Сделав ещё затяжку, Кристина презрительно отвернулась и от Агеева.
В таком случае, с вами будет говорить следователь, предупредил тот, вы получите официальный вызов в прокуратуру. И ваше имя попадёт в дело. Об этом станет известно людям, против которых дело заведено. Потом вас вызовут в суд.
Довольно! вознегодовала Кристина. Немедленно прекратите грязный шантаж!
Шантаж вам устроят в прокуратуре. Даю минуту на выбор! Я или следователь. Я беседую с вами неофициально, и этобольшое благо для вас, поверьте.
Тогда, естественно, я предпочитаю говорить с вами. Вы мне не оставляете выбора, как я вижу.
Отложив сигарету, и не спеша достав из тумбочки кисточку, тушь и тени, Кристина начала краситься с оскорблённым видом. Мельников закурил, разглядывая тихую улицу за окном. Ему стоило огромных усилий не выть от головной боли. Спокойный голос Агеева раздражал.
Так когда вы Ольгу
Вчера! Вчера! На работу ехали вместе.
Вы ехали на метро?
На чём? На метро? Ах, это что-то такое тесное, потное под землёй! Мы ехали на машине.
Кто вёз?
Таксист.
Наложив лишь тени, Кристина вытерла руки влажной салфеткой и расстегнула джинсы. Взору Агеева предстали чёрные кружевные трусики.
Извините, придётся вам на это смотреть. У меня живот раздулся от пива.
Не извиняйтесь. Что было дальше.
Ольгу отправили на дорогу, а я в машине осталась с тремя девчонками. Через час меня взял клиент.
Ольга вам с тех пор не звонила?
Нет. И писем не присылала.
А вы давно её знаете?
Кого?
Ольгу.
Ольгу то? Года три. А, нет, погодите Месяцев восемь. С зимы, короче.
Где познакомились?
На Тверской.
Кристина вдруг улыбнулась приятным воспоминаниям.
Там, конечно, было по-круче, чем на Садовом. Жаль, выгнали нас оттуда!
И во всю глотку запела: «Вдоль по Питерской, по Тверской-Ямской»
А за что выгнали?
Поинтересовался Агеев, дослушав песню.
Дайте-ка зажигалку, я докурю. За что выгнали? А мы две бутылки вина разбили.
И только то? Что, хозяин был такой строгий?
Клиент был строгий, драть его в рот и в жопу! Мы их об его башкубабах, вдребезги!
Зачем две?
У Ольги спросите. Я его первая охреначила, козла сраного! Он хотел, чтоб мы одна у другой
Скажите, у Ольги много подруг? перебил Агеев.
Нет у неё ни одной подруги, кроме меня. Характер тяжёлый. У нас с ней частенько происходили бои без правил. Мы ведь обеспортсменки. Она дзюдо занималась, а яспортивной гимнастикой.
С таким ростом?
Я в рост пошла с 13 лет. Не перебивайте меня! На чём я остановилась? Ах, да, на драках. Я как-то сделала ей подсечку, и она, дура, шлёпнулась в лужу. Человек двадцать нас разнимали! Где ж это было то? В Тёплом стане мы так ещё не бухалиА, на Каширке! Нам пришлось съехать оттуда из-за машины.
Из-за какой машины?
Из-за «Фольцвагена». Он орал, козлина, весь день под нашими окнами. Мы его маленько помяли. Вот так! Кристина старательно раздавила окурок о край стола.
Скажите, а постоянных клиентов у Ольги много?
Хватает. Ольгадевчонка видная. Жопаво! Существенно больше, чем у меня. И сиськи побольше. И морда круче моейскажу честно, чего уж там. Она клиентов своих со мной не знакомит, естественно. Записную книжку с собой таскает. Недавно она её потеряла, кстати.
Что за родня у неё в Бердянске? Не знаете?
Без понятия. Знаю лишь, что она их всех ненавидит. И говорить о них не желает. Она со мной никогда не делилась прошлым. И слава Богу! Терпеть не могу людей, которые любят пилить опилки. Мазохизм это.
Кристина вновь помрачнела.
Ещё вопрос. Вы не замечали у Ольги каких-нибудь документов или предметов, настороживших вас? Оружие, например.
Да. У неё было оружие.
Даже Мельников вздрогнул.
Какое именно? прежним тоном спросил Агеев.
Сейчас я вам расскажу. Подробно. А вы послушайте.
Сделав паузу, чтоб усилить интригу, рассказчица перешла на зловещий шёпот.
Мы жили тогда на Щукинской, в Строгино. Я там подружилась с одной собакой. Не знаю, какой породы. Но не бульдог и не таксаточно. Однажды я натравила её на Ольгу. А Ольга в своей дублёнке была за восемьсот баксов, если не брешет. Собака вгрызлась в эту дублёнку. А Ольгавы представляете? достаёт баллончик с перцовым газом и сначала собаке прям в морду прыскает, потом мне! Ну как? Я достаточно подробно всё рассказала? Кристина с довольным и гордым видом воззрилась сперва на Мельникова, затем на Агеева. Первый молча следил за мотоциклистом, ехавшим по двору. Второй, взглянув на часы, спросил:
Вы её фамилию знаете?
Только имя. Найда.
Я не про собаку. Про Ольгу.
Знаю. Ткачёва. ОтчествоАлександровна. ИмяОльга.
А год рождения?
Семьдесят третий. Пятое ноября.
Агеев всё записал и убрал блокнот.
Ну вот что, Кристина
Николаевна, было строго прибавлено. Кристина Николаевна, и никак иначе. Хотя мы с вами не официально общаемся, как вы мне сказали, но, тем не менее
Мельников соскочил с подоконника. Подойдя к Кристине спросил:
В конец обдолбилась, сучка?
Чего?
Схватив изумлённую девушку за запястья, Мельников сдернул её со стула, и, заломив ей руку, ткнул лицом в стол. Джинсы на Кристине сразу сползли до самых колен. Мельников задрал рукав её свитера выше локтя.
Агеев, поди сюда!
Агеев поднялся, и, поглядев, закатил глаза. Вены были все сплошь исколоты.
Сука, ! рычала Кристина, брызжа слюной на стол. Не имеешь права! Подонок! Сволочь! Пусти!
Видите ли, мадам, я не только имею право, но и обязан препроводить вас в вашу родную Владимирскую губерниюгрядки полоть.
Развернув Кристину уродливо искривлённым лицом к себе, Мельников швырнул её на диван и сухо продолжил:
А за употребление сейчас, кстати, сажают. Поправочку в уголовный кодекс внесли на днях. Так что два года тебе, считай, уже обеспечены. Это если в комнате ничего не найдём. А если найдёмот трёх до семи схлопочешь.
тебе в жопу, сука! Козел! Урод! Не докажешь! взвыла Кристина, сидя натягивая штаны.
Конечно, не докажу. Знаешь почему? Потому, что и пытаться не буду. Это не моё дело. Это работа судмедэкспертов, которые через час за тебя возьмутся.
Чего ты хочешь?
Чего хочу? Я хочу взять тех, кто дома взрывает.
Лицо Кристины стало неузнаваемым.
Ты придурок что ли? Причём здесь я?
Ты здесь ни при чём, поэтому я сказалот трёх до семи, а не двадцать пять.
Да что же это такое, заверещала девушка, задрав ноги на край дивана, врываетесь, задаёте вопросы, я отвечаю, а вы мне вместо спасибо выламываете руки и угрожаете! Это как понимать? Нормальные люди вы или психи чёртовы?
Твою мать! Агеев! Она тупая. Ксиву ей в рожу сунь. Читай, соска обдолбанная! Читай! ФСБ, понятно? Ты перед кем кривляешься, мразь? Битых полчаса мы здесь просидели, глядя на твою рожу и слушая твою долбанную брехню! Ты не понимаешь, насколько нам дорога каждая секунда? Точнее, даже не нам, а тем, под чей дом уже заложили взрывчатку? Не понимаешь? Мозги в труху превратились от героина? Отдел по борьбе с наркотиками тебе их быстро восстановит.
Игорь, не горячись, вмешался Агеев, она хорошая девочка. Голова у неё работает. Я считаю, с ней можно договориться без крайних мер.
Агеев! Ты идиот? Да её волнуют только сто баксов, которые Ольга ей задолжала. А то, что люди гибнутей по фигу! Ты ещё не устал смотреть на её трусы? И я не устал. Сейчас она их вообще снимет, и мы растаем. Ты с кем собрался договариваться, Агеев? Ты посмотри на неё. Она уже года три на панели, а этокруче, чем три университетских образования! Ты ей денег дай, тогда будет толк. А без денег будет одна сплошная подлянка.
Подойдя к шкафу, Мельников широко открыл его и спросил:
Это чья дублёнкатвоя или Ольгина?
Ольгина, пискнула Кристина, как мышь из кошачьей пасти.
Дай мне свой паспорт.
Нет, нет! Не надо! Послушайте, я сейчас вам кое-что расскажу!
Следователю расскажешь. Это его работаслушать брехню. А моя работа, ловить убийц, которых ты покрываешь. Паспорт!
Нет! Ради Бога, нет!
Кристина вскочила. Джинсы опять упали. Плача, она сняла их вместе с одним носком, и пихнув ногой под диван, истошно взмолилась:
Послушайте вы меня!
Кристина, не тяни время. Хуже будет, учти.
Рыдая навзрыд, Кристина поплелась к тумбочке и достала из неё паспорт. Мельников пролистал его.
Так! Владимирская область, а как у нас с регистрацией в Москве? Нету? Я участкового посажу! Устроили здесь притон. Немедленно одевайся! Я повезу тебя на Петровку.
Произнося две последние фразы, Мельников убрал паспорт во внутренний карман пиджака, а из бокового достал мобильник. Начал нажимать кнопки.
Я там покончу с собой, клянусь! завизжала девушка, падая на колени.
Убери руки. Ты меня разозлила.
Глаза Кристины внезапно сделались ледяными и абсолютно спокойными, хотя слёзы ещё текли по её щекам.
Спрячь мобильник, потребовала она и не спеша встала. Мельников подчинился. В эту минуту Кристинав слезах, в трусах, в красном свитере и в одном носке, была более величественна, чем Исаакиевский собор. Сделав шаг к дивану, она просунула руку в одну из его безобразных дыр, и, вытащив из неё ещё один паспорт, швырнула его к ногам спокойно следившего за ней Мельникова.
Берите. И будьте прокляты. Это вам было нужно?
Из-за ста баксов такой скандал ты устроила, укорил её Мельников, подняв паспорт и убедившись в том, что он принадлежит Ольге. Потом он вручил его своему напарнику со словами:
Пропал бы ты без меня, Агеев. Ну что ж, теперь мы можем всерьёз надеяться, что Ткачёва придёт или позвонит. Позвольте осведомиться, Кристина Николаевна, какие действия вы предпримете в случае, если Ольга Александровна вдруг придёт или позвонит вам с просьбою подвести куда-нибудь паспорт?
Пошёл ты в жопу! отозвалась Кристина. На хрен тебе усрались какие-то мои действия, твою мать? Вы же телефон поставите на прослушку и по квартире «жучков» налепите!
Ну, насчёт «жучков» ты погорячилась, а телефон, действительно, будем слушать.
Твоя задачабезвылазно сидеть дома. Если она позвонит, убеди её в том, что её никто не разыскивает. В противном случае
Дальше! рявкнула на весь дом Кристина, топнув голой ногой с красными ногтями.
Если она попросит тебя подъехать куда-нибудь с паспортом, согласись и ехай.
А если она припрётся сюда?
Её около подъезда возьмут. Наши люди будут круглые сутки дежурить там в двух машинах.
Ах, твою мать!
Не ругайся. Так будет лучше и для тебя. Тебе угрожает опасностьты много знаешь. Поэтому сиди дома. Хозяйка будет вести себя хорошо, Борятоже. Едой тебя обеспечат. Наркотики, правда, не обещаю, но ничего, потерпишь. Денег потом дадут. В случае опасности высовывайся в окно и ори. К тебе моментально придут на помощь.
А если Ольга войдёт в подъезд незаметно? Она ведь хитрая, как лиса.
Бутылкой воспользуйся. Ты ведь это делать умеешь. Шучу, шучу. Не войдёт. Ты подумай лучше, как говорить с ней по телефону. Но думай, исключительно, головой, а не другим местом.
Это конец, шепнула Кристина и, сев на стул, погрузилась в мрачные размышления. Агеев в этот момент закончил разговор по мобильному.
Разговор касался организации наблюдения за подъездом и телефонной прослушки.
Гудбай, Кристина, произнёс Мельников, мы посидим в машине минут пятнадцать, пока бойцы не прибудут. Потом уедем. Будь умницей.
Иди в жопу!
Был уже восьмой час. Накрапывал дождь. Темнело. В машине Агеев и Мельников закурили.
Сколько людей поставишь? Спросил последний.
Не я решаю эти вопросы.
Так объясни тому, кто решает, что если Ольга придёт, здесь будет Сталинградская битва.
Останься здесь тогда сам.
А ради чего?
Ну, ради Кристины. Если её убьют, мир станет беднее красками. Ты, мне кажется, очень любишь такие краски.
Мельников почему-то вдруг разозлился.
Иди ты знаешь куда? Обосрался кто-то из твоих шефов, а я теперь жопу рви!
Не хочешь, не рви.
Ну, так пусть меня отстраняют к чёртовой матери!
А чего ты завёлся? крикнул Агеев. Наружку делаю я! Всё! Тема закрыта.
Ладно, ты подожди своих, а я на такси доеду до «Карусели». Я там машину оставил. А мне ещё на Петровку надо заехать. Кстати, дай-ка мне паспорт Оли. Я за одно сделаю запрос.
Да, правильно, сделай, сказал Агеев и отдал паспорт. Завтра увидимся?
Может быть, и сегодня ещё, кто знает. Пока.
Пока.
Мельников шагал к шоссе не спеша, наслаждаясь дождиком точно так же, как час назад нормальные люди радовались его отсутствию. Он любил непогоду. Любил растерянность, гнев и страх на лицах людей, хотя по природе не был злым человеком. В начале одиннадцатого он припарковал служебное БМВ около своего подъезда, хотя обычно пользовался автостоянкой. У него просто не было сил тащиться пешком сто пятьдесят метров. Хотелось душа, кофе, скандала с кем-нибудь, сна в течении двадцати часов и смерти всех тех, с кем он пообщался сегодня, кроме Кристины. Выйдя из лифта, он услыхал телефонные звонки за дверью своей квартиры. Засуетился, злясь, уронил ключи, перепутал их, провозился с замками дольше обычного. Телефон всё не умолкал. Взяв, наконец, трубку и сказав; «Да», он услышал приятный мягкий уверенный мужской голос:
Здравствуйте. Это Игорь?
Здравствуйте. Это Игорь.
Вас беспокоит Юрий Семёнович.
А! Баранов?
Да.
И что вам угодно?
Мне бы хотелось встретиться с вами завтра. Выбор места и времени оставляю за вами, чтоб вы могли чувствовать себя в безопасности. Будет лучше, если придёте один.
Я всегда и всюду чувствую себя в безопасности. Александровский сад, половина одиннадцатого утра. Устраивает?
Конечно.
Одно условие. Не тревожьте Кристину.
Это подруга Ольги? А мне нет смысла её тревожить. Вы из неё, я уверен, выбили абсолютно всё, что имеет какое-то отношение к делу. Если эта информация ценная, то мне уже не угнаться за вами в поисках Ольги, как бы я ни старался. Однако, думаю, что Кристина ни чем вам особо не помогла. Иначе бы вы сейчас бегали по её наводкам.
Тогда второе условие. Объясните, откуда вы столько знаете?
От Руденко. Он сообщил мне, что вы отправились разговаривать с сутенёрами проститутки, которую взял Юсупов. Мои помощники моментально связались с бандитами, крышующими сутенёров центральных улиц. И всё про Борю узнали. Легко было догадаться, что вы отправились в ОВД «Смоленский». Прибыв туда, мои люди увидели там машину Бориса, номер которой был известен им от бандитов.
Ясно. Скажите, а Боря жив?
Не знаю. Не спрашивал. А какая разница?
Никакой. Приятных вам сновидений.
Баранов положил трубку. Мельников закурил. Потом позвонил Агееву.
Это Игорь.
Чего тебе?
Я хотел спросить, как дела? Наружка уже стоит?
Агеев тихо вздохнул и тихо сказал:
Принято решение обойтись без наружки.
А почему?
Потому, что Ольга мертва. Это совершенно понятно всем, кроме одного человека. Его фамилия начинается с буквы «М».
Ну да, ячудак на эту самую букву, согласился Мельников, выдыхая дым к потолку, пора мне это признать. К телефону тоже не подключились?
Телефон слушаем.
С какой целью? Ждёте звонка из ада? Чтоб поинтересоваться, на каком масле вас будут жарить?
Игорь, я уже лёг. У тебя ещё ко мне есть вопросы?
Мне только что Баранов звонил.
Это интересно. Зачем?
Предложил мне встретиться.
Где? Когда?
Завтра. В десять тридцать. Александровский сад.
Хорошо. Спасибо, что позвонил.
Не за что. До завтра.
Положив трубку, Мельников глянул в зеркалоубедиться, что он, вопреки всему, ещё сохраняет некоторые признаки живой плоти, и побежал на кухню. Там он достал из холодильника бутылку «Смирновки», плеснул в стакан грамм сто пятьдесят, вдавил их в себя, съел яблоко, хорошенько умылся в ванной, вынул из сейфа две запасные обоймы, и положив их в карман, с не бодрым лицом покинул своё жилище. Возле его машины тёрлись какие-то сорванцы. При виде оперативника они скрылись. Пристально оглядевшись, Мельников сел за руль, завёл двигатель, включил фары, и, провожаемый песней «Дым сигарет с ментолом», звучавшей из припаркованной рядом «Шкоды» двинул на Ярославку без спецсигналов, чтоб ненароком не оказаться в поле внимания тех, кто мог потом поинтересоваться, куда он так торопился. Глаза у него слипались. Свет встречных фар причинял им больтак сильно они были воспалены потребностью в отдыхе. Мельников совершенно не представлял, как он будет бороться со сном всю ночь, а потом целый день работать. Водители, делившие с ним дорогу, вели себя как бараны, на его взгляд. Но, матеря их, он краем сознания понималне ему, больному, судить здоровых за то, что им жизнь ещё не обрыдла.