Да? холодно спросил он.
Ох, Сторми! воскликнула девочка, подбежала, подпрыгнула и обвила его руками за шею. Тело среагировало самопроизвольно. Мгновенно набухший член уперся ей куда-то в живот, она почувствовала и прижалась плотнее.
Сторми схватил ее за руки и оттолкнул от себя.
Что случилось? В глазах стояла оскорбленная невинность.
Сама знаешь, что случилось, стальным голосом произнес он.
Я люблю тебя, Сторми. Удерживая ее за руки, он отвернулся.
Я не люблю тебя.
Я...
Мне не нравится, что ты пытаешься делать.
Я же с тобой! Ведь это я всегда говорила, что ты должен себя защищать, не позволять родителям все решать за тебя! Нельзя, чтобы они помыкали тобой, ты должен сам принимать решения!
Я защищаю себя.
Поэтому твоя семья меня ненавидит.
И я защищаю свою семью.
Я ничего против них не имею, проговорила она со слезами на глазах. Это они меня не любят. Они не любят меня, потому что я бедная. Они не любят меня, потому что я люблю тебя больше, чем они, и я думаю о тебе, думаю о том, чтобы тебе было лучше, а не просто о том, чтобы выглядеть хорошо перед твоими родителями!
Они не хотят, чтобы мы с тобой больше виделись, заявил Сторми. И я тоже больше не хочу тебя видеть.
К черту твою семью!
Нет, сама иди к черту.
Слезы высохли, лицо стало жестким.
Что ты сказал?
Что слышала.
Значит, ты так решил?
Так должно быть. Убирайся отсюда. Я больше не хочу тебя видеть.
То, что ты хочешь и что ты получишь, большая разница. Взмахнув волосами, она развернулась и пошла прочь. Со спины она совсем не была похожа на ребенка. Скорее на карлицу.
Это немного уменьшало влечение.
Уменьшало, но не искореняло.
Он запер дверь. За спиной слышалось постукивание бабкиной клюки по полу. Обернувшись, он увидел ее у лестницы.
Не могу найти Биллингэма, сказала она.
По-моему, его нет, ответил Сторми. На лице ее за долю секунды отразилась целая гамма эмоцийпаника, страх, недоумение. Она знала, что дворецкий является частью Дома, и понимала, что если его нет, произошло что-то весьма серьезное. Затем вернулось напряженное выражение стоической неподвижности, и она проговорила:
В таком случае тебе придется занять его место.
Помочь тебе подняться по лестнице? согласно кивнул Сторми.
Нет. Тебе придется приготовить мне ванну. Сегодня вечером я буду купаться в крови. Заполнишь ванну козьей кровью. Температураумеренная.
Он тупо кивнул, глядя, как она с трудом взбирается по ступенькам. Где-то на втором этаже плакала, причитая, мать. Отец продолжал звать Биллингэма.
Он стоял в прихожей, размышляя. Чего он добился? Ничего. Он выложился по максимуму, выступил против родителей, все им растолковал, но они не шелохнулись, остались при своем, фаталистически покорились течению обстоятельств. Абсолютно все осталось как раньше.
Он вздохнул. Пожалуй, ему действительно никогда не вернуться домой.
Тем не менее после разговора с родителями ему стало немного полегче. По крайней мере он постарался остановить их отречение от Биллингэма и от Дома, повлиять на их нарастающую зависимость от Дэниэл.
Если бы можно было начать все заново, он бы никогда не сбежал из дома. Он бы остался в Доме с родителями и попытался действовать с ними заодно.
Бабушки на лестнице больше не было; не слышал он и стука ее палки. Он решил подняться проверить, все ли с ней в порядке. Ее не оказалось в коридоре ни второго, ни третьего этажей, и он постучал в дверь ее спальни.
Бабушка!
Никто не ответил.
Он попробовал открыть дверь. Она оказалась заперта.
Потом он постучал в ее ванную комнату, но опять никто не откликнулся. Он приложил ухо к двери и прислушался.
Тишина.
Могла она пойти куда-нибудь еще? Он двинулся в сторону лестницы, но вдруг заметил приоткрытую дверь собственной комнаты. Оставил ли он ее открытой? Этого он не помнил.
Кто там? на всякий случай громко спросил Сторми. Потом сунул голову в комнату. И сразу улучшилось настроение, словно произошло какое-то изменение атмосферного давления. На полу комнаты он увидел следы разрушительного землетрясения, а у противоположной стеныразбитый телевизор.
Он вернулся.
Глава 13Нортон
Нортон мгновенно ощутил изменение.
Тряска прекратилась, он отцепился от перил и огляделся. Тесный Дом, в котором он провел последние дни, Дом, в котором он находился с Лори, Дэниэлом, Сторми и Марком, исчез. Это был Дом из прошлого, дико непредсказуемый Дом, в котором он вырос, и по внезапно обступившей его наэлектризованной тишине, густому тяжелому воздуху, невнятным токам, которые словно подземная река струились под тонкой пленкой окружающей реальности, он понял, что вернулся домой.
Чтобы убедиться в этом, он пересек холл и подошел к двери комнаты, которую занимал Сторми. Дверь оказалась открытой, но в комнате не осталось никаких следов пребывания ни Сторми, ни кого другого. Комната осталась точно такой, как он помнил ее из детствашвейной мастерской матери.
Стена тишины раскололась с почти ощутимым треском. Откуда-то издалека послышались звуки, голоса. Негромкий разговор. Смех.
Звуки доносились из библиотеки. Медленно и осторожно он двинулся по коридору. Лампы горели слабо, коридор тонул во мраке. Темные закоулки представляли собой надежное укрытие, но в то же время нагнетали таинственность и угнетающую атмосферу. Он вытер о штаны внезапно вспотевшие ладони и постарался дышать потише. Он миновал комнату Даррена, ванную и подошел к библиотеке.
Перед дверью он остановился и осторожно заглянул внутрь.
Вся его семья была в сборе.
Он быстро отпрянул с колотящимся сердцем. Вдруг стало трудно дышать, словно от удара в солнечное сплетение. Несколько секунд он безуспешно разевал рот, но никак не мог набрать полные легкие воздуха. Встреча с семьей его не удивила. На самом деле, именно этого он и ожидал. Тем не менее сам факт стал таким тяжелым эмоциональным ударом, что он оказался не готов к этому.
Они сидели в центре комнаты вокруг игрального стола и играли в парчизи. Они предстали перед ним в том виде, как ему помнились лет в двенадцать. Сестрыв праздничных платьях из набивного ситца, сшитых матерью, в которых они проходили, с небольшими перерывами, почти все свои подростковые годы. Белла, старшая, демонстрировала отсутствие интереса к игре, словно семейные занятия такого типа рассчитаны на маленьких, а она уже вышла из этого возраста. Однако младшая, Эстелла, и брат Даррен смеялись и подшучивали друг над другом в полном увлечении. Родители, обоим чуть за сорок, сидели на противоположных сторонах, разделяя сестер, и умиротворенно улыбались.
Вполне типичный вечер. Они частенько коротали так время после работы и школы, но что-то зацепило его, что-то было не так, и он не сразу смог сообразить, в чем дело.
В библиотеке не было книг.
Как он сразу не обратил на, это внимание? Все книжные полки, от пола до потолка, были пусты. Темное дерево открывшейся стены придавало комнате такой же дух формальности, как и книги, однако складывалось ощущение, что они сидят в пустой комнате, в пустом доме, в заброшенном доме, и эффект был неприятным.
Что могло случиться с книгами, размышлял Нортон. Куда они могли подеваться? Все отцовские книги находились на месте, в его кабинете.
Но это было в другом Доме, в современном Доме.
Он растерялся. Может, он уже на Другой Стороне? Может, Дом дал ему возможность навестить призраков, души убитых членов его семьи? Или благодаря причудливому течению времени, искривленному Домом, все временные пласты могут сосуществовать одновременно? Может, Дом в состоянии перекидывать его из одной эпохи в другую по собственному желанию?
Как бы там ни было, в данный момент он готов к встрече с семьей. Он сделает это позже, когда немного придет в себя, наберется сил, а сейчас ему хочется побыть одному, подумать, разобраться.
Он всегда пытался внушить своим ученикам мысль о способности прошлого оказывать влияние на настоящее, втолковать, что на любые действия есть противодействие, у каждого событиясвои последствия, которые волнами накатываются на будущее. Не исключено, что в этом суть происходящего с ним в данный момент. Не исключено, что Дом дает ему возможность обнаружить источник таких волн, разошедшихся во все стороны, и воскресить Кэрол, повлиять на жизнь Дэниэла, Сторми, Лори и Марка.
Может, он дает ему шанс все изменить?
Мысль эта возбуждала и пугала одновременно, но эмоции были слабыми и скорее личностными. Если то, что сказал БиллингсонБиллингс, правда, если ДомДомадействительно поддерживают существование барьера, защищающего физический материальный мир от вторжения Другой Стороны, тогда это не менее важно... нет, даже важнее, чем получить шанс вернуться назад во времени и убить еще не создавшего нацизм Гитлера.
Но всерьез проникнуться этой мыслью он не мог. Видимо, дело в том, что она была для него еще достаточно новой, а с идеей о гнусных преступлениях нацистской Германии и Второй мировой войны в целом, закрепленной в мировом общественным мнении, он прожил уже более полувека, тем не менее Нортону казалось, что его проблемы гораздо скромнее по масштабу, гораздо более личные и локальные.
Учитывая последствия, это, может быть, и к лучшему.
Нортон отошел от двери, стараясь не шуметь, и вернулся в коридор. Даже спустя столько лет он прекрасно помнил, где расположены скрипучие половицы, и благополучно избегал их.
В очередной раз он оказался наверху лестницы. Вглядываясь вниз, он вдруг заметил на одной из стен граффитиогромное лицо, нарисованное голубым мелом, весьма примитивное изображение, словно исполненное не очень способным пятилетним ребенком.
Меловая физиономия подмигнула ему.
И улыбнулась.
Из кое-как прорисованного рта торчал один зуб; это должно было бы придать лицу дурацкое, смешное выражение, но Нортону почудилось в этом нечто дикое, и он побоялся спускаться вниз, побоялся пройти под этим взглядом. Странно, но в природе человека заложено гораздо сильнее бояться мелких, соизмеримых вещей и явлений, нежели крупных и даже гигантских. Не разговоры о Другой Стороне и загробной жизни, не вероятность жестоких последствий эпического масштаба, а именно этот примитивный рисунок мелом вызвал тот смертельный ужас, от которого сохнет в глотке, стынет кровь и сердце готово выскочить из груди.
Круглая физиономия качнулась влево, качнулась вправо, однозубая пасть открылась и закрылась.
Она смеялась.
Нортон пустился бежать Без мысли, без плана, без паузы для выбора варианта и взвешивания последствий. В эту секунду ему хотелось лишь одногооказаться как можно дальше от этого жуткого рисунка и его пугающих гримас Он мчался по коридору со всей возможной скоростью, на которую были способны его старые ноги. Мелькнула мысль остановиться перед библиотекой, чтобы не обнаружить себя, но в голове живо стоял образ подмигивающей и качающейся круглой физиономии, с жутким щелканьем, напоминающим звук школьного кинопроектора, разевающей и закрывающей пасть, и он только прибавил скорости.
Он промчался мимо библиотеки, надеясь, что остался незамеченным, но не стал останавливаться, чтобы убедиться в этом. Он планировал добраться до лестницы в задней части дома, но остановился раньше, боясь и здесь увидеть очередное граффити. Впрочем, на этой стене ничего не было. По крайней мере он ничего не разглядел в этом полумраке. Глубоко вдохнув и собравшись с мужеством, он ринулся вниз.
До конца ступенек он добрался без инцидентов и немедленно отскочил в сторону. Грудь ломило с такой силой, что он всерьез опасался сердечного приступа. Однако в следующую секунду он уже устыдился своего трусливого бегства. Отходя от лестницы, он поклялся, что больше никогда не поддастся этому страху. Он ударился в панику, действовал инстинктивно; в следующий раз он не даст сбить себя с толку и всегда будет думать, прежде чем совершать то или иное действие.
В следующий раз?
Да. Следующего раза не миновать.
Нортон огляделся. В этом Доме он прожил до восемнадцати лет, провел в нем (либо в его факсимильной копии) последние несколько дней, но в данный момент не мог с уверенностью сказать, в какой точке Дома он находится. Пересекающиеся коридоры и запертые двери выглядели незнакомыми, и чувство направления, похоже, ему отказало. Если не изменяет память, задняя лестница должна выходить к прачечной и кладовым. Окружающая обстановка совсем не напоминала район прачечной, но он подошел к ближайшей закрытой двери и толкнул ее.
За дверью оказалась огромная, в два раза больше библиотеки, как гостиная и столовая вместе взятые, комната. Никакой обстановки. Никаких картин на стенах.
В комнате не было ничего, за исключением книг.
Книги, сотни книг были расставлены вертикально на полу, как костяшки домино, образуя цепь, которая самым причудливым способом покрывала собой почти всю площадь комнаты; она поворачивалась, изгибалась, пересекала самое себя, переламывалась под острыми углами...
Он не мог сказать, полагается ему сделать так или не полагается, но это было именно то, что ему хотелось сделать, и Нортон пнул ногой ближайшую к себе книжку, после чего несколько минут смотрел, как все они валились друг за дружкой, наполняя комнату дробным глухим перестуком пыльных переплетов и шлепками обложек.
Замысловатая волна катилась по комнате не менее двух минут; глаза его не отрываясь следили за тем, как она ушла к противоположной стене, поплескалась там и в конце концов вернулась обратно к двери, где и улеглась окончательно у его ног.
Теперь, когда все книги лежали на полу, он смог рассмотреть узор, созданный ими.
Физиономия, подобная той, что была нарисована мелом на стене.
И тот же дико разинутый рот с одним зубом.
Нортон отпрянул. Снова первой инстинктивной реакцией была паника, желание бежать, но он справился с ней. Несколько раз глубоко вдохнув, он заставил себя остаться на месте. Физиономия не шевелилась, не подмигивала, не ухмылялась, не подавала никаких признаков одушевленности. Немного подумав, он вошел в комнату и начал пинками направо и налево расшвыривать книги, уничтожая тщательно продуманный узор. Так он дошел до противоположной стены и вернулся обратно. Теперь помещение оставляло впечатление просто комнаты, впопыхах заваленной книгами, и он спокойно закрыл за собой дверь и двинулся в том направлении, где, по его представлению, должна была располагаться передняя часть Дома.
Дойдя до очередного скрещения коридоров, он повернул налево, окончательно узнав обстановку. Да, этот коридор должен привести в парадную прихожую.
Вдруг впереди скользнула змейказеленая змейка с бледным, едва видимым брюшком, и он вспомнил про Лори. Где они все сейчас? Каждый в своем Доме детства? Тоже проходят свои тесты, испытания, злоключения?
Змея вытянулась и ускользнула в тонкую щель под дверью ванной комнаты.
Даже удивительно, как быстро он приноровился к ритму Дома. Он был напуган, нельзя не признать, что все эти проявления Дома не произвели никакого эффекта, но на самом деле они его уже не удивляли, и он перестал ломать себе голову по этому поводу. Он согласился с их существованием, рассматривал их такой же необходимой составляющей Дома, как обои и осветительные приборы.
Точно так же, как относился к этому много десятилетий назад.
Теперь он понимал, что это происходит из-за того, что Дом существует на границе, что именно смешение материального мира с... другим миром создает эти сюрреалистические образы реальности, но понимание существовало исключительно на интеллектуальном уровне. Ребенком, задолго до того, как узнал истинное предназначение Дома, он вполне приспособился к его диким проявлениям и абсурдистским выходкам, и принятие было достигнуто значительно раньше понимания.
За спиной послышался шум, легкий топот. Он обернулся.
Это была Кэрол.
Встретить ее призрак было все равно, что увидеться со старым другом. В жизни они не очень общались друг с другом. По крайней мере в последние годы. После ее смерти появление ее призрака в доме, особенно в ту последнюю ночь, вызывало тревогу и беспокойство. Но с тех пор жизнь его повернулась на сто восемьдесят градусов, и здесь, в Доме, он был рад ее появлению как теплому и приятному сюрпризу. Глядя на ее обнаженную фигуру, он" почувствовал, что улыбается.
Кэрол!
Твоя семья тебя ждет! без улыбки откликнулась она. Он встряхнул головой, словно недопоняв.
Что?
Тебе нужно поговорить с семьей. С родителями. С братом. С сестрами.
Лицо ее оставалось абсолютно бесстрастным, без малейшей тени эмоций, и его улыбка быстро растаяла. Меньше всего в данный момент ему хотелось идти общаться семьей.