Я вытащил сигарету.
Вы говорите с такой уверенностью, будто сами убеждены в этом.
Профессор затряс головой:
Ну, разумеется, нет. Я ни разу не видел привидений и не представляю, что это такое. Но неважно. Выражаясь научным языком, все, что вы мне рассказали, может иметь только одно рациональное объяснение. Есть сосуд и в нем какое-то содержание, оказывающее фантастическое воздействие, возможно, это и есть «Сорок Разбойников». Если это так, то лучшее, что вы можете сделать, уйти от этого кувшина подальше. «Сорок Разбойников»это не шутка.
Эти слова встревожили Анну.
И мы ничего не можем сделать? спросила она. А священник тоже не в силах помочь?
Профессор Кволт набил трубку еще раз.
Джиннэто дух исламской культуры. И христианскому священнослужителю нечего и пытаться повлиять на него.
Так что же делать? спросил я.
Профессор Кволт взглянул усталыми, сонными глазами.
Я уже сказал, ответил он. Уходите и держитесь этого дома подальше. Если джинн вырвется на волю, вам предстоит познакомиться с одним из сорока изощренных способов убийства.
Но я не могу вас послушаться, сказал я. Моя крестная там. И с ней компаньонка.
Заберите их оттуда, сказал Кволт. Заберите их с собой и сожгите Зимний Порт дотла, как предлагал в свое время ваш крестный.
Кволт, взмолился яБудьте серьезным..
Я серьезен, как никогда.
Но ваше предложение слишком как бы это сказать Ведь можно просто избавиться от кувшина и не трогать старый красивый дом.
Кволт даже не взглянул на меня.
Как знаете, сказал он. Я верю в эту историю, вот беда. Может, я принял ее слишком близко к сердцу. Но учтите: если вы нарушите целостность кувшинаособенно теперь, когда джинн так жаждет вырваться наружу, не миновать большой беды.
У Анны был подавленный, разочарованный вид. Было ясно, что она ждала иной реакции. Кроме всего, надо учесть, что Анна была очень предана своей работе, а тут, не разрешая нам даже взглянуть на кувшин, профессор советовал уничтожить его.
Профессор, сказала Анна. Можете вы всего лишь взглянуть на кувшин? Хоть бы один раз, а? Я боюсь, мы можем совершить ошибку,
Кволт вздохнул:
Ну вообще-то я собирался дописать эту работу
Пожалуйста, профессор, ныла Анна. Просто посмотрите на ночные часы и на сам кувшин, и тогда я спокойна.
Профессор Кволт задумался на мгновение. Ясно, что он очень серьезно относился к своему времени и не в восторге от идеи ехать по августовской жаре ради того, чтобы взглянуть на старый горшок. Но ведь это был не простой горшок, и к тому же уникальность ночных часов неоспорима. В душе профессора боролись ленивый академик и любознательный ученый.
Наконец Кволт сказал:
Ладно. Только дайте мне собрать весь этот пляжный реквизит и одеться.
Мы облегченно вздохнули и бросились помогать ему, складывать зонт и собирать бутербродницу.
Пока ехали к Зимнему Порту, профессор Кволт, сидя на заднем сидении и подавшись вперед, знакомил нас с подробностями легенды об Али-Бабе:
Арабы рассказывают, что Али-Баба заключил договор со странной и злой сектой некромантов, которые жили в горах. Эти маньяки занимались тем, что совершали абсолютно немыслимые и непристойные ритуалы. Например, такой: жертвоприношение девственницы. Ее сажали умирать на кол, который вводили ей во влагалище. Эта секта известна у историков под названием «нцваа» или «унсва», а есть и другое труднопроизносимое название: «Те-Кто-Поклоняется-Злу».
Профессор Кволт открыл боковое стекло и закурил трубку.
А дело было в том, что Али-Баба терял свое магическое влияние. В Багдаде появился новый мудрецАли-Шама, он вскоре стал общим любимцем и совершенно затмил Али-Бабу. Говорят, Али-Шама мог заставить летать ковры и воскрешать мертвых. Али-Баба, хотя и был очень хорошим колдуном, однако, не мог делать этих, да и многих других волшебных трюков Али-Шамы и очень гневался.
Вот почему он решил податься к нцваа. Это был довольно, рискованный шаг, потому что сектантам нцваа убитьвсе равно что сказать «с добрым утром». Али-Баба заключил такой договор: если для него вызовут самого злого и могущественного джинна, то он обязуется отныне и навсегда, раз год, привозить красивую девственницу для их ритуалов и личных утех. Нцваа согласились. Они отдали Али-Бабе в услужение одного из своих отвратительнейших джиннов«Сорок Грабителей Жизней». Ну а сам Али-Баба, как договорились, отдал им тринадцатилетнюю дочь своего друга. Что нцваа вытворяли с этой девушкой, да и со всеми другими, которых Али-Баба поставлял исправно, в легенде не сказано. Но где-то я все же узнал, что каждая девочка, которую сажали на кол, умирала в течение семи недель.
Анна вздрогнула:
Какой ужас! Как же Али-Баба обрел прежнее могущество?
Говорят, дело было так. Не прошло и нескольких дней после возвращения Али-Бабы с гор, как Али-Шаму обнаружили мертвым в своей постели. Какой-то клещ ночью забрался ему в ухо и погрыз мозги. Об этом боялись говорить, но ходили слухи, что это насекомое было джинном Али-Бабы, превратившимся в одну из своих сорока смертоносных форм.
Я посмотрел на часы:
Еще четверть часа, и мы будем на месте.
Мне хотелось бы узнать, сказала Анна, почему джинн так отчаянно гоняется за чужими лицами? Если он может превратиться в гигантскую сороконожку, или в клеща, или даже в клубок дыма, зачем ему чужое лицо?
Профессор Кволт вынул изо рта трубку.
Я могу сказать лишь то, что мне известно из легенд, ответил он. Если джинн заточен «Печатью Согнанных Лиц», то он не может принять основную форму«хозяина». Другими словами, даже джинн с сорока разными проявлениями своего существа должен иметь одно, основное лицочеловеческое. Без основного лица это равносильно тому, как если бы вы попросили композитора написать сорок вариаций на одну тему, а саму тему не дали бы.
Остаток пути молчали. По мере приближения к Зимнему Порту во мне росло чувство опасности, особенно после того, как солнце начало близиться к закату и вокруг стало темнеть. Мы проехали мимо изогнутых деревьев по гравийной дороге и остановились у старого дома с готической башней и визгливым флюгером. На море играли перламутровые блики, последние виндсерфинги торопились возвратиться на свою базу.
Неожиданно Анна напряглась.
Кто там? спросила она, показывая в сторону ворот. Я немедленно нажал на тормоз и вгляделся. В лобовое стекло. На велосипеде ехал юнец в линялой теннисной майке и бейсбольной кепке, надетой задом наперед. Юнец насвистывал какую-то незатейливую мелодию. Я опустил боковое стекло и крикнул:
Эй, сынок!
Мальчик остановился возле машины. У него был поцарапан нос, а два передних зуба выбиты.
Да, сэр?
Ты заходил в дом?
Да, сэр, заходил.
Зачем?
Доставил газеты, сэр. И «Тайм».
Профессор Кволт подался. вперед с заднего сидения.
Ты говоришь, что привез «Тайм»? с интересом спросил он.
Да. Так просили. Они позвонили в отдел и заказали его. Сегодня это мой последний рейс.
Профессор Кволт откинулся назад.
Скорее всего мы уже опоздали, обеспокоено сказал он. Наверное, сейчас лучше вернуться назад.
Почему? спросила Анна. Что-то не так?
Разве ты не понимаешь? В «Тайм» куча портретов и фотографий. Теперь у «Сорока Грабителей Жизней» есть все, что нужно для выхода из заточения. А может, джинн уже вышел. В этом доме сейчас злейший и опаснейший дух из всех мыслимых
Как будто услышав слова профессора, Маджори в своем длинном черном платье неожиданно пулей выскочила из парадной двери Зимнего Порта и помчалась через главную лужайку, вскинув руки к небу и удаляясь от нас так быстро, что казалось, будто она действительно уменьшается в размерах.
Глава V
Оцепенев от ужаса, мы смотрели, как Маджори споткнулась, перебегая через лужайку. Создавалось впечатление, будто что-то било или стегало ее по спине, хотя мы ничего не заметили. Когда морской бриз подул в нашу сторону, послышался криктонкий, высокий, леденящий душу крик.
Не говоря ни слова, я влетел на водительское Сидение своего «Kугуapa», вывернул руль и сорвался с места. Съехав с гравийной дорожки, вывел машину на лужайку и помчался на помощь. Автомобиль прыгал и трясся, а позади сидели, схватившись за руки, профессор Кволт и Анна, молясь о спасении. Я объехал Маджори и остановился впереди нее. Она устремилась к нам, но вдруг упала сбоку от автомобиля, все еще отбрыкиваясь и отбиваясь от своего невидимого преследователя. Кволт и я выскочили из машины и опустились перед Маджори на колени. Глаза ее закатились, видны были только белки глаз, ее колотило, она что-то бормотала. Тонкие ноги в рваных толстых серых чулках были похожи на две палки.
Маджори, тихо позвал я. Это я, Гарри.
Она, казалось, не слышала. Стонала и бормотала что-то, а ее руки все еще слабо отбивались от невидимого врага. И тут мне послышался сухой звук хлопающих крыльев. Я быстро взглянул наверх, но ничего необычного не увидел. Надо мной чернело небо, виднелись слабые контуры облаков и поразительно четкие очертания Зимнего Порта.
Маджори, вновь позвал я. Ты меня слышишь, Маджори? Это я, Гарри.
Ни слова в ответ. Профессор Кволт взял ее запястье, затем ласково положил руку на лоб.
С ней все в порядке? спросил я.
Он поморщился:
Жива, если вы это имеете в виду. Нужен врач.
Телефон в доме, сказал я. Я думаю, лучше всего позвать доктора Джарвиса. Он их семейный врач и в курсе всех дел.
Анна сказала:
А где мисс Джонсон? Это меня больше всего интересует.
Что за мисс Джонсон? спросил Кволт.
Компаньонка Маджори, объяснил я. Она тоже должна быть здесь. Надеюсь, что
Профессор посмотрел на меня, и фраза повисла в воздухе.
Давайте не будем строить догадки, сказал он. Прежде всего мы должны позаботиться об этой женщине.
Мы подняли Маджори и усадили ее на заднее сидение Машины, я медленно развернулся и поехал через лужайку к парадному входу. Странно, но дверь, через которую Маджори несколько минут назад выскочила из дома, была теперь плотно закрыта. Я остановился, подошел к двери по хрустящему гравию и толкнул. Заперта. Нажал на кнопку звонка, постучал кулаком. Никакой реакции. Тем временем Маджори начала стонать.
Я думаю, лучше, если мы сами отвезем ее, сказала Анна. Давай, Гарри. Доктор Джарвис живет не так далеко. Может, мисс Джонсон и внутри дома, но она черта с два сейчас выйдет.
Я не понимал, что здесь происходит, но вникать особенно и не хотел. Раз с Маджори плохо, значит, надо помочь. Я захлопнул дверь, включил фары и мы двинулись в сумерки.
Пока ехали, Маджори то ли спала, то ли была без сознания.
Но когда мы приблизились к дому доктора Джарвиса, она начала стонать и ворочаться, двигать руками и ногами, как бы отгоняя ужасное видение. Затем стала похлопывать себя ладонями, как бы стряхивая пыль, и вертеть головой из стороны в сторону.
Доктор Джарвис только что вернулся после игры в гольф. Одетый в элегантные шорты, он был свеж, подтянут и, как обычно, любезен. Но как только он увидел Маджори, спокойствие покинуло его. Доктор был просто потрясен. Он помог нам внести Маджори в дои и уложить на кушетку в своей, сверкавшей чистотой, приемной. Затем он проворно и искусно проверил жизненно важные реакции организма Маджори и дал успокоительное.
Должно быть, запоздалый шок после смерти Макса, сказал доктор Джарвис, наблюдая, как Маджори медленно погружалась в тяжелый сон. С другой стороны, налицо признаки истерического припадка.
Что это значит? спросила Анна. Профессор Кволт покашлял.
Это означает испуг, Анна. Она была страшно напугана.
Доктор Джарвис согласился:
Симптомы похожи. Может, я сейчас скажу что-то лишнее, но вы не знаете, чем это могло быть вызвано?
Доктор взглянул на профессора Кволта, Кволтна Анну, а затем все посмотрели на меня.
Вы, конечно, главные эксперты, сказал я. Но если хотите знать мое мнение, то до сих пор у нас лишь одни догадки и предположения. Ни одного твердого факта. Взять хотя бы эту мисс Джонсон
А что мисс Джонсон? спросил доктор Джарвис. Мы ничего не знаем о том, кто она такая и вообще откуда взялась. Может, это она все подстроила? Ради страховки, наследства, или просто у нее шутки такие. Может, она знает, какую ценность представляет кувшин джиннов, и захотела с ним
Это не могло быть шуткой, Гарри, сказала Анна. Кувшин джинновэто не сказка. Ты это знаешь, сам видел фигуру в капюшоне. Ты слышал эту музыку.
Я и не говорю, что это сказка. Просто я не хочу, чтобы: мы впадали в безрассудную панику из-за того, что не можем понять происходящего.
Профессор Кволт вынул трубку изо рта и торжественно набил ее заново табаком.
Думаю, вы правы, мистер Эрскайн, сказал он. Но не исключаю и того, что злополучный кувшин джиннов оказывает злое влияние на твою крестную мать и навесь ее дом. Я не настаиваю, что это истина, но все же мы обязаны соблюдать меры предосторожности.
Какие? Как защититься от джинна?
Профессор не спеша раскурил трубку.
Существует несколько способов держать джинна под контролем. Во всяком случае, так говорят мифы и легенды. Но эффективны ли они на самом деле, или это фантазииникто не знает.
Я пожал плечами:
Вот мы и проверим эти способы на настоящем джинне. А если они не подействуют, что тогда?
Профессор Кволт пыхал трубкой.
Если ЭТО джинн Али-Бабы, тогда, по-моему, любой, кто попытается его обуздать, уже не будет беспокоиться о том, как ответить на ваш вопрос, мистер Эрскайн.
Уж эти мне академики, заметил я. Всюду со своим юмором висельников.
Какое-то время мы молча смотрели на спящую Маджори, затем доктор Джарвис подытожил:
Что бы ни происходило, я думаю, необходимо проверить, не причинили ли вреда мисс Джонсон. Если можете, съездите в Зимний Порт и проверьте; все ли там в порядке.
Мы уже один раз пытались это сделать, сказала Анна. Но она не открывает дверь.
Ну сказал доктор. Дом довольно большой, и я думаю, она просто не услышала. Наверное, была наверху.
То-то и оно, сказал я. Наверное, наверху. Если так, мне хотелось бы знать, где именно наверху.
Подвезете нас? обратился ко мне профессор Кволт. Думаю, доктор прав, нам следует съездить в Зимний Порт.
Мы уже собрались уходить, как Маджори начала шевелиться. Ее губы задвигались, она подняла руки и стала сгибать и разгибать пальцы. Доктор Джарвис немедленно проверил ее пульс и дыхание и приподнял веки.
Ну, как она? спросила Анна.
Доктор нахмурился:
Шок еще не прошел. Это не страшно, но некоторое время такое состояние еще продлится. Я вызову для нее неотложную помощь.
А стоит ли? спросил я. Если приедет «скорая», то делом неминуемо займется полиция. Вы ведь знаете, как Маджори относилась к Максу и как он погиб. Отбоя от вопросов не будет.
Если существует хотя бы малейшая опасность для жизни Маджори, то пускай спрашивают что хотят, сказал доктор. Я не собираюсь устраивать из этого дела тайну, раз женщине грозить смерть, а особенно Маджориона мой старый друг.
Пока мы разговаривали, Маджори вздохнула и начала что-то шептать. Доктор Джарвис склонился над ее белым, исстрадавшимся лицом.
Маджори! Ты слышишь меня, Маджори? С тобой все в порядке?
Маджори что-то ответила, но доктор, видимо, не мог ничего разобрать. Он придвинулся ближе:
Маджори! Как ты себя чувствуешь?
Но Маджори не реагировала и шептала что-то в забытьи. Доктор вдруг повернул к нам изумленное лицо и сказал:
По-моему, она говорит на каком-то странном языке.
Можно, я попробую? сказала Анна, и Джарвис уступил ей свое место.
Анна прильнула ухом к губам старой женщины.
Маджори! Это Анна! Повторите, Маджори!
Маджори вновь что-то зашептала хриплым невыразительным голосом. Похоже, она говорила связно, фразы следовали одназа другой.
Анна, однако, прекрасно ее поняла, потому что, когда Маджори вновь замолчала, она задала ей вопрос на том же самом странном языке.
Что она говорит? спросил я профессора Кволта.
Кволт, видимо, тоже был знаком с этим языком. Он поднес палец к губам и попросил меня:
Погодите минутку, я все вам скажу. Это очень важно.
Это было не только важно, но еще и очень долго. Анна шепталась с Маджори добрых десять минуть. По выражению лица профессора Кволта я понял, что Маджори рассказала что-то страшное. Он грыз свою трубку, как грызет ненавистную цепь огромный злой мастифф.
Тут у Маджори начался бред. Ее речь становилась, очевидно, все менее связной, и наконец она замолчала и вновь забылась сном. Доктор Джарвис еще раз пощупал пульс.
Ей уже лучше. Думаю, часа три-четыре хорошего отдыха, и она придет в себя. Если вы оставите ее здесь, то уверяю, с ней будет все в порядке.
Кивком я поблагодарил его. Доктор укрыл Маджори шерстяным одеялом и пригласил нас пройти в гостиную.