Заметил, откуда?спросил ведомый у напарника.
Справа кустики.
Заходим.
Зашли. Не самолетысбавили скорость, обрели устойчивость, спокойно нацелились издалека и выпустили весь гнев и презрение в того, кто попытался достать рогатку и сбить птицу.
Ну, что?переговорились птицы, забравшись повыше и пытаясь оттуда рассмотреть результаты своей работы.
Никакого движения, если не считать двух скачущих по предгорью лошадей. А лошадей трогать нельзя. На войне требуется убивать людей, а не животных
Давай домой.
С удовольствием.
Пока долетели до аэродрома, успокоились, отключились от всего лишнего. Коснувшись лапами бетонки, тихонько подкатили на свои прежние места, сложили на спине лопасти и замерли, торопясь доспать остаток ночи. Кто знает, что начнется с утра?..
Ты что-нибудь понял, командир? Ты чьи вертолеты вызывал?Волонихин задавал вопросы без злобы, надрыва, не требуя ответов. Слышались лишь недоумение и растерянностьощущения человека, попавшего на необитаемый остров, где никто помочь не в силах, а неожиданности подстерегают на каждом шагу.
Они били по нам,тихо произнес роковую фразу Туманов. Об этом догадывались, это становилось яснее луны в морозную ночь, но поверить, а к тому же произнести вслухЧто за задание у нас, Алексей?
Обращаясь к командиру по имени, пограничник снимал всю подчиненность. Отныне они задание не выполняют, а вместе выбираются из него.
Подполковник подтянул сумку, достал пакет с содержимым сейфа. Две магнитофонные кассеты наверняка с записями каких-то переговоров. Накладные на погрузку стройматериалов для восстановления разрушенного и строительства в Чечне, на железнодорожные перевозки. Обязательства, доверенности, расписки, счета. Без специалиста или бутылки спирта не разобраться, но наверняка двойная бухгалтерия каких-то тайных сделок.
Из-за этого.Он дал посмотреть бумажки товарищам. Спецназовцы тоже ничего не поняли: это в незнакомой мине можно запал найти или разобрать-собрать по интуиции неизвестный автомат. А бухгалтерия другое делотут учиться надо. Но только эта сумка могла служить источником опасности. Она послужила причиной гибели Марины, Чачуха и открывшего огонь по вертолетам, таким образом обнаружившего себя Работяжева. Из-за нее снаряды вновь искромсали тело уже убитого Дождевика.
Все четверо спецназовцев лежали, прикрытые освобожденным от жердей брезентом. Живые почему-то прячут лица погибших, словно испытывая перед ними вину за то, что сами остались живы. Правда, Иван время от времени подходил к Марине, приподнимал край брезента и молча всматривался в темноте в умиротворенное женское лицо. Именно Марина подняла руку, показывая вертолетам, где они находятся. И в нее, в эту рукуПора,сообщил Заремба.
Небольшая могиласколько хватило сил и времени ножами углубить случайную канавкуготова была принять тела спецназовцев. Их и начали укладывать в той последовательности, в какой они лежали на брезентевначале Чачуха, потом Работяжева. Над телом Семена подполковник возился чуть дольшепрощаясь с прапорщиком и давая лишнюю минуту Ивану побыть с Мариной. Наконец, легла с краешку и она.
Надо запомнить место. Очень хорошо надо запомнить место и после войны перезахоронить их дома,повторил Заремба уже говорившееся.
Не прощу,прошептал Волонихин.Жизнь положу на то, чтобы все узнать.
«Сначала надо выбраться»,про себя отметил подполковник. Если в самом деле их попытались уничтожитьпри всей абсурдности подобного,капкан захлопывают с двух сторон: и со своей, и с чеченской.
Первым сдвинул вниз только что поднятую наверх землю. Теперь ее понадобится меньше. На объем четырех человек. Именно поэтому над могилами вырастают холмики. На четыре человека на земле стало меньше. На четыре большев земле.
Однако холмик не стали делатьпобоялись надругательства. Наоборот, прикрыли могилу жухлой травой, веткамина войне и места захоронения порой нужно прятать. Луна была ясная, и подсвечивать фонариками не пришлось. Ненормально этохоронить друзей под фонарики.
После всего Заремба снял с плеча автомат. Любые слова изначально ничего не могли выразить, да и перед кем говорить? Здесь нет людей, которым надо объяснять заслуги и человеческие качества погибшихвсе они достаточно хорошо узнали друг друга за это время. И убеждать живых в своей любви и преданности к ушедшимслишком дешево. Юра Работяжев мечтал сделать салюты на все случаи жизни, и даже «Печальный салют». Не успел. Поэтому они отдадут дань уважения салютом армейским. Это может погубить оставшихся, навести на след Одинокого Волка и его стаю, но не дать залп над могилойне по-человечески. Не по-офицерски.
Заряжай,подал негромкую команду подполковник. Что заряжать оружие на войненадо только передернуть затвор.
Огонь!
Три патрона по три раза. В небо, откуда прилетели вертолеты. В звезды, которые легли очень скверно и не спасли, не прикрыли. В прошлое.
Прощайте. Мы за вами вернемся. На костылях, слепыми, без рукно приползем и заберем вас отсюда,пообещал Заремба. Наклонился, взял горсть земли и высыпал ее прямо на кассеты, накладные, забившиеся в угол сумки как нашкодившие котята. Волонихин стал перед замаскированной могилой на колени и прошептал еле слышно:
Прости.
Пойдем,тронул его за плечо Заремба.Надо уходить. Пусть лучше идут за нами, чем притащатся к их могиле.
Оглядываясь, пошли в горы. Карта обещала, что они небольшие, лесистые. И уж за нимиИнгушетия, где вроде бы мирная жизнь. Единственное, во что нельзя было никак поверить,что прошло всего двое суток с момента начала операции
Глава 10Точку ставит пуля
Под утро выдохлись. Горы, даже если на карте обозначены как небольшие, для пешего человека остаются горами. К тому же в пути быстро вспоминается, когда и чем подкреплялся перед дорогой. Спецназовцы же с утра не держали во рту маковой росинкитолько бежали и отбивались.
Приметив укромное местечко за елками, боязливо жмущимися друг к другу среди громадин-сосен, подкатились под них. В хвойной толчее тем не менее оказалось посвободнее, смогли выпрямиться. Хотя мечталось о другомвытянуться на земле, положив гудящие ноги на рюкзаки.
Сверились еще раз с картой и компасом в отвинченной рукоятке «короля джунглей». Шли вроде правильно. Оставайся у них силы, одного дневного рывка хватило бы, чтобы дойти до границы. Но сил не было, и спецназовцев подстегивало лишь сознание, что ни боевики, ни собственные «вертушки» не оставят попыток обнаружить группу. Воюйне хочу.
Один спит, двое охраняют,предложил Заремба. Такая арифметикане в пользу отдыха. Зато она давала надежду, что их не возьмут спящими.
Я спать,попросил Волонихин.
Да нет, конечно же, не спать. Он хотел остаться один, со своими мыслями. А предрекалось, говорилось: «Не бери грех на душу».
Взял, дурак
Постелемся,Заремба первым подступился со своим тесаком к укрывшим их елкам, выбирая ветки попушистее. Кто укрывает, тот и страдает. Кто ближетому и больней. Извечное противоречие природы и человеческих отношений.
Не хотел бы я оказаться на месте Ивана,проговорил и Туманов, когда остались одни.
Каких мужиков потеряли,вроде о другом, а на самом деле все о том же проговорил Заремба.Знать бы, за что.
Когда подобные вопросы задает командир, подчиненным остается только пожалеть себя.
Авантюра, конечно,грустно усмехнулся Туманов.С самого начала, когда пошел разговор о деньгах и подборе отслуживших в органах или в армии офицерах, лично мне стало ясно, что втягиваюсь в большую игру. А вот отказаться не смог. Подловили, сволочи, в самый острый момент.
Заремба вспомнил слова Вениамина Витальевича о Марине, тоже крайне нуждавшейся в деньгах на жилье. Попытался узнать у пограничника причину его согласия на участие в операции.
Банальность вообще-то. Заставу мою бывшую перекинули из Армении под Псков. Лес, палатки, а в области, на чью шею посадили моих солдат и семьи офицеров, нулевой бюджет. Перспектив, соответственно, никаких,охотно объяснил капитан свои проблемы.Подумал: заимею вдруг деньгизакуплю продуктов, фруктов детишкам и солдатам, привезу на заставу. Представляешь? Мне, оказывается, совсем не безразлично, с каким настроением мои бойцы и офицеры продолжат службу. Идиоты мы, наверное. Все верим, что на нас свет клином сошелся.
Сошелся, Василий. Поверь, сошелся,не согласился с пессимистическим настроением Туманова подполковник.Страна не выживет, если люди перестанут считать себя центром Вселенной.
Сказал и припомнил свою судьбу. Казалось тоже, что без него спецназ если и не рассыплется, то утратит свою боеготовность. Первое время грешным делом все ждал: вот позвонят, позовут, извинятся и попросят:
Все, Тимофеевич, поискрилии довольно. Давай, принимайся за дело.
Не позвали. Значит, обходятся. Зато вместо начальства объявилась эта темная лошадка Вениамин Витальевич, непонятный мафиози из Кремля. Стал всучивать деньги. По большому счету, лично ему, Зарембе, они и даром не нужны. Если Марина заглядывалась на квартиру, Волонихин строит какой-то памятник, Туманов о заставе думает, Юра Работяжев о салютах мечтал, то за что пошел снова на войну он, подполковник, навоевавшийся по горло? Именно потому, что не позвали и хотел доказать, как они ошиблись?
Но кому доказать? Зачем?
Про Чачуха и Дождевика, правда, тоже ничего не узнал. И теперь не узнает никогда, нужда или отчаяние бросило их на встречу с представителем Кремля.
Вернусьпойду на юридический,помечтал о будущем пограничник.Судьей стану. Хоть где-то выводить подлецов на чистую воду. А ты?
Кем станет он, командир спецназа? Где его ждут на «гражданке»? Неужели только там, где нужно убивать? Горькое прозрение
Не знаю, Василий. Пока не вижу себя нигде. Наверное, потому и согласился лететь. А теперь каюсь: может, будь иной командир, проскочили бы. Может, все остались бы живы
Прекрати!обрывая командира, Туманов даже сжал ему локоть и повысил голос.Сам знаешь, что ерунду порешь.
Ерунда, а ребят нету.
Война без слез не воюется.
Количество слез зависит от командира.
Если его не предают вместе со всеми,похоже, пограничник окончательно утвердился в мысли, что Москва решила уничтожить группу.
Ладно, замолкаем. Все эти разговоры, скорее всего, от голода,Заремба сам перешел с высших материй на реальности.
Когда закупишь свою гуманитарную помощь для заставы, выдели что-нибудь и нам. И мы втроем навернем с таким аппетитом
Да уж закупили бы и навернули,согласился капитан. Зря заговорили и о еде. Огляделись по сторонам, словно вокруг ломились столы от яств, и только проблема оставалась разыскать в темноте закуску.
Утром что-нибудь поищем,дал срок Заремба.Травку, корешки, живность
Совсем на иной поиск получал утром задачу командир спецназа. Он стоял с полковником-вертолетчиком перед одним из заместителей командарма, и тот уже не на армейском, а на приблатненном чеченском сленге, что должно было выдавать в нем прожженного вояку, давал указания:
Короче, осмотреть то, что обработали вчера. Найти трупы, даже если они закопаны. Пересчитать, сколько их. Прикол? Но такая уж наша доля.
Трупы вывозить?попросил уточнения вертолетчик.
Зачем?вскинул в недоумении руку генерал. Указательный палец у него не гнулся, мизинец тоже отставилсяни дать ни взять жест крутого «нового русского».Шакалам тоже хочется кушать. Короче, Москве и мне нужно знать количество трупов. Если меньше семи, то готовьтесь порыскать по окрестностям, но довести их количество именно до такой цифры. Полный вперед и карт-бланш во всем.
Группы спецназа, уже поднятые командиром «в ружье», вертелись друг перед другом как спешащие на свидание женщиныно не красуясь, а заправляясь и подтягиваясь перед боем и походом. Войнарулетка: пойдешь считать чужие трупы, а оставишь свои. Такое свидание может получиться
По машинам!посмотрев на часы, прервал суету комбриг. Горбясь и виляя задами под тяжестью рюкзаков и оружия, спецназовцы цепочками, как гуси к кормушке, потянулись к вертолетам.
Люблю десант,с восхищением глядя на подчиненных, признался комбриг.
Полковник искоса взглянул на него, не поддерживая восторга: не на учениях и не на показных занятияхс реальными патронами идут его подчиненные. Восторгаются не до боя, а по его результатам. Мало пробыл комбриг на войне, только и успел, что научить его офицеров игре в преферанс. Истинные чувства и слова, к сожалению, придут после первых потерь.
Я с тобой,комбриг, возбужденный больше обычного, направился к машине командира полка.
Однако полковник кивнул ему на соседнюю птицу:
Под один удар две головы не подставляют.
Ох, совсем мало пробыл в Чечне спецназовец. А судя по орденским планкам, где красиво, под оргалитом, но читались одни юбилейные медали, то и до звания подполковника сумел дослужиться, ни разу не попав на войну. А уж их-то с началом перестройки народилось столько, что другие желающие и не блатные навоевались к таким звездам и должностям под завязку.
Земли касаться не станем, десантируйтесь с высоты,напомнил вертолетчик и пошел к своей машине.
Та, вместе с солнечным бликом скосив на него стеклянный глаз, поняла, что вновь обречена лететь под пули, и нехотя застрекотала лопастями. Хозяина еще подпустила к себе, а все остальное начала отшвыривать, закручивая в пыльный вихрь. С таким настроением и поднялась в воздухсердитая на весь белый свет, готовая растерзать, исклевать любого, на кого укажут. Командир указал ей путь на предгорье.
Зарембу разбудил гул вертолетов. С высоты, на которой спецназовцы устроили себе ночлег, они видели, как некогда любимые, восхищавшие своей маневренностью и изяществом машины заходили на посадку в район, где вчера в упор расстреляли их группу.
Нас ищут,подтвердил догадку Туманов, заканчивающий с Волонихиным свою смену.
Краснозвездные «вертушки» снижались парами, отрыгивали на землю маленькие комочки десантников и быстро-быстро карабкались опять в небо, под защиту ставшей в хоровод стаи. Зрелище завораживающее, если учесть к тому же, что вся карусель вертелась ради них.
Из-за них.
Против них.
Уходим,заторопился Заремба, сворачивая постель.
Волонихин и пограничник набросились на «Крону», упаковали ее в рюкзак. Разворошили примятость на земле. Выскользнули из елочного окружения.
Не хотел Заремба идти по дну ущелья. Спрятаться в нем легче, но и вероятность погони именно там наибольшая. Теперь же выхода не оставалось. Бинокли десантников приблизят склоны гор в десятки раз, и по закону подлости кто-нибудь обязательно заметит их перемещение. Догонять не станут, вызовут те же вертолеты или артиллерию. А как они работают, вчера на собственных шкурах испытали. Оказывается, при всеобщем бардаке в стране армия еще что-то умеет делать безупречно
В ущелье.
Оно пробивалось меж двух вершин и оказалось столь настойчивым, что проторило-таки себе путь. Горы сбрасывали ущелье со своих плеч вниз, перекрывали его валунами, засаживали лесом, перегораживали плотинами-скалами. Но где изворотливостью, где прыжком, оно карабкалось вперед и в итоге тянулось и тянулось по Чечне и, раздвинув каменные громадины, вырвалось на свободу с другой стороны гряды.
Туда, где свобода, рвались и отступающие.
Но кроме гор, против ущелья ополчился еще и человек. Не успел Заремба пробежать километр и иголкой вытащить за собой коротенький кусочек своей ниточки, как настороженный слух уловил голоса. В рассветном лесу, среди яростного гомона птиц, которым словно платили из райского фонда «зелененькими» за восхваление дня,людские голоса слышны всегда очень далеко. Разведчики замерли.
Чечены,не разобрав ни единого слова, сказали почти одновременно.
Если уж федералы объединились с полевыми командирами против нас, то эта сумочка,Туманов кивнул на пояс Зарембы,стоит многого и портит кровь как одним, так и другим.
Уничтожить, что ли?Заремба приподнял пояс. Весакот наплакал, а сколько шума и трагедий
Это роли не сыграет,впервые после смерти Марины заговорил Волонихин.Вместе с сумочкой им нужны и мы. Потому что прикоснулись к какой-то тайне.
Надо делать ноги,изрек резюме Туманов и посмотрел на командира.
Что мы и делаем уже два дня,сказал Заремба. Делать ноги на этот раз можно было только прыжком в сторону. Спешно заполнив фляги водой из небольшого ручейка, на ходу набросав в них обеззараживающих таблеток, спецназовцы начали карабкаться по достаточно отвесному склону, стараясь не оставлять следов и примет. Через какое-то время боевики и федералы столкнутся. Примут ли они бой, если добиваются одной цели?