Сайрин распахнул ворота и, спотыкаясь, побежал вперёд. Пули позвякивали у него в кармане, словно мелкие монеты. Он не мог поверить в то, что у этого ублюдка было оружие. Не стрелковое оружиеон определил это по звуку, но если оно было заряжено, то дела Сайрина плохи. Его единственным преимуществом может стать неожиданность.
Он не знал, в кого стрелял этот ублюдок. Конечно же, не в Грейс. Грейс давно уехала. Сейчас она должна быть уже на шоссе. Но кричал человек он не знал, что и думать
Он бежал вниз по дороге, когда внезапно услышал голос Натана, пронзительный и отчаянный. Ребёнок выкрикивал его имя.
Натан? крикнул он. Впереди дорога начинала петлять, лениво поворачивая в низину и спускаясь к ручью. Сайрин никогда не обладал острым зрением; если к этому прибавить неровную местность, заросшую низкими кустарниками, то неудивительно, что он смог увидеть Натана только тогда, когда мальчик оказался прямо перед ним. Натан бежал к нему с широко открытым ртом, спотыкаясь и тяжело дыша. Его колено было в крови. Лицо было залито слезами, а в глазах застыл дикий страх.
Натан? прохрипел Сайрин.
Мама! Бедный ребёнок едва говорил. Всхлипывая и вытирая катящиеся из глаз слёзы, он бросился к Сайрину. Он схватил маму!
Что?
Там мама! завопил Натан, прижимаясь к Сайрину. Он с трудом связывал слова, вылетавшие из искажённого ужасом рта, но Сайрин всё понял. Грейс вернулась и кто-то стрелял в неё.
Хорошо, а теперь иди, приказал Сайрин. Уходи.
Покрасневшие глаза с непониманием уставились на него.
Беги и прячься! резко сказал он, показывая на дом. Беги туда! Найди безопасное место, понятно? Давай, быстрее!
Натан заморгал.
Но мама всхлипывал он.
Убирайся!
Это подействовало. Натан отпустил рубашку Сайрина и неуклюже побежал к дому, спотыкаясь о камни, глотая воздух и скуля, как напуганная собака.
Сайрин не смотрел ему вслед. Подняв ружьё к плечу, он продолжал продвигаться вперёд, стараясь не слишком шуметь. Ему потребуется один точный выстрел, прежде чем необходимость перезарядить ружьё поставит его в невыгодное положение. А у него не было даже оптического прицела на этой проклятой старой винтовке, тяжёлой, как свинец. Она несколько лет пролежала у него в шкафу и вполне может дать осечку в решительный момент, потому что он не стрелял из неё с тех пор, как в соседнюю ферму переехал Билл Рикеттс Сайрин не доверял Биллу Рикеттсу. Билл был из тех парней, кто донесёт на тебя в полицию, если ты хранишь дома незарегистрированное оружие. Отец Билла понимал, что если ты живёшь на краю земли, но ради собственной безопасности ты обязан держать дома надёжно спрятанную, старую винтовку. Так было всегда. Но Билл отличался от него.
По крайней мере, у меня разрывные пули, подумал Сайрин. Если я попаду в этого ублюдка, то ему не поздоровится.
И он продолжил осторожно продвигаться вперёд, не обращая внимания на пот, заливающий глаза.
* * *
Я не хочу есть.
Пожалуйста, съешь что-нибудь.
Но я не хочу есть!
Роуз, сказала Линда, если сейчас ты не будешь есть, то ничего не получишь в машине. Понятно? Даже не думай об этом. С меня хватит. Ты съешь этот тост. Один маленький кусочек не убьёт тебя. Питер? Ты закончил? Питер!
Питер читал «Камни Амрака», возможно, уже в восьмой раз. Он отвлёкся, с большой неохотой возвращаясь из логова ужасного Моллуна. Несмотря на то, что ему было известно, что Пресприлл вспорет своим мечом живот Моллуна и найдёт Четвёртый Глаз в его горячих внутренностях, Питер с нетерпением стремился прочитать этот решающий эпизод до того, как им придётся покинуть гостиницу.
Он не мог читать в машине, потому что ему становилось плохо. Так что если он не дочитает главу сейчас, то не сможет сделать этого до обеда.
Я больше не хочу, уверил он свою мать, приготовившись снова вернуться к страницам романа. Но Линда не оставляла его в покое.
Ты почистил зубы? спросила она. Питер? Почистил?
Э-э-э Нет.
Тогда иди в ванную. Немедленно.
Вздохнув, Питер поднялся с отведённой ему кровати. Когда Фергюсоны путешествовали, это было настоящим бедствием. Их было пятеродвое взрослых и трое детей, зажатых в одной машине, в одном гостиничном номере и за одним столом в ресторане. Когда они останавливались на ночлег, Линда и Ноэл обычно делили двуспальную кровать. Если в комнате было ещё три односпальные кровати, то всё было честно. Но если там находились две двуспальные кровати и одна односпальная, или одна двуспальная кровать, две односпальные и раскладушка, то начинались споры. Луиз терпеть не могла спать с Роузи на двуспальной кровати. Роузи жаловалась, что ей всегда приходится спать на раскладушке. Почему бы Питеру там не поспать, например? Питер замечал, что глупо ложиться спать в половине девятого. Если он будет читать в ванной комнате, то это не помешает Роузи, правда? Она сможет заснуть. На что мама обычно отвечала, что если они с Ноэлем могут лечь спать в половине девятого, то Питер и подавно. Кроме того, утром рано вставать. Завтра им предстоит долгий день. Лишний час сна не повредит.
Питер с трудом протиснулся мимо матери, чтобы отправиться в ванную. Там он обнаружил отца, занимавшего почти всё пространство между раковиной и унитазом. Питер сказал:
Я не могу почистить зубы, мам. Папа бреется.
Всё в порядке, сказал Ноэл. Здесь полно места.
Он немного подвинулся, улыбаясь сквозь мыльную пену.
Ты же поместишься, правда?
Я подожду, ответил Питер. Но голос матери закрыл ему путь к отступлению.
Сделай это сейчас, настаивала она. За тобой очередь.
Мама? Это была Луиз. Я не могу найти второй красный носок.
О, ради бога, Луиз.
Но его нет!
Ты искала?
Да, искала!
Ты только говоришь, что искала, но я знаю, что когда я зайду в комнату, то он будет лежать на самом виду и смотреть на меня
Это не так, мама!
Питер придвинулся к раковине, взял свою зубную щётку из общего стакана и выдавил немного зубной пасты на щетинки, которые выглядели так, словно их жевала собака. Он не любил путешествовать. На каникулах обычно бывает весело, но иногда они превращаются в кошмар. Дома он спал в собственной комнате. Луиз и Роузи делили большую спальню, но у него была своя маленькая комната, только для него, и он любил её. Он любил уходить от всех и уединяться в своих владениях, закрывая дверь от бесконечных разговоров, шума электроприборов и работающего телевизора. Иногда семья утомляла его. Они были такими шумными, особенно Роузи. Мама утверждала, что когда ему было пять лет, он тоже болтал без умолку, но Питер не верил ей. Роузи никогда не уставала говорить. Даже Луиз говорила меньше, чем Роуз. Питер, который неплохо помнил Луиз в пятилетнем возрасте (ему самому тогда было восемь), знал наверняка, что она не болтала так много, как Роуз. А если она этого не делала, то он и подавно. Потому что он был самым тихим в семье.
Питер выплюнул мыльную пену. Он плохо рассчитал расстояние, и она попала на руку отца, но Ноэл, занятый ополаскиванием своей бритвы, не накричал на него. Он редко повышал голос. А вот Линда кричала постоянно. Сейчас она кричала на Роузи, которая уронила намазанный соусом «Веджемит» тост на стопку сложенных футболок.
Сядь за стол! приказала Линда, обращаясь к Роузи, когда Питер и Ноэл вышли из ванной. Я же сказала тебе не ходить по комнатетеперь мне придётся снова всё это перестирывать!
Прости, мама, бормотала Роузи.
Тебе не кажется, что уже немного поздно сожалеть?
Лин, сказал Ноэл слегка укорительно, это произошло случайно.
Линда напряглась.
Ничего бы не случилось, если бы она делала то, что я говорю!
Она пронеслась мимо мужа, на секунду задержавшись рядом с ним, и прибавила тихим голосом (который Питер, тем не менее, услышал):
Я здесь единственная, кто занимается стиркой, так что меня можно назвать потерпевшей стороной, правда?
Затем она направилась в ванную. Ноэл обменялся быстрым взглядом с сыном. Невыраженное сообщение гласило: будь мил к своей матери, пока мы не отправимся в путь.
У Линды всегда портилось настроение, когда она собиралась в дорогу. Она не раз говорила, что организовать семью Фергюсонов труднее, чем собрать вместе выводок цыплят. Каждый раз, когда они утром куда-нибудь отправлялисьв школу, на теннисный корт, на уроки плавания или на работу, у Линды лопаюсь терпение, и она начинала гонять всех по дому, искать чистую одежду или пропавшие ключи, вытирать разлитый апельсиновый сок и делать бутерброды. Во время каникул всё становилось в несколько раз хуже, пока они не прибывали на место. Тогда Линда отдыхала на шезлонге с книгой в руках, пока Ноэл водил детей на фермы бабочек, в железнодорожные музеи или морские парки.
В Брокен-Хилле был железнодорожный музей, и Ноэл отводил туда детей во время их пятидневного пребывания. Ещё они посещали шахту, катались на верблюде, устраивали пикник в Пенроуз-парке и осматривали памятник шахтёрам. Линда и Луиз задерживались у витрин магазинов, где продавались украшения или дешёвые летние босоножки (Луиз, как часто замечал Ноэл, имела огромный интерес к безделушкам). Питер и Ноэл проводили несколько часов в геологическом центре, восхищаясь кристаллами и разноцветными образцами руды. Потом они все вместе обедали в «Клубе музыкантов», осматривали все картинные галереи и покупали сувениры в местном магазине подарков.
Но настоящей целью их путешествия являлось посещение тёти Ноэля Гленис. Ей было семьдесят три года, и она жила на Вольфрам-стрит, в домике, сделанном из рифлёного железа. В детстве Ноэл проводил много времени с тётушкой Гленис (Питер точно не знал, почему), поэтому каждые два года Фергюсоны садились в свою машину и ехали из Мельбурна в Брокен-Хилл на семейную встречу. Они считали себя обязанными один раз пригласить тётушку Гленис на ужин в ресторан. Они собирались в её маленькой кухне, целовали её припудренную щёку, выслушивали истории про её подруг и настаивали на том, чтобы вымыть всю посуду (больше всех настаивала Линда; Питер и Луиз проявляли меньше энтузиазма). Ноэл считал себя обязанным разговаривать с Гленис не менее двух часов в день, утром и вечером. Он садился с ней за кухонный стол с чашкой чая, пока Линда пользовалась посудомоечной машиной Гленис, а Роузи вместе с Луиз гуляли по саду, ссорясь из-за цветных карандашей или чего-нибудь ещё. Питер в это время сидел в гостиной, зачитываясь журналами «Ридерз Дайджест», которые выписывала Гленис Питер обожал их. Во время их прошлого визита в Брокен-Хилл он прочитал «Степфордских жён», а во время этого«Мальчиков из Бразилии». Но ему не удалось дочитать «Трёх бруклинских ворон». Ему не хватило времени.
В этом Питер был похож на мать; они обожали читать. Ещё он унаследовал от матери зелёные глаза и хорошие зубы. Но в основном он был похож на Ноэла. Оба были высокие, худые и бледные, с выступающими костями и мягкими негромкими голосами. У них были тёмные волосы, и они оба любили получать точную фактическую информацию. Питеру больше нравился «Властелин Колец», чем Ноэлу, и он не разделял страсть Ноэля к электронным средствам связи (как-никак, Ноэл работал в «Телстре»). Но в целом отец и сын были из одного теста.
Вот почему они всегда отвечали одинаково во время последних лихорадочных приготовлений, которые всегда предшествовали их отъезду из любой гостиницы. Пока Линда отдавала приказы, Роузи хныкала, а Луиз спорила, Питер и Ноэл ходили на цыпочках, стараясь никому не попадаться на глаза. Ноэл складывал в багажник чемоданы, возвращал ключи от номера и оплачивал счета. Питер заглядывал под кровати, в ящики и за занавеску для душа, чтобы ничего не было забыто. Другими словами, они делали свою работу. И оба издали молчаливый вздох облегчения, когда двери машины, наконец, захлопнулись, сигнализируя об отъезде.
Хорошо, сказала Линда. Всё на месте? Роуз, ты взяла свою Барби?
Да, взяла.
Луиз, ты не забыла убрать свои ручки, карандаши и всё остальное?
Нет.
Питер, ты
Я проверил ящики, я проверил шкафы и я смотрел под кроватями.
Кто-нибудь заглядывал в ванную комнату?
Там я тоже смотрел.
Прекрасно. Линда откинулась на спинку сиденья. Казалось, будто постоянное напряжение покинуло её. Тогда поехали.
Ноэл посмотрел на неё.
Уверена? спросил он.
Уверена.
Все пристегнулись?
Да, хором ответили дети.
Прекрасно. Ноэл нажал на педаль, и «ниссан пульсар» медленно тронулся с места, оставляя позади меленькую гостиницу. Мы едем в Милдуру.
В четверть одиннадцатого утра они уже двигались по шоссе Силвер-Сити на юг.
Глава 4
Натан бежал. Он бежал по дороге, через ворота, мимо перечного дерева, вверх по ступенькам в дом. Дверь громко захлопнулась за ним. Она закрыл вторую дверь, сделанную из твёрдого дерева, навалившись на неё всем телом. Затем он повис на ручке, задыхаясь и плача.
Он не знал, что ему делать. Сайрин сказал ему прятатьсяпрятаться и ждать. Но где? В доме? Тут было мало хороших мест. Под кроватьюслишком заметно. В буфетах на кухне не было места. В шкафу? Он может попробовать спрятаться в шкафу. Или за шкафомможет быть, там хватит места.
Натан торопливо побежал через холл в комнату, где он спал вместе с матерью. Он увидел её красивые туфли на полу, её джемпер на кровати, её косметику на туалетном столике Он почувствовал в комнате её запах, и слёзы снова покатились у него из глаз. Он начал всхлипывать, направляясь к шкафу и стараясь нащупать его вытянутыми руками. Но он знал, что ему нельзя плакать. Он знал, что если он заплачет, то кто-нибудь сможет услышать его. Поэтому он вытер слёзы, подавил рыдания и попытался протиснуться в промежуток между стеной и шкафом. Слишком узко. Он больно оцарапался об гвоздь, зацепившись рукавом, и отошёл в сторону. Затем он осмотрел содержимое шкафа. Там висело много маминых вещей и кое-что из его одежды, но он мог бы найти место. Он как раз начал отодвигать в сторону летние платья, когда он услышал слабый, но безошибочный звук ещё одного выстрела.
Выстрел мгновенно отрезвил его, словно ушат холодной воды. Он сразу понял, что прятаться в шкафу нельзя. Там его легко найдут. Его отчим заглянет туда в первую очередь. Под кровать, в шкаф, за дверьего отчим заглянет во все эти места, одно за другим. Он обшарит весь дом, подбираясь всё ближе и ближе, пока Натан будет потеть, съёжившись под стопкой полотенец и прислушиваясь к скрипу половиц.
Натан отчаянно старался подавить рыдания, трясясь с головы до ног. Ему было так страшно. Он хотел к маме. Он не знал, что ему делать, у него текло из носа и не было носового платка. Гараж может оказаться безопаснее. В гараже было старое одеяло, много канистр, куски дерева и ящики с инструментами. Он может спрятаться под одеялом. Но Сайрин запрещал ему играть в гараже, потому что там были гвозди и другие вещи. Пауки. Яды. Сайрин взял с него обещание не заходить в гараж. Натан подумал: Сайрин спасёт мою маму. Он снова спустился в холл и прошёл на кухню. Громко тикали часы на стене. Гудел холодильник. Он осторожно подкрался к окну и посмотрел на улицу, прижавшись лицом к подоконнику. Они видел двор. Ограду. Ворота Дорогу.
На дороге никого не было. Может быть, скоро там появится человек с ружьём. Это будет Сайрин или?..
Натан крепко прижал к глазам ладони тыльной стороной. Это будет Сайрин, и никто другой. Натан отказывался признавать другую возможность. Тем не менее, он понимал, что не может просто стоять и смотреть, как к нему медленно приближается человек с ружьём. Весь его разум, всё его существо стремилось избежать этого.
И вдруг он вспомнил.
Когда он убрал руки, перед глазами у него всё расплывалось. Он быстро поморгал, неуклюже выпрямляясь. Все его мысли были сосредоточены на одном единственном образе, а мыслительные процессы проходили на подсознательном уровне. Он знал, что он будет в безопасности, если направится на запад, но не знал почемуон не мог сообразить логически, что если побежит в сторону каменной гряды, то будет скрыт из виду человека, который приблизится к дому с восточной стороны. Он не знал, что обыск дома предоставит ему больше времени, чтобы скрыться, если никто не догадается посмотреть в окно через жалюзи в маминой комнате или в окно ванной. Он просто понимал, что если сейчас он быстро побежит в правильном направлении, то у него может быть шанс спастись.
И тогда он побежал. Он выбежал с чёрного входа и спустился по ступенькам во двор. Он мчался до тех пор, пока не достиг остова старого грузовика «холден»; он даже не стал открывать ворота. Он просто забрался на них и спрыгнул вниз, приземлившись с другой стороны с глухим звуком. Он бежал, спотыкался, падал и снова бежал, пробираясь через низкие кустарники, заросли травы и кучи старого мусора. Ничто из этого не представляло для него хорошего укрытия. В фиолетовой футболке и лимонно-жёлтых шортах он был виден лучше, чем сигнальный огонь на маяке, но он этого не знал. Такая мысль ни разу не пришла ему в голову. Вместо этого думал о каменистой гряде, находившейся прямо перед ним, о боли в груди, о стучавшей в ушах крови и о поте, стекавшем по лицу. Он думал о ветках кустарника, которые обвивались вокруг его лодыжек, когда он бежал по ним. Он думал о том, как добраться туда добраться туда