Север Москвы захлёбывался дождём. Свернув на Федоскинскую, Мельников на секунду затормозилснять с предохранителя пистолет. Во двор он въехал на первой скорости, озираясь. Остановив «БМВ» напротив подъезда, он заглушил мотор и выключил габариты. Ему пришлось опустить стекло, чтоб подъезд был виден. Его освещал фонарь. Достав сигареты, Мельников включил радио. И поймал волну, которую часто слушал«Эхо Москвы». Шла дискуссионная передача. Два журналиста спорили о московских взрывах. Мельников заинтересовался. Вскоре он уловил основную мысль одного из участников, которую тот высказывал лишь намёками. И ему стало жутко. Реально жутко.
Глава девятая
Ты что, бешеный? заорала Ольга, отталкивая Серёгу, который едва проснувшись, начал к ней лезть. Если хочешь знать, я утром даже за деньги мало кому даю! А ну, отвали, сучонок! Ишь ты, завёлся!
Серёга молча отстал. Отвернувшись к стенке закрыл глаза.
Лежавшая ничком Ольга, сладко зевнув, поводила рукой по столику, взяла пачку и посмотрела, сколько в ней сигарет.
Серёжа! Остались две сигареты.
А сколько времени?
Ольга глянула на видак.
Восемь сорок пять.
Утра или вечера?
Дня!
Солнце за окном! Какой вечер?
Надо идти к метро, произнёс Серёга, перевернувшись на спину. Помолчав, прибавил:
Оттуда и позвонишь этому козлу. Как его, забылБоря, что ли?
Нет, я не буду ему звонить, зевая сказала Ольга, слишком он хитрожопый. Я не смогу понять, взяли его менты за яйца или не взяли, если он не захочет, чтоб я это поняла. А он не захочет, если конкретно взяли. Вот если я позвоню Кристинкеэто действительно будет отличный способ узнать, стоит ли дискета чего-нибудь или она стоит не больше твоего члена. Серёга, который знал, о ком идёт речь, резко приподнялся, обиженно перелез через Ольгу, и, прыгнув на пол, покинул комнату. Ольге стало смешно. Она закурила. И, включив телевизор, пару минут смотрела какой-то хохочущий сериал. Потом нашла «MTV». Серёга вернулся к началу третьего клипас мокрой башкой, вымытый, побритый. Зло шевеля ноздрями, стал одеваться.
Я пошутила, предприняла Ольга попытку с ним помириться, нормальный у тебя член.
Ответа не прозвучало. Лежавшая на боку, с прижатыми к животу коленками Ольга, докуривала последнюю сигарету. Когда Серёга оделся и сел на стул, готовясь что-то сказать, она соскочила на пол и с сигаретой во рту приблизилась к зеркалу. Стоя перед ним, начала разминать соски. Увидев перед собой её голый зад, Серёга потерял мысль, поэтому промолчал.
Серёжа, я сейчас буду тебе сосать, объявила Ольга, бросив окурок на пол и повернувшись.
Я не хочу.
Да кто тебя спрашивает? Встал! Быстро!
Этот приказ выполнил не только Серёга. Ольга опустилась перед ним на колени. Он расстегнул штаны. Она их спустила вместе с трусами. Её улыбкакакая-то идиотская, до ушей, была подозрительна. У Серёги возникло предположение, что над ним опять издеваются. Оно, впрочем, тот час рассеялось, так как Ольга взялась за дело. Серёга изо всех сил сдерживал эмоции. Это было ох как непростово-первых, Ольга так же старалась изо всех сил, стискивая пальцами его бёдра, а во-вторых, зеркало давало вид Ольги сзади. Вид был хорошупругая попа с длинной глубокой щелью, опущенная на пятки, спина с рельефными позвонками и выпирающими углами лопаток, вздрагивающими от напряжения, белые волосы, ниспадающие на плечи.
Чёртов маньяк, промычала Ольга, почувствовав, что её работа завершена. Проделав глотательное движение, она медленно поднялась и с более бледным, чем три минуты назад лицом отправилась в ванную. А Серёга лёг на диван, натянув штаны. Он так же был недоволен. Чувство опустошённости угнетало его, как сонная одурь от сильно действующих лекарств.
Отстегни сто баксов, сказала Ольга, вернувшись.
Я ни о чём тебя не просил. Сама захотела.
Ты не так понял! Я отсосала тебе бесплатно. Дай мне сто баксов из моей доли.
Ты, как я вижу, решила даже и встретиться со своей подругой?
Нет, ответила Ольга, натянув трусики и взяв лифчик, дай мне сто баксов на всякий случай.
На какой случай? Ты не пойдёшь к метро.
Я пойду к метро. Мне надо купить косметику. Яне дура. Кристинкадура. Я позвоню ей, чтоб выяснить ситуацию. Мне для этого хватит одной минуты. Вопросответ и вешаю трубку. И убегаем. Не смей командовать мной. Не смей со мной говорить с позиции силы, а то нарвёшься на неприятности!
Хорошо, успокой её, уступил Серёга, не видя иного выхода, и сама успокойся. Но соглашаться на встречу с неюэто самоубийство. Не бери деньги. Я куплю всё, что нужно.
Ну, хорошо, решила пока уступить и Ольга, застегнув юбку. Блузку она так тщательно расправляла, счищая с неё пылинки, что у Серёги нервы не выдержали.
Быстрее! Ты две сигареты выкурила, а яни одной!
Заткнись, развратная тварь! Женой командовать будешь, понял? Вытащи ключ, а то как бы я ненароком пулю тебе в башку не ввинтила. Ишь ты растявкался, недоносок!
Оба ствола и сумка с деньгами лежали в нижнем отделении шкафа, запертом на замок. В замке торчал ключ. Серёга, поднявшись, вынул его и передал Ольге, раскрывшей от изумления рот.
Всё равно найдёшь. Так пускай уж лучше у тебя будет.
Если Серёга хотел добиться того, чтоб у компаньонки надолго пропал дар речи, то эта цель была им достигнута. Лишь в прихожей Ольга с ужасом вспомнила, что ей нечего надеть на ноги.
У меня нет ботинок! Что делать, а?
Ничем помочь не могу.
Я тогда пойду босиком, пригрозила Ольга.
Серёга, поколебавшись, вытащил из-под шкафа пару кроссовок «Рибок»не своего, а Ольгиного размера.
Чьи? поинтересовалась Ольга, надев их с весёлой мыслью, что они стоят куда дороже, чем её туфли, оставленные на Ленинском.
Иркины.
Вышли молча. Теплело, сохло. Солнце светило почти как летом. Западный ветер волок по синему небу редкие облака, охапками рвал с деревьев мёртвые листья, и они вихрем кружились над всей Москвой, звеневшей латиноамериканскими ритмами.
Было десять ноль пять. Сокольническая площадь кишела морем людей, спешивших к метро, толпившихся у ларьков, входивших в «Зенит» и прочие магазины и выходивших из них. Колонки киоска с дисками и кассетами надрывались плачем Тани Булановой. Бородатый мужик, сидевший в соседнем аудиокиоске матерно спорил с дамой, пытавшейся возвратить ему диск.
Нет, ментов особо не видно, бодро сказала Ольга, крутя всклокоченной головой.
Ну, ты и овца, заметил Серёга, менты, по-твоему, исключительно в форме ходят?
Сам ты придурок сраный! Конечно, менты и в штатском иногда ходят, но с ментовскими рожами. Ладно, я спущусь в переход, куплю телефонную карту и позвоню Кристинке. А ты иди в магазин. Не забудь купить мне колготки. Только не покупай дешёвые. Размерчетвёрка. И дай мне денег на карту. И на помаду с тенями. Их продают в переходе. И на
Нет, моя дорогая, расходиться не будем. Даже и не мечтай об этом. Мне охота послушать, о чём ты будешь болтать со своей подругой.
Поняв по тону Серёги, что он ей вряд ли уступит, Ольга сдалась. Они вошли в супермаркет и вскоре вынесли из него два больших пакета, наполненных до предела. Их содержимое составляли: блок «Винстона», блок «Мальборо лайт», четыре бутылки водки, четыре бутылки «пепси», сорок презервативов, десять банок тушёнки, и десять пачек пельменей. На площади Ольга не без скандала с молоденькими торговками и с Серёгой приобрела колготки «Санпелегрино», солнечные очки, и кучу косметики, а Серёга купил киш-миша. Третий пакет затрещал, но выдержал. Спустившись с толпой к стеклянным дверям метро, Серёга и Ольга похолодели: между дверьми и киоском, где продавались телефонные карты, стояли два милиционера с двумя ротвейлерами.
Исчезни, шепнула Ольга, отдав Серёге пакет и надев очки, меня схватятя отбрешусь, а тебя возьмутвсё пропало. Постой на лестнице.
Ты что, дура? пошли отсюда!
Я сказала, сгинь! Не путайся под ногами.
На этот раз уступил Серёга. Стоя на лестнице, он в холодном поту наблюдал за Ольгой. С не прикуренной сигаретой во рту и с картой в руке она подошла к милиционерам и, погладив ротвейлера, что-то произнесла. Один из стражей порядка поднёс к её сигарете огонёк зажигалки, прикурив, Ольга неторопливо приблизилась к телефону и сняла трубку. Разговор длился меньше минуты.
Ну, что там? спросил Серёга, дождавшись свою рисковую компаньонку. Она была чрезвычайно взволнована.
Ничего. Кристинка
Ладно пошли! Дорогой расскажешь. Через минуту здесь будет целая армия.
Поднялись. С трудом поспевая за широко шагавшим Серёгой, который нёс три пакета, Ольга сказала:
Никто к ней не приходил! Ты слышишь? Никто не видел, как Рамиль брал такси, и менты с таксистом не говорили, поэтому и не вычислили меня. Серёженька! Я чиста, как ландыш.
А что ещё она рассказала?
Прикинь, она залететь умудрилась! Презик порвался. Она уже с врачами договорилась. Сегодня ей кровь из носу нужны сто баксов. Чтоб им отдать.
Хорошая фишка.
Серёженька, это правда! Она мне ещё на той неделе говорила, что опасается. А вчера подтвердилось. Презики часто рвутся. Ты что, не знаешь? Для этого даже не обязательно трахаться, как два бульдозера!
Оля, это подстава.
Нет, Серёженька, нет! пропищала Ольга, бросив окурок, Кристинка меня под пытками не сдала быхотя бы лишь потому, что я ей должна сто баксов! Если меня повяжут, как она их получит? Подумай ты головой!
Ты договорилась с ней встретиться?
Да, да, да! Здесь, в Сокольниках, у метро, в час дня!
Перейдя трамвайные рельсы, остановились и оглянулись на площадь.
Ну, где она, твоя армия? усмехнулась Ольга.
Да ты за них не волнуйсяу них дела, по-моему, движутся, произнёс Серёга, вновь набирая скорость.
Пожалуйста, не беги! Кроссовки мне ноги трут! Итак, решеноя беру сто баксов.
Нет, ты берёшь все свои тридцать тысяч и валишь на ! Менты тебе будут крайне признательны и за деньги, и за мой адрес. Только они меня не найдут по этому адресу. Я
Серёженька, ну войди в моё положение! зарыдала Ольга на пол-района, не твоя жизнь превратится в кромешный ад, а моя. Если эта дура Кристинка с собой покончит! А она может! Никто ей денег не даст, потому что она сидит на игле. Хорошо сидит! И это по ней заметно. Ей что рожать? Кого она, , родит? Наркоманка конченая!
Бери свои тридцать тысяч и убирайся! Чего ты от меня хочешь?
Я не могу их взять и убраться! Я совершенно не представляю, куда идти с такими деньгами! Я думаю, что меня не ищут, но не уверена в этом. Уверена только в том, что Кристинка не предала меня! Но я не могу притащить тридцать тысяч баксов туда, где мы с ней живём. А куда ещё? Где менты не ждут меня точно? Я не настолько сильно люблю ментов, чтоб делать им такие подарки. Некуда мне идти! Я совсем одна в чужом городе! Мне не на кого рассчитывать, кроме как на тебя! Все кругомкозлы! Один ты хороший! Серёженька, мне ужасно нужно отсидеться у тебя ещё два-три дня. Но Кристинку я не могу предать! Не могу! Серёженька, неужели ты мне откажешь?
Хватит, проговорил Серёга, остановившись возле скамейки в тихом дворе. Поставив на неё сумки, он закурил, и, глядя в заплаканные глаза своей спутницы, понял: Выхода нет. Но время найти его ещё было. И он сказал:
Ладно. Посмотрим.
Глава десятая
Пост на Федоскинской Мельников передал своему помощнику, Хлынову, беспредельно лихому парню. Хлынов был в отпуске, семьи не имел, с одной любовницей жил, как кошка с собакой, с другойкак собака с кошкой, с третьей давно не жилпоэтому с радостью согласился принять участие в деле, суть коего Мельников изложил ему по телефону.
В девять пятнадцать Мельников прилетел на Петровкупоговорить с Кудрявцевым и прочувствовать атмосферу. Она оказалась тягостной, и поэтому Мельников на Петровке не задержался. В без пяти десять он оставил машину возле «Национали», спустился в подземный переход, и, взглянув на часы, спустился ещё поглубжев подземный торговый центр. Там ему приглянулся бумажник за тысячу восемьсот рублей. Он его купил, и, решив более не подвергать себя искушению тратить деньги, поднялся на Манежную площадь. Было десять пятнадцать. Мельников постоял немного, глядя на Кремль, и пошёл в сад.
Там не было никого, кроме двух часовых у вечного огня, пьяной подростковой компании с ором двигавшейся к Манежу, исолидного гражданина лет пятидесяти пяти, сидевшего на скамейке у гранитного бортика. Этот вызвавший симпатию Мельникова гражданин приветливо помахал ему, приподнявшись. Мельников подошёл, замедляя шаг. Приятное впечатление сохранилось.
Юрий Семёнович?
Да, он самый. Садитесь, Игорь, садитесь. Рад нашей встрече.
Мельников сел. С полминуты молча разглядывали друг друга. Юрий Семёнович был мужчина красивый, в меру упитанный, седовласый, с бледным лицом и умными проницательными глазами, глядящими то поверх очков в золотой оправе, то сквозь их тонкие стёкла. Он производил впечатление человека, умеющего не только руководить, но и находить общий язык с каждым. Вплоть до уборщицы. То была не угодливость метрдотеля, а снисходительность мудрого и во всех отношениях состоятельного человека без лишней злобы и комплексов. Его тёмно-синий костюм стоил подороже костюма Мельникова. Насколько дорожеМельников мог лишь предполагать. Но цену часов на руке Баранова он знал точно, так как мечтал о таких же. То были «Патек Филипп» из белого золота. Они стояли семьдесят тысяч долларов. У Баранова был с собой зачехлённый зонтик, который он держал то в одной руке, то в другой.
Я впервые в жизни не опоздал на встречу, признался Мельников, закурив.
Польщён, признался Баранов, и крайне рад. На меня с утра обрушилась куча дел. Слегка сдали нервы. Две минуты назад хотел вам звонитьпоинтересоваться, как далеко вы находитесь.
Звонить мне? переспросил Мельников.
Разумеется. Мои люди больше вас не ведут. Я соблюдаю перемирие, заключённое между нами вчера. Сегодня, надеюсь, будет заключён мир.
А мы что, враги?
Я бы предпочёл сказать, что мыконкуренты.
А в какой сфере мы конкурируем?
А вы разве чем-нибудь ещё занимаетесь, кроме сыска?
Конечно. Сексом.
Здесь наши интересы едва ли могут столкнуться, улыбнулся Баранов. Вы, насколько я знаю, предпочитаете девок модельной внешности. А ячеловек сугубо патриархальный. Люблю баб плотных. Не жирныхплотных, здоровых. Таких, чтобы было по чему шлёпать, и чтоб это был не студень.
Поэтому Ольгу ищете?
А она такая?
Такая. И ростом повыше вас.
В таком случае, этой барышне цены нет, хмыкнул Юрий Семёнович. Ростом выше меня! Здоровая! Хорошо.
Если нет цены, то нет и предмета для разговора, заметил Мельников.
Поглядев на него, Баранов заговорил сухим, властным тоном:
Если я правильно понимаю, над вами в рамках этого дела начальствует непосредственно Прохоров. Идиот Руденко из игры вылетел, так как начал свою, соблазнившись Алимовскими подачками. У меня нет желания оплачивать надувание генеральских щёк и пафосный ор про то, что без подключения всех структур МВД ничего не выйдет. Поэтому я обратился не к Прохорову, а к вам. У вас достаточно власти, чтоб отстоять мои интересы.
Баранов подержал паузу и продолжил:
Перехожу к сути дела. Вы знаете, что Юсупов имел очень сложные отношения с одной из московских банд, известной на всю планету?
Конечно, знаю. С солнцевской ОПГ.
Ну вряд ли вы знаете, что на той неделе Юсупов этот конфликт обострил, перейдя дорогу двум беспредельщикам.
Одного из них звать Халдей, зевая произнёс Мельников, а второго
О! Воскликнул Баранов, вы молодец, чёрт бы вас побрал! Теперь то я понимаю, почему вам взяток несут не меньше, чем начальнику паспортного стола в престижном районе.
Но вы никогда не поймете, почему я их не беру. Или у вас есть доказательство обратного?
У меня их нет. Я терпеть не могу копаться в грязном белье. Гораздо приятнее, на мой взгляд, швыряться деньгами.
Халдей этого чеченца не убивал, вернулся Мельников к теме, других мочил. Но Юсупова замочил не он.
Я с вами согласен.
Мимо шагали два молодых педераста. Один из них присмотрелся к Мельникову с Барановым, и, хихикнув, что-то шепнул своему товарищу. Тот, взглянув, расплылся в улыбке. Оба остановились.
Наотсюда! заорал Мельников. Этим криком голубых сдуло как ураганом.
Да, вы правы, Халдей этого чеченца не убивал, продолжил Баранов, и это странно, Халдей, как правило, долго не размышляет. Юсупов же в конец обнаглел. Решил вырвать из рук Халдея два ночных клуба. Плевать он хотел на то, что за Халдеем большие люди стоят. Огромные люди, можно сказать. Халдей убрал бы его. Он и не таких убирал, но кто-то опередил Халдея. Возможно, всего на час. Тот, кто это сделал, никак не связан ни с какими структурами и ни с какими персонами, заинтересованными в смерти Юсупова. Вы согласны?