Машина остановилась у ворот с нужным номером, и Мазур вылез. Он не без умысла остался при форме и кортикенельзя исключать, что Эчеверриа не захочет отвечать на некоторые вопросы. Но в армии он прослужил достаточно долго, чтобы чинопочитание въелось в плоть и кровь. Вполне возможно, с человеком в адмиральской форме он и поговорит о том, о чем не стал бы с человечком в штатском. Психология военных везде одинакова...
Привычная здесь ажурная чугунная ограда с воротами в том же стиле. Отбросив подальше исконную расейскую бесцеремонность, Мазур, даже не попробовав ручку калитки, нажал кнопку звонка. Вилла не выглядела особенно роскошной, в отличие от парочки соседских, но и на скромное бунгало не походила, по здешним меркамстандартное жилье отставного полковника (Мазур знал от Лаврика, каковы здешние офицерские пенсиитихонько взвоешь от зависти). К тому женадбавки за последнее воинское звание, награды, службу в особых подразделениях. Весьма недурно...
Очень быстро из входной двери вышел человек и скорым шагом направился к калитке. Мазур его хорошо рассмотрел издалиэтакий седовласый, благородный, классический английский дворецкий, какими их показывают в кино. А может, они и в жизни такие, Мазур не знал (как и многие, он надеялся в молодости, что удастся все же однажды навестить Англию с дружественным визитом, да не сбылось). Смокинга, правда, не наблюдалосьтолько темный костюм старомодного фасона с белоснежной сорочкой и черной «бабочкой».
Распахнув открывавшуюся внутрь калитку, он отступил, освобождая дорогу, чуть склонил голову:
Сеньор адмирал Мазур? Полковник вас ждет, он очень рад вашему визиту. Прошу.
Мазур двинулся по дорожке из надежно зацементированных разноцветных камешков. Вдали он заметил некоторую странность: парадных дверей было две. К одной вела обычная кирпичная лесенка с вычурными чугунными перилами, к другой - широкий пологий пандус, раза в три длиннее лесенки. Какие-то смутные ассоциации всплыли у него в голове, но оформиться в нечто конкретное не успели«дворецкий» предупредительно распахнул перед ним дверь.
Самый обычный холл, просторный и со вкусом отделанный темным деревом, вот только очередная странностьиз него вели три... нет, не двери, а проема без створок, каждый пошире обычный двери.
Сеньор полковник, произнес дворецкий (ладно уж, пусть будет без кавычек), почтительно склонив голову и глядя на один из проемов.
Послышалось негромкое жужжание, и из проема выехала сверкавшая начищенным металлом и никелированной отделкой инвалидная коляска с сидевшим в ней человеком, которого Мазур моментально узнал. Мягко жужжа электрическими моторчиками, коляска остановилась в полуметре от Мазура.
Рад вас видеть, адмирал,сказан Эчеверриа, протягивая руку.
Он был младше Мазура лет на пятнадцать и выглядел «весьма даже очень хорошо», как по другому поводу и о другом человеке однажды выразилась Белль. Ни единого седого волоска, аккуратно подстриженные черные усы столь же пышные, в плечах и руках чувствуется прежняя недюжинная сила. В прошлый раз он представал перед Мазуром исключительно в камуфляже, а сейчас выглядел типичным отставником: белая рубашка с короткими рукавами и распахнутым воротом, белые просторные полотняные брюки.
Вот только правая штанина была пустаи не по колено, а гораздо выше. Вот оно что, понял Мазур. Оттого и проемы вместо дверей, и пандус. Что ж, людей, случалось, увечило и хуже...
Прошу в кабинет,сказал Эчеверриа, чуть улыбнулся.Просто идите за мной.
Он пробежался пальцами по кнопкам на правом подлокотникеих там было с полдюжины на никелированной планкеи кресло развернулось на сто восемьдесят градусов почти на месте, со скоростью неторопливо идущего человека, поехало в другой проем. Мазур пошел следом. Поворот, коридор, еще проем...
Кабинет оказался просторным, обставленным довольно спартански: высокая книжная полка, под самый потолок, перпендикулярно к нейстол из темного дерева, кресло в том же стиле, низкий столик с кипой газет и журналов. Как же он достает книги с верхних полок?пришла в голову Мазуру довольно глупая мысль, но он тут же вспомнил: ах да, дворецкий...
Два портрета на стенах справа и слева, одинаковых по размеру. СлеваСталин в маршальской форме, при всех наградах (большинство из которых он при жизни не носил). Ну да, воспоминания двадцатилетней давности: Эчеверриа уже тогда крайне уважал великих императоров (но презирал рухнувшие империи).
Справа... А справаОльга, совершенно такая, какой Мазур ее видел в последний раз, ничуть не постаревшая, с разметавшимися по плечам золотыми волосами. Только не в камуфляжной куртке, как тогда, на озере, а в вечернем платье золотистого цвета, обнажавшим точеные плечи и шею, с бриллиантовым колье на шее, о каком Белль (дочка владельца парочки универмагов в столице и рыболовного траулера) не могла и мечтать. Чуточку лукавый взгляд, легкая улыбка на красиво очерченных губах. Прошлое вновь нахлынуло исполинской гавайской волной, он понял: в отличие от многих прошлых командировок (порой стершихся в памяти едва ли не напрочь) о первой поездке сюда сохранилось всё, абсолютно всё...
Эчеверриа деликатно кашлянул, и Мазур торопливо отвернулся от портрета, повинуясь жесту хозяина, опустился в кресло. Судя по всему, Эчеверриа готовился принять его радушно: на столедва больших серебряных подноса. Шесть бутылок с разноцветным содержимым (знакома только половина этикеток), минеральная и содовая, множество тарелочек с разнообразными закусками, ваза с местными апельсинамитеми самыми, такими нежными, что даже короткого авиаперелета не выдерживают, на экспорт не идут и за пределами республики практически неизвестны.
Что будете пить?спросил Эчеверриа.
Каныо, пожалуй,сказал Мазур, высмотрев среди трех знакомых этикеток ту, что означала напиток, нравившийся ему больше двух других.
Эчеверриа наполнил до половины широкие низкие стаканы с толстым дном, усмехнулся:
Осквернить льдом или минеральной?
Не стоит,сказал Мазур.Судя по вашим словам, сами вы до такого не опускаетесь?
Конечно,так же мимолетно усмехнулся Эчеверриа.Мы же не в Эстадос Юнидос... Я думаю, прежде всегоза встречу через столько лет?
Пожалуй,кивнул Мазур, вслед за хозяином приподняв свой стаканон прекрасно знал, что в Санта-Кроче чокаться совершенно не принято. Вообще-то запамятовал такую мелочь за двадцать один год, но тогда, в шикарном ресторане, Белль непритворно удивилась, когда он попытался с ней чокнутьсяи он вспомнил.
Показалось ему, или у полковника и в самом деле таилась в глазах если не тревога, то напряженность? Очень похоже, не показалосьвот только какие могут быть к тому причины?
Вы женаты?спросил Эчеверриа тоном гостеприимного хозяина, вынужденного задать несколько ритуальных вопросов.
Женат,кивнул Мазур.И давно. Детей, правда, нет...
У меня все наоборот,сказал полковник.Я одинок... ну, официально.Он послал Мазуру здешний неподражаемый мужской взгляд, исполненный некоторой фривольности и надежды на полное понимание.Зато есть сын двадцати лет, отличный парень. Так уж сложилось...
Задавать вопросы на эту тему было бы крайне неделикатно не только здесь, и Мазур промолчал.
Все же забавно чуточку,сказал Эчеверриа.Может быть, вы помните, о чем мы говорили тогда, на озере, двадцать один год назад?
Да,сказал Мазур.Вы предлагали мне перейти на службу в ваш военный флот. А я отказался.
И все же к этому пришли,легонько усмехнулся полковник.Знаю, что вы приняли и наше гражданство, что вам вверен серьезный отдел в контрразведке флота, да и ваш мундир говорит сам за себя...
Неужели попало в газеты?с неудовольствием подумал Мазур. Инициаторами могли быть не местные, а как раз Лаврик по очередным своим никому неведомым соображениям высокой стратегии. Или...
Какие-то старые связи?спросил Мазур небрежным светским тоном.Вообще-то об этом мало кому известно...
Нет, тут другое,совершенно тем же тоном сказал Эчеверриа.Просто я уже несколько лет в силу некоторых причин подписался на «Военно-морское обозрение». Журнал секретный, распространяется среди ограниченного круга лицвот тут мне действительно пришлось потревожить кое-какие старые связи. Там есть раздел, где упоминаются все новые назначения, начиная с людей определенного ранга. Только что пришел свежий номер,он кивнул на столик.Там написано о создании нового отдела флотской контрразведки, подчиненного не посредственно начальнику разведкизначит, отдел достаточно серьезный. И о том, что возглавивший его адмирал Мазурадмирал русского военного флота в отставке, поступивший на нашу службу. Выходит, вы все же к этому пришли...
Многое изменилось,сказал Мазур.И время, и ситуация, и отношения меж нашими странами... Не знаю, понимаете ли вы...
Возможно, не целиком, но большей частью,кивнул Эчеверриа.Буквально в последнее время у нас на службе появилось немало русских офицеров, принявших гражданство Санта-Кроче...
И как вы к этому относитесь?
Честное слово, только положительно,серьезно сказал Эчеверриа.В первую очередь оттого, что наша страна сейчас совсем другая, уже не та, что двадцать лет назад. И мне это нравится. Будем реалистами, неизвестно, станете ли вы прежней империей, но плясать под дудочку гринго безусловно перестали, даже наоборот.Он помолчал.Адмирал... У меня, несмотря на старые связи, все же почти нет доступа к закрытой информации. Я бы никогда не позволил себе выведывать у вас какие-то служебные секреты, но об эскадре вторжения, которую готовят гринго, давно уже пишут наши газеты, от бульварных до респектабельных... Это серьезно?
Боюсь, очень серьезно,сказал Мазур.
С точки зрения военного человекаадмирала,есть шанс это остановить?
Лично у меня создалось впечатление, что есть,сказал Мазур.
Это хорошо,сказал Эчеверриа. И добавил, такое впечатление, чуточку виновато, стыдливо:Никогда бы не подумал, что буду бояться войны, но дело, поверьте, совершенно не во мне, есть другие причины...
Они выпили еще немного. Наступило чуточку неловкое молчание. И Мазур задал вопросисключительно ради него он сюда и приехал:
Полковник, а где сейчас Ольга Карреас? Признаюсь, я вовсе не собираюсь с ней видеться, просто хотелось бы знать, потому что...
Он осекся и замолчал. Слишком хорошо знал, почему в ответ на этот вопрос у людей становятся такие лица и такие глаза. Столько раз приходилось с этим сталкиваться. Последний был совсем недавно, когда он спросил Глаголева о Кацубе...
На Дель Кампоченте. Это наше самое почетное военное кладбище, наподобие Арлингтонского у гринго...
Мог бы и не уточнять. Мазуру хватило и первой фразытакой оборот речи сам по себе исчерпывающе объяснял всё. Ощутив на миг укол морозной смертной тоски, он спросил:
Когда?
В третьем году, шестнадцать лет назад, в том же деле...он показал взглядом на свою пустую штанину.Вам нужны подробности?
Да,хрипло сказал Мазур.
Подробности таковы... Ольга к тому времени получила полковничьи погоны, была заместителем начальника ДНГ, курировала в том числе «тигрерос». В узких кругах кружило достаточно серьезное и обоснованное мнение, что в ближайшее время она получит первую генеральскую звезду и повышение. Возможно даже, станет начальником ДНГтогдашний был уже в годах, откровенно стал слабоват, давно считали, что его следует менять. У Ольги была мечта... Может быть, вы знаете, какая?
Знаю,сказал Мазур.Стать первой в Латинской Америке женщиной, возглавившей спецслужбу...
И реальные шансы у нее были. Но тут случилась эта история, когда боевики из «Пути к солнцу» пытались захватить посольство. Вы что-нибудь помните об этом?
Честно говоря, совершенно не припоминаю,сказал Мазур.Такие случаи, конечно, попадали в наши сводки, но мы, так уж повелось, никогда не удерживали в памяти то, что не касалось непосредственно нас. Специфика службы. «Постороннего» было слишком много, оно нам было просто ни к чему...
Понятно. Так вот. О готовящейся акции мы знали заранееот надежнейшего, казалось бы, информатора. Вот только он оказался сволочью, двойником. Получил свое, но, к великому сожалению, уже потом... Понимаете, он сообщил нам, что на прием в посольство придет террорист-одиночка с пистолетом и будет стрелять в посла, мы и отреагировали соответственно: туда пошли мы с Ольгой и трое парней из «эскадрона». Выстроили грамотную «коробочку» вокруг посла. Одиночку мы безусловно повязали бы. У всех, понятно, были только пистолеты. А их объявилось одиннадцать, все с коротышами-трещотками под пиджаками и смокингами, с гранатами... Потом выяснилось, что у них были сообщники среди служащих посольства, но тогда никто этого не знал. Когда началось, Ольга успела снять двоих,он помолчал с лицом человека, который смотрит в прошлое.И ее срезали автоматной очередью, наповал. Я как раз успел позаботиться об одном, собирался заняться вторым. Тут и меня подсекли из автомата. Ребята из ДНГ тоже получили свое: один был убит на месте, второй ранен тяжело, третийлегко. Но все это я узнал уже потом. А тогда вырубился от болевого шока. Две пули в предплечьепустяки, кость оказалась не задета, одна вообще прошла навылет. Но вот ногу раскрошило так, что никакого титанового сустава вставить было невозможно. Я успел увидеть, как она падает... Меня три недели уверяли, что она всего лишь раненасостояние было не из легких, добрые эскулапы не хотели лишний раз волновать. Потом-то сказали...
Чем все кончилось?тихо спросил Мазур.
Нашей полной и окончательной победой,покривил губы Эчеверриа.Человек, командовавший операцией, был хорошим профессионалом. Разместил в двух шагах от посольства пару якобы цивильных автобусов, размалеванных рекламой одной из крупных туристических фирм обычное зрелище для столицы. Там был взвод «тигрерос» и группа из «эскадрона». Когда началась стрельба, они пошли на бросок. Двое «солнечных»им достались ранеными, остальных они положили. Благо террористы пришли в некоторое замешательствооказалось потом: один из двух, которых Ольга положила, был их командиром. Ну, а дальше... Дальшерутина. Посмертные награждения, регалии живым, стандартная для Дель Кампоченте процедура: похоронная процессия с конным эскортом в форме времен первых лет независимости, три залпа в воздух, венки с лентами военных орденов, речи, пафосные и никчемные... Вы наверняка не хуже меня знаете, как это бывает: пафос и пышность, которые в принципе не нужны ни тому, кого хоронят, ни по большому счету, живым...
Знаю,сказал Мазур.
Меня, конечно, там не былоя валялся с ампутированной ногой и что-то бредил. Самое забавное, врачи потом говорили: бред был исключительно мирным. О каких-то пляжах Турмаленте, танцах под гирляндами разноцветных фонариков и прочей мирной ерунде... Ну, а дальше совсем неинтересно. Вышел из клиники на купленных за счет ДНГ костылях, с новехонькой Звездой Отваги на мундире, которую хотелось оторвать и забросить подальше... Вам знакомо такое состояние?
Знакомо,кивнул Мазур.
Ну вот... Дальше тоже совсем неинтересно: почетная отставка по ранению, пенсия... Сгоряча хотел даже... Но, во-первых, я верующий католик, хотя и нерадивый, каюсь, а во-вторых, считаю, что стрелятьсякрайне глупо. Ну, было еще и в-третьих...
Он замолчал, посмотрел на портрет Ольги с той самой лютой тоской во взгляде, которая, Мазур знал совершенно точносейчас и в его собственных глазах. Он сказал:
Я ее любил...
Кто бы сомневался уж тогда...Эчеверриа помолчал.Представьте, я тоже. Вы наверняка не знаете, но в свое время я дважды делал ей предложениеи оба раза был деликатно отвергнут.
Я знаю,сказал Мазур.Она как-то говорила...
Ну, ничего удивительного, учитывая ваши отношения и сопутствующую, несомненно, откровенность...полковник покривил губы в подобии улыбки.За эти пять лет после вашего отъезда я еще дважды предлагал ей руку и сердцес тем же результатом. Знаете, у нас вообще-то не принято после первого отказа делать новые предложения, но это соблюдается не всеми. Бывают случаи, когда человек не в состоянии с собой ничего поделать. Никто, конечно, не вел статистики, и я нигде об этом не читал, но подозреваю: четыре предложения с отказомрекорд для Санта-Кроче. Печальный рекорд, конечно, лучше бы его не было, ну да что поделаешь... Знаете... За эти пять лет у нее были мужчины, мне точно известно, но у меня до сих пор остается стойкое убеждение, что она продолжала любить вас...он глянул через плечо Мазура, что-то сказал по-испански.
Мазур неторопливо обернулсяв проеме стоял дворецкий, ответивший полковнику парой столь же непонятных фраз. И бесшумно улетучился.
Ну наконец,сказал Эчеверриа, его лицо вдруг стало совершенно другиммягким, можно сказать, добрым, расслабленным. Даже тоска в глазах исчезла.Сын соизволил наконец явиться. А ведь говорил, что непременно вернется к вашему приезду. Девушка, понимаете ли. Он уверяет, что у них все крайне серьезно. Очень часто подобные заявления в устах двадцатилетних не учитывают реальностей жизни. Но бывает и иначе. Что там далеко ходить, если ваш покорный слуга оказался поражен в сердце, будучи двадцати одного года от роду, новоиспеченным лейтенантом, так от этой раны и не вылечился... Ну вот, явился...