Хэл задохнулся от потрясения, глядя на эту бойню. До сих пор он ни разу не убивал человека, и его желудок внезапно дернулся от сильной тошноты. Это было совсем не то, что стрелять по плавающим бочкам. На мгновение Хэлу показалось, что его непременно вырвет.
Голландский полковник, стоявший у поручней на корме, посмотрел вверх, на Хэла. И, подняв саблю, ткнул ею в сторону юноши. При этом он что-то закричал, однако ветер и продолжавшийся пушечный огонь заглушили его слова. Но Хэл понимал, что нажил смертельного врага.
Это понимание придало ему сил. Времени перезаряжать фальконет не было, он уже сделал свое дело. Хэл знал, что этот единственный выстрел спас жизни многим из его собственной команды. Он остановил голландских стрелков, прежде чем они смогли скосить тех, кто ринется на абордаж. И понимал, что ему следует гордиться этим, но не мог. Он боялся голландского полковника.
Хэл потянулся к длинному луку. Ему пришлось встать во весь рост, чтобы натянуть его. Первую стрелу он пустил в полковника. Полковник находился на границе полета стрелы. Но голландец уже не смотрел на Хэла; он командовал оставшимися в живых, распределяя их по позициям на корме галеона. К Хэлу он повернулся спиной.
Хэл выждал чуть-чуть, оценивая ветер и движение кораблей. А потом пустил стрелу и увидел, как та умчалась прочь, вращаясь, подхваченная потоком воздуха. На мгновение Хэлу показалось, что она попадет в цель, в широкую спину полковника, но ветер помешал ей. Она пролетела совсем рядом, на расстоянии ширины ладони, и вонзилась в доску палубы, где и замерла, дрожа.
Голландец снова посмотрел вверх, на Хэла, и его длинные заостренные усы презрительно дрогнули. Он и не подумал искать укрытие и снова повернулся к своим людям.
Хэл бешено схватился за другую стрелу, но в это мгновение корабли столкнулись, и его чуть не выбросило через край его «вороньего гнезда».
Раздался скрежет, треск дерева, иллюминаторы на корме галеона разбились при столкновении. Хэл посмотрел вниз и увидел Эболи, черного колосса: тот раскручивал над головой абордажный крюк, а потом швырнул его вверх.
Крюк ударился о палубу, но когда Эболи дернул канат, тот надежно зацепился за поручни на корме галеона. Один из голландской команды подбежал к нему и замахнулся топором, чтобы перерубить канат. Хэл коснулся губами оперения второй стрелы и выпустил ее. На этот раз он правильно учел сопротивление воздуха, и стрела воткнулась в горло голландца. Тот уронил топор и схватился за древко стрелы, потом попятился назад и упал.
А Эболи схватил второй крюк и швырнул его на корму галеона. За этим крюком полетел с десяток таких же, брошенных другими матросами. И через несколько мгновений оба корабля были связаны между собой целой паутиной манильских канатов, слишком многочисленных, чтобы защитники галеона смогли их перерубить, хотя они и рассыпались вдоль фальшборта с топорами и саблями.
«Леди Эдвина» пока что не палила из пушек. Сэр Фрэнсис придерживал орудия до того момента, когда они понадобятся больше всего. Ядра могли повредить мощную обшивку галеона, а в планы сэра Фрэнсиса вовсе не входило губить свою добычу.
Но теперь, когда корабли оказались связаны друг с другом, момент настал.
Канониры!
Сэр Фрэнсис взмахнул саблей над головой, привлекая их внимание. Канониры стояли на своих местах, держа в руках тлеющие фитили, и не сводили с него глаз.
Огонь! рявкнул сэр Фрэнсис и резко опустил саблю.
Ряд кулеврин грохнул разом, как некий дьявольский хор. Их мушки почти прижимались к корме галеона, и ее затейливая золоченая резьба вмиг превратилась в облако дыма, разбрасывая белые щепки и осколки стекол из иллюминаторов.
Это и стало сигналом. Раздавшийся грохот заглушал приказы, а густое марево, затянувшее воздух, скрывало жесты. Но яростный вой воинственных голосов раздался в дыму, и команда «Леди Эдвины» хлынула на галеон.
Матросы всей толпой помчались по корме, как хорьки, добравшиеся до кроличьего садка, с ловкостью обезьян карабкаясь вверх, скрытые от голландских стрелков густыми клубами смога.
Фрэнки и святой Георг!
Этот боевой клич долетел до сидевшего на мачте Хэла. Он заметил всего три или четыре выстрела внизу, на корме, попавших в цель, а потом голландцев оттеснили и задавили. Те, кто поднимался на галеон следом, уже не встречали сопротивления. Хэл увидел и своего отца, двигавшегося со скоростью и живостью молодого человека.
Эболи наклонился, чтобы помочь сэру Фрэнсису перебраться через поручни на галеон, и они встали рядом: высокий негр в красном тюрбане и рыцарь в шляпе с плюмажем, в плаще, развевавшемся над побитой сталью его кирасы.
Фрэнки и святой Георг! заорали матросы, увидев своего капитана в гуще схватки, и помчались за ним, сметая противника с палубы звенящей острой сталью.
Голландский полковник пытался организовать оставшихся людей, но тех неустанно оттесняли к трапам на ют. Эболи и сэр Фрэнсис гнались за ними, матросы «Леди Эдвины» мчались, как стая гончих псов, почуявших лисицу.
Но тут они столкнулись с более серьезным сопротивлением. Капитан галеона все же собрал людей на палубе под грот-мачтой, и теперь их короткие мушкеты палили с близкого расстояния, разя матросов каравеллы. Затем в ход пошли клинки. Палубу галеона заполонило множество сражающихся людей.
Хотя Хэл уже перезарядил фальконет, он не мог найти цель. Свои и чужие так перемешались, что юноша мог лишь беспомощно наблюдать, как они топчутся взад-вперед на открытой палубе под ним.
Через несколько минут стало ясно, что защитники галеона намного превосходят числом команду «Леди Эдвины». А резерва у англичан не было сэр Фрэнсис не оставил на борту каравеллы никого, кроме Хэла. Он взял с собой всех до последнего, рассчитывая на внезапность и ярость первой атаки. Еще двадцать четыре верных ему человека находились вдали, за много лиг, на двух полубаркасах, и не могли принять участия в схватке. А они теперь очень пригодились бы!
Когда Хэл посмотрел вдаль, ища небольшие суденышки, он увидел, что они все еще за много миль от него. Оба подняли все паруса, но все равно ползли как улитки против юго-восточного ветра и больших пенистых волн. Исход сражения наверняка определится до того, как они сумеют достичь двух кораблей и вмешаться.
Хэл снова перевел взгляд на палубу галеона и, к своему ужасу, понял, что схватка повернула не в их пользу. Его отца и Эболи оттесняли к корме. Голландский полковник возглавлял контратаку, ревя, как раненый бык, и собственным примером воодушевляя свою команду.
От абордажной команды откололась небольшая группа матросов «Леди Эдвины», ушедшая назад от схватки. Этих матросов возглавлял некий проныра Сэм Боуэлс, настоящий зануда, главным талантом которого было умение болтать без конца, спорить и сеять раздоры между товарищами.
Сэм Боуэлс промчался на корму галеона и через поручни спрыгнул на палубу «Леди Эдвины», а за ним еще четверо.
Связанные между собой корабли отчаянно кружили на ветру, и «Леди Эдвина» натягивала тросы абордажных крюков. Пятеро дезертиров в панике принялись топорами и саблями рубить эти тросы. Каждый канат лопался с громким треском, доносившимся до сидевшего на мачте Хэла.
Прекратите! закричал он вниз, но ни один из пятерых даже не поднял головы, продолжая свою опасную работу.
Отец! пронзительно крикнул Хэл в сторону палубы другого корабля. Тебя бросают! Вернись! Вернись!
Но его голос не мог пробиться сквозь ветер и шум сражения. Его отец бился с тремя голландскими моряками, сосредоточив на них все свое внимание. Хэл видел, как отец парировал удар, как сверкнула сталь Один из его противников отшатнулся, хватаясь за руку, и его рукав мгновенно промок от крови.
В это мгновение с треском лопнул последний канат, и «Леди Эдвина» вырвалась на свободу. Ее нос сразу повернулся, ветер надул паруса, и она поползла прочь, неуклюже удаляясь от галеона кормой вперед.
Хэл мгновенно скользнул вниз, его ладони обожгло от стремительного спуска по вантам. Он с такой силой ударился ногами о палубу, что у него щелкнули зубы и он покатился по доскам. Но в следующее мгновение он уже вскочил, в отчаянии оглядываясь по сторонам. Галеон уже находился в кабельтове от каравеллы, шум схватки становился тише, заглушаемый ветром. На корме собственного корабля юноша увидел Сэма Боуэлса, бежавшего к штурвалу.
У руля лежал матрос, убитый выстрелом голландца. Мушкет валялся рядом с ним, матрос не успел выстрелить; фитиль продолжал тлеть, дымя и разбрасывая искры. Хэл схватил мушкет и помчался через палубу, чтобы помешать Сэму Боуэлсу.
Он обогнал мерзавца всего на несколько шагов, но успел развернуться и ткнуть мушкой в его живот.
Назад, трусливая свинья! Или я выпущу на палубу твои предательские кишки!
Сэм попятился, и другие четверо спрятались за его спиной, таращась на Хэла, бледные и перепуганные.
Ты не можешь бросить своих товарищей! Мы возвращаемся! закричал Хэл.
Его глаза пылали зеленым огнем от ярости и страха за отца и Эболи.
Он махнул мушкетом на дезертиров, и дым от фитиля заклубился вокруг его головы. Указательный палец Хэла лежал на спусковом крючке. Глядя в эти глаза, дезертиры ничуть не усомнились в его решимости и отступили подальше.
Хэл схватился за рулевой рычаг и повернул его. Корабль задрожал под его ногами, подчиняясь команде. Хэл оглянулся на галеон и испугался. Он сообразил, что не сможет подвести «Леди Эдвину» против ветра с таким набором парусов; они продолжали уходить прочь от его отца и Эболи, сражавшихся за свои жизни.
В то же самое мгновение Боуэлс и остальная банда поняли затруднительность его положения.
Никто не сможет вернуться при таких условиях, и тебе тут ничего не сделать, молодой Генри! победоносно хихикнул Сэм. Тебе придется класть корабль на другой курс, чтобы подобрать своего папочку, вот только никто из нас не станет стелить для тебя простынки! Понял, парень? Ты попался!
Хэл безнадежно огляделся вокруг. А потом его зубы внезапно решительно сжались. Сэм заметил эту перемену и повернулся, чтобы проследить за взглядом юноши. И его собственное лицо вытянулось, когда он увидел полубаркас всего в полулиге впереди и толпу вооруженных матросов на его борту.
Эй, хватайте его, ребята! закричал он дружкам. У него всего один выстрел, а потом он наш!
Один выстрел и моя сабля! проревел в ответ Хэл и похлопал рукой по эфесу шпаги на бедре. Божьи зубы, да я половину из вас уничтожу за минуту!
Все вместе! визжал Сэм. Он свою саблю и достать не успеет!
Да-да! крикнул Хэл. Подходите! Прошу, просто умоляю, дайте мне взглянуть на ваши трусливые кишки!
Все матросы видели, как тренируется этот молодой дикий кот, видели, как он сражался с Эболи, и никому не хотелось очутиться рядом с ним. Матросы ворчали и топтались на месте, вертя в руках эфесы сабель и отводя взгляды.
Ну же, Сэм Боуэлс! подстрекал дезертира Хэл. Ты ведь так быстро шевелил ляжками, когда удирал с палубы голландца! Давай проверим, будешь ли ты таким же шустрым теперь!
Сэм собрался с духом и мрачно, решительно двинулся вперед. Но едва Хэл направил ему в живот дуло мушкета поспешно отскочил назад и попытался вытолкнуть перед собой одного из своей банды.
Эй, возьми его! прохрипел Сэм.
Хэл нацелил мушку в лицо второго матроса, но тот уже вырвался из рук Сэма и спрятался за соседей.
Полубаркас подошел уже совсем близко, и до них доносились громкие крики матросов на его палубе. Отчаяние отразилось на лице Сэма. Внезапно он бросился бежать. Как перепуганный кролик, он метнулся к трапу на нижнюю палубу, и через мгновение остальные, охваченные паникой, помчались за ним.
Хэл опустил мушкет на палубу и обеими руками схватился за руль. Он смотрел вперед через прыгавший нос корабля, тщательно выбирая момент, а потом всем весом налег на рычаг и повернул корабль к ветру.
Полубаркас был рядом, и на носу Хэл уже видел Большого Дэниела Фишера, одного из лучших боцманов «Леди Эдвины». Большой Дэниел не упустил возможности и подвел свое суденышко вплотную к каравелле. Его матросы подхватили канаты, обрезанные Сэмом и его бандой, и посыпались на палубу каравеллы.
Дэниел! закричал Хэл. Нужно развернуться! Идем к галеону!
Большой Дэниел широко усмехнулся, показав зубы, неровные и поломанные, как у акулы, и повел своих людей к такелажу. «Двенадцать человек, полных сил и энергии!» ликовал Хэл, готовясь к опасному маневру: он собирался подойти к голландцу кормой, а не носом. Если не получится, он лишится мачт, но, если удастся развернуться кормой к ветру, он сэкономит несколько критически важных минут и вернется на галеон.
Хэл резко налег на рычаг, стараясь повернуть каравеллу, но та отчаянно желала двигаться по-своему, грозя перевернуться. Дэниел тоже изо всех сил старался добиться того, чтобы судно увалилось под ветер.
Паруса вдруг с громовым хлопком надулись, и каравелла разом сменила курс и помчалась назад, чтобы присоединиться к схватке.
Дэниел громко ухнул и сорвал с головы шапку, и все приветствовали его, потому что дело было сделано искусно и отважно. Хэл почти не смотрел на остальных он сосредоточился на том, чтобы удерживать «Леди Эдвину», подводя ее к дрейфующему голландцу. Битва на его палубе, должно быть, продолжалась, потому что до Хэла уже доносились крики и время от времени выстрелы из мушкетов.
Потом с подветренной стороны мелькнуло что-то белое, и Хэл увидел впереди косой парус второго полубаркаса, команда которого отчаянно махала руками, привлекая его внимание. Еще дюжина готовых сражаться мужчин, подумал Хэл. Стоит ли тратить драгоценное время, подбирая их? Еще двенадцать острых сабель
Он позволил «Леди Эдвине» сойти с курса, направившись прямиком к маленькому судну.
Дэниел уже приготовил линь, и через несколько секунд второй полубаркас высадил команду, а сам пошел следом за «Леди Эдвиной» на привязи.
Дэниел! окликнул боцмана Хэл. Вели людям быть потише! Незачем предупреждать эти сырные головы, что мы подходим.
Верно, мастер Хэл. Мы им устроим маленький сюрприз.
И задрай люки на нижнюю палубу. У нас там груз трусов и предателей, прячутся в трюме. Надо их запереть, пока сэр Фрэнсис сам с ними не разберется.
«Леди Эдвина» тихо проскользнула вдоль борта галеона. Наверное, голландцы были слишком заняты, чтобы заметить, как она идет, убавив паруса, потому что ни одна голова не появилась над поручнями наверху, когда два корпуса со скрежетом столкнулись. Дэниел и его команда мгновенно забросили за поручни галеона абордажные крюки и тут же полезли вверх, рука об руку.
Хэл задержался лишь на минуту, чтобы покрепче привязать рулевой рычаг, а потом промчался через палубу и схватил один из туго натянутых канатов. Почти хватаясь за пятки Большого Дэниела, он стремительно вскарабкался наверх и лишь у поручней галеона чуть помедлил. Держась одной рукой за канат, крепко упираясь ногами в обшивку борта, он достал из ножен свою саблю и зажал лезвие между зубами. А потом перевалился через поручень и через секунду после Дэниела очутился на палубе.
Хэл обнаружил, что стоит прямо перед только что высадившейся командой. Держа в руке саблю и ощущая рядом Дэниела, Хэл быстро осмотрелся. Битва почти закончилась. Они успели, оставалось всего несколько секунд, для того чтобы спасти людей его отца, рассыпавшихся по палубе галеона маленькими группами, их окружали противники, они отчаянно бились за свои жизни. Половина команды уже лежала на досках, некоторые явно были мертвы. Чья-то голова, отсеченная от тела, злобно косилась на Хэла из желоба для стока воды, где она каталась туда-сюда в собственной крови. Содрогнувшись от ужаса, Хэл узнал кока «Леди Эдвины».
Раненые корчились на палубе, издавая громкие стоны. Доски были скользкими от крови. Некоторые сидели в изнеможении, обезоруженные и удрученные, обхватив головы руками.
И лишь несколько человек продолжали сражаться. Сэр Фрэнсис и Эболи стояли у грот-мачты, и положение их выглядело безвыходным: их окружали ревущие голландцы, размахивая саблями. Но отец Хэла, казалось, не пострадал, если не считать пореза на левой руке, возможно, от более серьезных ран его спасла кираса, и он дрался с обычным своим жаром. Рядом с ним Эболи казался огромным и неуязвимым. Чернокожий издал оглушительный боевой клич на родном языке, увидев голову Хэла над поручнями.
Думая лишь о том, чтобы поскорее им помочь, Хэл бросился вперед.
За Фрэнки и святого Георга! заорал он во всю силу своих легких.
Большой Дэниел побежал слева от него, подхватив крик.