Едва войдя вместе с Беатой в казино, Баронин всем существом сразу же почувствовал ту особую атмосферу напряженных как тетива нервов и вечного ожидания чуда, свойственную только этим местам. Здесь, среди мерцающих свечей и холодных зеркал, более чем где-либо можно было за какую-то минуту увидеть все оттенки доступных человеку чувств, кроме, пожалуй, одногоравнодушия.
У одной из рулеток Баронин увидел Сарита. С бледным, осунувшимся лицом, на котором выделялись блестевшие от неимоверного напряжения глаза, ничего не замечая вокруг, он, словно завороженный, следил за летавшим по деревянному полю рулетки шариком. А когда тот, вдоволь накатавшись, наконец нашел свое прибежище в ячейке под номером «шесть», он побледнел еще больше и только что лихорадочно горевшие глаза его потухли. Ему не хватило всего единички, но стоила она целых двух тысяч долларов. Но охота пуще неволи, и он снова полез в карман
Они прошли в другой зал, и тут Баронин предложил Беате самой попытать счастья. Девушка смущенно улыбнулась:
Только не очень крупно, Алекс, ладно?
Баронин кивнул и тут же сделал ставку на двенадцать, именно это число почему-то показалось Беате счастливым.
Но, увы! Шарик упал в «тройку». Два раза заказывала Беата свою лунку, и каждый раз ошибалась. А когда Баронин собирался сделать очередную ставку, она удержала его:
Не надо, Алекс! Это бессмысленно!
Тогда пойдем в зал, где играют в карты! сразу же предложил он. Хочешь взглянуть?
А ты будешь играть? спросила Беата.
Да
Тогда пойдем!
В огромном зале, где шла игра в карты, стояла напряженная тишина, время от времени нарушаемая сухим треском сдаваемых карт и негромкими репликами игроков. Понятно, что даже со всем своим пониманием игры Баронин мог сесть далеко не за каждый стол. За иными изначальные ставки были настолько велики, что тягаться с банкометом могли только очень богатые люди. Но сейчас здесь сидели как раз те, кто был Баронину по зубам.
Тебе придется смотреть отсюда! произнес Баронин, направляясь к огражденному медными перилами широкому столу для игры в баккара.
Ни пуха! улыбнулась Беата.
К черту! согласно обычаю ответил тот.
Заметив Баронина, уже знающий его ведущий, слегка согнувшись в поклоне, снял обтянутую зеленым бархатом цепочку и открыл проход к ристалищу.
Седьмое место! негромко произнес он.
Баронин кивнул и, пройдя через ограждение, уселся в удобное кресло. Достав из карманов пиджака деньги, пачку сигарет и зажигалку, он положил их перед собой и внимательно взглянул на сидевшего напротив него банкомета, рослого лысого мужчину в толстых роговых очках и с массивной нижней челюстью.
Почувствовав взгляд Баронина, банкомет тонко улыбнулся одними губами и, в свою очередь, обвел долгим внимательным взглядом сидевших за столом. Против него сражались шесть мужчин и три женщины. Среди них не было ни одного азиата. Почти все были бледнее обычного, и глаза жаждущих помериться силами с судьбой лихорадочно горели. Еще раз скривив губы, банкомет слегка повернул свою массивную и блестевшую в ярком электрическом свете лысую голову, и стоявший рядом с ним крупье достал шесть запакованных колод. Уверенными движениями своих длинных и ловких пальцев он снял обертки и принялся тасовать карты. Делал он это настолько профессионально, что Баронин невольно залюбовался им. Закончив тасовать, крупье сложил колоды в длинный деревянный ящик, инкрустированный слоновой костью и золотом, и почти сразу же раздался низкий голос банкомета:
В банке десять тысяч долларов!
Правила игры в баккара были довольно просты и напоминали столь распространенное в России очко. Только в отличие от очка в сданных партнерам картах считались только те, которые несли цифровую нагрузку. Ни десятки, ни картинки в счет не шли, а великий туз считался всего за одно очко. Побеждал тот, кто набирал девятку, ибо больше набрать в баккара было невозможно, или любое другое число, но обязательно большее, чем у банкомета. И когда на руки приходили, скажем, восьмерка и девятка, они считались не за семнадцать, а только за семь, тогда к ним прибавлялась по желанию игрока третья карта. Если игроку сдавали две картинки и десятку, он и получал в этом случае как раз то, что и называлось баккара, то есть ничего! Все остальное походило на очко. Банкомет ставил банк и начинал по очереди его разыгрывать с партнерами. После же того, как банкомет объявлял ставку, в игре происходило следующее. Если первый номер, сидящий по правую руку от банкомета, принимал ставку, он передвигал к центру стола свои деньги, если же ставка казалась ему слишком крупной, он пасовал. И тогда в игру вступал номер третий. Но если никто из сидевших за столом ставку не принимал, то они могли сыграть на одну руку
Объявив банк, банкомет быстро сдал себе и сидевшему от него по правую руку тощему господину весьма желчного вида по две карты и выжидательно посмотрел на него. Едва глянув на свои карты, тот уверенно взглянул на банкомета:
Ва-банк!
Банкомет кивнул и взглянул на свои карты. Пятерка бубей и тройка треф, а значит, победа! Желчный господин поморщился, отчего его худое лицо приобрело еще более неприятное выражение, и взглянул на сидевшую рядом с ним толстую даму с длинным черным мундштуком в руке. Теперь была ее очередь бросать вызов
Баронин вступил в игру, когда банк вырос до ста тысяч. Получив свои две карты, он медленно принялся тянуть их. Натянул же довольно приличное сочетание: две восьмерки. Третью карту он брать не рискнул. Шансов на то, что к нему придет туз, двойка или тройка, было мало, да и не «слышал» он сейчас ничего, не было того волнения, какое его всегда охватывало в те мгновения, когда было суждено выиграть. И он постучал по картам пальцами, что означало «себе». Банкомет перевернул свои карты, и игравшие зашумели. Две четверки гарантировали ему успех, и банк пополнился еще на десять тысяч. Игра покатилась дальше.
Краем глаза взглянув на Беату, Баронин увидел на ее лице уже однажды виденное им на реке хищное выражение. Широко раздув ноздри, она не отрываясь смотрела на двигавшиеся по столу тысячи.
На второй раз Баронин заполучил два туза и пасанул. Когда игра снова вернулась к Баронину, на кону стояло двести пятьдесят тысяч долларов. Вновь получив свои две карты, он вдруг почувствовал, как в глубине души у него стало расти напряжение: пожалуй, удастся сорвать куш. Он взглянул на лежавшие перед ним банкноты: всего около двадцати пяти тысяч Он открыл рот, и управляющая им сейчас сила заставила его произнести роковые слова:
Ва-банк!
Но с этой силой был, видно, связан все-таки не он один. Змеившаяся на тонких губах банкомета усмешка исчезла, и он посмотрел на «номер семь» с явной тревогой.
В установившейся мертвой тишине глухо шлепнули по зеленому сукну четыре карты. На этот раз Баронин даже не стал тянуть их. Глухо ударило сердце: червовый валет и бубновый туз. То есть всего очко. Но это было совсем не плохо, и, учитывая теорию вероятности, следующей должна была появиться карта с цифровым номиналом. Взглянув на еще более встревоженного банкомета, Баронин негромко произнес:
Еще!
Медленно, словно нехотя, банкомет вытащил карту и перевернул ее. У Баронина сильно стукнуло сердце. Великолепная семерка! То, или почти то, что надо! Насмешливо взглянув на банкомета, словно заранее предупреждая его о проигрыше, Баронин постучал пальцами по столу.
Тот перевернул карты, и все увидели совершенно бессмысленных двух валетов. Теперь банкомета могла спасти только восьмерка или девятка. Но когда он перевернул третью карту, по затаившим дыхание зрителям и участникам спектакля пронесся вздох разочарования. К банкомету пришла трефовая десятка, и он получал таким образом баккара!
Засим игра была закончена, и банкомет, поднявшись из-за стола и сохраняя хорошую мину, протянул свою полную руку Баронину.
Примите мои поздравления! еще более глуховатым от только что пережитых волнений голосом по-английски произнес он, и Баронин с чувством пожал его руку.
Поздравив соперника, банкомет поднялся из-за стола и медленно, ни на кого не глядя, направился к выходу из зала. Баронин взглянул на улыбавшуюся Беату. Хищное выражение уже исчезло с ее лица, и сейчас оно светилось настоящей радостью.
Поздравляю, Алекс! слегка прижалась она к нему, когда тот, преодолев заграждение, снова оказался рядом с ней. Это было блестяще! Фантастика какая-то! Мне до сих пор не верится!
Баронин только покачал головой в ответ. На него огромной свинцовой плитой навалилась страшная усталость, словно он проработал несколько суток подряд на каменоломнях, а не открывал практически невесомые карты.
Как прикажете получить выигрыш? услышал он голос появившегося рядом крупье. Чеком или наличными?
Десять тысяч наличными, ответил Баронин, не имевший особого желания таскать с собой толстую пачку денег, и чек на остальное и, повернувшись к продолжавшей сиять Беате, спросил:Ну что, обмоем выигрыш?
С удовольствием! улыбнулась та.
В мягком полумраке бара было немноголюдно. Бар был выдержан в европейском стиле: зеркала, бронзовые подсвечники с мерцающими свечами и белый мрамор. Много цветов. Посередине зала стояла небольшая эстрада, и молодая девушка негромко напевала какую-то песенку на неизвестном Баронину языке. Ее удивительно нежная мелодия словно приглашала присутствующих отправиться вместе с девушкой в искусно создаваемый мир грез и хотя бы на время забыть о тревоге и печалях
С согласия Беаты Баронин заказал все русское. Сказать по правде, он очень соскучился по русской пище и с удовольствием навернул бы сейчас кислых щей с бараниной и какие-нибудь домашние котлеты. Но, увы, щей здесь не было, и им пришлось удовлетвориться каким-то подобием рыбной солянки. Впрочем, их и не могло здесь быть. Кислые щи в Бангкоке означали бы приблизительно то же самое, что цыганочка в исполнении филиппинцев. Баронин был, что называется, в ударе. Неожиданно ему пришла в голову шальная мысль. Он подозвал к себе метрдотеля и спросил:
На каких языках поют у вас песни?
Ничуть не удивившись вопросу, тот поинтересовался:
А на каком бы вам хотелось?
На русском! ответил Баронин и даже не пытался скрыть своего изумления, когда метрдотель как ни в чем не бывало, совершенно спокойно спросил:
«Очи черные» вас устроят?
Более чем! не смог удержаться от улыбки Баронин.
Это будет стоить двести долларов! слегка поклонился метрдотель.
Без лишних слов Баронин положил на стол две сотенных бумажки. Взяв деньги, метрдотель направился к оркестру. И уже в следующую минуту Баронин услышал до боли знакомое:
Очи черные, очи жгучие, очи страстные и прекрасные
И как всегда, романс под семьсот граммов водки, разбавленной шампанским, настроил Баронина на философско-лирический лад.
Певица закончила петь, и зал разразился бурными аплодисментами. Большинство посетителей бара были европейцами, а «Очи черные» наряду с несколькими другими русскими знаменитыми романсами давно уже завоевали Европу. А Баронину хотелось уже послушать не менее знаменитую во всем мире «Дорогой длинною». И поскольку метрдотеля он не увидел, а ждать не пожелал, то в лучших традициях русских кабаков двинулся к оркестру сам. Направляясь к эстраде, Баронин машинально взглянул в висевшее на стене огромное зеркало и в золотом мерцании свечей увидел, как мимо Беаты прошел худощавый мужчина спортивного вида, одетый в нарядный белый костюм. На какое-то мгновение ему даже показалось, что мужчина что-то сказал Беате и та, словно соглашаясь с ним, слегка кивнула головой. Впрочем, чего удивительного? Такая женщина обречена на всеобщее внимание! Когда Баронин вернулся к столику, мужчины в белом костюме уже не было, а Беата как ни в чем не бывало взглянула на него:
Заказал?
Да, кивнул Баронин, усаживаясь за стол. Когда отзвучал романс, он посмотрел на Беату. Поедем? улыбнулся он.
Давно пора! качнула она головой, и ее грациозное движение мгновенно отразили окружавшие их зеркала.
Они вышли на улицу.
Ты не хочешь меня пригласить к себе? томно потянулась Беата.
Баронин хотел уже было согласиться, но, вспомнив, что у него вечером Красавин должен был встретиться с какими-то нужными ему людьми, покачал головой:
Там сегодня не совсем удобно Поедем лучше к твоей подруге, если ее, конечно, нет дома!
Нет, ответила девушка, она улетела в Японию
Баронин остановил такси и, открыв дверь, пропустил Беату в салон. Затем уселся в него сам и, назвав адрес шоферу, обнял Беату. Внезапно кровь ударила ему в голову, и Баронин с удивлением почувствовал, что сидевшая рядом с ним девушка, расплываясь в своих очертаниях, исчезает в какой-то надвигающейся на него темноте. И уже очень скоро она растворилась в ней совсем
Он очнулся только утром и сразу же рассмеялся! Как видно, дураки не учились даже на своих ошибках! Почему дураки? Да потому что умные не валялись связанные по ногам и рукам в неизвестных квартирах! Даже не пытаясь высвободиться, он попытался вспомнить, что же с ним все-таки произошло. Он вышел вместе с Беатой, сел в такси, даже обнял девушку и провалился в темноту!
Впрочем, чего гадать! Скоро он узнает все, не для того привезли его сюда, чтобы играть с ним в молчанку И уже через четверть часа в комнате появился парень лет тридцати, стройный и гибкий. Подойдя к кровати, он насмешливо взглянул на Баронина своими светлыми, слегка навыкате глазами и спросил по-английски:
Как спалось, господин Навроцкий?
Вашими молитвами! усмехнулся Баронин, красноречиво пошевелив кистями рук.
А что прикажете делать? состроив скорбную мину, словно ему и на самом деле было неудобно перед гостем, пожал плечами парень. Оставить вас, так сказать, во всеоружии? А вдруг вы нас не так поймете? явно издевался он над Барониным.
Да нет, продолжая разминать затекшие пальцы, улыбнулся Баронин, принимая игру, не беспокойтесь, я понял вас правильно!
Кофе хотите? предложил парень.
Хочу, кивнул Баронин. Особенно если вы будете меня поить с ложечки!
Ну зачем же так? развел руками парень. Вы будете пить его сами! А меня вы можете называть Марек.
С этими словами он подошел к какому-то подобию буфета и, выдвинув один из ящиков, достал из него пару наручников. Еще через минуту стальные браслеты красовались на запястьях и щиколотках Баронина.
Так, знаете ли, на всякий случай! словно оправдываясь, проговорил парень, пряча ключи от наручников в карман. А то ведь и буйные попадаются!
Сняв с Баронина ремни, парень вышел из комнаты, но уже через пару минут снова вернулся с большим серебряным подносом в руках. На подносе стоял кофейник, кувшинчик со сливками, графинчик с коньяком и блюдечко с бутербродами. Баронин начал с коньяка. После подсыпанного ему вчера зелья голова у него была тяжелой. Подмигнув Мареку, он с удовольствием выпил коньяк и принялся за бутерброды с икрой. Когда с завтраком было покончено, он вопросительно взглянул на парня, как бы приглашая его к беседе.
Как вы сами понимаете, господин Навроцкий, мягко улыбнулся он, здесь, в отличие от «Бангкок-паласа», выигрыш всегда будет за нами!
Баронин кивнул. Он давно понял, что речь пойдет не о полученном им вчера в казино чеке, который и без того находился в руках у этих людей.
И что же стоит у нас сейчас на кону? поинтересовался он.
На кону, все так же мягко улыбнулся Марек, стоят некоторые ваши русские друзья И в первую очередь господин Валицкий!
Баронин помрачнел. Это было уже серьезно. Под фамилией Валицкого в Таиланде проживал Игорь Красавин. Однако с братьями-славянами, насколько было известно Баронину, «русская бригада» отношений пока еще не портила И если бы этот Марек и его хозяева желали наладить с ней сотрудничество, они бы и не подумали себя вести столь странным образом. Нет, здесь было что-то другое
Не забывайте, Алекс, впервые показал зубы Марек, что у нас Беата
Да плевать я хотел на вашу Беату! презрительно поморщился Баронин, кидая пробный шар своему противнику.
Он с трудом вытащил из лежавшей на подносе пачки сигарету, ибо ему пришлось вытаскивать ее двумя руками, и щелкнул зажигалкой.
Ладно, равнодушно пожал плечами Марек, плевать так плевать Посмотрим, как вы запоете, когда мы начнем у вас на глазах резать ремни из ее великолепной кожи!
Да, это было уже серьезнее. Впрочем, не в Беате, по большому счету, дело Снова заговоривший Марек только подтвердил его опасения.