И вот этот самый Ромео решил как-то раз прокачать права в отношении меня. Понятно, что он ни сном, ни духом не ведал о моей деятельности. Заодно не знал и о моем славном спортивном прошлом. Поэтому был очень впечатлен, когда я отбил почки ему самому и трем дебилам, что таскались за ним в тот вечер. А когда намекнул (соврал, конечно), что в случае следующего наезда наведу на него настоящую братву, и вовсе как-то сразу и очень сильно зауважал меня. Даже хотел называть по имени-отчеству, будучи почти ровесником, но я посоветовал ему звать меня так, как все знакомыеЧубчиком. Идополнительноне гадить в том районе, где живет.
Ромео сделал вид, что внял моим советам, и теперь если безобразил, то по скромномутак, чтобы никто не видел. Меня он какое-то время старался избегать, но менее громогласным не стал, так что я волей-неволей продолжал слушать его байкито на улице, проходя мимо какой-нибудь подворотни, где он тусовался со своими гопниками, то в кафешках, куда его тоже частенько заносило. Но, слыша голос, больше не видел самого рассказчика. Не понимаю, как ему с такими языком и бурной фантазией удалось сохранить в зоне почти все зубы.
Потом он постепенно осмелелровно настолько, чтобы, не скатываясь к панибратству, величать меня Чубчиком. Я таким раскладом остался вполне удовлетворен, так что даже снисходил до легких бесед с ним. Потому что серьезной все равно не получилось быРомео был не тем человеком, с которым можно вести серьезные беседы.
Между тем проститутки и оба гопника, надрывая животы в нездоровом смехе, протопали в дальний угол бара, где, расположившись за столиком, принялись изгаляться над барменом в куда более извращенной форме, чем я десятью минутами раньше. Жора, он же Юра, красный, как некачественная сосиска, терпеливо сносил насмешки, ожидая заказа.
А Ромео, на беду, заметил меня. Впрочем, почемуна беду? Я был как раз в том настроении, когда хочется поглумиться над кем-нибудь. Над барменом я уже глумился, над неведомым журналишкой Ружинымтоже. Хотя, знай заранее, что в баре объявится Ромео, то не стал бы тратить на них свое остроумие. Потому что лучше него на эту роль никто не подходил.
Он подошел к моему столику и, облокотившись на спинку соседнего стула, громкопотому что все делал громко, за что и огреб все три срокапоздоровался:
Привет, Чубчик! А что это ты один отдыхаешь?
А ты когда-нибудь видел, чтобы я с кем-нибудь отдыхал?! я удивленно посмотрел на него поверх пивной кружки.
Нет, он смущенно кашлянул. Я просто хотел тебе предложить, чтобы ты к нам присоединялся. У нас там девчонки.
Вас там и без меня трое на двоих. Со мной получится по двое на каждую. Нет, Ромео, извини, я в два смычка исполнять не любитель. А ты вот лучше присядь-ка. Он послушно опустился на стул, и я, понизив голос до заговорщицкого шепота, подвинул газеты в его сторону: Слыхал, что вчера на площади произошло?
Конечно, слыхал, он держался очень уверенно. Так уверенно, как держатся люди, готовые пойти в тюрьму, взяв на себя чужую вину. Мне стало до жути интереснонеужели и впрямь такой мудак, что возьмет? И я спросил:
Слушай, Ромео. Мои пацаны жопу рвутне могут понять, кто это сделал. Так фартануло, так фартануло! Нам этот Конопат поперек глотки стоял. Ты же киллер, Ромео, сам рассказывал. Вы там, в своем цеху, наверное, все друг дружку знаете. И кто на какой заказ пишется, тоже знаете. Ты не в курсе, кто Конопата завалил? Слушай, а может, это ты?
Ромео, польщенный, что к нему за подобной информацией обратился сам страшный я, безразлично цокнул языком:
Не. Это стопудово какой-то гастролер. Наших я всех по почерку знаю. Это не они, точняк.
Жалко, протянул я. А я думал, это твоя работа. Так грамотно: три выстрелатри трупа!
Я так не работаю! вальяжно пояснил он. Подумаешьиз огнестрела вальнуть. Мне бы чего позаковырестейвзрывчатку, отравить кого или самоубийство подделать. И красиво, и менты потом не найдут.
Я тихо, но очень довольно булькал в пиво, слушая его разглагольствования. Мог бы напомнить, что последнее отравление в нашем городе случилось при Екатерине Великой, когда купчиха Пастухова насмерть отравила своего мужа, трижды стукнув топором по башке. Но Ромео был недостоин такой информации, поэтому я вынул лицо из бокала и снова принял кислый вид:
Может, я тебе тогда заказ подкину, а? Нам человечек один сильно мешает, убрать бы надо. Мы заплатим. Как думаешь, сколько тот гастролер получил, что вчера стрельбу на площади устроил?
Ну, с полмиллиона, не меньше. Все-таки сразу троих мочить пришлось, со знанием дела отозвался Ромео. Подумал и добавил: Рублей, конечно.
Значит, за одного раза в три меньше? Ну, мы тебе двести кусков отвалим, чего мелочиться. Ты только этого гаврика убери, а то мешает, зараза, в гланды пробрался! Аккуратненько самоубийство инсценируйэто в самый раз будет. Типа, шел по улице, устал жить и сиганул под троллейбус. Что скажешь?
А почему под троллейбус?
На всякий случай. Если чтопотом током добьет. Не хочешь под троллейбуспусть под трамвай сиганет. Или вообще с моста, как Ельцин. Ну, или придумай что-нибудь, ты же в этом шаришь.
Нет, Чубчик, ты извини, он смешался, у меня сейчас вообще завал. Четыре заказа до конца месяца надо сделать, хочешьверь, хочешьне верь.
Я резко схватил бокал и опустил в него морду. Конвейер смерти, млять! Четыре заказа до конца месяца, но на пятилетку разнарядку еще не спустили. Нет, такого придурка я точно не встречал.
Ромео между тем поднялся и, как ни в чем не бывало, протянул мне руку:
А может, пойдем за наш столик?
Я же тебе сказал
Да ну! Не хочешь в два стволаможно по очереди, как душа пожелает. Пошли! Там такие девкимурашки по коже.
Вали! отмахнулся я. Пять раз гонорея, два раза сифилис Мне еще твоих мурашек по коже не хватало.
Жаль, с трогательной искренностью заметил он. Если передумаешьподходи, рады будем. И, вновь обретя свой привычный разухабистый облик, пошел к своим. Те, оказывается, так и не сумели довести бармена до нервного срываЖора-Юра отделался быстро принесенным заказом, и, когда вся компания отвлеклась на водочку, слинял за свою любимую стойку, к своей любимой тряпочке.
Я снова принялся за пиво. Пил медленно, растягивая удовольствие. Пиво в этом баре действительно было великолепное, пить такое наспехнепростительный грех. Его надо было прочувствовать, прихлебывая маленькими глоточками. И я наслаждался процессом до тех пор, пока стул, на котором только что сидел Ромео, не обрел нового седока. Им оказался незнакомый краснорожий парень в теплом, несмотря на лето, пиджаке и солнцезащитных очках.
Он уставился на меня в упор этими самыми очками и молчаливо блестел зеркальной поверхностью стекол до тех пор, пока я, по-прежнему не торопясь, не опустошил бокал. Говорить, по всей видимости, пришелец не собирался.
Я сперва подивился такой откровенной наглости, потом рассердился, и, наконец, зло процедил:
Пижон! В этом баре свободных местпруд пруди. Шагал бы ты, пока я тебе внутренности наизнанку не вывернул.
Нервный, констатировал он. И заговорил, словно только и дожидался того момента, когда я первым открою рот. Тут дело вот в чем. ЯОлег Ружин, тот самый парень, которому ты звонил.
Я нахмурился. Ну да, звонил. Но на пиво ведь не приглашал. Какого черта приперся? Умудрившись на удивление быстро определить местонахождение? К тому же вычислить мою персону? Однако раскрывать карты раньше времени было глупо, поэтому я изобразил лицом недоумение и спросил:
Ну да?! И когда это я тебе звонил?
Он посмотрел на часы, потом на меня, потом снова на часы и ответил, совершенно спокойно, к тому же не снимая очков:
Примерно четверть часа назад.
Шутишь? я угрожающе прищурился.
Нет, он нисколько не испугался. Больше тогоон усмехнулся. И весело сказал: Яавтор статьи, которая тебе так понравилась. Надеюсь, ты еще не забыл моего имени?
Конечно, не забыл. Но излишняя догадливость Ружина, в отличие от его статьи, мне не понравилась. Не люблю слишком умных людейони давят меня своим интеллектом, как танки.
Объясняйся конкретнее, пижон, посоветовал я. Чтобы твою мысль можно было уловить. А то она так быстро носится туда-сюда, что ее даже разглядеть трудно.
Хорошо, согласился он. Ты позвонил мне четверть часа назад, похвалил, сказал, что пьешь пиво в баре, и повесил трубку. Не спрашивай, как я узнал, откуда ты звонил. Узнали все. Просто ты совершил неосторожность, и я ей воспользовался. Мне захотелось пообщаться с достопримечательностью вчерашнего дня накоротке. Поэтому я сел в машину и приехал сюда. Увидел, что пиво пьет только один человек. Подошел к бармену, дал ему денежку и спросил: «Этот тип давно здесь сидит?». Бармен ответил: «С час», «Газеты читал?», «Много», «По телефону разговаривал?», «Утверждать не буду, но, по-моему, да», «Кроме него кто-нибудь тут пил пиво за последние двадцать минут?», «Он первый, кто заказал его за полтора часа». Тут мои сомнения рассеялись, я подошел к тебе и поздоровался. Просекаешь мою мысль?
А ты наглый, пижон! заметил я.
Ну что ты, он потупился с притворным смущением. Я просто решительный.
Не скромничай. Ты вот представь на минуту, что ошибся и я вовсе не тот, с кем ты, по твоему мнению, разговариваешь.
Печальная картина, развеселился Ружин.
Теперь согласен, что наглый? Ты же можешь проще простого обидеть человека. Может быть, в этот момент ты сидишь и оскорбляешь меня. Тебе такое в голову не приходило, пижон?
Чутье, он дотронулся пальцами до кончика носа. Оно говорит, что я не ошибаюсь. Это ты вчера учинил бойню на площади Павших Героев.
Хорошо, через силу согласился я. Допустим, это действительно я расстрелял тех троих. Только допустим. Тебе-то какая разница? И чем ты это докажешь?
А я не собираюсь ничего доказывать, фыркнул он. Мне это на фиг не нужно.
А чего тебе на фиг нужно? Ты же ехал сюда не затем, чтобы полюбоваться моей красивой физиономией? И не затем, чтобы пороть всякую чушь. Так?
Так.
Тогда зачем?
Он хитро прищурился, и я насторожился. Какой-то подвох прямо-таки пер из него. Причем, изо всех щелей и отверстий.
Предположим, как ты сказал, что это ты отправил на тот свет трех молодцов на площади. На двоих из нихМану и Конопатаработает всякая шушера, и бояться ее тебе незачем. Зато у Корнийца на подхвате такие ребята, которым в руки лучше не попадаться. Они начнут копать и рано или поздно найдут, кто порешил их шефа. И тогда ликвидатору будет очень, очень плохо.
Глядя на него в этот момент, я усомнился в своем прежнем предположенииякобы этот человек раньше дел с киллерами не имел. Слишком уверенно держался, слишком многое знал, причем во всех направлениях, слишком верно прослеживал логику событий. Здесь пахло не просто шапочным знакомством с криминальным миром. Здесь пахло Организацией. Я, правда, пока не мог определить, по какую сторону закона стояла эта организация, но был уверен, что это выяснится в ближайшее время.
Ты уже получил гонорар? поинтересовался он наконец.
Настал мой черед хитро прищуриться. Не отвечая на вопрос, я поднял руку и щелкнул в воздухе пальцами. Рядом со столиком материализовался сексменьшинство Юра-Жора.
Двойную пива этому парню, я указал на Ружина, и мне сто граммов коньяку.
Юра, который Жора, вернее, наоборот, исчез так же безмолвно, как и появился, и Ружин просиял:
Намек понял!
Дальше что? усмехнулся я.
А дальше все проще простого, ответно усмехнулся он. Если деньги у тебя на руках, тебе лучше уехать из города, пока по нему шныряют ищейки Корнийца. И чем раньше ты это сделаешь, тем лучше.
В молоко, пижон, возразил я. Если они действительно начнут глубоко копать, то найдут искомое и за пределами города, и за пределами страны. Денег у них на это хватит, связейтоже. А вот в самом городе вряд ли станут серьезно копатьфантазии не хватит предположить, что киллер рискнет здесь остаться.
Хватит, успокоил он. Не такие они темные, как ты думаешь. И сначала перевернут вверх дном город. Хотя бы для тренировки. Но если ты смотаешься отсюда не откладывая, то, с твоими-то деньгами, вполне успеешь новые документы приобрести, а уж бороду отпуститьна это месяца хватит.
Как просто у тебя все получается, хмыкнул я. Только, сдается, ты приехал сделать мне немножко другое предложение?
Другое, согласился Ружин и, дождавшись, когда педераст Юра, выполнявший заказ, отойдет подальше, сказал: Только для начала я должен знать наверняка, что это ты вчера устроил стрельбу на площади. Уверен на девяносто восемь процентов, что прав Только хочу оставшиеся два добрать. Просто скажи «Да». Или«Нет».
Да ты глуп, как железяка! я хлопнул ладонью по столу. Даже будь я тот самый киллер, мой ответ был бы «Нет», и ты это прекрасно знаешь! Вдруг ты микрофон куда-то припрятал? Пиджачище вон какой здоровый, а из-за пазухи что-то торчит.
Он отогнул полу пиджака, и я увидел, что из-под мышки выпирал вовсе не диктофон, а рукоять пистолета.
Диктофон не кобура, но его тоже не так просто спрятать, чтобы запись получилась качественной, спокойно заметил Ружин. А у меня, как видишь, больше ничего нигде не торчит и карманы не оттягивает.
Сзади, за пояс, возразил я, можно не только диктофонмузыкальный центр засунуть, и никто не заметит.
Ага, согласился он. В трусы, между ногтоже, и все же спокойно, даже лениво, снял пиджак, нисколько не смущаясь тем фактом, что пистолет под мышкой стал виден любому желающему.
Прикрой пушку-то. Зря ты тут выставку устраиваешь, поморщился я, хотя где-то в глубине души начал восхищаться наглостью этого краснорожего парня.
Почему? спросил он. Или ты хочешь сказать, что здесь собралось исключительно высокоинтеллектуальное общество, у которого вид оружия вызывает рвотные позывы? Я промолчал, а газетчик заметил: Зато теперь я от подозрений почти свободен. Брюки таким же образом снимать не собираюсь. Трусытем более.
Ладушки, поспешил согласиться я, пока он не выкинул очередной фортель. Сознаюсь, это был я. И вчера на крыше, и сегодняна другом конце провода.
Все, осклабился Ружин. Мне хватает. Счет закрыт, свою сотню процентов я набрал.
Рад за тебя, поздравил я. Выкладывай теперь свое предложение.
Надо будет уехать из города, на это я уже намекал, он расслабленно вытянулся в кресле и отхлебнул пива. А там можно будет работать по профилю.
Я зло сверкнул на него глазами, во всяком случае, постарался сверкнуть именно так:
Если это шутка, то не очень удачная.
Кроме шуток, заверил он. Только заказчик не совсем обычный. Ты знаешь, что такое отдел по борьбе с терроризмом?
Знаю ли я? Еще бы. Конечно, знаю. До сих пор они мной не интересовались, но при определенных обстоятельствах, попутав мою деятельность с терроризмом, могли плотно присесть на хвост. И тогда мне небо с овчинку покажется. Это я тоже прекрасно знал.
При чем здесь они?
Это и есть заказчик, Ружин поднялся, не торопясь надел пиджак и вернулся в сидячее положение. Поэтому могу от их имени гарантировать тебе отпущение всех прежних грехов, а в случае удачного завершения работыперемену имени и пластическую операцию, если пожелаешь.
Нет уж, буркнул я. Мне мое лицо пока таким нравится. Так что обойдемся без операции. Имя я тоже хотел бы оставить при себе. А что касается отпущения грехов я задумался, потом покачал головой: Хорошая, конечно, штука, но не звенит и не шелестит.
Газетчик, увлеченно сопевший в пивной бокал, отставил его в сторону и понимающе кивнул:
На очень большие доходы можешь не надеяться, все-таки контора государственная. Но по сотне баксов получать будешь. За каждые сутки работы.
Я чуть не поперхнулся. Прекрасные новости, просто замечательные! Государство переводит киллеров на почасовую оплату! О таком мне даже в самых сладких снах не снилось. Чем-то напоминало недавний бред Ромеоо плане ликвидаций на месяц вперед. Но предложение было заманчивым.
И все же я решил поосторожничать и не кидаться к Ружину с распростертыми объятиями и улыбкой идиота. Нужно было обмозговать нюансы, постараться просчитать случайности. Ведь я такой осторожный и предусмотрительный.
Во-первых, где гарантия, что он не подсадная утка и не работает на ментов? Нет такой гарантиикроме той, что слишком глупо для них все устроено. Гораздо проще было не рисковать своим человеком, в одиночку посылая его на стрелку, а заявиться в бар вместе с ним, надеть на меня браслетыи дело с концом.