Ради бога, что здесь происходит? спросил он, но русский лишь молча смотрел в открытую дверь.
Смех затих. В комнате мелькнула тень, и чей-то голос произнес:
Боллард?
Голос звучал хрипло, словно его обладатель говорил день и ночь без остановки, и это был голос Мироненко.
Не стойте на холоде, сказал он. Входите. И пропустите Соломонова.
Первый русский уже шагнул к двери, но Боллард задержал его.
Не бойтесь, товарищ, сказал Мироненко, Пса больше нет.
Однако Соломонов, несмотря на спокойный тон Мироненко, разрыдался, когда Боллард подтолкнул его к двери алой комнаты.
Мироненко был прав: в комнате было теплее. И никакого пса. Была только кровь, очень много крови. Человека с распоротым туловищем, видимо, утащили с места бойни, пока Боллард и Соломонов дрались. Над ним поработали с извращенной жестокостью: череп был расколот, внутренности кучей валялись на полу.
И в углу этой ужасной комнаты, скорчившись, сидел Мироненко. Его сильно избили, судя по кровоподтекам на голове и торсе, однако на небритом лице русского расплылась улыбка, как только он увидел своего спасителя.
Я знал, что вы придете, сказал он и взглянул на Соломонова. Они меня выследили. Думаю, хотели убить. Верно, товарищ?
Соломонов дрожал от страха, переводя блуждающий взгляд с круглого, как луна, покрытого синяками лица Мироненко на разбросанные по полу куски внутренностей, и нигде не находил спасения.
Что же им помешало? спросил Боллард.
Мироненко медленно встал. Увидев это, Соломонов вздрогнул.
Расскажи мистеру Болларду, сказал Мироненко. Расскажи ему, что здесь произошло. От ужаса Соломонов потерял дар речи. Разумеется, он из КГБ, сказал Мироненко. Как и тот. Весьма опытные агенты, которым полностью доверяли. Но не настолько, чтобы предупредить, бедные идиоты! Так что их послали убивать меня, снабдив только пистолетом и молитвой. Эта мысль его рассмешила. Которые в данных обстоятельствах оказались совершенно бесполезны.
Умоляю пробормотал Соломонов, отпустите меня. Я ничего не скажу.
Ты скажешь то, что они захотят, товарищ, как и все мы, ответил Мироненко. Верно, Боллард? Мы все рабы нашей веры, разве не так?
Боллард внимательнее пригляделся к лицу Мироненко; оно как-то странно распухло, и дело тут было явно не в синяках. Его кожа словно двигалась сама по себе.
Они сделали нас очень забывчивыми, сказал Мироненко.
И что же вы забыли? поинтересовался Боллард.
Самих себя, последовал ответ, и Мироненко выбрался из своего темного угла на свет.
Что с ним сделали Соломонов и его погибший спутник? Все лицо Мироненко превратилось в сплошную массу мельчайших синяков, на шее и висках образовались мешки, наполненные сгустками крови, которые Боллард принял сначала за кровоподтеки, однако они пульсировали, словно под кожей находилось что-то живое. Тем не менее Мироненко это не беспокоило, когда он протянул руку к Соломонову. От его прикосновения незадачливый убийца намочил штаны, но Мироненко не собирался его убивать. Вместо этого он ласково стер слезинку с его щеки.
Возвращайся к ним, сказал он, и расскажи все, что ты видел.
Соломонов либо не поверил своим ушам, либокак и Боллардзаподозрил что-то неладное, видимо решив, что это ловушка, и, когда он пойдет к двери, случится что-то ужасное.
Однако Мироненко повторил:
Иди. Оставь нас, пожалуйста. Или ты предпочитаешь остаться и поесть?
Соломонов сделал неуверенный шаг к двери. Увидев, что ничего не произошло, он сделал второй, затем третий, после чего выскочил на улицу и скрылся из виду.
Расскажи им! крикнул ему вслед Мироненко.
Хлопнула входная дверь.
Что рассказать? спросил Боллард.
Что я все вспомнил, сказал Мироненко. Что я нашел кожу, которую у меня украли.
Впервые с того момента, как Боллард переступил порог этого дома, он почувствовал тошноту. И дело было не в крови и костях на полу, а во взгляде Мироненко. Такие яркие глаза он уже видел. Но где?
Ты тихо проговорил Боллард. Это сделал ты.
Конечно, ответил Мироненко.
Как? спросил Боллард, чувствуя, что в голове начинает звучать уже знакомый гул. Он попытался не обращать на него внимания. Нужно вытянуть информацию из этого русского. Как, черт тебя возьми?
Мы с тобой одно и то же, сказал Мироненко. Я чувствую в тебе его запах.
Нет, ответил Боллард.
Шум в голове нарастал.
Все догмыэто просто слова. Важно не то, чему нас учат, а то, что мы знаем. В нашем мозгу; в нашей душе.
О душе они с Мироненко говорили и раньше; о таких местах, где его хозяева умеют расчленять человека на кусочки. Тогда Боллард думал, что все это лишь преувеличение; теперь он не был в этом уверен. Чем была та похоронная процессия, как не попыткой овладеть какой-то тайной частью его самого? Частью мозга, например; частью души.
Боллард не успел подобрать нужные слова, чтобы выразить свою мысль, Мироненко внезапно застыл, и его глаза засверкали ярче обычного.
Они там, сказал он.
Кто?
Русский пожал плечами.
Какая разница? сказал он. Ваши или наши. В любом случае они попытаются заставить нас замолчать, если, конечно, смогут.
Вот уж что верно, то верно.
Нужно спешить, сказал Мироненко и вышел в холл. Боллард последовал за ним. Входная дверь была приоткрыта. Они выскользнули на улицу.
Туман сгустился. Он окутывал уличные фонари, приглушая их свет, превращая в укрытие каждый подъезд. Боллард не стал дожидаться, когда преследователи выйдут на свет; он побежал вслед за Мироненко, который ушел далеко вперед, двигаясь легко и быстро, несмотря на плотное телосложение. Чтобы не потерять его из виду, Боллард ускорил шаг. Фигура русского мелькнула и скрылась в густой завесе тумана.
Жилые дома вскоре сменились какими-то безликими зданиями, наверное, то были склады, чьи стены без окон терялись в ночной тьме. Боллард окликнул Мироненко, прося его подождать. Русский остановился и обернулся; в свете фонарей его неясная тень двигалась, как живая. Что этофокусы тумана или Мироненко в самом деле так изменился после того, как они покинули дом? Казалось, его лицо стекает с черепа; вздутия на шее сделались еще больше.
Не нужно бежать, сказал Боллард. Нас никто не преследует.
Нас всегда преследуют, ответил Мироненко, и словно в подтверждение его слов, Боллард услышал в тишине чьи-то приглушенные шаги.
Нет времени на дискуссии, пробормотал Мироненко и, повернувшись на каблуках, бросился бежать. Через несколько секунд его поглотил туман.
Боллард помедлил еще секунду. Неосторожно, конечно, но ему очень хотелось знать, кто их преследует: тогда он запомнил бы их лица. Но теперь, когда шаги Мироненко замерли в отдалении, шагов другого человека тоже не было слышно. Может быть, преследователи поняли, что он их ждет? Боллард затаил дыхание, но не услышал ни единого звука, не заметил ни одной тени. Предательский туман продолжал окутывать улицы. Болларду казалось, что во всем городе остался он один. Решив, что ждать больше не имеет смысла, он бегом бросился догонять русского.
Пробежав несколько ярдов, он увидел, что дорога расходится в разные стороны. Мироненко и след простыл. Проклиная себя за то, что отстал, Боллард выбрал ту дорогу, над которой гуще клубился туман. Это была узкая и короткая улочка, заканчивающаяся стеной, утыканной сверху острыми железными зубьями; за стеной виднелся какой-то парк. Здесь туман опускался почти до самой земли, и Боллард видел не далее чем на четыре-пять ярдоввпереди была одна лишь влажная трава. Однако интуиция подсказывала ему, что он выбрал правильное направление, что Мироненко перебрался через стену и ждет его где-то поблизости. Туман за его спиной вносил свои коррективыпреследователи исчезли. То ли они его потеряли, то ли заблудились сами, а может быть, и то и другое. Боллард забрался на стену и, осторожно протиснувшись между зубьями, спрыгнул вниз, на мягкую землю.
Кругом стояла тишина, но в парке, казалось, было еще тише. Здесь туман был холоднее и гуще. Стена за спинойего единственный путь к спасению в этой пустынемедленно растворилась в тумане и вскоре совсем исчезла. Боллард сделал несколько неуверенных шагов, даже не зная, по прямой он идет или нет. Внезапно из пелены тумана выплыли очертания человеческой фигурыкто-то ждал его всего в нескольких ярдах впереди. К этому времени набухшие синяки изуродовали лицо Мироненко до такой степени, что Боллард с трудом его узнал, однако глаза русского горели все так же ярко.
Человек не стал дожидаться Болларда, а тяжело заковылял вперед; англичанин последовал за ним, проклиная про себя и эту охоту, и самого зверя. Внезапно рядом что-то пошевелилось. Против густого тумана и ночного мрака Боллард был бессилен, но сейчас его обостренное до предела шестое чувство подсказало ему, что он не один. Кто этоМироненко, который решил прекратить беготню и вернулся, чтобы его сопровождать? Боллард окликнул его, надеясь тем самым дать знать, где находится; впрочем, тот, кто скрывался где-то рядом, знал это и без него.
Скажите что-нибудь, позвал Боллард.
Из тумана не донеслось ни звука.
Затемснова какое-то движение. В клубах тумана внезапно возник силуэт человека. «Мироненко!» Боллард вновь позвал его и сделал к нему несколько шагов, но тут фигура двинулась ему навстречу. Призрак мелькнул перед ним всего лишь на мгновение, и все же Боллард успел заметить светящиеся глаза и зубы настолько длинные, что они искажали лицо, превращая его в уродливую маску. В том, что он это виделглаза и зубы, Боллард был полностью уверен. Что же касается всего остальногопокрытой шерстью кожи, изуродованных конечностей, в этом он слегка сомневался. Возможно, это игра воображения, измученного усталостью и головной болью, которое само рисует всякие ужасы, чтобы запутать его.
Да пошли вы все, сказал Боллард, обращаясь и к нарастающим в голове раскатам грома, и к призракам, бродившим вокруг него. И тогда, словно желая проверить его на прочность, туман впереди рассеялся, и оттуда выплыло существо, которое Боллард сначала принял за человека, однако это нечто стояло на четвереньках; мелькнув перед глазами Болларда, оно исчезло. Справа послышалось рычание; слева он успел заметить еще одно такое же существо. По-видимому, его окружилито ли какие-то сумасшедшие, то ли дикие собаки.
Но Мироненкогде он? И кто онучастник этого странного сборища или его жертва? Услышав за спиной какие-то нечленораздельные звуки, Боллард резко обернулся и увидел фигуру, явно принадлежащую русскому; тот пятился, отступая в завесу тумана. Боллард не пошел, а побежал за ним, решив, что на этот раз он его догонит. Фигура русского мелькнула в двух шагах от него, и Боллард успел вцепиться в его пиджак. Он почувствовал, что добыча у него в руках, и тогда Мироненко, издав низкий рык, обернулся. При виде его лица Боллард чуть было не закричал от ужаса. Рот человека превратился в одну сплошную рану, из которой торчали зубы; глаза сузились и сверкали желтым огнем; опухоли на шее разрослись так, что голова русского больше не возвышалась над туловищем, а была вровень с ним, слившись с ним воедино; шеи не было вовсе.
Боллард, улыбнувшись, произнесло чудовище.
Зверь говорил с большим трудом, силясь отчетливо произносить слова, но Боллард все же уловил знакомые нотки, присущие Мироненко. Чем больше смотрел Боллард на булькающую, словно вода в котле, плоть, тем больший ужас охватывал его.
Не бойся, сказал Мироненко.
Что это за болезнь?
Единственная болезнь, которой я страдал, это забывчивость, но я от нее уже излечился Говоря это, Мироненко морщился, словно его горло проделывало не свойственную ему работу.
Боллард притронулся рукой к голове. Как ни старался он унять боль, она только нарастала.
Ты ведь это тоже помнишь, не так ли? Ты такой же, как я.
Нет, пробормотал Боллард.
Мироненко протянул свою заросшую жесткой шерстью руку, чтобы дотронуться до него.
Не бойся, сказал он. Ты не одинок. Нас много. Братьев и сестер.
Я вам не брат, сказал Боллард.
Шум в ушах был невыносим, но еще хуже было лицо Мироненко. Желая избавиться от этого зрелища, Боллард повернулся к Мироненко спиной, но русский придвинулся ближе.
Неужели ты не чувствуешь вкуса свободы, Боллард? И жизни. Сделай только один вдох. Боллард упрямо шел вперед; из носа пошла кровь, но он не обращал на это внимания. Пусть идет. Сначала будет немного больно, говорил Мироненко. Потом боль проходит
Боллард шел, не поднимая головы, глядя в землю. Мироненко, видя, что его увещевания не производят впечатления, понемногу отстал.
У тебя нет пути назад! сказал он Болларду вслед, Ты слишком много знаешь.
Рев вертолетов не смог заглушить этих слов. Боллард знал, что Мироненко прав. Он замедлил шаг и услышал, как тот произнес:
Смотри
Туман впереди рассеялся, и сквозь него проступила стена, окружавшая парк. Голос Мироненко перешел в рычание.
Смотри, во что ты превратился.
Двигатели взвыли; у Болларда подкосились ноги, и он пополз вперед, стараясь добраться до стены. За спиной Мироненко что-то еще говорил, потом его речь оборвалась, и вместо нее раздалось глухое рычание. Не удержавшись, Боллард оглянулся.
Туман снова окутал его, но полностью скрыть не смог. На какое-то мгновение, показавшееся ему вечностью, Боллард увидел того, кто когда-то был русским агентом, и в этот миг двигатели сменили рев на пронзительный визг. Боллард закрыл лицо руками. Внезапно раздался выстрел; еще один; затем началась частая стрельба. Боллард упал на землюи от слабости, и от желания спасти свою жизнь. Открыв глаза, он увидел в тумане несколько человеческих силуэтов. Он уже забыл о своих преследователях, зато они его не забыли. Они проследили за ним до самого парка и забрались сюда, в это безумие, и теперь люди, полулюди и вообще нелюди метались в тумане, и повсюду лилась кровь и царила суматоха. Боллард видел, как человек выстрелил в какую-то тень, а потом оказалось, что он всадил пулю в живот своему товарищу; видел, как мимо пронеслось существо на четвереньках, которое затем встало на ноги и побежало дальше уже как человек; видел, как мимо него пробежало существо с мордой зверя, неся в зубах человеческую голову.
Звуки выстрелов стремительно приближались. Боясь за свою жизнь, Боллард бросился к стене. Крики, выстрелы и рычание продолжались; каждую минуту Боллард ждал, что сейчас на него наткнется либо стрелок, либо зверь. И все же ему удалось добраться до стены. Собрав все силы, Боллард попытался взобраться на нее, но собственное тело его не слушалось. Выход был один: пройти вдоль всей стены и добраться до ворот.
Сзади не прекращался шум бойни. Одни превращались в зверей, другие в людей, и все убивали друг друга. Боллард вспомнил о Мироненко. Переживет ли он или кто-то из его племени это нападение?
Боллард, послышалось из тумана.
Он не видел того, кто это сказал, но узнал его. Этот голос он слышал в бреду, этот голос лгал ему.
Боллард почувствовал, как к его шее прижалось что-то острое. Человек подошел к нему сзади и приставил к его шее иглу.
Спи, сказал голос. И вместе с этими словами пришло забытье.
Сначала он не мог вспомнить его имя. Разум блуждал, словно потерявшийся ребенок, хотя человек, допрашивающий его, называл его своим старым другом. И было что-то очень знакомое в этом блуждающем взгляде, когда один глаз реагировал быстрее, чем другой. Наконец он вспомнил это имя.
Вы Криппс, сказал он.
Разумеется, я Криппс, ответил человек. Тебя что, память подводит? Ладно, не напрягайся. Я вкатил тебе дозу успокоительного, чтобы ты лежал смирно. Только, по-моему, зря. Ты с честью выбрался из жуткой передряги, Боллард, несмотря на провокации. Когда я думаю о том, как сломался Оделл Он вздохнул. Ты помнишь ту ночь?
Сначала он ничего не мог вспомнить. Потом память начала возвращаться. Неясные тени в тумане.
Парк, сказал он.
Я вытащил тебя оттуда. Бог знает, сколько их там погибло.
Другой тот русский что с ним?
Мироненко? подсказал Криппс. Не знаю. Понимаешь, я больше не у дел; в парке я просто попытался спасти хотя бы одного. Лондону мы еще понадобимся, рано или поздно. Особенно теперь, когда они узнали, что у русских есть такой же особый отряд, как и у нас. Разумеется, мы и раньше об этом догадывались, а после твоей встречи с Мироненко начали присматриваться к нему особо. Вот почему я устроил вам встречу. А когда я встретился с ним лицом к лицу, то все стало ясно окончательно. Это можно распознать по глазам. В них виден голод.
Я видел, как он менялся
Да, впечатляющее зрелище, верно? Какая мощь Понимаешь, поэтому мы и разработали специальную программу, чтобы взять эту силу под контроль, заставить ее работать на нас. Но это оказалось трудно. Потребовались годы работы, исследований, чтобы научить человека подавлять в себе желание трансформироваться, зато теперь мы получили людей со способностями животных. Волков в овечьей шкуре, так сказать. Правда, поначалу мы думали, что человека будут сдерживать если не его убеждения, то хотя бы боль. Но мы ошиблись. Криппс встал и подошел к окну. Так что теперь придется начинать все сначала.