Бычок тоже протянул ладошку. На последние слова так горько вздохнул, словно за его плечами уже лежала большая часть жизни. И не в самые лучшие ее дни ему предлагали вернуться.
А я и дома пропаду. Так что лучше в Чечню,не отступил от своего.
Зарембе показалось, что мальчику жаль расставаться, что он готов был и дальше вести разговор и, может быть, попросил бы потом прощения за барсетку. Но подполковник не позволил себе растрогаться. Вырвал ладонь из цепких ребячьих пальцев Бычка и, не оглядываясь, пошел из здания на перрон, к входу в метро. Оно увезет в любую сторону, только продайся ему за четыре рубля.
Глава 2Ума нетсчитай, калека
«Мне оно надо?»твердил едва ли не вслух Заремба, торопливо перескакивая ступеньки, уводящие его в подземелье. А вопрос требовалось задавать настойчиво, ибо в груди все же шевельнулась никому не нужная жалость к пареньку.
Чтобы перебить ее, освободиться от нежданных пут, поискал глазами нищих. Да что их искать, стоят вдоль всего подземного переходавсех возрастов и всякого вида, на любой вкус. Если жалостливый, то и их неплохо пригреть, привести в дом, накормить, заняться устройством личной жизни
Все, закрыли тему,втихую не справившись с сомнениями в душе, вынужден был для убедительности проговорить свое решение вслух.
Остановился у ларька, снял с прилавка первую попавшуюся под руку бутылку пива. Щелкнул привязанной за бечеву открывашкой. Одним махом, не давая горлу передохнуть, вылил в себя содержимое.
Мне оно не надо,повторил после горького утоления жажды. И поставил окончательную точку:Абсолютно.
На станции из-за отсутствия лавочек прислонился к мраморной колонне, но следовавшие один за другим поезда мешали сосредоточиться. А подумать, разложить по полочкам возникшую на ровном месте ситуацию хотелось. После потери чеченских трофеев затея с мщением теряла если не смысл, то перспективу. Оторвались не поплавок и не наживкасам крючок, которым можно было зацепить рыбину.
Или это в самом деле знак: прекращай, парень, игру в войнушку? Видишь, сколько народу, не обремененного Чечней и криминальными разборками, спокойно ходит по земле. И даже под ней. Что же у тебя свет сошелся клином на оружии? Купи лучше букет цветов, подари его первой попавшейся красивой девушке или даже блондинке тете Асеи увидишь, что и лирическая сторона жизни не менее прекрасна. Кончай воевать, товарищ подполковник! Есть лишь две причины, оправдывающие оружие в руках мужчиныбезопасность Отечества и честь женщины. Но XX векэто век циников, и дуэли канули в небытие.
А вместе с ними, как ни парадоксально, ушли и мужские честь, достоинство. Стрельба идет из-за угла, без предупреждений. А Родину предали президенты. Да и все остальные
Подошла очередная электричка, и Заремба вошел в распахнувшиеся двери. Вот уж не думал, что придется убеждать себя в необходимости довести начатое дело до конца. Тети Аси никуда не уйдут, но простить смерть Марины, Туманова, Дождевика
Так что есть и третья причина взводить куроккогда предают твоих друзей.
«В Можайск»,определил направление, в котором ему следовало двигаться. Марина оставила самую значимую зацепку, по которой можно разыскать ее прежнее место службыженская колония в этом подмосковном городке. Что-то еще записывал журналист, которого тоже следовало отыскать. Чтобы рассказать о гибели группы. Точнее, о причинах трагедии. Если, конечно, газетчик пожелает влезать в кровавую молотиловку. А откажетсято хотя бы сопоставить с ним сведения, по которым можно отыскать на земле следы остальных спецназовцев. Хотя Вениамин Витальевич и подбирал в группу, как ему казалось, бойцов без роду и племени, но люди ведь не живут на земле в одиночку. И рядом с его друзьями находились та же «Ваша светлость», «Ласточка». Которые наверняка любили, потому что не любить, не восхищаться его ребятами было нельзя. И теперь он, их командир, знает, почему поедет к нимчтобы набраться злости. Чтобы не размокала душа. Мщениеодин из семи смертных грехов, но еще большим грехом окажется, если живые предадут память павших. Забудут клятвы и обещания, произнесенные над их могилами. О дуэлях и галантностях девятнадцатого века хорошо рассуждать страусам, зарывшимся головой в песок от действительности.
Вышел на «Белорусской». Кажется, отсюда идут электрички до Можайска.
Похоже, половина из вышедших из электрички намерилась ждать автобус в сторону колонии. Не успел Алексей в поиске машины поднять голову, как рядом вырос дедок в очках с крупными линзами, позволившими хозяину первому среди шоферской братии уловить желание клиента.
В колонию?безошибочно угадал старик. Наверняка принял возможного пассажира за несчастного мужа, у которого за какие-то прегрешения забрили в зону распрекрасную женушку. Ну и пусть думает, Заремба никому здесь ничего не должен. Только Марине. Но она в колонии не сидела. Она звала на помощь вертушки
Могу отвезти, быстро и недорого,явно соврал старик, потому что отвел глаза.
Давайте,тем не менее согласился Алексей.
Быстро не получилось с самого начала: дедок долго устраивался на затертом сиденье в стареньком «москвиче». Потом посмотрел во все зеркала, оценил расположение стрелок на приборах, повертел на месте руль и только после этого включил передачу. «Москвич» скрипнул, но тронулся.
Колония у нас образцово-показательная,поскольку хвастаться машиной не посмел бы и барон Мюнхаузен, водителю пришлось заговорить о местной достопримечательности. А может, хотел сделать приятное клиенту: вот, благодаря хорошей работе и прекрасному поведениюв том числе и вашей женынаша зона выбилась «в люди».
А обслуживающий персонал где живет?
А рядышком у них свое общежитие. Тут все рядышком, никуда ходить не надо. Преимущественный контингентженщины, они тут в надзирателях ходят.
Сказал и тут же испугался, пожалел о грубом определении: вдруг пассажир едет как раз к воспитателям, а не к жене. Конечно, так оно и есть, потому что продуктовых сумок не видно. Не сообразил и не увидел, старый пень, несмотря на линзы и возраст. Ничего не оставалось делать, как пригнуться к затертой плетенке на рулевом колесе и замолчать от греха подальше. Дорога не дальняя, на коротких расстояниях много не заработаешь, а за дурные разговоры можно вообще налететь лишь на червонец. Таксиста за длинный язык бьют рублем
Но Заремба не обидел старика. Тот после полусотенной, с которой не потребовалось искать сдачу, кланялся вслед долго, недоумевая, чем же расщедрил пассажира.
Перед кирпичным, вросшим в асфальт административным зданием колонии стоять в ожидании долго не пришлось. Алексей подался к первой вышедшей на улицу женщине в форме, но та картошкой откатилась от посетителя: на зону, судя по всему, и в самом деле приезжали только родственники осужденных и доставали просьбами каждого, кто имел касательство к пребыванию женщин за колючей проволокой. Но Заремба не отстал, и младший сержант выставила, подобно гипнотизеру, преградой ладоньстойте и молчите, я вне службы в контакт с посторонними не вступаю. Но гипнозом она все же не владела, а сержантские металлические лычки авторитетом для Зарембы не стали. А главное, лично для себя ему ничего не требовалось, и он счел возможным не заметить жеста, способного остановить любого другого.
Извините, вы знали Марину Милашевич?
Младший сержант всесильных для зоны внутренних войск при упоминании этого имени мгновенно превратился в испуганную женщину, принявшуюся оглядываться на штабное здание. Испугалась, что ее увидят с посетителем или что разговор идет о Марине?
Вы вы от нее?
От нее. Мы могли бы поговорить где-нибудь в сторонке?
Да-да,согласилась женщина на «сторонку» и первой пошла к сосновому бору, где сквозь щербатые щели в деревьях виднелись низкорослые корпуса общежитий. Но не вытерпела дальнего расстояния, тревожно спросила:А вы знали ее?
А вы знаете, куда она поехала?в свою очередь поинтересовался Алексей, догадываясь, что Марина исчезла из воинской части без конкретных объяснений командованию.
Только и он со своими вопросами был похож на следователя, и младший сержант, подумав об этом, замедлила шаг. И благоразумно промолчала, предлагая незнакомцу самому если не раскрыться, то хотя бы представиться.
Я ее командир. По Чечне. Марина погибла,выложил сразу все известное Заремба.
Или служба надзирателем закалила младшего сержанта, или она не водила с Мариной дружеских отношений, или известие о гибели уже дошло до подруг и они отплакали первые, самые близкие слезы, но только взрыва эмоций, которого следовало ждать от женщины, подполковник не увидел.
Как это произошло?лишь попросила уточнить она. И поспешила объяснить свое любопытство:А то у нас тут говорят всякое
Что говорят?насторожился подполковник. Кто мог сообщить о смерти раньше него?
Говорят,неопределенно пожала плечами девушка.
Они наконец-то дошли до общежитий и одновременно остановилась в раздумье, выбирая укромный уголок. Только военные городки всегда находились под более тщательным надзором женщин, чем сама зона.
Меня зовут Алексей. Алексей Заремба. Подполковник,разложил себя по полочкам спецназовец, вызывая на откровенность спутницу.А вас?
Катя.
И то ли дурной пример заразителен, то ли заранее с чувством ответственностиесли перед ней находился все же военный следователь, тоже представилась по-военному:
Младший сержант Буерашина.
Что говорят про Марину?выделил пока главное Заремба. Катя в нерешительности глянула на подполковника:
Простите ради Бога, но я вам до конца не верю. Докажите чем-нибудь еще, что вы от Марины!
Она погибла под огнем наших вертолетов. Мне кажется, что их кто-то навел на нашу группу специально. Из отряда я остался один. Что еще?.. Вот ее трудовое соглашение на выезд в Чечню и сберкнижка на предъявителя. Насколько я знаю, она мечтала купить квартиру в Москве.
Алексей протянул Кате документы, сотворенные Вениамином Витальевичем перед отлетом в Чечню. Каким дальновидным и предусмотрительным он тогда казался самому себе, да и Зарембе тоже! Небось, сейчас кусает себе локти за эту свою аккуратность: не предполагал и в худшем сне, что ситуация изменится ровно на сто восемьдесят градусов.
Увидев подпись Марины, Катя, наконец, сделала то, что ожидалось вначалезаплакала. Уткнулась головой в плечо Алексея, и ему теперь стоило больших трудов сдерживать задрожавшие металлические лычки на круглых женских плечах.
Она она вспоминала нас?
Да,сразу соврал подполковник.
Впрочем, а почему соврал? Если он не слышал ее охов и ахов о работе, то это не значит, что Марина не грустила по подругам в душе, про себя. Или не доверила свои печали и планы тому же Волонихину.
А мы каждый день о ней думали И думаем.
Так что говорят?осторожно подступался к главному Заремба.
Что что она ну, как «белые колготки», снайпером то есть служила наемницей у чеченцев
Что?Заремба резко отстранил от себя Катю, встряхнул ее за плечи:Что за чушь ты несешь? Кто это сказал?
Начальство.
А ему?
Не знаю.
Оставив девушку, Заремба сделал несколько бесцельных шагов вперед. Чувствовал: если стоять на месте, то остановится и сердце.
И сразу понял все. Его опередили. Опередил Вениамин Витальевич. Толстенький, вечно потный кремлевский посредник. Перевернулся еще раз на сто восемьдесят градусов, пока он, подполковник спецназа ГРУ, размазывал сопли на вокзале и решал, благородно ли заниматься ответным ударом. А он уже нанесен. По тем, кто не может ответитьпо погибшим. По их памяти. И что самое гнусное, преподнесено все в оболочке предательства. Обернуто в фантик наживы.
Нас собрали и сообщили, что Марина завербовалась в наемники. И ее убили.
Голос Кати прозвучал сзади тихо, но в нем вдруг появилась надежда: а может, это неправда насчет «белых колготок» и продажных долларов?
Это неправда,кивнул Алексей.Марина никогда бы не смогла сделать подобного. Она она погибла как герой.
Сравнение не понравилось, оно показалось подполковнику слишком официальным, книжным, и он поправился:
Она не должна была погибнуть. Ее убили. По приказу отсюда, из Москвы. Впрочем, как и всех остальных в отряде.
Известие могло испугать Катю, но подполковника это уже интересовало меньше. Он впервые вслух сказал постороннему человеку то, что носил в душе как тайну. И в принципе не планировал выносить ее на всенародное обсуждение. Но противник первым вступил в запретную зону, и при этой ситуации оставаться бессловеснымвоистину предать ребят. И, похоже, придется не просто рассказывать о гибели отряда, а и доказывать честность спецназовцев. Журналист, как нужен сейчас журналист!
Откуда я могу позвонить в Москву?
Пойдемте ко мне,пригласила Катя.
Обойдя подполковника, пошла по старой, переплетенной венами взбухших корней тропинке к крайнему общежитию.
Журналиста не оказалось дома. Трубку телефона поднял его брат:
Вы, извините, кто?
Его товарищ, Алексей.
Алексей Заремба? Очень приятно, он давно ждет вашего звонка. Сейчас просто вышел на улицу, проветриться перед сном. А вы где? Можете подъехать?
Я пока далековато.
Но мы все равно вас ждем. Через какое время вы подъедете? Как же брат обрадуется! Он столько о вас рассказывал!
Если буду, то не раньше, чем через два часа.
Накрываем стол.
Газетчик оказался важнее отдыха, важнее Кати, потому что держал в своих руках и блокнотах более прочную ниточку, связывающую подполковника со всей командой. А он пока жил только своими погибшими друзьями. Значит, в Москву.
Глава 3Когда подводит интуиция
В электричке оказалось, что еще большую, чем у подполковника, потребность высказаться имел капитан, вместе с которым они шли от самой колонии: тот навещал там свою жену. Пока ехали до Москвы, тот постепенно разговорился и поведал невеселую историю своей женитьбы.
Москва. Конечная. Просьба не забывать свои вещи,объявил машинист персонально для Зарембы и капитана, потому что остальные пассажиры давно стояли в тамбурах: ночью любая минута дорога.
Тебе куда ехать?спросил капитан.
На «Фрунзенскую».
Рядом со мной. Я на Пироговке, в академических общежитиях.
Заремба пожал плечами: терпел тебя три часа от Можайска, потерплю еще пять минут.
На выходе из метро Алексей остановился, отыскивая взглядом телефон-автомат. Может, поздно заезжать уже к журналисту? Может, перенести встречу на завтра?
Я подожду,сказал Иван, догадавшись о намерениях попутчика.Нам теперь рядом.
У журналиста долго не поднимали трубку, и когда подполковник решил уже отключиться, на другом конце отозвались:
Я вас слушаю, говорите.
Я звонил
Алексей? Мы ждем вас. Брат в ванной. А вы уже из метро?Да. У вас на «Фрунзенской».
Отлично. Сейчас сворачиваете налево и вдоль паркак нам.
Повесив трубку, Заремба остался стоять недвижимо. Что-то, пока необъяснимое, насторожило его в настоятельно-любезном тоне отвечавшего. Или пошел полный бзик на опасность и случайности? Ну и что из того, что дважды не попал на хозяинада набери и третий раз телефон, можно застать журналиста в туалете. Или в самом деле перезвонить через пятьдесять минут? В его положении легкомысленно относиться к собственной интуициисебе дороже. Чечня и Моздок стали жесткой и хорошей школой выживания. От своих
Идем?поинтересовался Иван, уловив сомнения попутчика.
Да, конечно,не стал ввязывать случайного знакомого в свои проблемы подполковник.
Они дойдут до нужного адреса, расстанутся, а потом можно спокойно, одному пораскинуть мозгами. И позвонить еще раз все же следует. Скажет, что заплутал, пусть хозяин выйдет навстречу.
Заремба оглянулся на синий ряд телефонов, одетых в омоновские плексигласовые полусферы. Возвращаться недалеко.
Что-то еще, кроме телефоновпока неведомое, на уровне подсознания, зацепило внимание подполковника. А он мог отреагировать лишь на опасность. Но в чем она? Насторожили двое парней, синхронно с ними идущие от метро, а в последнюю секунду чуть поспешнее, чем просто по необходимости, свернувших в темный парк около Московского дворца молодежи? «Сворачиваете налево и вдоль паркак нам». Или все-таки пошли глюки? Мало ли ходит по Москве людей, да еще около места, где играется КВН? Юмор облегчает жизнь.