- Зачем тебе это?спросил Лис.
- Пейот по-русски, - пояснил флэт-хозяин, доставая ингредиенты.Позволяет отправляться в самое увлекательное путешествие на свете...
Он усмехнулся и замолчал.
- В какое?не выдержал Лис.
- В путешествие в себя.
- А-а - Лис притворился, что понял.
- На, приобщайся. Ты вроде, не глупый, - Кастанеда быстро сходил в Черную Комнату и, вернувшись, торжественно вручил ему книжку с каким-то индейцем на обложке.
- Чингачгук?хихикнул Лис.
- Сам ты Чингачгук - Кастанеда попытался отвесить подзатыльник, но промазал.
- «Искусство воина состоит в сохранении равновесия между ужасом быть человеком и чудом быть человеком», - прочел Лис, хмыкнул и замолчал.
- Глаз-алмаз!удивился Кастанеда, снимая с огня первый результат их совместной деятельности.Я тебе должен!
Он осторожно процедил варево сквозь марлю.
- Иди угостись! На флэтах так принято: половина винтовару.
Лис с интересом смотрел, как затягивается на руке холодная петля жгута.
Ему и так давно уже хотелось попробовать.
- Смерть ожидает нас, и то, что мы делаем в этот самый миг, вполне может стать нашей последней битвой на этой земле. Я называю это битвой, потому что это - борьба.сказал Кастанеда.Смерть всегда где-то рядом. Стоит лишь оглянутьсяи ты сразу увидишь огоньки на ее шляпе. Поэтому каждый денькак последний.
Скоро Лис уже не мог думать ни о чем другом.
Половину-винотовару, половину-винотовару, половину-винотовару
Кастанеда умер в августе. Тело нашли у зеркала в Черной Комнате - сердечный приступ. Потом выяснилось, что квартиру флэтхозяин переписал на ЛисаНеукачаев как раз в июле стал совершеннолетним.
Теперь Лис варил «винт» самостоятельно. С каждым разом доза становилась больше. Когда Стеклянные Люди пришли за ним, сопротивляться уже не было сил.
- М-мама, - промычал Лис и захлебнулся горячей рвотой.
Очертания комнаты слились в черный круг, из зеркала тянулись белые руки и звали, звали, звали за собой.
Глава 7. Сеть
- Меня Кастанеда у них забрал. Сюда.Лис усмехнулся.
- И что дальше?осторожно спросил я.ты не хочешь вернуться? Домой?
Он прищурился и посмотрел на меня.
- Домэто место, где тебя ждут. Значит, дома у меня нет. А здесь - интересно
- И что ты делаешь здесь?
- Ну так- нехотя ответил Неукачаев, - в Сети обычно сижу
- В Интернете?удивился я.а я думал, что электричества нет
Он улыбнулся.
- Ты не понял. Для того чтобы выйти в настоящую Сеть, компы не нужны.
- Почему тогдаСеть?
- Это пространство по-разному называют. Четвертое измерение. Ноосфера. Шамбала. Описать это место нельзя, потому что Сеть видят по-разному. Но все мы подключены к одному и тому же Глобальному Интернету. Понимаешь?
- Не особо, - признался я.
- Если ты научился выходить в Сеть, ты можешь почти все. Видеть чужие сны. Читать чужие мысли, - Лис помолчал и добавил, - а еще там можно увидеть себя. Настоящего.
Он вынул из кармана джинсовой рубашки маленькую трубку в виде резной змеи и протянул мне.
- Хочешь?
- Что это?
- Вспомогательное устройство. Драйвер. Несколько затяжеки ты в Сети.
- И куда я попаду?спросил я.
- Куда прицелишься, - ответил Лис.
- Запуск устройства, - Неукачаев зажег несколько свечей по углам, - немного дешевых спецэффектов для начинающих
После нескольких затяжек очертания комнаты поплыли. Я тряхнул головой.
- Слушай, что-то в глазах
- Не суетись.
Тело уже не слушалось. Я смотрел на его лицо, освещенное тусклым пламенем свечей, и в какой-то момент показалось, что передо мной не человек. Нечто другое.
Его низкий голос словно превратился в вязкий коричневый сироп, который медленно наполнял мое тело. Уровень все поднимался, и я вдруг испугался, что когда он достигнет моих глаз, я перестану видеть, и зачем-то задрал голову в потолок. Уткнулся взглядом в желтое пятно-подтек, а оно принялось разрастаться, принимая в себя без остатка, и все, чем был я, начало распадаться на невидимые частицы, норовя смешаться с окружающим пространством.
- Не бойся, - сказал голос рядом, - закрой глаза.
Я послушался, и все, что было мной, словно стало невидимой метелью в темном сыром небе. «Откуда небо?» - успел подумать я. То, что было мной, поднял на упругие крылья неизвестно откуда взявшийся ветер
И вдруг - закончилось.
Я стоял на обочине черной асфальтовой дороги. Ночная трасса была пустынна, лишь шумели черные деревья поблизости.
Вдоль дороги высились редкие фонари, отбрасывая мутные квадраты света. Над головой гудели туго натянутые провода. Дорога плавно уходила на холм и оттуда, из-за неровной линии горизонта, таинственно мерцало.
Поднявшись на холм, я снова не поверил своим глазам.
Передо мной внизу, в южных сумерках между пальмами, сияли фонари пустынной набережной. За ней дышало огромное темное пространство, отражая в себе блики крупных звезд. Эта картинка была слишком знакомойя даже на секунду закрыл глаза, пытаясь удержать всплывшее воспоминаниеда, точно так же, ошалев от ласковой свежести южной ночи, я стоял на набережной в абхазском городе Гагры, еще до войны. Сумасшедший от счастья жизни пацан в старой майке и звонких сандалетах. Создатель Звезд и Хранитель Вселенной.
Тогда я в первый раз увидел море. Орал, как сумасшедший от непонятной радости. Недоумевал, как такое огромное существо может умещаться во мне вместе с небом.
Глотал теплый ветер, пахнущий йодом, и был мудрым, потому что вдруг узнал Все, такое важное, что это нельзя было выразить обычными словами.
Я мог все. Умел летать, гулять по воде и творить новые миры. Через несколько секунд это чувство ушло. И больше не возвращалось. И теперь я ускорил шаг, почти побежал, потому что до набережной оставалась порядочно, а оказаться там нужно было как можно скорее.
- Эй!
Я обернулся.
Меня догоняла стайка детей. Они появились на трассе бесшумно, словно соткались из здешнего сумрака. Я остановился, пытаясь разглядеть их лица: пара девочек в летних платьицах, несколько дошкольников в джинсовых комбинезонах. Рядом с одним из них прыгал большой полосатый мячпарень стучал им об асфальт.
- Лови!
Я поймал мяч. Игрушка из моего детстватакой резиновый, с трубочкой для надувания, а на разноцветных боках сказочные звери.
- Доступ в Сеть заблокирован.
- Что?
Я посмотрел из-за мяча на детвору. Они остановились. Тот, кто бросил мне мяч, быстро приближался. Свет фонаря выхватил из темноты его лицо: пустые глазницы, всклокоченные волосы и гнилые клыки.
- Доступ в Сеть заблокирован.
Я попятился и
- Артур, - кто-то похлопал меня по щеке.
Я разлепил глаза. Передо мной на корточках сидел Неукачаев и внимательно меня рассматривал.
- Ты обещал быстро.
- Интересно же, - прохрипел я, чувствуя, что вспотел насквозь, ледяным потом пропиталась вся одежда.
- Там нельзя долго находиться в первое время, - сказал Сергей.
Я тупо таращился на него, пытаясь подобрать слова для только что увиденного.
- У тебя такой вид, будто ты
- Ты не представляешь, что я там видел, - сказал я.
- Не представляю, - согласился Неукачаев, - но знаю. Ты видел Гагры. До войны.
- Откуда?только и смог сказать я.
- От верблюда, - Лис махнул рукой, - я же только что тебе про Сеть рассказывал
- Лис, - сказал я.
- Ну?
- А тебе тоже назад неохота? Ну, обратно, домой
Он усмехнулся.
- Нет, чувак.
- Почему?
- Потому что здесь можно путешествовать.
- А там разве
- Ты не понял. Самое главное путешествиеэто путешествие в себя.
Глава 8. Шепот в темноте.
Диггеры пришли утром. Двое парней моего возраста: один невысокий и желтолицый с узкими глазами, Саша Ким, по прозвищу Кореец. ВторойЛеха Заяц, высокий, круглый, с выступающими передними зубами. Оба молчаливые, в брезентовых куртках и сапогах. На меня посмотрели недоверчиво.
- Ему герлу найти надо, - пояснил Лис, - надо помочь. Риал лав стори!
Кореец помолчал и сказал:
- Я не против. Но если в залазе тупить будет, я сам его придушу.
Он посмотрел на меня.
- Там может быть опасно. Ты знаешь?
- Когда выходим?сказал я.
- Вчера, - бросил Кореец и поднялся с места.Заяц, достань из рюкзака ему сапоги запасные
Приветливыми этих ребят назвать было сложно. Но мне было все равно. Чем крепче нервыближе цель.
**
Холод и мрак, здесь только холод и мрак, темные кишки тоннелей запросто переваривают любую возможность света. Мир уродливых созданий, в одно из которых давно превратился я сам. Я не могу спать. Я не могу умереть. Меня боятся самые омерзительные здешние твари.
Как хорошо, что здесь почти нет света, и я не могу видеть своего отражения в воде подземных озер. Нет света вернее, не было, пока сюда не пришли диггеры... Они несут с собой факелы. Они живые - и только за это заслуживают смерти
Карабкаться по скобам с непривычки было неудобно. Едкий пот быстро заливал глаза. Первым спустившись на дно колодца, Ким запалил факел и огляделся.
- Все чисто, - донесся приглушенный голос, - спускайтесь.
Я спрыгнул на бетонный пол рядом с ним и безуспешно попытался отряхнуть руки от ржавчины.
- А кто здесь еще может быть?спросил я.Морлоки?
- Я смотрю, ты уже неплохо разбираешься в местной фауне, - Ким похлопал меня по плечу, - но морлоки здесь ходить опасаются. Месяц назад мы им в этих местах врезали крепко. С тех пор их здесь не видать.
- Про морлоков я пошутил, - сказал я.
- А я нет, - ответил Ким.
- Ну да, - сказал Леха Заяц, - за морлоков еще в Реале байки ходили
- Где?перебил я.
- В Реалену, там, где мы откуда мы здесь нарисовались, в общем - поправился Заяц, - олдовые сталкеры говорили, что в 90-х часть ленинградских бомжей, которых черные риэлторы на хаты кинули, под землю ушла жить. И вот освоились они там, мутировали слегка. Сначала крысами питались, а потом на человечину перешли. Персонал по ночам из метро тащили. Бредятина, конечноникто не верил пока мы сюда не попали. И своими глазами этих тварей не увидели.
- И как они выглядят?передернул плечами я.
- Как Уэллс их описывал, так и выглядят. Им, кстати, в глаза смотреть долго нельзя, а то раньше времени крыша может съехать
Шедший впереди Ким замер и медленно поднял руку, напряжено прислушиваясь. Мы остановились тоже.
- Шорох, - одними губами сказал Ким и вытянул руку туда, где слева открывался вход в боковой тоннель.
Я взялся за нож. Заяц достал топорик. Мы стояли, опасаясь лишний раз перевести дух.
Шорох повторился.
- Кто? - рявкнул Ким.выходи, быстро!
В ответ в темноте сгущалась тишина.
- Выходи по-хорошему!приказал Ким. Он перехватил за спиной саперную лопатку и швырнул в нишу тоннеля факел. Тьму мазнула красная лента, факел грянул о пол, рассыпав ворох искр.
В сторону метнулась небольшая тень.
- Оно там, чуть подальше слева!крикнул я.
- Ну и хрен с ними, - вдруг сказал Ким и отвернулся от опасного тоннеля, - пошли, нечего времени терять.
Заяц расхохотался.
Я переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что это значит.
В темноте кто-то громко засопел и неожиданно высморкался.
- Кто там?спросил я.
- Так хочется узнать, иди и познакомься!сказал Ким.Иди, не парься, это безопасно.
Я сделал несколько шагов к существу, которое прижалось к стенке кончавшегося тупиком тоннеля, и присмотрелся.
- Ты кто?спросил я небольшое похрюкивающее создание, пытавшееся закрыться от света большими мохнатыми ушами. Если бы не эти лопухи и маленький хоботок, шевелившийся у аккуратного рыльца, животное походило бы на откормленное порося.
- Известно, кто!сказал Заяц.Дикий метровский слоник!
Существо действительно напоминало гладкого слоненка с трехпалыми лапами.
- Тварь безобидная. И приручается легко. Потом становятся верными, как собаки. Но жить могут только под землей. Свет противопоказан, - Ким аккуратно затоптал чадивший на полу факел, - пошли!
- Вообще, странно, что они здесь обитают, - сказал Заяц, закуривая, - под землей обычно выживают лишь агрессивные организмы. Хищники.
- Они везде выживают, - заметил Ким.
- И главное, эти совсем беззащитные. И ленивые, как панды. Когда не жрут, то спят. И наоборот.
- Как выжили панды, тоже не совсем понятно, - заметил я, - но выжили ведь. Пока люди до них не добрались.
- Панды большие, добрые и кавайные, - пропищал Заяц.
- Потому их сегодня почти и не осталось, - сказал Ким. - Вывод: хочешь выжить среди людей, будь хитрым, мелким и злым.
- Вот поэтому крысы рано или поздно поработят человечество!заключил я.
Ким и Заяц как-то сразу притихли и начали озираться.
- Вы чего?спросил я.
- Ты это, - сказал Ким, - за крыс лучше здесь вообще не говори. Не буди лихо
- Нуладно
На прощание я осторожно погладил метровского слоника по шершавой, как бархат, коже между ушами. Он вытянул хоботок и благодарно высморкался в воротник брезентовой куртки.
Слоник было потрусил за нами, но Ким шикнул на него. Животное недовольно хрюкнуло и ретировалось в здешнюю вечную ночь.
**
...Я прекрасно помню день, с которого моя жизнь взяла курс на кошмар.
Февраль, колонны Исаакия в снегу, смурное небо Приятели с филфака решили отметить «экватор» у знакомых в студенческой общаге, и позвали с собой. Общительность и чувство юмора у меня всегда были на «удовлетворительно», и я всегда догадывался, что моим пропуском на шумные студенческие пьянки служили мои (а вернее, папины) деньги. О моем присутствии на вечеринках вспоминали, когда кончались средства на догонку. Приятели делали жалостливые лица, заглядывали в глаза и предлагали помочь нищему студенчеству. Я был безотказениначе прозвали бы жлобом и перестали бы вообще куда-нибудь приглашать.
Она пришла в комнату, где бурлил банкет чуть позже нас. Красивая, огненная и громкая, как автокатастрофа. Таких людей почему-то принято сравнивать с ртутью. Бред. Они похожи на альтернативное состояние пламени. Где бы они не появлялись, они заполняют собой пространство, как пожар.
В детстве я зачитывался «Пятнадцатилетним капитаном», и до сих пор перед глазами встает сцена, где пропитанные спиртом дикари пробуют подожженный пунш. Пламя охватывает их проспиртованные внутренности и сжирает без остатка. Когда я увидел ее, то понял, что чувствовали те несчастные у себя внутри.
Внешне в ней не было ничего особенного: среднего роста, смуглая, черноглазая. Но вот она начинает двигаться, смеяться и шутитьи от нее нельзя отвести глаз, как от кошки.
Ирада. То еще имечко инфернальное только мне тогда было все равно. Я не мог оторваться от нее весь вечер, но из-за проклятой деревянной стеснительности не сумел подойти и хотя бы представиться. А она веселила всю компанию, пила за двоих, танцевала на столе и заигрывала одновременно с лохматым физиком и лысым доцентом экономического факультета. Я навел о ней справки у стремительно хмелевших знакомых: истфак, приезжая, снимает, пятый курс, не замужем.
Перепились все тогда ужасно, в том числе и ухажеры Ирады. Участников банкета раскидало вповалку по всей комнате и коридору, кто-то привычно храпел головой в унитаз. Ирада перепила их всех. Я, как обычно, позволил себе ноль-три кока-колы.
- Ох, и не хочется в этом гадюшнике засыпать - сказала Ирада, попыталась подняться и пошатнулась, - домой надо а никак
- Яя могуподвезти - промямлил я.
- О!Ирада посмтрела так, будто только что мен увидела.у тебя машина, серенький?
Она ткнула пальцем в мой любимый серый свитер (Дольче Габано, четыреста евро).
- Мерседес, - с достоинством уточнил я, решив не вдаваться в подробностимашина, конечно же, принадлежала отцу.
- Ну так поехали, богатенький Буратино!вскричала она и бухнулась на пол между туловищами сопящих ухажеров.
Я поднял ее на рукиот прикосновения обожгло и бросило в пот - и осторожно вынес из общаги.
В машине она открыла глаза, с восторгом рассматривая кожаную обшивку просторного салона. Я спросил, куда ехать. Она жила на улице Лизы Чайкиной.
- А ты где живешь?спросила она, когда мы подъехали к подъезду. Я ответил.
- Ого!сказала она.В своей или снимаешь?
Конечно, в своей. Три комнаты, внизу - консьерж, из окон - Невский. Отец был очень горд, когда я поступил в университет, и на подарок не поскупился.
Похоже, этот факт ее тоже приятно удивил. Когда я осмелился спросить номер телефона, она не возражала.
На следующий день она приехала в гости. А через день осталась переночевать. Спустя месяц мы стали жить вместе. От счастья у меня кружилась голова. Я понимал, что во мне ее интересовали, скорее прописка и финансовые возможности моего отца, но тогда было все равно. Ирада засыпала и просыпалась рядом со мной, прекрасная и удивительная, как моя новая жизнь.
Пока не появился он...
**
- Эй!я вздрогнул от увесистого тычка в плечо. Передо мной стоял Ким и внимательно вглядывался в лицо.Ты чего это?
- Что?
- Сто! бросил кореец.В себя ушел, что ли? Или на ходу спишь?
- Хорош наезжать, - вступился Заяц, - не видишь, он в залазе первый раз. Под землей людей по-разному колбасить может, сам знаешь.
- Да пусть хоть стриптиз танцует! Лишь бы по сторонам смотрел!
Он встряхнул меня за плечо. Я хмуро отбросил его руку.
- Аккуратней.
Ким зло сплюнул и поправил на плече лямку военного рюкзака.
- Не спи. А то моргнуть не успеешь, как нас всех тут схавают.
Он сунул руки и резко рванул вперед.
- Ким, подожди!вполголоса окликнул его Заяц.Слышь, Ким!
Спина корейца хранила молчание.
- Чего он нервный такой?спросил я.
Заяц махнул рукой и прошептал:
- Здесь неподалеку Вечный Диггер его кореша того
- Кто?
- То ли кто, то ли что никто не знает, что это за хрень такаяШляется по подземелью. Издалека на человека похож. А те, кто его поближе видели, говорят, что у него пол лица нету. Как у Терминатора. Только у того череп железный проступал, а у этого просто полголовы... это самое Как будто срезало чем-то
Заяц посмотрел в удалявшуюся от нас брезентовую спину корейца:
- А что он здесь делает этот?
- Никто не знает, - пожал плечами Заяц, - но если ты попался емуда еще с факеломвсе, труба. Так он Леху в прошлом году
- Так, может, лучше без факелов ходить?я покосился на яркую огненную головешку в своей руке.
- А без факелов - крысы могут напасть. А так они огня боятся. И морлоки факелов стремаются
- Слушай, я слышал здесь кое-что
- Ну!насторожился Заяц.
- Будто шепот. Знаешь, как будто - начал я, но тут же осекся от окрика Кима:
- Хорош болтать, салаги! Проходим опасный участок!
Мы нырнули за Кимом в какой-то темный лаз, прошли узкий тоннель, спустились по невидимой в темноте железной лестнице и оказались в длинном полузатопленном помещении. Уровень воды тяжело шевелился на уровне коленей, и я мысленно поблагодарил новых товарищей, прозорливо одолживших мне высокие резиновые спецсапоги.
В ноздри ударила резкая вонь.
- Дышите глубже, проезжаем Сочи,повернул к нам голову Ким.Клоака - это порок, который у города в крови. Кто хочет жить в городе, должен смириться с его смрадом.
- Друг Аркадий, не говори красиво, - пропыхтел Заяц, зажимая нос.
- Это не я. Это Гюго.
По трубе прошел порыв ветра. Сумрак набух невнятным гулом. Шум разрастался с каждой секундой, пока не превратился в железный грохот приближавшегося электропоезда.
Я быстро посмотрел на спутников. Они хранили спокойствие и сосредоточенно месили воду бахилами, двигаясь вперед. Невидимый поезд приближался.
Заяц оглянулся на меня.
- Не сикай, - сказал он, оценив мое состояние, - в трубах это обычное дело. То шаги впереди слышишь. То шум поезда. Это звуки-фантомы. Таких и в Реале под землей хватает
- А как насчет этого?я указал вперед. Заяц повернул голову.
Из темноты прямо по воде мчался громадный состав с горящими фарами. Будто бы разглядев своих жертв в темноте, поезд провыл долгим гудком и прибавил скорость.
Я открыл рот, чтобы хоть выругаться напоследоки захлебнулся волной теплого резинового воздуха подземки. Лицо обдало упругим ветром, и не успел я даже зажмуриться, как вопящий и грохочущий поезд въехал в меня. Я увидел несущиеся пустые брюха вагонов, залитые неподвижным желтым светом, тускло блестящие поручни и темно-коричневую обивку сидений.
Поезд-призрак снова прокричал что-то и нырнул во тьму, которая медленно переварила красные сигнальные огоньки его последнего вагона.
- Фу-ух - я остановился, чтобы вытереть с шеи и лба холодную испарину.
- Мы тоже, как сначала с этим столкнулись, очканули!оживленно затараторил Заяц.А потом привыкли. Человек, свинья, и не к такому привыкает
Ким поморщился и пресек словоблудие одним взмахом руки.
- В общем, тема такая, - сказал он. - Проходим трубу, выруливаем к перегонуи там по рельсам. И через пару станцийГорьковская. Ферштейн?
- Ес ичис, - сказал я.
- Ес ай ду, - тут же поправил Ким.
Зануда
**
Макс. Король компаний, знойная душка Он действительно был очень красивой породы, помесь кавказца и какой-то русской суки.
Мы познакомились через общих приятелей на вечеринке в моей квартире. Остроумный Максстудент последнего курса театрального училища - тут же завладел всеобщим вниманием. А я как обычно сидел в стороне и размышлял о странностях мироустройства: почему одним дается все и сразуталант, ум и красота, а другие могут привлекать к себе людей лишь за счет привлеченных источников?
Под конец вечеринки Макс выложил еще один козырь: рассказал о своем проклятом диггерстве. Подземелья, темнота и приключения. Неудивительно, что Ирада напросилась с ним в залаз. И меня заодно позвалачтобы отпустил.
Макс для вида поупрямился и согласился. Я видел, как он смотрел на красивую Ираду, но не волновалсякрасавчик-театрал был приезжим босяком. На следующей неделе мы залезли под землю, в какой-то вонючий коллектор, я потерял каску и тут же разбил голову о какую-то трубу и проклял всех диггеров вместе взятых. А вот Ираде понравилось. Вскоре я понял, что ее и Макса объединяет кое-что еще.
Если умная женщина захочет изменить, это будет похоже на идеальное убийство: отсутствие улик, честные глаза и железное алиби. Но я все равно чувствовал. Когда между людьми проходит трещина, она продолжается в реальность: в нашей квартире начали ломаться вещи, сгорел компьютер, однажды разбилось зеркало. Я пытался вызвать Ираду на откровенность, но она лишь возмущенно смотрела на меня и называла параноиком.
Все, что я чувствовал к ней, почернело и искало выхода. Глядя в эти честные лживые глаза, я понял, что не смогу просто выгнать ее из своей жизни. Я должен покарать их обоих.
Ирада слегка удивилась моему предложению сходить в залаз втроем. Я посулил ей новое снаряжение, и она успокоилась. Макс при встрече был напряженно молчалив, но я так вдохновенно изображал чайника, что вскоре они перевели дух и даже успели пару раз украдкой обменяться нежными взглядами, не думая, что я наблюдаю за ними.
Но чайник давно вскипел.
Я казнил их во время спуска в колодец неподалеку от бункера у «Пролетарской»Макс сказал, что он очень глубокий, и нужно подстраховаться. Когда они начали спуск, я перебил крепления специально купленным топориком «Берсерк». К сожалению, Макс умер быстро. Ирада еще стонала внизу и просила о помощи. Я плюнул в черноту колодца и ушел.
Да, это было похоже на идеальное убийство. Я сам обратился в милициюИраду искали несколько месяцев, но так и не нашли.
На лекциях нам рассказывали, что рай для праведников средневековья представлял собой амфитеатр, откуда те наблюдали за мучениями грешников в аду, наслаждаясь видом торжества справедливости. Но вместо радости праведного суда ко мне пришло нечто другое
**
Время под землей вытянулось бесконечностью, а может, и вовсе заблудилось в лабиринтах из влажного камня. Изредка мы выходили на отрезки каких-то железнодорожных путей. Тогда по сторонам попадались проходы, где во мраке скрывались гермодвери в таинственные отсеки. Ким сказал, что это укрытия на случай ядерной бомбежки. Ничего интересного там нет: обычные помещения в старый синий кафель с водопроводом и туалетами.
Мы словно шли сквозь темное будущее нерасторопного человечества. Представилось, что мы втроемпоследние люди на земле, уцелевшие в подкорке вскипевшего мозга планеты. Внутри стало торжественно и печально, будто заиграл орган.
- Никто поссать не хочет?спросил Заяц и тут же наполнил апокалиптический мрак звонким журчанием.
Я вздохнул, ощутив те же позывы, и пристроился рядом.
И мы снова шли дальше, буравя подземную тьму прирученными светляками факелов. Пару раз Ким останавливался и слушал мрак. Его крупные ноздри тогда раздувались, как у встревоженного животного.
- Ты чего?неизменно спрашивал Заяц и показывал темноте нож.
- Да так, - бурчал кореец, - опять по ходу показалось шаги будто за нами
И мы опять шли, шли, шли, и минуты капали медленно, с оттяжкой, как здешняя влага, сочившаяся из трещин замшелого кирпича. Тьма все уплотнялась и казалось, ее уже можно потрогать рукой, и тогда ладонь защекочет шерсть гигантского подземного зверя, и вот уже шерсть эта лезет в лицо и мешает дышать, а каменные своды все ниже и ниже, сжимают душу в душное кольцо
Я пошатнулся, чувствуя, как насекомо ползут по лбу холодные капли пота, и уже нет сил смахнуть эту надоедливую гадость с кожи
- Парни - выдавил я, - что-то мне
**
Сначала ты перестаешь петь в душе.
Медведь, наступивший тебе на ухо в детстве, вернулся и стал на горло. Тебя бесят неуместно счастливые лица на улицах. Ты мечтаешь вбить эти веселые зубы в эти веселые улыбки. Трансляции твоей личности из вечерних зеркал все больше напоминают социальную рекламу о вреде алкоголизма.
А утром вновь зачем-то просыпаться. Открывать глаза в пустой белый потолоки ничего не хотеть. И только врожденное ослиное упрямство не дает протянуть копыта. Ты встаешь, стараясь не смотреть в зеркало, принимаешь душ, в котором не хочется петь, и выходишь навстречу ненавистным счастливым улицам.
Трудоголики и пропоицы занимаются своим делом без выходных. Поэтому тебя еще не выгнали с работыона помогает забыться не хуже алкоголя. Вшитая в мозг программа ежедневных функций превращает тело в автомат. Когда-то тебя это угнетало. Теперьвыручает.
Оказывается, уединение и одиночество - полярно разные вещи. Уединениеэто кислородная камера. Ты уходишь туда, чтобы вернуться. Скрываешься на время, чтобы отдохнуть от людей, глотнуть внутренней тишины, прикинуть, зарядитьсяи назад, обновленным, к тем, кто тебя ждет. А вот с одиночеством сложнее. Одиночествобезвоздушная пустыня. Здесь нечем дышать, потому что не к кому возвращаться. Здесь только ты и твои проклятые воспоминания.
Сколько раз в прыщавом отрочестве ты козырял вселенской депрессией, слушал Кобейна, носил черное в траур по самому себе! И только теперь понял, что это такое. Настоящее. Есенинский голем, от которого тот бежал в кабаки, а финишировал в петлю.
Все чаще тебе кажется, что это выход. Открываешь глаза в пустой белый потолоки вдруг понимаешь, чего тебе хочется по-настоящему.
5 марта, в в час пик в вестибюле станции метро «Сенная» я шагнул под прибывавший поезд. Стальные колеса размозжили мою голову и в клочья разорвали тело.
Но я не умер.
Я поднялся и какое-то время ошалело смотрел, как над моим искалеченным трупом суетятся и кричат испуганнее люди. Потом почувствовал боль. Разлитый в метро свет жег меня, как кислота. В последний раз оглянувшись на перрон, я скрылся в темноте перегона.
Я не знаю, как долго я здесь, под землей. Я не могу спать. Я не могу умереть. Зато теперь знаю, что испытывали души древних греков на берегу стирающего память Стикса в ожидании лодки Перевозчика.
Большинство из них не плакали и не стенали. Они ждали его, как некрасовские зайцыДеда Мазая..
**.
- Стой!идущий впереди Ким поднял руку. Мы застыли.
Из тоннельного мрака донесся шепот, затем послышалось тихое повизгивание и приглушенные смешки.
- Финки наголо, - хмуро сказал кореец, берясь за рукоять длинного клинка в ножнах за спиной. Заяц молча отцепил с пояса офицерский кортик. Я достал нож.