И Пискаря, прибавил Пискарь.
Денис, мягко сказал доктор. Ты помнишь своих друзейИльяса, Папанина, Пискаря?
Динамик несколько секунд безмолвствовал.
Помню, ответил, наконец, Михалёв. Только они мне не друзья. Сам не знаю, на фига я связался с ними. Думал, хоть денег подзаработаю, а они такие жмоты, из-за копейки лишней удавятся.
Денис, укоризненно сказал доктор, покосившись на братков, как ты можешь так неуважительно отзываться о своих друзьях
Тамбовский волк им друг. Заставляли им жратву готовить, а если за водкой надо было бежать, то всегда меня посылали. А как нажрутся, весь пол заблюют, так мне же убирай, как будто я им нанимался. Качок, гад, заставлял трусы его стирать.
Пискарь засмеялся.
Значит, не отшибло у Дениски память! Он довольно потёр руки и подмигнул Габаю. Значит, он и тот день, когда Папаня камни прятал, должен помнить
Габай обернулся к доктору.
Вот что, Аркадьич, щас ты нас оставь с ним наедине. Надо кое о чём побазарить. Это быстро. Мы потом тебя позовём.
Только, пожалуйста, не тревожьте его, сказал доктор. Сейчас ему ни в коем случае нельзя испытывать отрицательных эмоций. Воспоминания должны быть приятные.
Не бойся, Габай забрал у него микрофон, всё будет хоккей.
Леонид Аркадьевич скрылся в кабинете.
Габай, уставившись на мозг, поднёс к губам микрофон:
Денис, это я, Габай. Пришёл тебя проведать.
Габай, сказал Михалёв после нескольких секунд молчания. Это ты?
Я, Денис, я. Как услышал, что ты в аварию попал, первым в больницу помчался, ночь не спал, сидел у твоей кровати. И братва тоже волнуется, спрашивает, как там дела у Дениски.
Врач сказал, что у меня что-то с глазами. У меня повязка на лице.
Ничего, всё будет нормалёк. Скоро выздоровеешь.
Габай, скажи Качку, зря он заставлял меня трусы его стирать. Мне это было очень неприятно, потому что он всегда дрочил под одеялом, а сперму потом вытирал этими трусами.
Бандиты засмеялись, а Качок побагровел от ярости.
Врёт, сука! зашипел он. Не дрочил я под одеялом никогда! Врёт! Будь он, падла, здоровый, урыл бы его тут же, задушил собственными руками
Ладно, уймись, отмахнулся главарь. Щас не до тебя. Денис, снова заговорил он в микрофон, не принимай это близко к сердцу. Качку я сделаю внушение и он извинится перед тобой А ты мне лучше скажи, помнишь, как вы с Папаней и Сёмой в тот день ехали в Москву?
Помню. Давно это было, но помню.
Как этодавно? Три дня всего прошло! Вы возвращались из деревни в Москву и попали в аварию.
Ну да, мы ещё пили армянский коньяк. Сёма платил за всех. Это было в ресторане. Там ещё Людка была.
Какой ресторан, какая Людка, Денис, что ты гонишь? Габай начал терять терпение. Вы жили в деревне у Папани, а потом я позвонил ему и велел припрятать камни!
Да, в деревне у Папани, согласился Михалёв. Это точно. А когда же был ресторан? Я ведь помню, как мы там сидели.
Ты хоть помнишь, как мы взяли камни?
Конечно. Мы их взяли в той квартире, у нотариуса. Там ещё собака была. Толубей с Ваней сняли железную дверь, а она выскочила и вцепилась в Толубея.
Габай засопел.
Денис, нотариуса мы выставили до этого, а камни взяли в церкви. Вспомни! Пошевели извилинами! Ночью мы залезли в церковь
В церковь, бесстрастно повторил динамик.
Ну. И что дальше?
Я всё хорошо помню. Собаку прирезали, взяли шубы, аппаратуру, рыжьё, а потом мне всего триста баксов выдали. Очень мне было обидно. Я же тоже в деле участвовал, а дали всего триста баксов.
Денис, когда ты поправишься, я выдам тебе десять тысяч баксов! пообещал Габай, подмигивая браткам.
Те понимающе закивали.
Ты пацан конкретный, бабки эти заслужил, говорил главарь, нависнув с микрофоном над аквариумом. Малость поправишься и получишь их прямо налом. Отправим тебя в Грецию долечиваться. А с этим раздолбаем Качком я самолично разберусь.
И с Чуркой разберись. А то он когда занимается боксом, использует меня как грушу. Однажды так изфиздил, что я целый день встать не мог.
Чурку урою прямо сегодня, пообещал бандит.
Двинь ему за меня. Сделай апперкот правой в челюсть.
И в нижнюю, и в верхнюю, и нос ему разобью, падле, чтоб знал, как Дениса обижать. Ты, главное, не беспокойся ни о чём, лежи, отдыхай. Я всё устрою, найму любых врачей, любые бабки заплачу, только чтоб ты встал на ноги
Спасибо, Ильяс, размеренно рокотал динамик. Я всегда знал, что ты относишься ко мне хорошо. А что избил тогда, после ресторана, так это за дело. Я не в обиде.
Денис, ну что насчёт камней? Габай попытался повернуть разговор в нужное русло. Их Папаня в тот день должен был спрятать!
Папаня всегда прячет. Он у меня коробку дисков увёл и спрятал. А шубы, которые в той квартире взяли, он не прятал. Мы их сразу к скупщику отвезли.
Я тебя не про квартиру спрашиваю, а про церковь! Взбешённый Габай едва удержался, чтоб не ударить по аквариуму. Церковь в Подмосковье! Там только иконы были!
Иконы, автоматически повторил Михалёв.
А камни помнишь? Красненькие, зелёненькие Куда их Папаня заныкал?
Камни помню, а куда заныкалнет.
Главарь в сердцах заматерился. Пискарь потянул у него из рук микрофон.
Дай я с ним побазарю, прошептал он. Тут надо аккуратно действовать, наводящими вопросами В самом деле, откуда он может знать, куда Папаня заныкал камни? Надо просто расспросить его про то утро, выяснить, где находился Папаня, куда ходил, где останавливался по дороге
Ну, давай, Габай отдал ему микрофон и вытер своё вспотевшее лицо. Расследуй, прокурор
Завладев микрофоном, Пискарь заговорил вкрадчиво, как совсем недавно доктор:
Денис, это я, Пискарь.
И ты, Пискарёк, здесь?
Да, Дениска Не мог не приехать, когда узнал, что с тобой такое стряслось. Ведь мы всегда были друзья, да?
Да, Пискарь, ты ко мне хорошо относился, не то что эта крыса Гугнивый. Он, гнида, на той неделе, когда я спал, у меня из куртки сто пятьдесят баков вынул. Кроме него некому больше. А когда я сказал ему, развопился, сука, в драку полез.
Не крал я у него ничего! рявкнул разозлённый Гугнивый. Опять путает, придурок! У него после аварии совсем крыша съехала!
За тобой это водится, заметил Качок.
Глохни! огрызнулся Гугнивый.
Динамик на горле Михалёва продолжал вещать слегка надтреснутым, лишённым эмоций голосом:
Но я его прощаю. Пискарь, передай ему, что я его прощаю, хотя он был не прав.
Передам, Денис, обязательно передам, сказал Пискарь. Но ты всё-таки помнишь, как мы церковь брали? Иконы те помнишь в окладах?
Помню. Офигенные были иконы. Зря их не взяли. Можно было большие бабки за них срубить.
С иконами связываться стрёмно. Мы только камни из окладов вынули. Помнишь камешки? Пискарь говорил медленно, внятно выговаривая каждое слово. Папаня их должен был спрятать Ты был тогда с ним Он тебе, конечно, не сказал, куда он их спрятал
Нет.
Наверно, он правильно сделал, что не сказал. Ведь это такое дело, которое нельзя доверить никому Где вы были в то утро? У него в доме?
Да, ответил Михалёв после паузы.
А потом поехали в Москву?
Да.
Папаня взял камни с собой или он пустой сел в машину?
Он что-то держал в руках.
Что?
Снова пауза.
Сумку полиэтиленовую.
И вы поехали в Москву?
Да.
Вы где-нибудь останавливались по дороге?
Вечером тормознули на Кутузовском у бара, там биксы тусуются. Уже ночь была, а Гугнивый сказал, что знает, как снять биксу и не заплатить.
Это было месяц назад, если не больше! встрепенулся Гугнивый. Пискарь, скажи ему, что это было месяц назад!
Пискарь, даже не обернувшись в его сторону, продолжал прежним убаюкивающим тоном:
Какие биксы, Денис, вспомни Там не было бикс Вы с Папаней и Сёмой поехали в Москву утром. Вы нигде не останавливались по дороге?
Останавливались.
Где?
Там был дом с флюгером, после продолжительной паузы произнёс Михалёв.
Щербинка! рявкнул Габай. Я так и знал! Это им как раз по дороге!
Пискарь жестом призвал его к тишине.
Дом с флюгером? переспросил он. Двухэтажный дом, в котором никто не живёт? Вы там останавливались?
Да. Там на крыше стрелка.
И что же? Папаня с сумкой входил в дом?
Ему зачем-то захотелось починить эту стрелку. Он полез к ней по крыше.
Братки недоуменно переглянулись.
К флюгеру, что ль, полез? пробормотал Качок. На хрена?
Денис, значит, Папаня полез по крыше к флюгеру? продолжал спрашивать Пискарь.
Да Он лез и скатывался вниз, а потом всё-таки долез до флюгера и сидел там минут двадцать.
Пискарь, зажав микрофон ладонью, обернулся к напарникам.
Тайник на крыше, под флюгером! А то на хрена Папане туда лазить? И снова поднёс микрофон к губам:А в руках у Папани ничего не было?
Не помню. Он сказал, что чинил флюгер.
В гробу он видел этот флюгер! прогудел Качок.
Конечно, он лазил туда не флюгер чинить, согласился Пискарь, снова прикрыв микрофон рукой.
Папаня любил делать тайники на крышах, припомнил Гугнивый.
У Габая загорелись глаза.
Выходит, камни в том доме, он оглядел подручных. Ну и хмырь же этот Папаня! Какое место выбрал!
Братки оживились.
Надо ехать прямо сейчас! хрипнул Качок.
Да, поканали, быстро!
Гугнивый подёргал дверь кабинета. Она оказалась не заперта. Браток раскрыл её и заглянул внутрь.
Парочка, сидевшая за столом, вздрогнула и обернулась. Это были доктор Леонид Аркадьевич и молодая женщина лет двадцати, тоже в бледно-зелёном медицинском халате. На её пышные рыжие волосы были нахлобучены наушники. Когда в кабинет заглянул Гугнивый, она торопливо сняла их с себя..
Доктор, явно смущенный этим неожиданным вторжением, встал навстречу Гугнивому.
Э-э, пробормотал он, разрешите представить мою ассистентку Оленьку. Оказывает неоценимую помощь по уходу за вашим другом, дежурит у него в моё отсутствие
Браток, встретившись с Ольгой глазами, улыбнулся и подмигнул ей.
Симпатичная девочка, и он ткнул пальцем ей в бок.
Какая вульгарность! выкрикнула она пронзительным фальцетом и, вильнув задом, отодвинулась. Невоспитанность!
Гугнивый засмеялся.
А чё тебе не нравится? Я, может, люблю рыженьких!
Вы бы действительно держали себя в рамках, замямлил доктор. Она на работе.
Гугнивый! зычно гаркнул главарь. Пошли, здесь тебе не массажный салон!
Где-то я тебя видел, лапусик, не помню где Гугнивый, игриво щурясь, облизнул губы. Кого-то ты мне напоминаешь
Девушка, не без кокетства поведя плечиком, отвернулась от него к окну.
Мы ведь ещё встретимся? спросил браток и, не дожидаясь ответа, бросился вслед за напарниками.
Глава 9
Бандиты уселись в свою «девятку» и покатили в Щербинку. По дороге Габай обзванивал подручных. Всем, с кем удавалось связаться, приказывал ехать к щербинской фазенде.
Когда мчались по шоссе через лес, пришлось включить фары. Из-за нависших облаков вечер сгустился раньше обычного. Заморосил дождь. Габай вертел руль, вглядываясь в пронизанные светом фар сумерки.
Камни здесь, духом чую, твердил с заднего сиденья Пискарь. Я так и предполагал, что он их в такое место запрячет
Ну и почему предполагал? спросил Качок.
Ты сам подумай, какой смысл ему прятать их у себя дома? Там его тайники все знают, любая собака найдёт. А здесь место укромное, хрен кто догадается. Поэтому он сюда и прикатил. И правильно сделал. Я бы на его месте тоже выбрал местечко понадёжнее
Выехав на просёлочную дорогу, «Жигули» четверть часа переваливались по её ухабам и наконец остановились у бревенчатого дома, к которому с одной стороны подступал лес, а с другойполе. Небо ещё синевато светлело на западе, и на фоне закатного сияния отчётливо темнела островерхая крыша с флюгером.
Бандиты вылезли из машины.
Да-а, под флюгером самое клёвое место для тайника, лучше не найти, сказал Гугнивый, разглядывая дом и крышу.
Туда так просто не залезешь, согласился Качок.
Главарь ещё некоторое время сидел в машине, разговаривая по мобильному телефону.
Сейчас пацаны подвалят, сообщил он, вылезая. Помогут искать. Будем осматривать здесь всё, каждую щель, поняли?
В ожидании приезда «пацанов» Габай и остальные поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, а оттуда проникли на чердак. В низких захламлённых помещениях всё скрипело и ходило ходуном. Ветхие доски трещали под ногами, в многочисленные прорехи задувал ветер.
На чердаке тайника нет, высказал, наконец, мнение Качок. К нему надо с крыши подбираться. Помните, Михаль сказал, что Папаня по крыше к флюгеру лез?
Точно-точно, согласился Пискарь. Если к флюгеру, то это только по крыше
Тем временем к дому подъехал побитый «Опель». В нём прибыли Бредихин и Чурка. Затем появились ещё две машины. В десятом часу вечера в нижней комнате заброшенного дома собралась почти вся банда. Последним на своей «четвёрке» подкатил Толян.
Пусть Толян на крышу лезет, сказал Гугнивый. Он у нас альпинист опытный, в горах был. Должен знать, как это делается.
А что, подымусь как нечего делать! бодро заявил Толян, низкорослый парень лет двадцати семи, с тёмным испитым лицом. Только нужны ещё два человека, чтоб страховали.
Никто, однако, «страховать» не вызвался. Братки переминались и помалкивали.
Значит, с Толяном полезут Чифирь и Толубей, скомандовал главарь. Гога, тоже ступай, прибавил он. Будешь, на всякий случай, у них на подхвате.
Братки столпились перед домом, глядя, как Толян и трое других выбираются из чердачного окна на мокрый настил крыши. Закат окончательно померк, но крыша с человеческими фигурами, пытающимися вскарабкаться к гребню, увенчанному флюгером, хорошо различалась в сумеречном воздухе.
Добраться до флюгера оказалось труднее, чем предполагал Толян. Крыша была слишком крутой и скользкой, и его попытки подобраться к гребню заканчивались тем, что он съезжал по ней вниз.
Влезайте друг другу на плечи! кричали зрители. Пирамидкой ложитесь, тогда подлезете!
Чифирь, самый мощный из четвёрки, улёгся ничком на холодное покрытие крыши, упершись ногами в карниз. По его телу взлез Толубеев и, встав ему на плечи, тоже распластался на крыше. По телам этих двух полез третий браток, Гога. Последним вскарабкался по живой «пирамиде» Толян.
Ну вот, я же говорилдотянетесь! крикнул Габай.
Толян с плеч Гоги перекинулся на гребень крыши и понемногу, сидя на гребне «верхом», начал подбираться к флюгеру. Наконец он добрался до стрелки. Снизу было плохо видно, но, похоже, Толян начал откручивать стрелку со штыря.
Толян, чего там? снова заорал Габай.
Кажись, что-то есть донёсся ответ братка.
Открутить стрелку не удалось. Толян, усевшись на гребне прочнее, вынул из заплечного рюкзака зубило и молоток.
Ну? вопил Габай. Что?
Щас сковырну, погоди отозвался Толян.
Он бил молотком по зубилу, отдирая флюгерный штырь от его основания. С каждым ударом где-то в глубине крыши всё явственнее нарастал треск. Чтобы снять флюгер, Толяну приходилось бить по одной из несущих балок, на которых держалась вся верхушка. Флюгер, наконец, отлетел, и в ту же минуту раздался треск под самым Толяном.
Наблюдатели испустили дружный вопль, когда часть крыши проломилась и вместе с распластанными на ней людьми, поднимая пыль, с грохотом и треском рухнула внутрь дома. Только Чифирю, который находился в основании человеческой пирамиды, удалось в последний момент отпрянуть и не провалиться вслед за остальными. Несколько секунд он балансировал на краю провала, а потом всё-таки не удержал равновесия и свесился со стены.
Чифирь, держись! завопил Качок.
Чифирь из последних сил цеплялся за карниз. Его ноги болтались в воздухе.
Братва, не могу больше жалобно проскулил он.
Габай опомнился.
Давай туда! заорал он. Все туда! Будете ловить его!
Он первым подбежал к дому и остановился под самым Чифирём. Тот держался до тех пор, пока внизу не столпились братки, и только тогда разжал пальцы.
Несмотря на то, что к нему тянулась не одна пара рук, в самый последний момент, когда он летел вниз, его никто не подхватил. Братки струсили. Каждый понадеялся на то, что падающего подхватит сосед. Чифирь свалился на щебень и остался лежать, громко стеная.