А когда меня делали, мамка в небо смотрела,охотно раскрыл родовой секрет мальчик, торопясь оставить скользкую тему.
Много ты знаешь, как я посмотрю.
Да кое-что знаю,согласился со своей долей Гринька. Но на всякий случай втянул голову в плечи: лишние затрещины и подзатыльникиэто тоже доля слишком шустрых.
Диалога хватило, чтобы дойти до вокзального кафе. Мальчик, памятуя о своем чеченском провале, приостановился, не веря в благородство случайных людей, но Заремба подтолкнул его к решетчатой арке:
Хватай поднос и бери все, что хочется. Я сегодня добрый.
И все равно с недоверием, но потянулся Гринька к соблазнительно выставленным напоказ тарелкам с салатами. Стоявшая на раздаче повариха навалилась животом на стойку, высматривая, с кем идет подозрительный посетитель, и Заремба успокоил ее поднятой рукойон мой. А мальчик, уверовав в счастье, больше не сдерживался, принявшись таскать у самого себя из салатов кусочки мяса, помидорные дольки. Приподнявшейся с места кассирше Заремба вынужден был тоже кивнуть: я плачу.
Что здесь было?указала она на пустые тарелки при расчете.
Гринька уже не помнил, что съел, и отвечать пришлось подполковнику:
Ветчина и овощной. Нам бы еще три компота.
Валь, компот остался?поинтересовалась в пространство за собой кассирша.
Разливаю, через минуту пусть подходят,ответствовала из-за раздвижных гофрированных перегородок Валя.
Быстрее занимай столик,шепнул Заремба Гриньке, увидев освободившееся местечко в углу.
Так до конца и не поверив, что его не окликнут и не отберут добро, мальчик с вжатой в плечи головой, заранее виноватый, пошел в угол. Но когда подполковник поставил рядом свой поднос, половина тарелок оказалась пуста: Бычок продолжил начатое у стойки, а что не влезло в рот, распихивал по карманам.
Не торопись, еще возьмем,остановил мальчика подполковник.
Гринька внял замечанию, оставил в покое руки и хомяком пережевывал засунутое в рот.
Заберите компот,позвала кассир.
Оставив свой поднос неразобранным, Заремба вернулся к очереди. Выбрал стаканы, в которых подводными сказочными гротами громоздились сухофрукты: по себе помнил, что нет на свете ничего вкуснее груш и косточек из компота. Сам бы съел, не будь Гриньки, который, скорее всего, бомжует под присмотром то ли цыганки, то ли блондинки, поставляя им мужчин. И кто после этого поет осанну переменам и реформам в стране? Их бы детей на панель
Ваш убегает?поинтересовалась раздатчица, словно сквозь амбразуру оглядывавшая посетителей.
Заремба не понял вопроса, оглянулся. И увидел только мелькнувшую на выходе черную курточку. Мгновенно вспомнил о барсетке, в которую приличия ради переложил из напоясной сумки чеченские документы и кассету. И которую оставил на подносе. Переметнул взгляд на стол, почти уверенный в ее исчезновении. Нету! Вот откуда во взгляде раздатчицы сквозило ехидство: она не обманулась в своих подозрениях и предупреждала
Заремба не помнил, куда и как бросил стаканывслед раздались лишь возмущенные голоса. От него шарахались, кричали что-то вдогонку, но он несся к центральной двери вокзала, за которой исчезла соломенная прическа мальчика.
На улице еще раз успел увидеть ее за экскурсионными автобусами: Гринька держал направление к универмагу «Московский». Если не догнать сейчасзатеряется и исчезнет навек в магазинной суете. Но в сумочке ведь нет денег, дурак он!
Кричать сначала стеснялся, потом, когда снова разглядел в толпе нужную курточку, все же крикнул:
Стой! Держите его.
Похоже, Гринька услышал тревожный для себя крик: в этой жизни мы прекрасно слышим то, что касается нас самих. Заремба понял это, когда увидел полетевшие в разные стороны бумажки: воришка принялся потрошить барсетку на ходу, выискивая деньги. Затем в сторону дороги, подмигнув солнечным бликом, под колеса машин полетела кассета. Легковушки увильнули от непонятного летающего предмета, зато тяжело пыхтевший по крайней линии цементовоз с крутящейся на спине торбой даже не обратил внимания на подобную мелочь. И подполковник явственно услышал хруст пластика под мощными колесами, вдавливающими расплавленный на жаре асфальт.
Все! Бежать дальше не имело смысла. Не имело смысла ехать в Чечню. Зря погибла его команда. Бог сберег лишь карту с отметками могил да по горсти земли с них.
Но жажда мести снова бросила его вперед, и закричал уже по-звериному:
Стой!
На сей раз его услышали, кажется, все прохожие до универмага. А выделить, распознать убегающего от преследования мальчишку в движущейся единым ритмом толпе труда не составило. Кто-то преградил воришке дорогу, ухватил за курточку. Пока мальчик отбивался, не веря в пленение, подскочил Заремба. Вцепиться в вертлявого вора оказалось не так-то просто, но в конечном счете пальцы поймали его тоненькую шейку. Алексей сдавил ее и не ослаблял хватки до тех пор, пора мальчик не стал хрипеть и оседать под ноги. Вырвал барсетку. Пуста! Конечно, пуста. Вспомнил про личные документы, схватился за нагрудные карманы джинсовой куртки. Целы. Но потерять дискету
Да что ж вы делаете. Отпустите, он же ребенок,одернули его те, кто только что сам участвовал в задержании вора, но к убийству отношения иметь не желал.
Да давить их надо. Вырастетон еще нам всем покажет за нашу сердобольность,возразили из потока.
Закон толпы: на одно мнение всегда найдется два других. А в итоге все разошлись, оставив Зарембу и Гриньку одних. Разберутся сами. Нынче все сами разбираются.
Пойдем,дернул вверх Гриньку Заремба.
Куда?испуганно просипел тот, не желая становиться на ноги. И готовый, судя по всему, завизжать. Новые жалостливые в толпе обязательно найдутся, помогут спастись
В милицию,назвал самое страшное для беспризорников место Заремба. Но едва мальчик открыл рот, чтобы звать на помощь, вновь сдавил гусиное горлышко:Прекрати пищать, иначе задавлю.
Несмотря на возраст, Гринька благоразумно понял, что за сотворенное им задавить можно и взаправду. Не испытывая судьбу, привстал на полусогнутых ногах, стараясь оказаться как можно ниже росточком: маленьких бить жальче. Психолог, черт бы его побрал Сломив сопротивление врага, Заремба посмотрел на трассу. По правому ряду, вращая на спине турбину, полз очередной толстый цементный Карлсон. Полз хвастливо, как бы выставляя при этом напоказ свою тучность и неспособность, подобно собрату, взлететь над крышами и не касаться землитогда и кассета осталась бы невредимой. Это Вениамин Витальевич в отместку за звонок направил к вокзалу всех строителей Москвы? Подгадал, когда расплавится на солнце асфальт, потом подослал воришку, чтобы растопить сердце противника, и в итоге сделал главноераздавил чеченскую тайну Кремля! На глазах у сотен людей! Белым днем. Как все просто оказывается в этой жизни
Что же ты, подлец, наделал,подполковник встряхнул мальчика, заставляя того принять нужный рост. Жалости не будет.Ты знаешь, что натворил? Сюда смотри,шлепком по подбородку заставил воришку поднять глаза. Плевать, что они синие и в слезах. Его мамке не только в небо нужно было смотреть, а еще и воспитывать своего выкормыша
Пленник, поняв свою обреченность, тихо заплакал, зашмыгав носом. А тельце, устав бороться, снова надломилось и сникло в жестком захвате спецназовца.
Убью,шептал Алексей.
Теперь он выглядывал место, куда, подальше от людских глаз, оттащить парнишку. Что станет делать с ним, оставшись наедине, еще не придумал, но пустая барсетка требовала мщения. Подлость требовала наказания. Гнев требовал выхода.
Что у вас?вдруг вмешался в происходящее очередной сердобольный.
Подполковник в раздражении обернулся, но мгновенно обмяк, увидев рядом двух милиционеров-сержантов. Они поигрывали резиновыми дубинками, а на лицах читалась готовность применить их хоть по одному нарушителю общественного порядка, хоть по второму. А лучшепо обоим вместе, чтобы не тратить время и нервы на разбирательство.
Их появление остудило пыл Зарембы. Уж ему-то соприкосновение с милицией светило большими проблемами, чем тому же Гриньке. Ослабил хватку. Улыбнулся любопытным ментам, кивнул на мальчика, в готовности прикинувшегося нерадивым сыном:
Не хочет ехать в лагерь, убегает.
Не хочу-у.
Кто не едет в школьный лагерь и не слушает родителей, тот попадет в лагерь наш,провел воспитательную беседу с присмиревшим Гринькой один из сержантов.
Для выразительности постучал дубинкой хотя и себе по ладони, но перед носом мальчика. Посчитав свою миссию исчерпанной и получив благодарный кивок «папаши», гордо пошел сквозь толпу дальшес дубинкой напоказ. Напарник прикрывал ему спину, одновременно подражая походке и манерам старшего.
И все же свою роль милиция сыгралау Зарембы прошел аффект, когда он не ручался за себя и готов был поднять руку на ребенка. Теперь же видел в капкане не только попавшегося мелкого воришку, а оказавшегося на окраине большого города мальчика, вынужденного зарабатывать на жизнь воровством и приводом мужиков для проституток. Детям какую грань отшлифуешь, той стороной они и заблестят.
Пошли,устало повел мальчика за собой.
Страшнее милиции для Гриньки ничего не было, а тут еще и в голосе конвоира он уловил более мягкие нотки. А главное, почувствовал, что и напарник по каким-то причинам не желает соприкасаться с ментурой. Потому перестал приседать, задвигал ногами.
Чтобы воочию и окончательно убедиться в гибели кассеты, спецназовец направился к дороге. По ней ехал очередной цементовоз, и Заремба дернул мальчика: смотри, что ты натворил. Но и смотреть оказалось нечего: Вениамин Витальевич не просто послал строительную технику к вокзалу, он заставил второго водителя обронить увесистый шлепок раствора, и жирная серая клякса легла на место трагедии некрасивой, грубой, мгновенно застывшей могильной плитой. Которую тоже вдавливали в асфальт.
Гринька, демонстрируя раскаивание, поник головой. Еще бы цветы положил, раз пришел на похороны.
Тебе что, нужны были деньги?
Гринька, не поднимая головы, кивнул. И тут же пожал в оправдание плечами: а кому они не нужны?
Но я же взял тебе обед!
И вновь вздох: одним обедом сыт не будешь. Вечером подойдет время ужина, а через ночьзавтрака
Пойдем допивать компот,вдруг неожиданно даже для себя предложил подполковник. И отпустил наконец мальчишку.
Тот, шеей почуяв свободу, отпрянул. Но когда за ним никто не погнался, Бычок с интересом замер. Что в очередной раз убедило спецназовца: парень не то что повидал всякого, а еще и надеется в полностью провальной ситуации выгадать какой-нибудь интерес. Недавно Заремба сам кружил вокруг Волка, хотя логичнее было бы бежать от его логова, от Чечни, от всей этой политики и войны на край света. И вот нашлась родственная душа
В кафе вернулись вовремя: уборщица, судя по всему, уже примерялась к подносам, оставленным странными посетителями. Откровенно разочаровалась их возвращением и с соседнего столика смахнула крошки с таким рвением, что тот, бедный, застучал колченогим пластмассовым протезом с резиновой набойкой по кафельному полу.
Не глядя на напарника, Заремба уткнулся в свои тарелки. Через некоторое время рядом протянулась за компотом тоненькая ручка, и подполковник отметил аккуратно обработанные пилочкой ногти на пальцах Гриньки. Вся эта ухоженность не вязалась с вокзальным воровством, и мальчик, словно желая хоть как-то компенсировать нанесенную обиду, решил помочь разобраться взрослому человеку с его детскими проблемами:
Я жиголо,произнес он чуть слышно.
Кто ты?не понял Заремба.
Да жиголо,подумав, что сосед просто не расслышал, повторил Гринька заморское словечко.
Только Заремба на слух никогда не жаловался: он в самом деле никогда не сталкивался с таким словом. Даже не постеснялся признаться:
Зенитный комплекс «Стрела» знаю, гранатомет «Муха» знаком, винтовку «Тайга» в руках держал А «Жиголо»? Не знаю Подобный зверь на пути не встречался. Объясни.
Ну, это когда мальчики танцуют перед женщинами. Когда они в постели. Так было в старину в Греции и Италии,просветил Бычок темного в любовных утехах подполковника.
Посчитав, что выданная информация стоит по цене второму стакану, подтянул к себе и его. Пока Заремба пережевывал вместе с ромштексом сведения о таинственном пласте в сексуальной жизни Древней Греции, Италии и современной Москвы, Гринька выдул компот и принялся выуживать холеными пальчиками со дна сухофрукты. Не найдя для своего лица приличествующего разговору выражения, Алексей тщательно собирал по тарелке крошки от ромштекса. Зато Гринька был доволен собой и остатками обеда, который, несмотря на неприятное приключение, все же оказался у него в животе.
Давай сначала,предложил Заремба.С того, что
И тут же оборвал себя: с какого начала? Чтоначало? Ему он нужен, этот мальчик, танцующий перед проститутками? Который за пять минут знакомства сотворил подлости больше, чем Вениамин Витальевич с Одиноким Волком, вместе взятые? Который в любую минуту может залететь со своим воровством и потянет за собой в ментовку любого, кто окажется в свидетелях или знакомых? Пусть вообще-то говорит спасибо, что не выдернули ноги и не поотрывали руки. А даже покормили. Но как же он сам оставил без присмотра барсетку! Уверовал, что в Москве уж точно находится в безопасности, а вокруг все людибратья? Пошел нервный отходняк?
Не-ет, никаких историй слушать не стоит. Навешивать на свою шею чужие проблемытем более. Давай, жиголо, прощаться. Танцуй дальше, если нравится подобная жизнь. Но знай, что черепушку за твои воровские ручонки все же кто-нибудь проломит. И будет прав.
А кассета Кассета Черт его знает. Может, это судьба остановила его в последний раз? Предупредила таким образом: хватит играть с жизнью и таскать при этом меня с собой на танцы по лезвию бритвы. Отринь прошлое, начни новую жизнь. Ведь ничего не изменишь в ней в одиночку, неужели не ясно! И цементовозы не Вениамин Витальевич послал, а опять жеона, судьба. Уставшая от его войн, от постоянного риска быть оборванной. Раздавленной под запущенной по московской трассе строительной, самой тяжелой, техникой. Судьбыони тоже устают от тех, кому достались
Но все единопора расставаться. Вот ведь какая чушь получается: цена еще утром бесценной кассетывсего два компота
Встать и протянуть на прощание руку Заремба не успел. Гринька, по-взрослому положив подбородок на подставленные кулачки, созрел для ненужного теперь ответа на прозвучавший вопрос:
Папка у меня пьяница, в деревне живет, под Калугой.
А мамка умерла. Я на электричке и приехал к тете Асе.
А тетя Ася
Она тоже пьет, но мало.
И это к ней ты водишь мужчин?
Ага. После этого она становится добрая, есть дает. А когда возвращаюсь один, заставляет сначала танцевать, а потом спать с собой. Вот.
В прозвучавшем «Вот» послышалось больше гордости и бахвальства, чем тягости от подобной жизни.
И тебе нравится все это?
Бычок намерился по привычке легко соврать, но вдруг замер на своих кулачках. После паузы признался в тайне, о которой, похоже, еще никто не знал:
Нет. Но я соберу немного денег и убегу в Чечню.
В Чечню?Заремба в отличие от собеседника выпрямился. Слишком много значило для него это слово. Это не «жиголо» Потом вспомнил предыдущий обман и успокоился. Усмехнулся:И что ты намереваешься делать в Чечне? Летать на самолете?
Не, кто ж меня на самолет пустит. По телевизору показывали, что там солдаты подбирают таких бездомных, как я. И они как дети полков живут. Поеду туда. Я смелый, и воевать буду.
Впервые вместо бахвальства в голосе у Гриньки прозвучали не то что нотки раздумий, а обеспокоенности за свою жизнь. Похоже, мысленно он не раз побывал там, где шла война, уверовал в неизбежность своего появления среди взрывов и стрельбы, но при всем этом мечтал остаться в живых.
А где твоя тетя Ася живет?
Недалеко, на Ново-Басманной улице, рядом с комендатурой. Но только ты туда не ходи, не советую. Нынче она сильно пьяная. Обязательно начнет песни петь, ругаться, а потом позовет соседку. Нынче плохо. Я другого поищу.
Спасибо за консультацию,Заремба все же встал. Проделал загаданноепротянул руку.Тебе мой совет, Григорий: садись-ка ты на электричку и езжай обратно домой. Иначе пропадешьчто в Чечне, что в Москве.