А если мы посмотрим на все с другой стороны? говорил я с полным ртом. Только одно то, что у Макса Грейвса был дома кувшин джиннов, еще не говорит о том, что этот горшок виновен в его странном поведении. По-моему, тут все наоборот. Макс спятил и заставил всех думать, что все этоиз-за кувшина.
Анна пожала плечами:
Не знаю. Надо принять во внимание все детали. Не забывай, как Макс надежно и скрупулезно опечатал башню Зимнего Порта, причем древним способом.
Ну, еще бы! Все эксцентрики так делают. У них страсть к мелким деталям. Вероятно, Макс думал, что онперсидский колдун пятого века до нашей эры.
А мне хотелось бы больше разузнать о лицах, заметила Анна.
Каких лицах?
Да все эти картины, портреты, физиономия араба на трубке, фотографии, вырезанные из журналов. Его собственное лицо, наконец. В этом, мне кажется, есть какой-то смысл.
Мы можем спросить доктора Джарвиса, сказал я.
Он их семейный доктор?
Я кивнул:
Он наблюдал за здоровьем Макса и Маджори. Я думаю, если с ним умело поговорить, он может нам рассказать, что произошло. Однажды в детстве я заболел корью, и мы с этим доктором подружились. Он очень строгий, но если сказать ему, что я беспокоюсь из-за Маджори
Анна посыпала котлету черным перцем.
Стоит попробовать. Ты займись этим, а я поговорю с профессором Кволтом из Нью-Бедфорда.
Кволт? А кто это?
Ты должен знать Гордона Кволта. Он лучший американский специалист в области культуры и искусства Среднего Востока.
Какого черта я должен его знать?
Анна улыбнулась:
Да не злись ты. Его имя мелькало в газетах, когда мусолили сюжет о разоблачении группы, занимавшейся контрабандой, памятников из Ирана. Кволтвеличайший специалист по установлению подлинности ценностей и их владельцев.
Мне надо было как-то выкрутиться из неприятного положения.
Я с ним согласен. Не выношу людей, разбазаривающих памятники своей страны.
Ты невозможен, засмеялась Анна. Хорошо хоть, я немного узнала тебя перед тем, как доверить прочтение своей судьбы. А то бы я во все поверила, как дура.
А ты что, собиралась попросить меня погадать?
Почему-то мне подумалось, что Анна собирается меня разыграть. Не знаю почему. Просто особая интуиция, которая необходима ясновидцам.
Ну, сказал я, ты не обращай внимания на то, что я иногда веду себя легкомысленно. Вообще-то я предсказываю судьбу очень точно.
А мне предскажешь?
Конечно. Как ты хочешь? Гадание на руке, на кофейной гуще, на чайном листе или кристальный шар? Что угодно, я могу даже посмотреть шишки на твоей голове.
Она засмеялась:
А в чем ты особенно преуспел?
Скажу об этом после гадания.
Мы прикончили котлеты и заказали кофе. Духовой оркестр играл замысловатую «самбу», а за соседним столиком какой-то мужчина с огромными усами хохотал во все горло. Позади нас топталась у столика женщина средних лет в бордовых нейлоновых гетрах и кричащего цвета кофточке. За ней семенил ее муж в желто-красном свитере, похожий на персонажа воскресных юморесок.
А что за тип этот Кволт? спросил я Анну. Ты его знаешь лично? Захочет он нам помочь?
Очень отзывчивый и понимающий человек. Когда я училась в университете, мне доводилось с ним сталкиваться. В многом благодаря Кволту я стала заниматься всем этим. Я всегда интересовалась антиквариатом, но именно Кволт навел меня на мысль заняться работой по возвращению ценностей.
Я закурил.
А чем он сейчас занимается? Думает, как возвратить Манхэттен индейцам?
Манхэттен был куплен. А многое из сокровищ Среднего Востока просто-напросто украдено.
Я закашлялся.
А так ли важно, где они находятся, раз люди могут их смотреть? Какая разница?
Она потягивала кофе.
Это вопрос национальной гордости. Как тебе понравится, если иранцы украдут у нас статую Свободы и установят ее где-нибудь на берегу Персидского залива?
Да, не очень. Я прожил в городе много лет и еще ни разу не съездил посмотреть на нее.
Ну вот, сказала Анна. Теперь у тебя есть общее представление о деятельности профессора Кволта. Он верит, что для страны очень важно знать, что ее ценности на месте. По его мнению, это служит преемственности поколений.
Я усмехнулся:
Ну что же, не будем нарушать преемственность. Еще по рюмочке?
Я совсем опьянею.
И прекрасно: зачем вообще пить, если не пьянеть!
После ужина мы решили посидеть в комнате отдыха отеля с вовсе безобидными напитками. Мне показалось, что между нами возникло взаимное влечение, но никто из нас и не подумал в тот же вечер отправиться в постель. Надо было поразмышлять еще о многих странных вещах, происшедших за столь короткое время, да и, кроме того, мы из того сорта людей, которые, прежде чем что-то предпринять, хорошенько все обдумывают. мы кружили в мыслях и словах друг около друга, как две бродячие кошки, которые обнюхиваются, прежде чем потереться носами. Но я определенно чувствовал, что Анна из тех серьезных девушек, которые, если заинтересуются кем-нибудь, со временем захотят более близких отношений. А в тот момент я не был уверен, что готов к этому. Я только недавно покончил с подобной галиматьей, Элисон меня утомила до предела. Я наслаждался покоем и свободой.
Ты собираешься предсказать мою судьбу сейчас! спросила Анна.
Конечно. Рассуждать о высших силахдля этого я здесь. Давай начнем с винного тоста.
Винный тост?
Это старый израильский способ предсказания. Вот смотри, я беру это блюдечко и наливаю в него чуть-чуть воды. Затем прошу окунуть палец в бокал вина, и пусть капля упадет с кончика твоего пальца в воду. Образуется облачко, и ты посмотришь, какую форму оно примет. Давай попробуем.
Анна сделала все, как положено, капля упала в блюдце с водой. На поверхности образовалась совершенно симметричная фигура, она погрузилась в воду и, казалось, на мгновение застыла, прежде чем напрочь раствориться.
Ты знаешь, сказала она, я готова поклясться
В чем?
Может, это. звучит смешно, но это напомнило мне очертания кувшина.
Я потянулся за очередной сигаретой.
Вижу, твоя голова забита мыслями об этом кувшине. Ладно, забудем. Сейчас я покажу тебе другой способс древними картами. Они, кстати, сделаны давным-давно, в Египте, и, если какие-то восточные горшки важны в твоей жизни, карты это покажут.
Я достал карты, перетасовал их и принялся предсказывать судьбу Анны. Ничего интересного не выходило. Свадьба где-то в далеком будущем. Никаких признаков славы или богатства. Тяжелая утрата, споры с законом. Собираясь перевернуть последнюю карту, которая должна была бы сказать, что ждет Анну в ближайшем будущем, я заколебался.
В чем дело?
Я нахмурился:
Э-э думаю, я что-то напутал.
Не поняла?
Я э-э-э плохо их перемешал.
Aннa посмотрела на меня серьезно:
Гарри, я не понимаю, в чем дело? Почему ты остановился?
Не переворачивая карты, я сказал:
Кажется, я знаю, какой будет следующая карта. Я просто уверен в этом.
Анна натянуто улыбнулась:
Но ведь ты ясновидец, не так ли?
Я опустил глаза:
Что-то вроде того. Думаю, у меня есть скромный дар.
Тогда
Тогда ничего. Раньше я никогда не знал, какой будет следующая карта. Я угадывал, но не знал.
Да ты не переживай. Ты сам говорил, что предсказывать судьбуэто то же, что чинить машины. Чем больше делаешь, тем лучше получается. Наверно, сейчас твоя предыдущая практика и сказалась. Теперь тыпервоклассный механик.
Я положил колоду на дно перевернутого стакана, все еще не открывая верхнюю карту.
Эта верхняя карта, сказал я, бубновая дама, на ней нарисована женщина, выливающая воду из кувшина в стремительный поток. Обычно эта карта означает разочарование или лишение. Между прочим, данная карта часто предсказывает даже большую потерю, чем карта смерти. На той карте изображена смерть, въезжающая в город в черной карете, и все ее приветствуют как неизбежную часть бытия. А бубновая дама, или карта Звезды, означает, что человек лишается сил без каких-либо особых причин, совершенно внезапно и неожиданно.
Похоже на историю с Максом и его кувшином, прошептала Анна.
Да, кстати. Именно.
Еще какое-то время Анна безмолвно сидела с бокалом в руке и глядела на колоду. Затем, после недолгого колебания, протянула руку, подняла верхнюю карту и посмотрела на нее.
Ну, видишь? Это Звезда.
А вот и нет. Анна покачала головой. Ты ошибся. Это не Звезда.
Я не мог этого понять. Своей интуиции я очень доверял и даже засомневался в том, что Анна говорила правду.
Дай посмотреть, сказал я, забирая карту.
Это была не Звезда, гораздо хуже. Это была десятка пик.
Картинка изображала мужчину, лежащего мертвым на пустынном морском берегу под темным небом, а его тело было пронзено десятью пиками. Ею голова была повернута затылком к зрителю, хотя и без того ясно, что одна из пик была воткнута прямо в его лицо.
Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, я взял следующую карту и перевернул. Вот это и была Звездабубновая дама. Я положил обе карты рядом и долгое время молча смотрел на них. Мне казалось, что карты хотят меня предупредить. Такое случалось со мной и раньше, и сейчас, как и тогда, я почувствовал страх и неопределенность. И вот теперь эти две карты, обозначающие мистическое предзнаменование, говорят, что я ступил на скользкую, опасную дорогу и мой дальнейший путь по ней с каждым следующим шагом приближает мою судьбу к трагической развязке.
Ты веришь этому? спросила Анна.
Я пожал плечами:
Не знаю, что и думать. Вообще-то эти карты предсказывают неприятности, я уже не раз убеждался, что считаться с ними стоит. Короче говоря, карты советуют мне бросить эту затею с кувшином.
Но ты же не собираешься оставить свою, крестную наедине с этим ужасным горшком, так ведь? Ты не можешь этого сделать.
Я перетасовал карты и спрятал их в карман.
Анна! Может, она мне и крестная, но я не уверен, что с ней все в порядке. Я не встречался с ней уже долгое время. Как я могу взять на себя ответственность за все, что она делает? Сегодня я видел ее впервые за три года. Да ты и сама, наверно, заметила, какие у нас отношения.
А тот человек, в халате с капюшоном?
Я поднял руку, подзывая официанта. От всей этой дребедени мне необходимо было выпить еще.
Анна, сказал я, Это мог быть один из друзей Маджори, в банном халате. Может, он просто подошел к двери, чтобы посмотретьуходим ли мы. Мы очень устали. В конце концов, мы могли просто ошибиться. Но если тебе от этого станет легче, мы завтра туда поедем и все проверим.
Подошел официантсияющая физиономия, замасленный пиджак со стоячим воротником. Я заказал бурбон и стакан содовой, Анне захотелось кока-колы.
По-моему, ты так же напуган, как и я, провокационно заявила Анна, пока мы ждали свои напитки.
Я ничего не ответил. Только улыбнулся загадочно и снисходительно: думай что хочешь. По правде говоря, я и сам не знал, как к этому относиться. Возможно, я и был чем-то слегка напуган. Ясно, что с этим кувшином не все ладно, и меня не грела мысль доставать его из башни. С другой стороны, смешно верить всем этим старым, невразумительным легендам. На данный момент я придерживался той точки зрения, что Макс Грейвс лишился рассудка и поэтому приписал горшку всякие магические свойства. Что же касается странной музыки, то вполне вероятно, что это было всего-навсего завывание ветра в трубе, или треск старых рам, или еще какая-нибудь безобидная ерунда Короче, сначала надо поговорить с доктором Джарвисом, затем с этим самым профессором Кволтом. Может, тогда мы поближе подойдем к истине. Как любила говорить моя мамазагадок не существует, кто-то всегда знает ответ.
К дому доктора Джарвиса мы прибыли на следующее утро.
Было около половины десятого, и день начинался прекрасно, хотя дул свежий ветер и с запада надвигались густые белые облака. Анна осталась в машине, а я по выложенной кирпичом тропинке подошел к дому и позвонил.
Дом доктора Джарвиса располагался в самой уютной части Гианниса, в окружении элегантных парков и вязовых аллей, к тому же недалеко от дороги. Большой белый дом в лучших традициях колониальных времен.
Негритянка открыла дверь.
Сэр?
Я хотел бы поговорить с доктором Джарвисом. Он дома?
Сейчас он завтракает.
Передайте, пожалуйста, что я насчет Макса Грейвса. Скажите, что знаю обстоятельства его смерти.
Служанка пришла в замешательство:
Что вы сказали?
Я говорю, передайте: я знаю, как умер Макс Грейвс.
Служанка нахмурилась, затем развернулась и направилась по коридору в комнату, видимо столовую. Я услышал короткий разговор, звук отодвигаемого кресла, и вот появился сам доктор Джарвис, вытирая на ходу рот салфеткой. Он был высок, седовлас, слегка сутуловат, на остром, как у акулы, носу, были нацеплены старомодные очки без нижнего ободка.
Он был одет в безупречный серый костюм..
Доброе утро, сказал он. Извините, но вы, боюсь, очень смутили Люцинду. Она несколько взволнована.
Прошу прощения, я вовсе этого не хотел, ответил я. Меня зовут Гарри Эрскайн. я прихожусь Максу крестным сыном.
О, да-да. Припоминаю вас, вы ведь были на его похоронах. Примите и вы мои соболезнования.
Благодарю вас. Извините, что пришлось прервать ваш завтрак, доктор Джарвис, но Маджори рассказала мне о том, что произошло в день гибели Макса, и меня, знаете ли, беспокоит сложившаяся ситуация.
Вот как? Что же вас беспокоит?
Я почесал затылок.
Точно не могу сказать. Но мне кажется, то, что беспокоило Макса Грейвса в последнее время, теперь не оставило в стороне его очаровательную вдову Маджори.
Доктор Джарвис принял серьезный вид.
Войдемте в дом, пригласил он. Пока я дозавтракаю, вам приготовят кофе.
Я прошел по коридору в глубь дома, и доктор провел меня в столовую. Она была приятного бело-зеленого цвета, стены увешаны картинамисцены из сельской жизни, морские пейзажи. Сидя за столом, можно было наблюдать картину из окна: огромный ухоженный сад и вдали синяя полоска океана.
Служанка налила мне кофе, пока доктор Джарвис, по хирургически ловко орудуя ножом, приканчивал остатки яичницы с беконом.
Вы намекнули на то, что Маджори грозит опасность, сказал доктор. Что вы имеете в виду?
Я поставил чашку на блюдце.
В настоящий момент трудно сказать. Я не знаю, насколько хорошо вы знали чету Грейвсов, но надеюсь, вы были достаточно близки.
Доктор Джарвис кивнул:
Да, в самом деле. мы с женой любили захаживать в Зимний Порт на ужин, вплоть до того времени, как Максу стало нехорошо.
Нехорошо? Не понимаю. Маджори говорила, что физически с Максом все было в порядке.
Она не обманула вас, сказал Джарвис. Разве что у него было слегка повышено кровяное давление, его беспокоила простата но это пустяки. Я имел в виду другое. Макс, стал нервным, вспыльчивым и совершенно запустил дела.
А вы знаете почему? спросил я. Макс что-нибудь рассказывал?
Доктор Джарвис съел еще кусок бекона.
Макс не был откровенным, вы сами знаете. Мне только известно, что он целиком ушел в изучение одной античной арабской вещицы, которую привез с Востока.
Амфора, сказал я. Кувшин, на котором нарисованы лошади и цветы.
Джарвис кивнул:
Точно.
Он взял маленький серебряный колокольчик и позвонил, чтобы принесли еще кофе.
А Макс никогда не объяснял вам почему?
Что почему?
Почему он днями и ночами трясся над своим кувшином? И вообще, что он с ним делал? Теперь этот горшок заперт в башне Зимнего Порта. Даже не то что запертзамурован.
Это я знаю, отозвался доктор Джарвис.
И вам не кажется это странным?
Доктор пристально посмотрел на меня.
Конечно, странно. Макс Грейвс сам по себе был очень странным человеком. Но он всегда знал, что делает. Вы должны понять, что он не любитель.
Любитель чего?
Да чего угодно, вежливо ответил Джарвис. Он был бизнесменом, дипломатом, коллекционером древнего антиквариата иджентльменом. Чем бы он ни занимался он никогда не был дилетантом. Как я уже говорил, он всегда знал, что делает.
Я вздохнул:
Однако же все равно он покончил с собой?
Доктор пожал плечами:
Разве?
Вам это известно не хуже, чем мне, сказал я. Маджори увидела его на кухне с изрезанной физиономией.