Ваше имя? потребовал Великий Инквизитор.
Пауль Иоахим Мануэль Аргосо, граф де Церваллос, гранд Испании второго класса и губернатор Севильи по высочайшему повелению нашего короля Карла Пятого!
Не утруждайте себя перечислением, сказал Инквизитор. Эти звания не принадлежат вам больше. Арестованный по обвинению в ереси теряет все знаки отличия и все владения.
Мануэль Аргосо не произнес ни слова; только нижняя губа его дрогнула; кастильская кровь вскипела в нем.
Ваш возраст? спросил Инквизитор.
Пятьдесят лет, отвечал губернатор.
Мануэль Аргосо, продолжал неумолимый Инквизитор, вы обвиняетесь в том, что принимали в своем доме человека богопротивной расы; человека, который высказывался против учения Святой Католической Церкви и на которого вы не донесли суду.
Ваша честь, я не понимаю, о чем вы говорите, угрюмо отвечал Мануэль Аргосо.
Сокрыть ересьзначит поощрить ее, снова обратился к нему Инквизитор. Вы не могли не знать, что дон Стефен де Варгас, происходящий из мавританской фамилии, не придерживается католической веры. Но вы не только принимали его в своем домевы обручили с ним свою единственную дочь.
Тяжелый вздох вырвался из груди несчастного, и слезы обильным потоком хлынули из его глаз; собрав все свое мужество, он отвечал:
Ваша честь, Стефен де Варгас происходит из знатного рода Абессенрахов, которые чтят учение Иисуса Христа и признают Фердинанда и Изабеллу его наместниками на земле. От нашего монарха их род получил привилегии, подобающие кастильским донам, и я не вижу причин отказывать им в том, чем они владеют уже более века.
Тот, кто получает привилегии, обязан честно исполнять свой долг, отвечал Великий Инквизитор. Пренебрегающий своим долгом лишается своих званий. Дон Стефен де Варгас, признавший учение, противное христианским канонам, лишился защиты Святой Церкви: он запятнал себя ересью; отныне само общение с нимересь и подлежит суровому наказанию.
Ваша честь! торжественно произнес Аргосо, клянусь моим добрым именем, что дон Стефен де Варгас ни разу не произнес в моем доме слов, оскорбительных для слуха благочестивого христианина.
Он упорствует в своем заблуждении, с сожалением проговорил Великий Инквизитор и обернулся к судьям, как будто спрашивая у них совета. С деланным ужасом судьи воздели руки и закатили глаза к небу. Эта пантомима была хорошо отрепетирована ими и исполнялась с подкупающей искренностью и благочестием. Секретари торопливо записывали произнесенный диалог, и, пока они не закончили своей работы, Петр Арбец молчал; казалось, он погружен в глубокие раздумья.
Наконец, с видом величайшей скорби, сыгранной столь искусно, что обман был доверчиво принят многими из присутствовавших, он взглянул на губернатора Севильи и проговорил:
Сын мой, взгляни мне в глаза, ты видишь, как меня огорчает твое упорство. Я любил тебя как друга; во имя нашей дружбы и во славу христианской веры я молю небеса наполнить твою душу раскаянием и сожалением о содеянном.
Ваша честь, отвечал дон Мануэль Аргосо. Бог мне судья и свидетель, что я даже в мыслях не преступал заповедей Священного писания.
Но вы не отрицаете, что общались с молодым еретиком? коварно спросил Инквизитор.
Дон Стефен де Варгасне еретик, ваша честь, твердо отвечал губернатор, он такой же добрый католик, как вы или я.
О, небо! воскликнул Инквизитор, дьявол ослепил его во гордыне!
Ваша честь, сказал один из судей, он признает свою связь с доном Стефеном де Варгасом.
Да, он признает, подтвердил Инквизитор. Заключенный, вы не отрицаете, что ваша дочь разделяет ваши антикатолические воззрения?
Ваша честь, я думаю, на этот вопрос лучше ответить вам, ведь вы были частым гостем в моем доме, сказал Аргосо.
Я не был ее исповедником, сухо возразил Инквизитор.
О! Ваша честь, неужели вы и Долорес обвиняете в том же, в чем обвиняете меня? Неужели она в тюрьме?
Мы сейчас говорим не о вашей дочери, а о вас, обвиняемый, сказал Инквизитор.
Моя дочь! Что вы с ней сделали? закричал несчастный отец, с мольбою протягивая к судье руки.
Тихо! сурово оборвал его Инквизитор. Я здесь не затем, чтобы отвечать на вопросы, а выне затем, чтобы задавать их. Введите свидетелей.
Открылась боковая дверь залы, и две фигуры, закутанные в длинные черные плащи, с вощеными белыми масками на лицах медленно двинулись к столу. Дрожь пробежала по телу дона Мануэля Аргосо; казалось, восставшие мертвецы приближаются к немутак походили два таинственных незнакомца на оживших покойников, обернутых в могильный саван!
Великий Инквизитор взял с них клятву говорить только правду. Они поклялись. Затем первый из них, судя по голосугородской торговец Энрико, дал показания, из которых следовало, что упомянутый еретик дон Стефен де Варгас был частым гостем в доме дона Мануэля Аргосо.
Вышел второй свидетель, и Инквизитор продолжил допрос. В подобных процедурах свидетели просто подтверждали факты или то, что выдавалось за них. При этом их имена не подлежали оглашению в суде, и вместо их лиц присутствовавшие видели безобразные восковые маски. На роль свидетелей людей подбирали офицеры Инквизиции, и для первого допроса знатного узника Петр Арбец приказал найти двоих своему фавориту Джозефу.
Вы знаете обвиняемого? обратился Великий Инквизитор ко второму свидетелю.
Да, знаю, голос говорившего показался Инквизитору знакомым, хотя он не мог вспомнить, где его слышал.
Что вы о нем знаете?
То, что он такой же добрый католик, как вы или любой из присутствующих здесь, голос звучал бесстрастно.
Что! вскричал Великий Инквизитор, потеряв самообладание от неожиданного ответа. Вы пришли сюда, чтобы защищать еретика?
Нет, я пришел сюда, чтобы говорить правду, последовал ответ.
А вам известно о последствиях, которые влечет за собой защита еретика? в бешенстве прорычал Арбец.
Мне известно, что личность свидетеля неприкосновенна и поэтому я не боюсь ваших угроз, тихо, но твердо отвечал незнакомец.
Довольно, уведите его, приказал Великий Инквизитор, его словам нельзя верить, ведь вся Севилья знает, что дон Стефенеретик, да и обвиняемый этого не отрицает.
Зачем же тогда вызывать свидетелей? спросила таинственная маска.
Уведите его прочьон оскорбляет суд! загремел Арбец, едва сдерживая свой гнев. Снимите с него маску и вышвырните из дворца.
Палач поспешно увел свидетеля, и Арбец прошептал про себя:
Странно, очень странно! Неужели Джозеф обманул меня? Да нет, наверное, его самого обманули! И голоскажется я уже слышал его!
Ваша честь, шепотом обратился к нему один из судей, мы думаем, что заключенный заслуживает пытки дыбою.
Да исполнится воля Господня, громко произнес Великий Инквизитор, отведите обвиняемого в комнату пыток!
Подручные палача обступили дона Мануэля Аргосо и повели его в соседнюю залу, точнеев огромный подвал.
Там находилась комната пыток.
Безрадостен и жуток был вид этого места. Повсюду глаз натыкался на страшные орудия казни. Веревки, тиски и стальные прутья, зажимы, ножи и лезвия бритв, гвозди, иглы и испанские сапоги висели вдоль стен или лежали грудами на низких полках. В дальнем углу пылала жаровня, и неверные тени плясали на закопченных стенах.
Два экзекутора с масками на лицах держали горящие факелы, двое других подвели губернатора к укрепленному на потолке блоку, с которого свисала длинная веревка.
На мгновение губернатору показалось, что он уже умер и перенесся в тот из миров, о котором в. Писании сказано, что там слышны «стоны и скрежет зубовный».
Спустя несколько минут в сопровождении остальных инквизиторов в камеру вошел Петр Арбец.
Обвиняемый стоял в центре жуткой камеры. Когда вошли судьи, ощущение реальности происходящего возвратилось к нему, и он с мольбою обратил глаза к небунад его головой с потолка свисала дыбаот неожиданности он вздрогнул.
Петр Арбец и его помощники сели на скамью, чтобы до конца наблюдать безрадостную сцену; несмотря на твердость и непреклонность духа, дон Мануэль почувствовал, как в сердце его заползает страх. Он подумал о дочери, которой, возможно, предстоит пройти весь этот церемониал, и мужество покинуло его.
Сын мой, проговорил Петр Арбец, подходя к нему, покайся в грехах своих; не огорчай нас, упорствуя в ереси, не заставляй нас исполнять суровые предписания, которые Инквизиция налагает на отступников.
Мануэль Аргосо молчал, но взгляд, брошенный им на Великого Инквизитора, выражал глубочайшее презрение к пытке.
Арбец сделал знак, и палач сорвал со своей жертвы верхнее платье, оставив несчастному только нательную рубашку.
Покайся, сын мой, еще раз обратился Великий Инквизитор, сохраняя участливый и мягкий тон. Мытвои духовные отцы, и наше единственное желаниеспасти твою бессмертную душу. Покайся, сын мой, только искреннее покаяние спасет тебя и отвратит от тебя гнев Господний.
Я не могу признаться в том, чего не совершал.
Сын мой, сказал Инквизитор, мне тяжело видеть, как ты упорствуешь во грехе. Я молю Спасителя коснуться тебя, ибо без его всепрощения душа твоя обречена погибнуть во мраке; дьявол держит тебя, и это он внушает тебе греховные речи.
Петр Арбец упал на колени и зашептал молитву, неслышную окружающим. Он сотворил крестное знамение и некоторое время оставался неподвижен, смиренно сложив перед собой ладони.
В этот момент жестокий Инквизитор Севильи был всего лишь покорным воле Господа доминиканцем, молящим Бога за чужие грехи!
Наконец он поднялся.
Ничтожный раб, продавший бессмертную душу дьяволу, прогремел он, обращаясь к обвиняемому, внял ли Господь моей молитве, открыл ли он глаза твои свету святой веры?!
Вера моя неизменна, отвечал Аргосо, и ее не поколебать словами, я исповедую ее такой, какой ее передал мне отец.
Господь свидетель, в том не моя вина! Я сделал все, что было в моих силах сделать, воскликнул Великий Инквизитор, обратив взор к небесам. На дыбу его!
Страшная пытка началась.
Аргосо не запросил пощады: только грудь его, вздымаясь и замирая от нестерпимой боли, порой исторгала глухие стоны. Глаза его закатились; веки были не в силах сомкнуться и закрыть их. Тугие веревки врезались ему глубоко в кожу, и кровь стекала из ран на землю, заливала рубаху. Пол камеры был из сырой глины, и жертву теперь с головы до ног покрывала кровавая слякоть.
Аргосо рухнул на землю бесформенной массой; вывороченные кости и разорванные мышцы больше не держали его тело.
Жутко было видеть, как человека, недавно здорового и сильного, раздавила и смяла чудовищная пытка. Он был наказан еще до того, как ему вынесли приговор!
Но что можно ожидать от правосудия, подвергающего обвиняемых столь жестоким пыткам? Кроме того, у инквизиторов не было жалости; они правили, пытая, они питались муками своих жертв!
Сериал 1830-хВАМПИР ВАРНИПеревод А. Бутузова
Полночный зов о помощи. Трапеза вампира.
Погоня. Смерть дочери лендлорда.
Старинный постоялый двор отдыхал; деловые шаги и шумные разговоры путешественников больше не нарушали покой его комнат; заботливые руки хозяйки, не обошедшей вниманием ни одного уголка заведения, оставили стоять печальными пришельцами метлу и щетку, ни минуты не отдыхавших днем. Все обитатели двора погрузились в глубокий сон.
Не было ни одного человека, кто не был бы погружен в океан сновидений, ни одного, кроме единственногочужеземца, выделявшегося среди всех своим видом.
Он бросился в кресло и, казалось, задумчиво смотрел на облака, проплывающие по небу в бесконечном разнообразии форм и размеров. Незнакомец сидел без движения, его огромные бесстрастные глаза были широко раскрыты, и он напряженно вглядывался в небо почти целый час, не шелохнувшись.
Наконец, как будто его внимание утомилось от столь длительного созерцания, он пошевелился и глубоко вздохнул, почти простонал.
Сколько может длиться эта ненавистная жизнь? прошептал он. Когда я перестану быть отвратительным чудовищем, внушающим ужас?
Какие-то воспоминания терзали его. Он передернул плечами и спрятал лицо в ладони, оставаясь в таком положении несколько минут. Однако затем снова поднял голову и повернулся навстречу лучам луны, шепча:
Но я слаб, мне необходим покой. Только кровь возвратит мне силу. Я не могу противиться жуткой страсти, что подталкивает меня. Я должен должен утолить ее.
Внезапно он поднялся, выпрямившись в полный рост, и вытянул перед собой руки, яростно проговаривая эти слова; однако через несколько минут он успокоился и произнес:
Я видел, как в соседнюю комнату вошла девушка. У меня есть ключ, я могу войти туда, и она будет в моей власти. Это судьба зовет меня утолить жажду.
Он тихо подошел к двери, украдкой открыл ее и прислушивался несколько минут.
Вся спят, отметил он. Все, кроме меня. Только я бодрствую в этом доме. Все мирно отдыхают, тогда как я, подобно дикому зверю, ищу, кого можно пожрать. Я должен идти.
Он выбрался в коридор и приблизился к двери молодой девушки, глубоко дышавшей в покойном сне, не подозревая об участи, ожидавшей ее; она даже не догадывалась, что злодей так близко.
Конечно, ей мог присниться сон о том, что в доме находится кто-то, совсем непохожий на нее, кто-то отвратительный и ужасный, кто-то, кто живет кровью невинных и прекрасных.
Она спит, прошептал он. Она спит!
Чужеземец снова прислушался, потом осторожно вставил в дверь ключ и обнаружил, что она не заперта. Поворачивая рукоять, он почувствовал, как что-то мешает двери открыться, но что именно, он не мог угадать.
Он налег на дверь и с усилием сдвинул ее, обнаружив, что она подается и помеха практически без шума постепенно уступает.
Судьба благоволит ко мне, прошептал он;она не слышит меня. Я войду в комнату и, пока она не проснется, смогу испить из источника жизни, дорогого ей не меньше, чем мне.
Он уже вошел в комнату и выяснил, что открыть дверь мешало легкое кресло, приставленное к ней, так как не оказалась других способов запереться на ночь после исчезновение ключа, девушка остановила выбор на кресле.
Я запру замок, прошептал незнакомец. Если меня потревожат, я смогу убежать и буду в безопасности. Моей трапезе никто не помешает; по крайней мере я успею выпить столько, чтобы восстановить силы.
Он приблизился к постели, пожирая пылкими глазами прелестные формы молодой и невинной спящей.
Как спокойна и безмятежна она, прошептал он, как жаль, но я должен, должен, ничего нельзя исправить.
Он склонился над ней. Наклонил голову, пока его ухо не коснулось губ спящей, как будто прислушиваясь к дыханию девушки.
Что-то пробудило ее. Она открыла глаза и попыталась подняться, но была немедленно отброшена назад, и вампир впился в ее нежную плоть острыми зубами; погрузив их, он отпил эликсир жизни, окрасив шею жертвы кровью.
Ужас и страх на какое-то мгновение лишили ее силы и совершенноголоса; но когда она закричала, это был дикий, нечеловеческий крик, заполнивший весь дом и в ту же секунду пробудивший всякое живое существо.
Спасите! Я умираю! закричала бедная девушка, как только утих первый вскрик и она обрела дыхание.
С быстротой молнии ее призывы разносились по дому в отчаянной попытке остановить злодея; но постепенно они становились все тише и тише.
* * *
Лендлорд едва очнулся от приятных грез о былой юности, когда до него долетел душераздирающий вскрик Мари.
Господи упаси, прошептал он, что это? В жизни не слыхивал ничего столь жуткого. Что бы это могло быть?
Он сел на кровати и стащил свой ночной колпак, прислушиваясь к призывам о помощи, исходившим из комнаты его дочери.
Господи правый! Это Мари, прошептал он. Что стряслось?
Не медля ни минуты, он поспешно набросил одежду и выбежал из своей спальни со свечой к двери дочери.
Что случилось? осведомился один из постояльцев, Нед, разбуженный жутким криком.
Не знаю, но помогите мне.
Помочь, но в чем?
Нужно взломать эту дверь; там спальня моей дочери и там кто-то кричит. Тише!
Спасите, послышался слабый голос.
Проклятье! проговорил другой постоялец. Здесь что-то неладно. Кому-то плохо, уж не чужеземец ли там?
Взломаем дверь!
Тогда надо взяться за руки; она не выдержит нашего напора, сказал Нед; и они втроем налегли на дверь, которая подалась и распахнулась под их натиском. Слабый замок уступил, и больше их ничего не удерживало.