Смотри, а Белый не уходит, произнёс я, снова принимая сидячее положение на ставшей уже очень комфортабельной ветке.
Вожак стаи спокойно смотрел на нас, не сводя глаз. Главное, теперь абсолютно не ощущался тот возникающий от его взгляда внутренний холод. Сейчас он больше напоминал большую собаку, которая не сдалась, но её решимость была разбавлена тенями сомнений. Белый поднял голову и повернул в сторону леса, навострив уши.
Не могу понять, что он делает? Что он хочет услышать? в моём вопросе проскочила искра непонимания происходящего.
Наверно, ждёт команду или дальнейших инструкций.
От кого?! теперь прибавилось и пару капель раздражения.
Разведка, успокойся. Если бы я знал. Помнишь, у меня ещё позавчера появилась мысль, что он не главный. У них свой смотрящий, Лесник на секунду задумался и продолжил, значит, надо вынудить его появиться и пристрелить. Патроны у тебя есть, оставим для него.
Тут я не согласен. Армия без генерала вполне может оставаться боеспособной, а вот генерал без армииникто.
Да, толк есть в твоих словах. Давай не будем гадать, подождём, что эти твари придумают снова.
Из леса раздался кроткий громкий непонятный звук, слегка напоминающий отрыжку, и вожак, без малейшего колебания, сразу исчез в кустарнике, подтверждая ещё раз вывод Лесника насчёт смотрящего.
Как думаешь, на кого похоже?
За два года в лесу я не слышал подобных звуков, поэтому может быть кто угодно. Но что-то мне подсказывает, это не человек. Поживём, увидим.
Процент содержания адреналина в крови снизился и только сейчас я почувствовал боль в ноге. Мой удар не прошёл безболезненно. Пока ступня примеряла туловище филина, один из выпущенных когтей зацепил сбоку икроножную мышцу, порвав джинсы и неглубоко вонзившись. Неприятное ощущение, когда штаны начинают прилипать к телу, используя в качестве клейкой субстанции твою кровь.
У тебя случайно спирта нет? спросил я, больше для самоуспокоения, что ничем организму в качестве дезинфекции помочь не могу.
Лесник ничего не ответил и медленно достал из внутреннего кармана небольшую плоскую флягу, явно ручной работы, серебряный блеск которой ударил по глазам. Эта была явно раритетная вещь, и я начал крутить её в руках, пытаясь поймать свет от затухающего огня, чтобы детально рассмотреть. По форме фляжка напоминала полотно штыковой лопаты, но только с затупленным остриём, как сегмент круга. Это был низ. Верх же выдерживал строго прямоугольный вид. Судя по всему, она не была обделена хорошим уходом и, несмотря на старость, выглядела, как новая. На лицевой стороне золотым тиснением твёрдой рукой классного гравёра, подчёркивая каждую деталь, был изображен герб Российской империи. Крышка легко открылась и запах спирта, защекотав ноздри, сразу же заставил передернуться. Обработка раны заняла несколько секунд и я, не спеша возвращать флягу назад, снова начал изучать. Чувствовалось, что она часть истории и Лесник, как бы отвечая на мой немой вопрос, начал рассказывать:
Один мой друг косил в психушке от зоны. Я частенько приезжал к нему потрещать о делах разных. Главврач был подкормлен, поэтому всё было на мази. Там в больнице, я увидел молодую красивую девушку, которая всегда сидела, забившись в угол, и постоянно чесалась. Мне рассказали её историю. Две недели назад она была изнасилована несколькими мажорами в одном из павильонов детского садика, куда её затащили. Дело, конечно, замяли. После этого она замкнулась и стала считать себя навсегда испачканной, прекратив даже принимать душ. Психиатр сказал, что очень тяжёлый случай и скорей всего, возвратить её в нормальное состояние уже не удастся. Понимаешь, найти этих уродов для меня ничего не стоило и в один вечер, договорившись с врачом, я посадил её в машину. Она вела себя, словно безвольная кукла. Ей было уже всё равно, что с ней происходит. Я привёз её к павильону, где коротали время эти ублюдки, и остановился за сетчатым забором метрах в тридцати от них. Это стало знаком для моих бойцов. Всё было видно, как на ладони. Они ворвались в садик с металлическими прутами и начали калечить всех подряд с особой жестокостью. Она не хотела видеть это, и мне пришлось сзади крепко держать её голову в своих ладонях, открыв ветровое окно, постоянно приговаривая: «Смотри, девочка, смотри». Избиение было долгим. Все до единого с проломанными коленями и отбитым пахом. Челюсти, носы, то уже мелочь. Когда всё закончилось и слышны были только редкие стоны, я отвёз её обратно в больницу. На следующий день главврач, не без радости, вещал, что сегодня она впервые крепко, долго спала, а проснувшись, улыбнулась и попросилась принять душ. Через неделю её выписали. А спустя некоторое время, когда я в очередной раз приехал к другу в больницу, психиатр подошёл ко мне и, показав пальцем на одного человека, сидящего в холле, сказав, что он ждёт меня уже три часа. Это был её отецсама интеллигентность и, как оказалось, директор местного краеведческого музея. Он посмотрел на меня глазами, полными слёз. Затем опустил голову и еле слышно начал говорить, что он не в состоянии достойно меня отблагодарить. Я сразу перебил его, попросил успокоиться, объяснив, что мне ничего не надо. Тогда отец, молча, достал эту флягу, протянул мне, и сбивчиво начал рассказывать её историю. Оказывается пару лет назад, он случайно нашёл её в музейном архиве среди ненужного хлама. Она была в ужасном состоянии. В реестре не значилась. Для него, как для специалиста в этой области, сопоставив некоторые исторические данные и факты, не составило труда определить хозяина фляги. Им был Петр Столыпин. Там на торце, есть подарочная подпись от его матери. Реставрируя её, он вложил всю душу и уже не мог расстаться с ней, хотя совесть, по его словам, очень мучила. Эта фляга принадлежала большому человеку, и я не достоин быть её хозяином, а Выда. Пожалуйста, прошу Вас, возьмите, сказал он мне. Я понимал, что отказываться бессмысленно и вот теперь, она всегда со мной и никогда не пустует.
А с теми подонками, что дальше было?
Понятие не имею, мне без разницы, но зная своих пацанов, думаю, инвалиды на всю жизнь среди них точно остались.
Сказать, что эта история произвела на меня сильное впечатление, не сказать ничего, и я задумался о том, насколько права пословица, что клин выбивают только клином. Главное найти крепче и тверже. Даже самый суровый приговор честного суда не смог бы помочь этой девчонке. Наверно, то, что сделал Лесник, было единственным и правильным решением, но я всё равно не удержался и спросил:
С чего ты был уверен, что ей это поможет?
А я не говорил, что был уверен. На самый крайний случай, она видела, что они жестко наказаны и от этого всегда любому станет легче, а насколько, зависит от человека.
Своеобразная терапия, но даёт результат, а как говорится, главное, счёт на табло.
Прошло минут десять после падения сбитого филина. Белый не возвращался, но, как и полагается в такие моменты, затишье невольно напрягало, заставляя предугадывать ближайшие события.
Кстати, рыси ещё не было, сказал я, вспомнив её лапу с выпущенными когтями, пролетевшую в сантиметрах от моей головы, когда хотел выйти из хижины.
К чему ты ведёшь? Считаешь, она смотрящий?
Возможно, но думал о другом. Кто из этого зверья способен залезть на дерево? Для собак мы не доступны, филины больше не полезут. Медведь? Слишком медленный, сто раз успеем размножить голову. Остаются только рыси.
И обезьяны.
В смысле?
Расслабься, разведка. Шучу, редкая улыбка отразилась на лице Лесника, а насчёт рыси, думаю, сложно ей будет. Они никогда не идут в прямую атаку, только из засады. Менталитет такой. Не любят, когда их видят. Всё стараешься предугадать следующий шаг?
Но надо же, хоть чем-то заняться.
Я перекинул одну ногу через ветку и сел, прижавшись спиной к стволу дерева. Мелкий дождик сделал своё дело, не дав пожару разойтись на полную мощь, и редкие капли говорили о его ближайшей кончине. Из-за облаков по очереди начали выглядывать звезды, на фоне которых двигался одинокий огонёк. Лесник также поднял голову, чуть провёл его взглядом, и с нескрываемым интересом спросил:
Вот скажи мне, разведка, это спутник или самолёт? Сколько лет прожил, до сих пор точно не знаю.
Этот вопрос, наверно, мучил многих людей, и я был в их количестве. Но врождённая пытливость заставила меня найти исчерпывающий и доказательный ответ на него. В этом мне давно помог бывший одноклассник, которого случайно встретил в городке, когда он приехал навестить родителей. Окончив физфак с красным дипломом, ему сразу предложили работу на одном из закрытых заводов ВПК. Мы сидели в том самом парке, где началась эта история, вспоминая школьные годы. И тогда на сером небе также над нами пролетел огонёк. Его пояснение происхождения данного объекта было настолько просто, как и убедительно. Оказывается, если ты видишь эту летящую точку менее 8 секунд, то это спутник. Если более, соответственно, самолёт. Это объяснялось тем, что спутник на самой низкой высоте своей орбиты, способен отражать солнце на данный район Земли только этот период, далее лучи отражения смещаются. И чем выше его орбита, тем короче время наблюдения. Самолёт же отбивает свет главной звезды нашей системы по времени гораздо дольше из-за существенной близости к земле, в отличие от сателлита.
Действительно, всё предельно просто. Благодарю за разъяснение. Одним больным вопросом в моей жизни стало меньше, это была вторая улыбка Соседа за такое короткое время, что само по себе, уже являлось редкостью.
Наступившую тишь прорезал треск автоматных очередей, доносившийся с севера и более чётко, чем в первый раз, что говорило только об одномподмога с боями пробивается к нам, сокращая расстояние.
Надеюсь, мы узнаем, что там было, в словах Лесника ноты позитива глубоко спрятались, а их место заняли невесёлые крохи упования.
Глава 11. Бой на опушке
Силуэты приближались довольно быстро, и теперь Боцман явственно видел атакующих их зверей, о которых французский писатель Борис Виан, не без основания сказал: Им тоже случается оканчивать свои дни на мясном прилавке, однако они до последнего момента сопротивляются. Это были кабаны, столкнуться с которыми в открытом бою имел бы желание лишь сумасшедший. Всем известна бесхитростная прямолинейность секачей во время нападения и, несмотря на это, выдержать этот убийственный напор, держа всё под своим контролем, невероятно сложно. Выскочить из машины сейчас, было бы самым глупым решением, и поэтому Башкир дал команду несмотря не на что, пока оставаться на своих местах. Кабаны продолжали лететь навстречу без всякого намёка на наличие у них тормозов. Расстояние стремительно сокращалось и вот уже первый, несмотря на приличную массу, довольно легко, перепрыгнув кенгурятник приземлился на капот, оставив внушительные вмятины. Но даже сейчас он не думал останавливаться и уже удар копыт по крыше заставил всех находящихся внутри авто призадуматься о качестве стали японских металлургових не пришлось поминать дурным словом. Но то, что вепрь сделал дальше, сложно было предположить даже ведущему специалисту в зоопсихологии. Крыша машины стала для него трамплином и, оттолкнувшись от неё со всей силы, он взмыл, разворачиваясь в воздухе всем телом на 90 градусов. Его полёт напоминал запущенный маленькой катапультой большой мешок с песком, лежащий на боку. Целью его прыжка было переднее стекло второй машины, на которое он приземлился, нанеся всей массой тела, словно боец реслинга, тупой тяжёлый удар. Только в отличие от постановочного эффекта, здесь всё было по-настоящему. Приземлившись строго перпендикулярно наклону лобового стекла, результат действия кабана стал максимально результативным. Полностью покрывшись мелкими частыми трещинами, оно прогнулось внутрь и под весом секача провалилось в салон, заставив Хирурга и его соседа вжаться в сиденья, лицезря в полуметре перед собой грубую, грязную щетину дикого хряка. Плюс ко всему, воздух наполнился отвратительным смрадом, но в данной ситуации, это было самой маленькой проблемой. Они упёрлись руками в стекло, пытаясь выдавить его обратно, но более двухсот килограмм живого веса не дарили такой возможности. Кабан продолжал лежать на лобовом стекле, словно это и была его поставленная задачазаткнуть амбразуру.
Второй вепрь, заскочив следом на крышу машины Башкира, начал крутиться на месте, напоминая глупую собаку, гоняющуюся за своим хвостом. Непонятный ритм танца его копыт отдавал внутри плотными звонкими звуками зубила отбойного молотка. Люк в крыше, каким-то чудом не попавший под лапы первого, не избежал своей участи быть пробитым. Одного попадания твёрдого рогового образования вокруг пальцевых фаланг хватило, чтобы лапа секача провалилась в салон, застряв на пару секунд между головами Ильдара и Боцмана. Это ещё больше взбесило вепря, и он со всей силой резко выдернул её обратно вместе со стеклянным люком. Башкир даже не успел сообразить, что сказать, как в образовавшееся прямоугольное отверстие на крыше просунулась вытянутая морда дикого кабана. Чуть приоткрытая пасть, из которой, не предвещая ничего хорошего, торчали в разные стороны внушительные острые пожелтевшие клыки, выдавала частое короткое дыхание, а из пятака, в ритм ему, доносилось тяжелое сопение. Дикие свиньи никогда не отличались своим хорошим зрением, поэтому его глаза больше напоминали застывшие черные пластмассовые кругляки, словно у недоброй самодельной куклы. Нога Боцмана уже легла на педаль газа, но он, в последний момент, отказался от мысли резко тронуться вперёд, пытаясь скинуть его с крыши, так как вепрь с потугами начал протискиваться дальше. А с этим надо было что-то делать. Башкир мельком глянул на дорогу и увидел ещё несколько секачей, стоявших клином опустив огромные головы, будучи в полной готовности к смертоносной атаке, напоминая одноименное с ними боевое построение рыцарского войска.
Все опускаем стёкла! Боцман! Как скажу, открываем двери и начинаем отстреливать этих гадов короткими очередями, он хотел повернуться назад, но голова надоедливого мерзкого гостя опустилась ещё ниже, не дав такой возможности, поэтому пришлось резко повысить голос, вы вдвоём, залазите на крышу, прибиваете эту тварь и занимаете позицию наверху.
Во второй машине тоже не сидели без дела. Хирург дал команду до максимума отодвинуть назад передние сиденья, откинув спинки, а затем, прижав колени к животу, упереться ногами в лобовое стекло и таким образом откинуть на капот зловонную тушу дикого хряка. Мокрый капот от моросящего дождя, который стал отличным смазывающим средством, делал все попытки кабана оставаться на месте бесполезными. Четыре человеческие ноги, словно поршни гидравлического пресса, сохраняя стабильное давление, медленно, но уверенно отодвигали зверя всё дальше, который осознав, что не выдержит этот натиск, сам резко вскочил на лапы. Они сразу начали разъезжаться в разные стороны. Огромный секач на льдуто ещё зрелище. Пытаясь удержаться, он всё быстрее начал стучать копытами, тем больше осложняя себе поиск устойчивого положения, а небольшой наклон капота совместно с земным притяжением придал ему поступательное движение. Через десять секунд этой борьбы с дисбалансом неуклюжего, но мощного тела, кабан, оказавшись на самом краю, спрыгнул под колёса, исчезнув из вида. Выдавленное стекло было отправлено ему вслед. Хирург тяжело выдохнул и принял нормальное положение. Обзор снова был открыт, и он, пользуясь возникшей паузой, спокойно развернулся назад, протянул руку и произнёс сидящему сзади всего одно слово:
Автомат, и уже самому себе добавил, давай, Башкир, показывай, что будем делать.
Только сейчас Хирург обратил внимание на крышу впереди стоящей машины и, пристально вглядываясь в темноту, старался понять, что там происходит. Прямой короткий хвост с кистью волос на конце упруго выглядывал верх, напоминая антенну для рации, и он сначала не мог вразумить, что это и откуда взялось, но только услышал звук скольжения копыт об лист штампованного металла, разгадка не заставила себя ждать. Хирург поднял голову, посмотрел на люк своего джипа и всё понял. Голову сразу заполнила только одна мысль, чем он может помочь, как одновременно с её приходом в свете фар приоткрылись задние двери авто Башкира, из которых синхронно начали залазить на крышу двое его товарищей.
Один выстрел под переднюю лопатку заставил кабана прижать хвост к телу и привёл его в бешеный припадок. Он начал рьяно вытаскивать голову назад, но полученное ранение не давало в полной мере воспользоваться для упора левой лапой, и в каждой попытке заваливался на неё. Этот секач стал из того малого количества сородичей, которые перед смертью не успели посмотреть в сторону своего палача. Скоро всё было кончено. Загривок, стоявший дыбом, улёгся, и туша замерла в этом непривлекательном, идиотском положение. Башкир вблизи рассмотрел, как закрываются глаза вепря и с присущим ему хладнокровием в таких ситуациях, произнёс: