- Ну да. Когда разбираться будем, все соседи за нас встанут. Сто пудов. Достал он их, а сами выступать боятся.
Леха сплюнул.
- Пришли, - дрогнувшим голосом сказал я, остановившись у подъезда.
**
Все, что случилось потом, походило на сновидение.
Как во сне, я видел, как Леха, войдя в комнату, задал уточняющий вопрос:
- Ты Борис?
- Ну я, - лениво подошел к нему зэк и тут же получил бесцеремонный удар головой в жесткое лицо.
Борис пошатнулся и попытался схватить табурет. Подскочили мы с Саней, и началась свалка.
Как во сне, я видел появившихся в коридоре соседей. Их было значительно больше, и по-вестерновски забурлившая драка плавно перешла в наше избиение. Окровавленный Борис ползал по полу и плаксиво причитал: «Честного человека толпой пинали»
- Ты че, охамел?!орал мне сосед Паша, - Ты че Борю трогаешь, а? Ты че их сюда привел, а?
Громко и зло кричали коммунальные женщины. В основном, они наседали на выскочившую в момент свалки Анюхрупкая любительница Шопена заклинала не поворачиваться к Борису спиной.
Боря быстро оценил новый расклад сил и уже сбегал за ножом. Потом приехала милициязнакомые Паши и Бори. Я и моя компания милиции не понравились. Охамевшим молодчикам милиция наподдали еще раз.
- Дик, забирай Аню отсюда. Впишу вас у себя пока, - пробормотал Саня.
- Бери все необходимоеи сматываем отсюда, - прошамкал разбитыми губами я Ане...
Мы добрели до ближайшего перекрестка и поймали машину до Саниного дома. Всю дорогу зачинщики коммунальной драмы молчали.
- Ни черта не понимаю, - сказал я, - стокгольмский синдром какой-то.
- Мы туда еще вернемся, - ответил мрачный Леха.
- Может, не стоит? спросил я.
- Клык за клык, - Леха потрогал шатающийся передний зуб и осторожно сплюнул.
**
Мы вернулись спустя несколько дней, с авторитетными Лехиными друзьями. Быстро порезали телефонные провода, построили жильцов вдоль стены, вывели участников драки и вбили их в линолеум. Борису досталось особенно. Леха убедительно попросил пострадавших не обращаться в следственные органы, иначе коммуналка может сгореть до основания. «Проводка у вас старая», - пояснил он. Жильцы понимающе кивали. Борис возил по сплющенному о пол лицу кровь. Нос у Читы после этого побоища так и не встал на место.
Аня собрала вещи и ушла к родителям. Мне сказала, чтобы не звонил. А в городке поднимался штормовой ветер.
**
- Так все и было, - подытожил я.
- Твое слово, Чита, - сказал Седой, внимательно посмотрев на коллегу.
- Брешет, - сказал тот, отведя хмурый взгляд.
Гриша почесал в затылке.
- Дела, - сказал он, - че-то я запутался
- Ладно, - Седой звонко хлопнул себя по коленям, - пока все как раньше. Маляву напишу. Братва рассудит.
Чита убрался на шконку, что пробурчав. Гриша посмотрел на меня и пожал плечами. Савелий расстроился.
- Чо, не будем этого валить?он кивнул на меня.
- Коней попридержи!высунулся из-за занавески Седой.
Гроза миновала, думал я.
Но, как всегда, ошибался.
Глава 5. Выжить
Здравствуй! Спешу тебя обрадовать, с вашим краеведом я встретилась не зря.
Он совершенно прекрасен.
О нашем разговоре по порядку. Встретились мы в кафе-столовой «Диетическая» - редактор рассказывал, что это лучший бар в округе. Я напоила Валерия Палыча его любимой «Гжелкой» и задала вопросы.
Выяснилось, что он не только знал про визит американцев в ваш город, но и был лично знаком с одним из них! А когда я показала ему фотку твоего отца, Палыч хлопнул себя по ляжкам и вскричал, что это тот самый его знакомый и есть, с которым он тренировал свой английский.
Внимание!
Барабанная дробь!
Американцы ваши оказались не очень-то и простыми. Информация о том, что ребята приехали на швейную фабрику для обмена производственным опытом, мягко говоря, не соответствовала действительности. А говоря прямобыла шпионской легендой. Палыч говорит, вскоре после их знакомства твой отец попросил показать окрестности города, и как бы между делом завел речь о том, что слышал историю, как в местных лесах одно время работал суперсекретный НИИ по конструированию экспериментального стрелкового оружия. И вот американец Палычу во время прогулки наводящие вопросы задавал: мол, как давно НИИ заброшен, что именно там производили А когда американцы все разнюхали, то и сорвались из города.
В общем, завтра я отправляю запрос своим коллегам в штаты мы с тамошним спецкором в Лос-Анджелесе вместе как-то проект делали. Поможет. Особенно если я намекну на некое темное дельце времен холодной войны. Как только пахнет жареными фактами, эти западные писаки сразу делают стойку.
Совсем скоро мы все узнаем. Держись! Помни, ты самый лучший!»
**
Седого отправили этапом на севера. По этому случаю он залил водкой всю хату, лил «с горкой», травил тюремные байки, а под конец праздника в обнимку с Гришей орал казацкие песни, а мы отшлепывали ритм на коленях. Пьяный Седой каждого из нас трижды облобызал, а мне под конец вечеринки молвил:
- Многих людей я по жизни видел. А такого как ты, Немойвпервые. Вроде обычный фраер, а постоишь рядом с тобой, мурашки по коже и шерсть дыбом
Он улыбнулся, приложился к горлышку «Абсолюта».
- Ты кто, Немой? Назовись!
- Ячестный арестант.
Седой осклабился и погрозил корявым пальцем:
- Недоговариваешь Твое дело Только ты вот чего держи совет на прощаниеПиши маляву о своем переводе в другую хату. Чита тебя сожрет. Не жилец ты здесь, Немой, когда я съеду А пока держи на всякий. Пригодится.
Он вложил мне в ладонь дешевый нож-«бабочку».
- Если понял, что без сажалова никакдоставай. А досталзначит бей.
Седой ткнул меня кулаком в грудь и направился к праздничному столу, за которым уже дремали Гриша и Чита. Изпод стола гремел храп Савелия, нежно обнимавшего ножку табурета.
Я залез на шконку и уставился на потолочную трещину, похожую на разлапистого паука.
Не спалось.
**
Седой оказался прав, после его отъезда Чита заметно воспрял духом. Повеселевший Борис с каждым днем на новой должности все больше напоминал низкорангового петушка, которому в целях эксперимента нарастили гребень альфа-самца. Как известно, низкоранговые особи, случайно достигнув высокого насеста, становятся неслыханно жестокими тварями.
Особь по имени Чита превратилась в монстра. Он быстро запугал новичка-первоходка, прибывшего на вакантное место после Седого и превратил в бессловесного уборщика-шныря. Зато к могучему и неразвитому Савелию Чита оказался снисходителенобучал его тюремным премудростям, пополнял словарный запас Сявы словцами из местного жаргона («повторяю еще раз: «ложка» - «весло», «сахар» - «посыпуха», а «масло» - ? Ну?..«Забывся,,,» - «Масло» - «помазуха», умник По-ма-зу-ха!)
Я подозревал, что Чита готовит личную гвардию.
Как только Седой отправился по этапу, из моего тайника исчез сотовый. Я искал его по всей камере, Чита скалился, Сява молчал, Гриня сочувственно вздыхал, парень-шнырь отводил глаза.
Ночью я оплакал телефон, как потерянного друга. Связь с Искрой оборвалась.
Чита наглел с каждым днем. Он кружил вокруг меня, медленно сжимая радиус в поисках слабого места.
Каждую ночь я клал правую руку на стальную пластину изголовья.
Там, на обрезке старого скотча едва держался мой небольшой, хорошо заточенный шанс на выживание.
**
- Ветроган какой сегодня!крикнул сверху автоматчик, когда наша хата высыпала подымить на свежем воздухе.Яйца себе не отморозьте!
Охапки штормового ветра прорывались даже в наш каменный мешок, раздували красные концы папирос, выбивая стайки искр, и теребили полы олимпиек.
- Давно ветер?враз охрипшим голосом поинтересовался я у охранника.
- Я те чо, Гидрометцентр?
- Ну скажи, трудно, что ли?
- С час назад поднялся, - подумав, ответил парень и тут же гыкнул, - а ты чо, на пикник собираешься?
Сокамерники сипло заухали.
Я закрыл глаза, пытаясь справиться с затарабанившим в грудную клетку сердцем.
Что делать? Бежать? Но у меня нет опыта побегов из тюрем. Да и сидельцы говорили, что сделать это здесь невозможно. Добиться встречи с охраной и рассказать им правду? Представляю, какой ржач поднимется
Они придут за мной сегодня или завтраЯ тряхнул головой и поежился, стараясь стряхнуть липкие лапки могильных мурашек на спине.
- Все до хаты! - во дворике возник Чипполино и посмотрел на меня, - кроме тебя, Немой.
Новенький вертухай, совсем молодой, но уже в усах, молча препроводил меня в комнату для свиданий.
- Полчаса, - как можно суровее сказал он, оставив меня в похожем на больничную палату помещении: столик в синей клеенке, кровать под казенным одеялом в скучный коричневый квадрат.
У зарешеченного окна спиной ко мне стояла
- Искра, - сказал я.
Она бросилась ко мне. А я боялся прикоснуться, чтобы не просыпаться подольше.
- Я все для тебя узнала, - она улыбнулась, пытаясь сдержать дрожь уголков губ, - все-всеКакой ты худой здесь стал
Я осторожно коснулся ее пушистых, как теплый сугроб, волос, провел пальцем по горячей и влажной щеке, дотронулся сухими губамиа она все не исчезала, была рядом, и сон продолжался.
А потом все исчезло, кроме ее горячих пальцев и раскаленного дыхания. Я рвал зубами блузку, мял ее тело, как душистую охапку белоснежных цветов, и мы без слов говорили друг с другом, признаваясь в самом тайном, для чего вместо слов придуманы тела.
А потом я положил голову на ее голые колени, она гладила узкой ладонью и шептала мое имя как заклинание. Вошедший охранник засмущался и попросил нас поторопиться, пока он подождет за дверью.
- Это тебе, - прошептала Искра.
Она протянула большой бумажный конверт.
Все тебе распечатала. Здесь материалы и письмо. Тут все уже ваши просмотрели, так что все в законе
Она запнулась, обхватила меня руками и снова прижалась крепко-крепко, вжавшись лицом в мою несвежую футболку.
- Гражданка Токарева, - сказал вошедший конвойный.
- Да, - Искра быстро вытерла глаза и чмокнула меня в щеку, - мы продолжаем копать твое дело. Ты обязательно выйдешь отсюда.
Она в последний раз сжала мои пальцы, резко развернулась и процокала по коридору без оглядки. Я стиснул в ладони конверт и в сопровождении усатого побрел в другую сторону к зарешеченной двери.
- Ты счастливчик, Дикарев, - сказал охранник.
- Знаю, - ответил я и повернулся лицом к стене.
Глава 6. Проклятие Сары Винчестер
«Здравствуй! То, что мне удалось узнать, очень важно, так что начну без предисловий.
Мне пришли данные журналистского расследования из штатов. Человека, который был твоим биологическим отцом, к сожалению, уже нет в живых - он скончался несколько лет назад от инсульта. Его настоящее имя - Джон Винчестер. Он - незаконнорожденый сын Вильяма Винчестера, потомка Оливера Винчестера, изобретателя знаменитой многозарядной винтовки.
По крайней мере, он так утверждал. Коллеги пишут, когда-то после окончания холодной войны брали у него интервью как у героя шпионского противостояния США и СССР и набрасывали биографию. Джон уверял, что онпотомок незаконнорожденного сына Сары Винчестер, супруги оружейника Оливера. Разумеется, ему никто не верил. Когда человек долго работает в спецслужбах, протечка его крыши более чем вероятна. Да и душевное здоровье самой Сары Винчестер, кстати, тоже нельзя было назвать идеальным.
Под старость лет почтенная Сара так удивила общественность экстравагантной выходкой, что при жизни стала легендой. Высылаю тебе интернет-статью про нее и ее прозрения. К прочтению обязательна!
**
Особняк Винчестер, Сан-Хосе, Калифорния
«Памятник страху» - так называют особняк вдовы Уильяма Винчестера, сына «того самого» Оливера Винчестера, чья многозарядная продукция, как говорят, решила исход Гражданской войны в Штатах.
Молодожёны Сара и Уильям жили в любви и достатке в Нью-Хевене, штат Коннектикут, стремительно богатея на военных заказах. И всё бы ничего, но спустя четыре года, вскоре после своего рождения единственная дочь Винчестеров Энни умерла. Безутешная мать смогла оправиться от горя лишь спустя десять долгих лет.
Новая напасть не заставила себя ждатьв 1881 году Уильям Винчестер скончался от туберкулёза, оставив Сару вдовой с наследством в 20 миллионов долларов и ежедневным доходом в тысячу (ей досталась половина доходов фирмы). Это был удар для Сары, она не могла понять, в чём причина этих бед, за что провидение так жестоко с ней. В поисках ответов на свои вопросы вдова отправляется в Бостон к медиуму, имя которого так и осталось неизвестным для истории.
Во время спиритического сеанса медиум передаёт Саре послание от духа покойного мужа. На чете Винчестеров лежит проклятие и прокляты они теми, кто погиб от оружия фирмы Винчестер. Он сказал также, что для спасения собственной жизни Сара должна двигаться на запад, к закату, и в том месте, которое ей будет указано, остановиться и начать строить дом. Строительство не должно прекращаться; если стук молотков затихнет, миссис Винчестер умрет.
Так в 1884 году Сара Винчестер продаёт дом в Нью-Хевене и отправляется на запад, искать место, указанное духом её покойного мужа. Этим местом становится Сан-Хосе, штат Калифорния. Вдова покупает дом и принимается за строительство.
Тридцать восемь лет кряду шло беспрерывное строительство особняка. Сара не прибегала к услугам архитекторов, и все эскизы рисовала сама на салфетках за завтраком.
Безумный особняк насчитывает около 160 спален, 13 ванных, 6 кухонь, 40 лестниц. В комнатах 2000 дверей, 450 дверных проемов, 10000 окон, 47 каминов. Дом был построен так, чтобы запутать духов, которые придут по душу миссис Винчестер. Поэтому двери тут открываются в стены, а лестницы упираются в потолки. Коридоры узки и извилисты. Некоторые двери верхних этажей открываются наружу, так что невнимательный гость выпадет прямо во двор; другие устроены так, что, миновав пролет, гость должен свалиться в кухонную раковину этажом ниже или проломить окно, устроенное в полу нижнего этажа. Двери многих ванных комнат прозрачны. В стенах открываются потайные дверцы и окошки, через которые можно незаметно наблюдать за происходящим в соседних комнатах.
Строительство особняка закончилось в день смерти Сары Винчестер 4 сентября 1922, когда одержимой призраками вдове было 85 лет. Обстановка, личное имущество и неиспользованные строительные материалы были вывезены из дома, а сам дом продан группе инвесторов, которые планировали использовать дом как достопримечательность. Теперь Калифорнийский особняк вместе со всеми призраками принадлежит фирме Winchester Investments LLC, которая тщательно сохраняет уникальные реликвии, отражающие убеждения Сары Винчестер. Например, число 13 и паутинабыли культовыми вещами для неё. В дорогих заграничных люстрах, число подсвечников менялось с 12 на 13. Число крючков для одежды на стенах всегда было кратно 13. И каждую пятницу 13 числа в 13:00 большой колокол звонит 13 раз в память Сары Винчестер.
http://www.lookatme.ru/flows/arhitektura/posts/64705-osobnyak-vinchester-dom-sproektirovannyiy-prizrakami
**
Может быть, я несу бред, но если допустить, что Сара Винчестер была права и души несчастных и правда требуют мщения, становится ясно, кто тебя преследует!
Я вспоминала твои рассказы о призраках. Первый пришел из времен гражданской войны между Севером и Югом в США. Потом были американские индейцы. Еще помню твой рассказ про обугленных солдат, глазами которых ты смотрел перед их смертью. Все они гибли от пуль и, скорее всего, их убивали из винтовки системы "Винчестер".
Призраки убитых, которых так боялась Сара Винчестер, пришли к ее потомку. К тебе.
Классика жанра. Семейное проклятие.
Я поговорила с вашим краеведом: боялась, на смех меня поднимет, но он выслушал серьезно.
Он сказал, что в мире, основанном на жестокости, каждый рождается проклятым. Что неприкаянные души не могут покинуть землю, пока их тяготит черная память. А что если, сказал ваш старик, они приходят к тебе не для того чтобы прикончит, а чтобы оставить тебе свою историю? Избавиться от черной памяти?
Он сказал, что освобожденная боль может превратиться в свет.
Ты должен встретиться с Ними. Сам.
Лучший способ победить страхшагнуть ему навстречу.
- Э, Немой!я вздрогнул от неожиданности.
Рядом с моей шконкой остановился Чита. Я отложил послание Искры и молча повернулся нему.
- Встать, когда смотрящий говорит!
- Какие... - лапа Савелия сгребла меня за шиворот и сдернула вниз.
- Спокойно, - я ткнул его в широкую как стол грудь. Тот даже не шелохнулся.
Чита растопырил передо мной пальцы.
- Короче, Шнырь по хате не справляется. Будешь заместителем.
Борис смахнул со стола остатки еды. По полу звонко прокатилась алюминиевая кружка.
- Ну, че стоишь? В хате неприбрано! - заорал он.
Я усмехнулся.
- НЕМОЙ!
- Моя фамилия - Винчестер, - сказал я, прислушиваясь к музыке этих слов.
После такого главные герои достают большие пушки и дырявят злодеев насквозь.
Я ограничился стальным прищуром и усмешкой убийцы.
- Ты чо, баклан, берега попутал...
Шагнуть ему навстречу...
- Слы, ты чо?! - Чита наотмашь хлестнул меня по лицу. Я расхохотался, слизывая с губы соленые капли.
- Ща поржешь, овца...- пробормотал зэк и лягнул меня между ног. Я охнул, упал и захохотал еще громче. Чита зарычал, прыгнул сверху, молотя по лицу острыми кулаками. Я плюнул в него кровью.
- Бедный хорек
Хочешь убить дух врага, пожалей его.
Сява удивленно заржал.
- Я тя научу ты у меня говно будешь
- Покажи, как ты это умеешь, - прошамкал я разбитыми губами.
- Сява!взвизгнул Чита, поднимаясь на ноги.Нагни его!
- Хорош, Чита, - раздался голос Гриши.
Я взглянул в его сторону. Гриня нависал над Читой и его подручным, как татуированная глыба. Рядом с Гришей сжимал кулаки Шнырь.
- Чита, может, в натуре харэ - пробубнил Сява, наблюдая, как Гриша надевает на кулак часы самурая.
- Короче - начал было Чита.
- Дело к ночи, - продолжил Гриня и сделал шаг вперед.
- Всем назад!в камеру ворвался Чипполино, размахивая дубинкой.Вы чо здесь устроили, бродяги? Про «маскам-шоу» соскучились?
Он бросил взгляд в мою сторону:
- А это что?
- Он с пикой бросился!обернулся Чита, - вон она, рядом валяетсяПришлось оказать посильное сопроти
- Совсем страх потерял, чипполино?охранник брезгливо пнул меня в бок и поднял с пола заточку.Встать! В карцере отдохнешь! Встать, я сказал!
**
Темный карцер обдал холодом и сыростью. Я опустился на лежак под крохотным оконцем, едва рисующим бледный квадрат на полу, и закрыл глаза.
Из мрака послышался шорох. Шепот. Потом еще. Негромкий смешок.
Они здесь.
Я стиснул зубы, стараясь удержать рассыпающуюся по телу дрожь. Тьма густела от шорохов, голоса шелестели вокруг, топорща мои волосы, как электрические разряды. Сердце то колотилось о ребра, то подкатывало к горлу, перекрывая дыхание.
Расскажи-ка парень, - пробормотал я слова любимой пиратской песенки, поднимаясь с лежака, - как свой дом оставил
Я шагнул в шуршащую потусторонним темноту.
- И как стерва Мэри плакала в ночи
Мрак вокруг шипел и кривлялся десятками сдавленных голосов.
- Как соленый ветер в грудь тебя ударил
Тьма гудела, как черное осиное гнездо. Ресницы индевели, ледяные порывы ветра мешали дышать. Спустя несколько шагов я продрог насквозь.
- И твоей свободе подарил ключи - бормотал я сквозь стучавшие от холода зубы.
Полупрозрачные руки тянулись ко мне из темноты, шевелились словно водоросли. Десятки рук с растопыренными пальцами хватали за одежду, касались кожи, ощупывали лицо и волосы. От шепота болела голова, в ушах тяжело маршировали молоты. Раз-два, раз-два, РАЗ-ДВА-РАЗ...
Чужие воспоминания лопнули во мне ослепительно белой атомной вспышкой. Перед глазами вспухали гроздья оскаленных лиц, ноздри забивал запах крови и пороха, слух разрывали яростные крики и стрельба.
- ПодождитеНе все- колени подогнулись. Я грохнулся на пол. Они толклись и кричали у меня в мозгу.
- ААААААААААААААААААА
Все звуки слились в сплошной багровый гул. Меня решетило пулями, разрывало штыками, я истекал кровью, умоляя на десятках языков сохранить мою жизнь, и тут же хрипел о пуле милосердия.
Корчась на полу, я блевал кровью и гноем, визжал, хрипел , ревел и рыдал. Страшные истории моих мертвецов мелькали, как черные крылья гигантской мельницы, а гул в ушах вдруг слился в один протяжный «дон-н-н» невидимого колокола, который звонил по мне.
Я умер.
Десятки. Сотни. Тысячи раз.
Я умер за них всех. Дошел до края ночи, и эта ночь была мной.
Она оказалась маленькой, душной от мрака запертой комнаткой, от которой мне вручили ключ.
Я открыл дверь и шагнул за порог. Я увидел нас. Все шесть миллиардов светящихся галактик, связанных друг с другом бесчисленными нитями.
Это напоминало Глобальную Паутину, Вселенский Интернет, Единое Целое.
Как просто.
Может, поэтому мы все усложняем?
Живем не нами придуманные жизни в придуманном за нас мире. Играем по чужим правилам вместо того чтобы придумать собственные.
Я оглянулся. Те, кто пришли ко мне, были рядом. Теперь они казались вспышками света, но я чувствовал, как они улыбаются мне.
Они были свободны.
К моему телу тянулись мерцающие нити, пели, переливаясь разноцветными звуками, и боль уходила по ним, превращалась в световые потоки, и я был всем, и все было мной, и снова звучал невидимый колокол, сливаясь с ударами моего сердца.
(Конец второй части)
Часть 3. Огни параллельного города
Я вижу огни, вижу пламя костров.
Это значит, что здесь скрывается Зверь.
«Наутилус Помпилиус»
1. Болотные псы
Когда я открыл глаза, железная дверь карцера оказалась приоткрыта. Из щели падала полоска зеленоватого цвета. Я с трудом поднялся. Мышцы свело так, что я собственные ноги казались протезами.
Растер сухожилия, помассировал икры, несколько раз с хрустом присел.
Почему так тихо? И откуда взялся этот зеленый свет? Я шагнул к двери и, чуть помедлив, толкнул ее ладонью. Та легко поддалась. Металл оказался влажным на ощупь.
- Эй!сказал я в тишину полутемного пустого коридора.Есть кто живой?
Зеленоватый полумрак ответил молчанием. Прищурившись, я увидел, что зарешеченные двери впереди тоже были распахнуты. Тюряга казалась безлюдной.
- ЭЙ!гаркнул я во всю глотку.
И вздрогнул от тихого звука.
Где-то рядом ритмично вибрировал сотовый телефон. Зеленый экранчик моргнул на полу. Я осторожно поднял мобильник.
«Номер абонента скрыт».
- Слушаю.
Шорох и потрескивания в эфире.
- Слушаю!повторил я громче.
Сквозь белый шум прорезался свистящий шепот.
- Твоя женщина у меня, Винчестер, - шипел знакомый голос, - до полнолуния ты успеешь найти ее живой.
- Кто ты?я старался говорить спокойно.
- Не задерживайся.
Трубка вдруг выскользнула из руки, треснулась о бетон и разлетелась на пластмассовые осколки.
Если в историю втянули Искру, это совсем паршиво. Я вспомнил, что Безглазый сделал с Вороном, и меня чуть не вывернуло прямо на носки кроссовок.
Я снова окликнул сумерки. Молчание. Пустые тюремные ячейки напоминали каюты заброшенной космической станции.
Под ногами изредка чавкало. Кое-где на облупленных стенах темнели неровные пятна. Присмотревшись, я увидел, что стены покрывала склизкая серая плесень. Здесь все сочилось гнилой болотной влагой.
Над головой ровно гудели флюорисцентные лампы, забранные под металлическую сетку. Будка дежурного оказалась пуста. На всякий случай я пошарил в ящиках казенного стола. За дверью под табличкой «выход» поджидала неизвестность, и встречаться с ее сюрпризами незащищенным не хотелось.
В результате поисков я стал обладателем заплесневелого куска сыра, синего эмалированного чайника и старого перочинного ножа. Последняя находка, может, и могла бы пригодиться, если бы из всех вынимающихся лезвий не была обломана лишь трехзубая тупая вилка.
Подумав, я все же положил вилконож в карман. Взгляд остановился на кресле с металлическими ножками. Немного усилий, и в моих руках оказалась в меру тяжелая дубинка с неровно обломанным зазубренным концом. Я взмахнул оружием в загудевшем воздухе. Годится.
Ворота оказались приоткрыты. Я нажал плечом на холодную влажную сталь. Внешний створ ворот подался.
Открывшуюся передо мной чащу заливал зеленоватый свет половины огромной растущей Луны.
Странный это был лес. Тихий. Неподвижный. Без ветра и птиц. Чахлые сосенки застыли навытяжку, охраняя тайны здешних болот. Когда-то лес символизировал потусторонний мир, где обитала всезнающая нежить. Здесь это чувствовалось до дрожи.
Я переступил с ноги на ногу. Под подошвами чмокнуло так звонко, что от сумрачной стены корявых стволов отпрыгнуло эхо.
Приглядевшись, я увидел тропу.
Узкая лента чуть примятой травы среди мохнатой зелени папоротника уходила в неизвестность. Перед тем, как нырнуть в глухонемую чащу, я оглянулся.
Здание тюряги таяло на глазах, превращаясь в собственную плохую фотографию со смазанными углами и размытыми прямоугольниками окон. По изображению прокатились волнытак колышется простыня, вывешенная на балконеи тюрьма превратилась в мираж, за несколько секунд исчезнувший в воздухе.
Я снова в пути.
**
Пока это место симпатии не вызывалосплошь унылая, чавкающая под ногами, болотная чаща, через которую вилась тропа, часто сужавшаяся до почти незаметной стежки. Спустя с полчаса безлюдных пространств и корявых тонких осинок я вздрогнул. Над пеленой тумана раздался вой.
Сбавив темп, я поковылял, прижимаясь к чахоточным рощицам, изредка оступаясь в мелкие лужи с гнилой водой.
Из-за ближайших стволов выплыл клок белесого тумана, похожий на ведьмину прядь.
Странно. Ни дуновения ветра, а тумандвижется. Будто действует по своим законам. Как будто живой...
Оно показалось из-за бурых стеблей медленно, словно рассчитывая на эффект от вида собственного уродства. Больше всего тварь походила на большую собаку, с которой когда-то живьем содрали кожу. Голый череп будто скалился в ухмылке. Я увидел, как сжались темно-красные ремни сухожилий, когда оно приготовилось к прыжку.
- Пшел, - неуверенно сказал я, готовя к удару клинок из табуретной ноги.
Еще две уродливых собаки возникли слева и справа и начали обходить меня с флангов. Чудища не торопились, понимая, что я в ловушке.
Я молча смотрел, как они приближаются.
Что-то в здешнем воздухе. Или что-то, поселившееся во мне. Что-то сделало так, чтобы каждую клетку моего тела распирала ненависть.
Враги явно не ожидали от жертвы наступательной тактики. Я сам прыгнул им навстречу.
Зазубренная вилка вошла в остатки уха первой твари, а табуретный клинок в правой руке с хрустом раскроил ей череп. Я рванулся ко второй собаке, застывшей от предсмертного визга убитого зверя. Пес запоздало присел для прыжка и с хрипом свалился набок, пуская фонтан черной крови из пробитого горла.
Я повернулся к третьему и грохнулся на колени под весом прыгнувшей мне на загривок твари. Клыки клацнули рядом с ухом и попытались вцепиться в шею, но соскользнули с воротника куртки. Пес вцепился в плечо. Я снова вскочил на ноги и изо всех сил ударил собаку о ствол дерева. Собака взвизгнула и сползла на землю, но тут же на грудь прыгнул следующий. Под весом пса я рухнул в траву, выронив оружие, и вцепился руками в горло твари.
Какое-то время мы боролись на равных, пока не дало о себе знать прокушенное плечо. Правая рука начала сдавать, зубы сопящей от напряжения твари приближались к моей шее.
Я зарычал, собирая внутри остатки черноты, только что помогавшей сражаться и убивать. «Убей!Убей!Убей!» - завизжал кто-то во мне, и сухожилия рук загудели от прилива силы. Я крутанул оскаленную пасть против часовой, голова хрустнула, и тело обмякло.
Сил не осталось даже на то, чтобы сбросить с себя навалившийся труп. Я с тоской смотрел, как приближается последний из выживших. Он не торопился.
- Чтоб ты сдох, - просипел я.
В воздухе упруго взвизгнуло. Направлявшийся ко мне пес вздрогнул, замер и, не спуская с меня помертвевших глаз, рухнул на землю. Под его затылком трепетала толстая стрела.