une niche, dazur et dor tout
отсоси или умри! Где твоя чертова! Ух ты! Да у нас тут знатная гулянка, ребята!
Плевать. Лучше б Мертаг держался подальше
Знаю я этого вашего Хикса. Ничего особенного он собой не представляет. Пирс выдохнул едкое облако дыма и посмотрел, как тот крутится в водовороте в потоках. Цирковой урод. Еще и с длинным языком.
Я покачал головой.
А я всегда считал его молчуном. Забавно.
Нет, Пирс нетерпеливо замахал руками. Он очень много говорил. Нес чепуху, или как у вас говорится? Как идиот. Гребаный идиот.
Где это было? прохрипел я.
Где? Откуда мне знать? Спросите гребаного профессора, может, он знает. Он всех знает.
Вот вы где, милый, заворковала мадам Октавия, будто я неожиданно откуда-то появился вновь. Ее массивная грудь давила мне на ребра. От запаха ее духов у меня слезились глаза. Здесь скучно, малыш. Это ловушка для туристов. Все действие происходит в Читауне. «Маленький Египет» и все такое. Такие вот потрахушки, мой маленький!
Красный свет. Белые лица. Тени распространяют трещины.
Я выронил бокал из ослабевших пальцев. Слава богу, Октавия была рядом и вытерла пятно надушенной тряпочкой. Да, я думал, с Робертом Льюисом произошла трагедия, и это было просто ужасно, но он все равно остается моим героем.
Где была Виолетта? Трахалась с банкиром? С фермером? Потрахушки ночь напролет.
Прошу прощения, мистер Кёниг, незнакомый голос, незнакомый силуэт.
О, Френки, он отдыхает и ждет одну из моих девочек
Я по поручению шерифа, мисс Октавия. Пожалуйста, сэр. Нам поручено проводить вас в участок. Леви, он слишком тяжелый, возьми его руку. Вы тоже, Далтон. Бойкий парень, ребята шерифа взяли меня за руки и за ноги и подняли, как ангела на крыльях.
Кавалерия, сказал я.
Редкие аплодисменты. Похабная мелодия регтайма. Отвисшие голодные рты. И расплывчатые лампы. Красные. Черные.
8
Как ты его называешь?
Кимош. Баал Пеор. Бельфегор. Ничего особенного. Моавитяне уже стали историей. Они не будут возражать, если современные люди будут называть его по-другому.
Мы недалеко от Моава.
Бельфегор говорит на многих языках.
Значит, он путешествует по миру?
Точно, Пинки.
И твой друг общается с тобой через унитаз?
Да.
Интересно. Не слишком-то изящно.
Разложение порождает разложение, Пинки, отвечает Хикс. У него карие глаза, напоминающие цветом запеченную землю. Глаза ящерицы-ядозуба. Как-то раз он поднял камень весом в четыреста фунтов над головой и держал его на ладони под улюлюканье толпы. Даже закованный в цепи, он мог перегнуться через стол и сжать мое горло. Отложения кальция изувечили его пальцы, локти раздулись. Возле брови под мягкими волосами у него был подозрительный бугорок. В комнате для допросов Хикс казался живым и покорным
Что может быть более безумным, чем пасть ниц перед ликом человека, распятого на кресте? Ничего. И это совсем не весело. А я хочу веселиться.
Меня восхищает его влажный рот на бронзовом лице. Он работает, да, произносит слова. И все же он слегка позевывает, будто мой силач-пленник пал жертвой паралича или эдакого тризма наоборот. Его слюни, словно бусины, болтаются на тягучих струйках. Меня подташнивает от вони хищника, что тянется из его раны. У него темные, как кремень, зубы со сколотыми камнями. Они очень длинные. Я спрашиваю:
Что ты за существо?
Дыры открываются и закрываются. Яоткрыватель. Выжидающие живут во мне. А ты кто такой?
Я атеист, это было правдой только наполовину, но было это достаточно достоверное описание правительственной работы.
Молодец, Пинки. У тебя свой путь. А вот Таттл, он указал на чопорного юриста в накрахмаленном костюме. П. Т. нанимает только лучших. Адиос, приятель.
Три недели спустя, когда Хикс уже прогуливался по санаторию «Туевник», я не удивился, увидев оставленное им сообщение: «ЗАКРОЙ ОДНУ ДЫРУ И ОТКРОЕТСЯ ДРУГОЕ».
Забавный, забавный мир. Мою охотничью экспедицию на американский Запад оплачивает Таттл.
9
Помощник шерифа Леви назвал это превентивным заключением. Они бросили меня на нары в камере.
Мертаг распорядился, чтобы сторонники Джейка меня не трогали. Они напились в «Длинном стволе», оплакивая кончину Джейка. Мертаг же нисколько не сожалел о том, что они похоронили этого «пьянчугу и сукиного сына». Шериф пообещал разузнать у Троспера подробности нашего с ним разговора. К завтраку все прояснится.
Я провалился в смолу и утонул в ней.
Все слепилось в коллаж
Хикс злобно смотрит на меня через решетку и улыбается до ушей.
Пшеничные волосы Виолетты, которая наклонилась у меня между ног, а я, такой безвольный от виски, могу только потеть и наблюдать, как таракан отбрасывает тень в виде бога Кришны под керосиновой лампой, пока шериф пердит и храпит за своим столом.
Джейк гадит прямо под себя и беззвучно кричит, пока мой ботинок, как молот богов, опускается на него.
Линкольн машет людям, стоящим на балконах. И переводит взгляд прямо на меня.
Мне двадцать два, и ясущий дьявол. Через три минуты я совершу свое первое убийство. Запоздалый промах.
Однажды я потерялся. Теперь меня нашли. Подруга Солдата, сестра М. помогла мне, так точно, сэр, да, сэр.
Я бросил колоться и пристрастился к выпивке, как младенец к молоку матери.
Я никогда не был женат, да и жена мне была не нужна. Я выбрал себе жизнь кочевника и обручился со своим пистолетом.
Мужчина в костюме снимает цилиндр и сует голову в пасть скучающего льва. Челюсти закрываются.
Розовые блестящие губы подрагивают и начинают растягиваться в улыбкеорхидея, наполненная древними звездами.
Скольких людей ты убил, Иона? Виолетта гладит меня по горящему лбу.
Сегодня?
Нет, дурачок! Вообще.
Более двадцати. И с каждым днемвсе больше.
Солнце съедает звезды. Луна съедает солнце. Черная дыра съедает Землю.
Хикс подмигивает окровавленным глазом, дурацкая ящерица. Затем томно и сентиментально целует шерифа, и его слюни блестят, как слизь улитки. Пелена пепла уплывает в небытие, и я снова могу видеть. Зверя больше нетесли он вообще был.
Дверь скрипит от урагана. Открывается. Закрывается.
Виолетта вздыхает над моей потной грудью и засыпает, снова обретя невинность. На потолке трещина, из нее капает вода.
10
Я сделал кое-что разумноезалег на дно в номере своего отеля на неделю. Похмелялся и имел Виолетту до потери сознания.
Я узнал, что ее папочка был шахтером и умер от взрыва. У нее не было ни матери, ни других родственников, которые помогли бы ей выбраться из этого захолустья. Но у нее были хорошие зубы и милая попка. Новое мясо для конюшни мадам Октавии. Мисс Виолетте было восемнадцать, и она пользовалась большой популярностью среди мужчин. Она складывала свои деньги в носок, чтобы однажды сесть в почтовый поезд в Сан-Франциско и устроиться там работать танцовщицей в престижном клубе. Черт, да она могла бы уехать в Чикаго по железной дороге, познакомиться там с «Маленьким Египтом», которых все в городе просто обожали. Да уж.
Наконец она спросила меня, был ли я когда-нибудь женат. Было совершенно очевидно, что на тот момент я не состоял в браке. Я ответил «нет». Почему нет? Наверное, повезло.
Боже, Иона, у тебя тут столько странных книг, Виолетта лежала на животе, листая «Псевдомонархию демонов» на латыни. Ее волосы спутались, а капельки пота блестели на гладких боках.
Я развалился голышом у изголовья кровати и курил, чистя и смазывая свой «винчестер» модели 1886 года. Это лучшая винтовка, которая у меня когда-либо была, достаточно тяжелая, чтобы завалить буйвола и идеальная для человека. Тогда я немного задумался и решил, что вряд ли мне придется использовать ее против Хикса. Я полагал, что буду стрелять с близкого расстояния.
За окномсерость и желтизна. На улицеболото. Я наблюдал, как люди слонялись без дела, бросая доски, чтобы сделать бревенчатую дорогу для повозок.
Иногда раздавались выстрелы.
За автограф и десять долларов помощник шерифа Леви составил список смертей и исчезновений в Пардоне и его окрестностях, зафиксированых за последние четыре месяца, и собственноручно доставил их к моему порогу. Две страницы. В основном это была бесполезная информацияобычные перестрелки и стычки, драки в барах и ресторанах, множество несчастных случаев. Я отметил имена трех исчезнувших золотоискателей. Они работали на участках, расположенных далеко от негостеприимной земли. Каждый оставил что-то после себяеду, оборудование, личные вещи. Но никаких денег. Ни наличных, ни золотого песка.
Виолетта охнула, когда дошла до неприятных и весьма вычурных иллюстраций.
Божечки! Это ужасно. Ты веришь в демонов, Иона? В ее голосе было слышно любопытство и подозрение.
Не-а. Но другие ребята верят.
А Томми Маллен? Он верит?
Ее глаза округлились.
У меня в голове промелькнул образ Хиксакостлявого сатира. Ленивый и распутный, он занимается пьянством и охотой за нимфами, которые слоняются в гостиной «Пчелы», в то время как девушки тянут жребий, который окончательно решит их судьбу.
Думаю, верит, я шлепнул по ее бледному бедру. Иди-ка сюда, сладенькая. Тебе не нужно об этом беспокоиться, и, чтобы смягчить страх, охвативший ее трясущееся тело, добавил: Он сломя голову умчался в другое место. Я только впустую трачу время в этом городишке, она накрыла меня своими милым ротиком и задвигала языком грубо, но услужливо. Я схватился за кроватный столбик. Извини, не совсем впустую.