Кафе понемногу наполнялось, и подполковник порадовался, что они пришли пораньше и выбрали самый удобный, с видом на море столик. Написав на салфетке «Занято», встал, подошел к оградке. Потягивая пиво, принялся всматриваться в прохожих, желая издали увидеть Нину и Лену. Наверное, вечер получится немного грустным, тем более что оркестра нет, а слабосильный магнитофончик его не заменит.
Хотя грустить не хочется. Повода для веселья, правда, особого нет, поэтому поэтому они просто поужинают. А потом видно станет. Лишь бы девчата пришли.
Вместо женщин увидел Туманова. Капитан поднимался в гору медленно, скорее всего разговор с бывшей семьей радости ему не принес. Он даже не отреагировал на двух парней, которые что-то спросили у него.
И как же зря, как зря он так поступил! Потому что несколько последовавших за этим секунд стоили пограничнику жизни.
От Туманова не отстали, наоборот, плотно зажали с двух сторон. Заремба ничего не успел предпринять: лишь увидел взметнувшуюся для удара ножом руку одного из парней, после чего пограничник мгновенно обмяк между ребятами. Те, поддержав тело, сделали вместе с ним еще два шага, но лишь для того, чтобы донести убитого до края дорожки и сбросить в кусты.
Достали?
Заремба резко развернулся. Сразу увидел тех, кто напряженно следил за ним и не отвел взгляд. Кажется, трое.
Перепрыгнуть ограду не успел. На него бросились двое из троицы. Без замаха Заремба бутылкой встретил голову самого ближнего из них, и тот, в пенных потоках пива и хлынувшей крови, отшатнулся. Со вторым справиться оказалось легче: выпрыгнул навстречу ему и с полуприседа широким замахом ноги подрубил нападавшего. И только потом, едва коснувшись потертых перил, выпрыгнул за ограду. Над спиной запоздало пропели две пули.Конец. Все, конец,хрипел в злобе и отчаянии Заремба. Не себя имел в виду, а свору, на него набросившуюся. Тех, кто предал группу, кто только что убрал Василия. Если до этого еще какие-то сомнения роились по поводу дальнейшей судьбы Вениамина Витальевича и Кo, то теперь все стало на свои места. Светлого пива ему, видите ли, захотелось
Раздалось еще два выстрела. Шум поднимать или не боялись, или деньги, заплаченные за его смерть, стоили больше того риска, которому подвергали себя киллеры.
Конец!орал внутри себя Заремба. Еще не встав на ноги, увидел неподалеку каменную кладку. Рыбкой нырнул туда, не задумываясь о том, что может за ней находиться. Просто знал, что по эту сторону ждет пуля. За стеной оказался еще более крутой склон, почти обрыв. Подгибая кустарники, которые после него недовольно вставали и отряхивались, перекручиваясь вокруг стволов деревьев, Заремба продолжал скатываться вниз. Инстинктивно прикрывал лицо и зажимал на поясе сумку с документами. Скорее всего, на него первого не напали только потому, что хотели выяснить, у кого документы. Как их все же высчитали? Из-за тети Нины? Но это каким нужно быть профессионалом
Овраг вытекал к городской улице, но, опасаясь машин, нырял под мост и широким раздольным охватом пытался обнять раскинувшееся перед ним море. Заремба из последних сил выбрался на трассу, ухватился за борт проезжавшего мимо грузовика. Легковушки засигналили, то ли поддерживая его, то ли чертыхаясь: сами лезут под колеса, а ты отвечай. Водитель грузовика затормозил, и спецназовец, не желая выяснять отношения еще и с ним, отцепился и свернул в первый попавшийся двор.
На счастье, он оказался проходным. Но Заремба оставил просвет в арке с противоположной стороны для преследователей, а сам забежал в дальний подъезд дома. Как бы пригодился ему сейчас «король джунглей»! Как точна и беспощадна стала бы его вооруженная рука!
Пока же промчался по узким лестничным пролетам на третий, последний этаж. Подставил голову под крышку, закрывающую выход на чердак. Замок висел внушительный, широченный и сияющий, как щеки Гайдара, и подполковник в отчаянии двинул его кулаком. И от неожиданности замер: «гайдар» висел на одной петле, для камуфляжа. Или ключник спьяну не поймал вторую скобу, или надеялись, что одним своим видом пухлощекий сторож отгонит карлсонов, охочих до чужих крыш.
Заремба всунул голову в пыльную, паутинную, скрипучую духоту чердака. Для острастки по-хозяйски спросил:
Кто здесь?
Кому там быть, если и голос побоялся ткнуться в самые замшелые углы и быстренько примолк, не родив даже эхо?
Тогда мы здесь,вытянул спецназовец свое тело с лестничной площадки. Предупредил и сдержал себя:Только тихо.
Осторожно прикрыл крышку. Звякнул недовольный чем-то «гайдар», но как висел условной декорацией, так и осталсяни ключа, ни пользы. Похоже, в стране точно так же: щеки надуваем, а границы открыты.
Прислушался в ожидании, пока глаза привыкнут к темноте. Погоня, видимо, проскочила в арку. Ворвись она в подъезд, уже стучалась и вламывалась бы во все двери. Еще раз проверил сумкувисит под ветровкой. Как же они Туманова-то!.. Нет, нельзя надеяться, что, выбравшись из Чечни, оставляешь позади войну. В самой России она идет еще более тайная и подлая. Там хоть какой-то элемент защиты существует, тот же Приходько с блокпостом, а здесьденьги, деньги и снова деньги
Глаза постепенно привыкли к темноте, и в крыше стали просматриваться маленькие дырочки. Стараясь не греметь, на ощупь пошел к ним. Вот так же осторожно, на цыпочках, требовалось выбираться из ситуации, когда догадались, что их предали. Понадеялись на свое умение. А у врагов есть собственное мастерство и огромные возможности
Не первый он, видать, ходил к дырочкам в торце крыши. Только дотронулся до досок, они податливо скрипнули, готовые отодвинуться и выпустить узника из темницы. Так что ни утерянный ключ, ни «гайдар» здесь роли не играли: скорее всего, чья-то жена бегала на тайные свидания или муж подобным образом возвращался домой. Или пацаны играли в войну.
Отодвигая по чуть-чуть доски, Заремба оглядел местность за приютившим его домом. С самого начала предположил, что потаенный ход во двор не прокладывается, а на улицутем более.
Так и оказалось. Дом боком выходил в заросли шиповника на склоне, взметнувшемся нагло перед самым носом у стенки. Три ступеньки пожарной лестницы давали возможность приблизиться к земле настолько, чтобы безбоязненно повиснуть на руках и не поломаться при прыжке. Металлические ступени пожарки если и не отполированы, то и не ржавые, что подтверждало существование тайной тропы из дома.
Это нам подходит,прошептал Заремба.
Просочился на стену, сполз по ней, повис на лестнице и спрыгнул на утоптанный под ней пятачок. Сразу, на всякий случай, отпрыгнул в сторону.
Тишина. Только потревоженные птицы шарахнулись по кустам, как застигнутые врасплох влюбленные парочки.
Хорошо, хорошо,подбадривал себя Заремба, вслед за птицами скрываясь в зарослях. Сердиты, колючи растения на юге. Листочки сжались в шипы, чтобы меньше влаги отдавать солнцу, а Заремба теперь страдай из-за этого!
Горушка вывела его на окраину города. Как он стремился сюда столько лет! Реабилитационных центров не нужнодайте человеку вернуться в счастливое прошлое
Только кто мог предположить, что в нем роятся пули. Травят собаками и «вертушками». Подло пыряют ножами.
Впервые что-то похожее на страх и отчаяние овладело подполковником. Куда идти и к кому идти? Что и как делать? Даже если он освободится от документов, за ним продолжат охоту до тех пор, пока не уберут. Или пока он не уберет сам тех, кто поставил ему черную метку.
В раздумьях и с долей отчаяния дождался темноты. Если ловушка подстроена из-за Нины, то путь к ней закрыт. А западню невольно мог подсказать журналист, которому он по сентиментальности рассказал о женском пляже. Значит, встряхнули и того. Сколько человек еще затронут эти бумажки, вместившиеся в поясную сумку?
Вспомнил свой лейтенантский отпуск, когда ночи не имели темноты и вмещались в три поцелуя. А все тревоги тех летпокачивающаяся лунная дорожка на морских волнах и пограничники на берегу. Детский сад в песочнице!
И когда мы только отучимся жить воспоминаниями? Когда ностальгия перестанет подтачивать песчаные берега нашего сегодняшнего бытия? А они именно песчаные, потому что не нашлось камня и гранита для нынешних времен.
Заремба откинулся на спину, но вынужден был тут же подхватиться:
Черт!
Под плечи попал кусок битого бутылочного стекла. Который вовремя напомнил: нельзя расслабляться даже на ночь и ради сна. Нужно искать выход из капкана. Голосовать на трассе попутку исключалось: остановят на первом посту ГАИ. Остаться пожить здесь? Возможный вариант, но киллеры могут, закусив удила, перепахать весь частный сектор. Кстати, они с Василием так и не заплатили хозяйке. Да еще кто-то тянул их за язык подчеркивать свою принадлежность к армии. А Приходько? Похоронил ли он солдата? Или Нина, что думает Нина о его неожиданном исчезновении?
Мысли невольно наталкивались на дела, либо незавершенные, либо скорбные. И раз за разом они возвращались к Нине. Оказалось, что ему совсем небезразлично, как отнесется дежурная к очередному его исчезновению.
Оставалось надеяться, что в кафе будут говорить о стрельбе и Нина догадается: события каким-то образом связаны с ним, и он не сбежал от нее. Женщины крайне ранимы в таком возрасте и все проблемы болезненно связывают со своим увяданием. А он найдет, обязательно найдет возможность еще раз увидеться и объясниться.
Второенужно передать деньги старушке. За причиненное беспокойство. И чтобы продолжала верить в людей. Третьеотыскать после войны Приходько. Четвертоерассказать всю правду о «Кобре» журналисту. Пусть попробует написать о его друзьях. Чтобы о ребятах узнали другие люди. Это неправда, что все они были одиноки и никому не нужны.
Так что у него есть смысл остаться в живых хотя бы ради того, чтобы поставить памятник Ласточке и каждому погибшему спецназовцу.
Ну и пятоеостается тайна документов и ответ Вениамину Витальевичу.
Я вернусь,убежденно сказал в темноту Заремба.И воздам каждому
И вновь Вениамину Витальевичу оказалось суждено увидеть, как рушатся на глазах памятники.
Шеф метался по кабинету, подлетал к окну и, наверное, впервые осознавал, как далек Кремль. Как бы то ни было, а оттуда руки длиннее, голос внушительнее, выбор средств в борьбе с противником безграничен.
С какой интонацией он говорил?
Злоба. Решительность и злоба: «Я вернулся. И вам воздастся». Звонили из городского телефонного автомата, потому что определитель показывал восьмерку. Но район зафиксировалиКазанский вокзал.
Плохо. Плохо, что упустили. Теперь представляешь, что может быть?
Хозяин кабинета закурил. Несколькими затяжками искурил сигарету, и как было в предыдущем кабинете, окурок вдавил в чистейшую пепельницу. Неужели один человек способен нагнать страх на тех, кто смог заставить Президента сначала развязать, а потом и остановить войну в Чечне на выгодных для себя условиях? Если власть дрожит, то что тогда говорить о нем, простом клерке при этой власти? Неужели что-то начало меняться вокруг, а он не заметил? Неужели теперь придется только ждать и бояться?
Вениамин Витальевич судорожно потянулся за носовым платком
Часть втораяСпецназ, который не вернется
Глава 1Жиголо для блондинок
Дядь, женщину хочешь?
Еще не уверенный, что вопрос задан именно ему, Заремба оглянулся.
Рядом с телефонной будкой застыл в ожидании ответа паренек лет двенадцати. Одет он был в черную линялую ветровку, из-под которой пестрела разноцветной крупной клеткой байковая рубашка. На ногах белели кеды, которые нынче кроме как в деревне нигде не встретишь. Но при всем при том одежда выглядела чистенько и опрятно. И что бросалось еще в глаза, аккуратнонасколько позволили длинные соломенные волосы и гель, причесанный. Эдакий провинциальный молоденький ловелас.
По тому, как мальчик держал дистанциюза шиворот не схватить, но и разговор только для двоих, подполковник понял, что вопрос не из разряда вокзальной нелепицы, а вполне конкретен. Только и сутенер был настолько юн, что Заремба на всякий случай переспросил:
Ты мне?
В ответ горестно вздохнули: какие же вы, взрослые, тупые! Уста разомкнулись устало, заученно:
Тебе. Хоть блондинку, хоть цыганку.
Алексей, не спуская глаз с купца, попробовал вернуть на место телефонную трубку. Та зацепилась за металлическую рогатину круглыми щеками, помахала Зарембе закрученным металлическим хвостомудачи тебе, подполковник. Но поскольку тот, проявив черную неблагодарность, не обратил внимания на льстивое пожелание, на втором экивоке замерла в ожидании очередного клиента.
Только и подполковника можно было понять. Переключиться с Чечни и Вениамина Витальевича на Москву с ее проституткамина это нужны талант пофигиста и специфический настрой. Да и посредник слишком уж необычен. Ему пристало сидеть за партой или гонять в футбол, а не ловить по вокзалам сексуально озабоченных пассажиров. Поэтому Заремба поинтересовался первым, что пришло в голову:
А почему не в школе?
Пацаненок снова горестно вздохнул, удивляясь ограниченности клиента. Но переборол раздражение и вновь, как несмышленому, пояснил:
Каникулы сейчас, дядя.
А это ты, значит, на работе?
Свой процент имею,не стал лукавить паренек.Так пойдешь? Кто ходилникто не жаловался, оставались довольны,не забыл подхвалить товар. Ни дать ни взятьгрузин на рынке!
Иди-ка сюда,протянул руку Заремба.
Паренек сдал назад, улыбнулся с безопасного расстояния:
Не-е, сначала дай согласие и иди за мной.
Никуда я не пойду,отказался от услуг Заремба. Не объяснять же, в самом деле, что к женщине нужно ходить самому, а не на привязи. Тем более у ребенка. И предложил иной вариант:Ты, случаем, есть не хочешь? Я помираю с голоду. Составишь компанию?
А потом сдашь в милицию?бдительно не позволял сокращать дистанцию мальчик.
Мне что, больше нечем заняться?откровенностью на откровенность ответил подполковник. Сделал вид, что устал от бесполезного разговора, предложил в последний раз:Идешь?
Мальчик, надо отдать должное, чутко почувствовал перемену в настроении и посчитал нужным сообщить о содержимом своих карманов:
Но у меня денег нет.Затем, не мудрствуя лукаво, поинтересовался главным:А ты мне компот купишь?
Теперь Заремба в отместку потянул кота за хвост:
Компот? Но разве одним стаканом можно напиться?
Нельзя,согласился мальчик, на большее, очевидно, и не рассчитывавший.
Можем взять два!нащупал главный аргумент спецназовец.
Перед таким количеством паренек не устоял: когда Алексей вторично протянул руку, шагнул навстречу. Но инициативу оставил за собой, предложив более глубокое знакомство:
Меня Гринька зовут. Гринька Бычок. А по-школьномуГригорий Бычков.
А меня дядя Алексей. Где ты живешь, Григорий Бычков?
Да такмахнул рукой мальчик, не пожелав раскрывать адреса наверняка крашеных блондинок и фальшивых цыганок. Однако это не должно было стать причиной потери компота, и он скороговоркой поведал о своей доле:У меня папка погиб в Чечне, а мамка ушла жить к другому дядьке. Один я.
Последние слова заставили Зарембу встрепенуться: война приобрела такой размах, что первый встретившийся на московской земле человек, да еще мальчик, оказался ее жертвой? Или это мальчишеский треп, психологически отработанный прием выдавить слезу и заполучить подаяние? Новая плеяда детей лейтенанта Шмидта?
А кем был твой папка?
Конкретного вопроса Гринька, скорее всего, не ожидал, потому что стал закатывать синие глаза, подтверждая вторую догадку. Но изворотливости ему было не занимать, и мальчишеская память отыскала военную профессию почти сразу:
Ну, этим, как его летчиком. На самолете летал.
А звание какое у него было?
Снова синие глаза кверху, где на небе Бог шустрым всегда напишет подсказку:
Этот сержант,считал ее двоечник.
Врешь ты все, Гринька Бычок,с сожалением проговорил Заремба, успев ухватить за ворот задергавшегося на крючке паренька.На самолетах летают только офицеры.
Гринька недоуменно глянул на подсказчика, но Бог на сей раз молча развел руками: надо иногда и свою голову на плечах иметь, откуда даже мне, Всевышнему, знать все армейские тонкости.
Ты лучше опусти голову и скажи, откуда у тебя такие глаза синие?поинтересовался подполковник земными делами Гриньки Бычка.