И вот уже с полгода от него нет никаких вестей. Хозяева дома в Подмосковье, где он с другими гастербайтерами снимал комнату, ответили на ее письмо: муж съехал, а куда, они не знают. Работу он тоже сменил, а где сейчас работает, неизвестно. Друг же его остался на прежнем месте и ничего о нем не знал.
Он болен, он в беде, твердила себе Ольга, но мелкая гадкая мыслишка в мозгу шептала: «Он бросил тебя и нашел другую».
И Ольга все время вспоминала его первую характеристику: бабник.
Тимур что-то говорил, пытаясь привлечь ее внимание, но Ольга не слушала. Три часа назад она перечеркнула всю свою жизнь и перевернула чистую страницу. И никакой гороскоп в мире не способен был ответить на вопрос: что будет дальше. Первый раз в жизни Ольге стало по-настоящему страшно.
Тем временем самолет пошел на посадку. Пассажиры пристегнули ремни. Самолет затрясся, подпрыгнул и помчался по посадочной полосе. Тошнота комком встала в ее горле, но это была реакция на страх, а не на приземление. Самолет снижал скорость, мягко развернулся и остановился. Все. Свершилось. До дома, до мамы и дочки тысячи километров, а за металлической обшивкой самолета Домодедовский аэропорт и вся Москва.
Приехали, с показным вдохновением проговорил Тимур, а у Ольги от страха сжалось сердце.
Началась суета. Пассажиры отправлялись в хвостовой отсек за ручной кладью, спускались по трапу, садились в автобус, разбирали багаж, проходили таможню и регистрацию, ловили носильщиков, кричали, толкали друг друга. Ольга была среди них чужой, лишней и самой неприкаянной. Она увязалась сначала за знакомой семьей, а те, занимая два такси, захлопнули перед ней дверцы. Конечно же, ведь они уже перевезли свои лишние килограммы с минимальными затратами. Растерянно отступив и обернувшись, Ольга увидела Тимура, Тот улыбался, глядя по сторонам и, повернувшись к ней, пошел навстречу. Ольга пошла к немуони же земляки и на кого еще ей опереться.
Сзади ее толкнули.
Извините, на бегу бросила длинноволосая крашеная блондинка и повисла на шее у Тимура.
Тот, не переставая улыбаться, обнял ее, сжав одной рукой спину, а в другой продолжая держать дорожную сумку.
И они, в обнимку, направились к машине, стоящей среди такси. Это была новенькая иномарка, а какая, Ольга не знала, да и какое ей дело было до чужих иномарок. Одна она стояла посреди опустевшей площадки, а от автомобильной стоянки отъезжали такси: то мягко и плавно, то с натугой и особой автомобильной бранью выхлопов.
Эй, сударыня, поедем, что ли?
Она повернулась на голос. Невысокий плотный светловолосый мужчина средних лет стоял и слегка прищурив карие острые глаза, смотрел на ее лучший костюм китайского ширпотреба. Но было в ее взгляде и лице что-то такое, от чего он смутился.
Извините, вырвалось у него. Вам надо ехать? Я довезу до любого конца Москвы. Сядете, что ли?
Ольга кивнула и рукой, державшей дорожную сумку, потянулась к дверце.
Я помогу, шагнул к ней водитель, правда не слишком поспешно, и отпер багажник. Вот, ставьте сюда.
Ольга взялась за ручки сумки, шофер перехватил у нее их, слегка усмехаясь, и так вдвоем они поставили объёмную неуклюжую сумку внутрь вместительного багажника.
Взгромоздили. Теперь поехали, проговорил шофер, захлопывая крышку и садясь на водительское место.
Ольга быстро села на заднее сидение, устраиваясь там с сумкой через плечо, тоже довольно объёмной.
Бибирево, Белозерская улица 15, сказала она адрес своей подруги, у которой планировала остановиться.
Не близко. Если бы заранее знал, не повез бы. К мужу едите?
Нет, к подруге. Муж там дальше живет, за Вешками.
Раньше-то бывали в Первопрестольной? Или в первый раз?
В первый. У меня карта, схема Москвы есть дома. Подруга привезла. Я по ней все смотрела.
Понятно.
Я раньше никуда из Ферганы не выезжала, разве только пару раз в Ташкент, к тете.
Путешественница, да. А муж хорошо зарабатывает?
Очень. По 20 тысяч.
Деревянных?
В смыслев рублях? Да.
В смысле. Это, девица моя, для Москвы не деньги. Семью на них не устроишь. А дети у вас есть?
Дочка. Скоро четыре будет.
Понятно. Деньги-то у тебя есть?
Ограбить хотите?
Как бы меня самого не ограбили. Сейчас все можно ожидать. Вот моего друга одна бабенка так наколола. Ты есть хочешь? Или по надобности сходить. Если что, так остановлюсь, сам проголодался. Ехать нам еще о-хо, сколько.
Это сколько?
Часа дватри. А если учесть пробки в центре, и того больше.
Тогда остановите.
Есть, мадам.
Шофер повеселел. Видно и ему не терпелось сходить кое-куда. Он припарковал машину к стоянке, не вставая с места, вытянул руку и отпер заднюю дверцу.
Пошли, платный туалет справа по курсу.
Ольга не поняла и стояла, озираясь.
Туда, иностранка, легонько подтолкнул ее шофер. Вот, видишь: Ж и М. Вперед и не ошибись.
Ольга отступила на шаг от излишне разговорчивого водителя и пошла к указанному строению, чувствуя, что внутренне краснеет. Водитель, весело насвистывая, тоже направился к туалету. Мысль о возможности грабежа не оставляла Ольгу все время, пока она находилась в кабинке. «Уедет с сумкой, думала она. Очень даже просто». Перспектива остаться в Москве в одном единственном брючном костюме, казавшимся теперь снятым с пугала, не улыбалась ей.
Торопясь и едва оправившись, она выскочила наружу и прямо от дверей стала озираться. Свое такси она увидела на прежнем месте и уже не торопясь, направилась к стоянке.
Она сделала только два шага. На нее налетели, толкнули, грубо схватили за горло, и мужская жилистая рука прижала ее к чему-то живому и твердому, а в горло уперлось острие ножа.
Стоять, всем стоять! над ней прокричал слегка сдавленный отдышкой мужской голос без истерического надрыва, но с неприкрытой сильной злобой. Я убью ее, если вы только шевельнетесь, и ни один поп не даст вам отпущение за этот грех.
Последнее он произнес спокойнее, дыхание, с силой разрывающее легкие, восстановилось, а в голосе появилась насмешка.
Ольга с силой упиралась затылком во что-то металлическое и острое, наверное, в крупную пуговицу, и чувствовала, что острие ножа все глубже продавливает кожу в ямке возле ключицы. Она бессильно смотрела, как из отхлынувшей толпы замерших прохожих сразу выделились несколько коротко остриженных парней в одинаковой джинсовой одежде, застывших в одинаковой позе: правая рука в кармане, одна нога чуть впереди другой для упора перед прыжком.
Руки вверх, оружие на землю. Без шуток, а то вы осиротите ее детей.
Ольга молчала. Ей было неудобно и больно стоять со скошенной шеей и с ножом у горла. Она сглотнула и тут же рука, державшая ее, сильнее сжалась в локте.
Парни бросили оружие себе под ноги.
Слушай, братан, начал один из них.
Твой братан чистит унитазы! рявкнул парень. Три шага назад. Все! Живо!
Ребята в джинсовой одежде были молоды и неопытны. Они подчинились, краснея и бледнея от сдерживаемой ярости.
Ольга наблюдала за ними с отрешением постороннего зрителя. Она уже успела привыкнуть к неподвижности, когда тот, кто держал ее, сорвался с места. Ребята в джинсах тоже зашевелились, напряглись, пытаясь что-то предпринять.
Назад, не двигаться, рявкнул тот, таща за собой Ольгу чуть не волоком и передвигаясь боком, чтобы видеть своих преследователей. Держите руки так, чтобы я их видел.
С силой он придвинул Ольгу к чему-то гладкому и твердому, и прижал так, что та откинулась назад, только тут подсознательно поняв, что это машина.
Так, бензин, масло. Валом. Вперед. Падай на сидение.
Он отпустил горло Ольги, тут же распахнул перед ней дверцу и втолкнул на водительское сидение.
Двигайся, детка, живо.
Единственный шанс Ольги вырвать ключ зажигания, бросить ему в ноги и выскочить через вторую дверцу, она упустила, по-прежнему заторможено исполняя его приказы.
Только секунду дал ей парень, тут же садясь на край сидения и с силой толкая ее дальше. Ольга неуклюже ткнулась в соседнее сидение, запуталась ногами среди каких-то выступов, и следующий толчок парня едва не опрокинул ее на пол машины. Подобравшись и с трудом перемещаясь, смогла она, наконец, сесть, как следует. Машина уже трогалась, разворачиваясь. Парень держал руль обеими руками и не отводил взгляд от лобового стекла. Автомат лежал на его коленях, а нож он засунул под себя, и рукоятка выглядывала из-под джинсовой штанины.
В спешке набрав обороты, он повел машину резко, и при крутом повороте Ольгу бросило назад, потом в бок, и она машинально схватилась за локоть парня.
Не отводя взгляда от лобового стекла и ловя им лишь встречные машины, он вывернул свой локоть и перехватив ее руку, отвел ее к ручке над дверцей пассажирского сидения.
Вот, держись за это, без раздражения, но холодно велел он и тут же забыл о ней.
Вид в лобовом стекле дрожал, менялся, наезжал и проносился мимо с ужасающей скоростью. Ольга, чувствуя, как внутри нее все леденеет и сжимается, вцепилась в ручку обеими руками.
Машина неслась по дороге, уворачиваясь от встречных машин. Визжали тормоза, Ольгу кидало из стороны в сторону, она больно стукалась, пока не бросила свою ручку и сжала лицо руками, запутавшись в упавших на лицо длинных волосах.
Сильная рука прижала ее к спинке, и что-то щелкнуло рядом. Дернувшись, она почувствовала на груди предохранительный ремень. Схватившись за него и откинув назад разметавшиеся волосы, она повернулась к водителю.
Ты хочешь убить меня? обреченным голосом спросила она.
Тот удивленно взглянул на нее и тут же перевел все внимание на дорогу.
Ты слышишь меня? Что, так трудно ответить?
Не собираюсь я тебя убивать, успокойся.
Зачем же ты меня затащил в машину?
Чтобы меня не убили.
Значит, прикрылся мной, да? Напакостил, а когда пришло время отвечать, за бабу спрятался, да?
Заткнись, если не хочешь, чтобы мы разбились.
Машина тут же сделала такой вираж, что Ольга едва не повисла грудью на своем ремне. Заскрипели тормоза, она помимо воли вскрикнула, зажимая глаза ладонями. Только спустя время она осмелилась открыть их, медленно опуская перед собой руки. В лобовом стекле одиноко летело под колеса широкое полотно, по сторонам зеленели кусты, деревья. Несмело посмотрела Ольга вбок: парень, расслабившись, сидел на водительском сидении, положив обе руки на руль. Потертая джинсовая рубашка с закатанными по локоть рукавами и расстегнутым воротом открывала на груди полосатую солдатскую майку. Довольно приятное продолговатое лицо с чуть удлиненным носом, твердым подбородком и упрямыми складками у губ, было сейчас спокойно. Темно-карие глаза смотрели перед собой. Очень короткие черные волосы над невысоким упрямым лбом торчали ежиком.
Ольга перевела взгляд на зеркало заднего обзора, глаза парня тоже скользнули по нему и, встретившись с ее взглядом, насмешливо подмигнули.
После такой мальчишеской выходки парень небрежно засвистел.
Отпусти меня, а? тихо попросила Ольга.
Здесь? Посреди дороги? Да куда ты денешься потом? он усмехнулся с превосходством сильного вооруженного человека. Тебя тут изнасилуют, убьют и разберут на органы.
А ты?
Чтоя?
Ты не убьешь?
Что? Никак не въедешья не собираюсь тебя убивать.
Ольга покачала головой и отвернулась к боковому окну.
Эй, окликнул ее парень после недолгого молчания. Откуда приехала?
Тебе-то что?
Я тоже не москвич.
А что здесь делаешь?
Шкуру свою спасаю, неожиданно грубо оборвал он и угрюмо замолчал.
Вот машина въехала в лес, потряслась по кочкам и остановилась под ветвями разросшегося куста.
Парень медленно отпер свою дверцу и стал выходить из машины. Полностью пришедшая в себя молодая женщина опередила его, рывком распахнула настежь дверцу и, выскочив, опрометью бросилась прочь. Ничего не видя от страха, Ольга налетела на сук, ободрала руки и запуталась в его ветках.
Лишь глухо матюгнувшись, парень кинулся за ней, придерживая локтем болтающийся за спиной автомат. У Ольги были короткие ноги и высокие каблуки. Парень настиг ее в три прыжка, схватил за локоть и рванул к себе. Ольга бы упала, если бы он тут же не поддержал ее и, не говоря ни слова, поволок в том же направлении, куда она бежала. Впереди, сквозь ветви, угадывался небольшой лесной домик.
Парень тащил ее туда, почти бежал, но, приблизившись, остановился за широким стволом ели.
Слушай, красотка, я хочу, чтобы ты въехала, наконец, в одно: я хочу жить, пока не сделаю кое-что важное. Встань только на пути, и я раздавлю тебя.
Ольга отстранилась от него, как могла, а он склонился над ней и выражение его лица испугало ее до дрожи.
А теперь, красотка, вперед, и если выкинешь что-нибудь еще, точно кто-то там останется сиротой, тогда уже конкретно. Шагай. Подойдешь к двери и постучишься. Вперед.
Подтащив Ольгу с такими словами к углу дома, он толкнул ее к двери.
Уже смеркалось, а в лесу совсем стемнело. Дрожа от страха и вечерней летней прохлады, Ольга сбоку поднялась на крыльцо и постучала в крепкую дубовую дверь. Услышав рядом сдерживаемое дыхание спутника, она слегка отшатнулась и сделала шаг в сторону.
Изнутри раздался собачий лай и шум отпираемых замков.
Кто так поздно? спросил низкий недовольный голос.
Парень слегка толкнул Ольгу, и та, вздрогнув, закричала:
Я заблудилась.
О, господи, что за раздолбаи. Сейчас собаку запру.
Наконец дверь приоткрылась, выпуская полоску света.
Туристы, что ли? И много вас?
При этих словах парень пинком ноги распахнул дверь настежь и, втолкнув вперед Ольгу, ворвался вовнутрь. Мужская коренастая фигура отшатнулась от напора. Ольга едва не упала, налетев на что-то, но ее толкали все дальше и дальше, пока она, запутавшись в занавеске, упала на тахту. Фигура мужчины в клетчатой финке, старом трико и босоного, метнулась к запертой двери, за которой повизгивала собака. Но парень обхватил его сзади. Загремел, повалившись, стул, перевернулась вешалка, и оба мужчины покатились по дощатому полу, сгребая полосатые дорожки.
Тот, второй, был здоровее парня и на какое-то время оказался наверху, но почти тут же не выдержал. Его подмяли. Парень, встав коленом ему на грудь, достал из-за спины автомат.
Ну-ка, чем по-твоему пахнет? в голосе парня звучала неприкрытая угроза.
Кисло, фу. Стрелял в кого-то, что ли? лицо мужчины с крупными чертами покраснело от натуги.
В тебя выстрелю, если будешь выпендриваться.
Ты на все способен. А еще брат, тоже мне.
Ах ты, брат долбанный! парень рывком поднялся и отступил, наставляя на него дуло автомата. Козел вонючий.
Это почему это козел? Вкозлил я кого-то, что ли?
Меня.
Ты! Слушай, ты, отвечай за свой базар.
Отвечу, заткнись. Сами менты мне на хвост сели?
Откуда я знаю.
Заткнись! Эй, красотка, иди сюда, дело есть.
Ольга все это едва слышала из-за истошного лая запертой собаки. Она молча слезла с кушетки, на которой сидела, подобрав ноги.
Сдвинь половик посередине.
Не командуй у меня.
Заткнись, козел!
Ольга, не слушая перепалку, прошла по комнате. Сдвинув половик широким пинком, она вопросительно посмотрела на парня.
Там, где ты стоишь, крышка подпола, подними ее.
Ольга переступила ногами и увидела засов, чуть выделяющийся над половицами. Она присела, сдвинула его и, нащупав скобу, рывком подняла крышку. Та была легче, чем казалась с первого взгляда, и от напрасного усилия Ольга чуть не упала.
Готово? Ну-ка, брательник, спускайся вниз.
Это еще с чего.
Живо.
Мужчина, глядя на наведенный на него ствол, бледнел на глазах. Потом по пухлым щекам его пошли багровые пятна.
Ты это чего? отступил он, и глаза его бешено забегали. Ты чего хочешь?
Да спускайся, долбак недоделанный, живо!
Сейчас.
Мужчина подпрыгнул на месте и подскочил к люку.
Вниз!
Торопливо, срываясь и спотыкаясь, наступил тот на лестницу.
Ольга стояла в двух шагах от него.
Девушка, прошептал он синими трясущимися губами. Если вы не с ним, выпустите собаку.
Он говорил очень тихо, но парень с автоматом все равно услышал его.
Это не собака, а восьми месячный щенок. Вот если бы ты его мать не пристрелил, она бы и слепая мне глотку разорвала. Мудак ты долбанный. Спускайся, быстро.
С дикой скоростью, трясясь и срываясь, скатился мужчина вниз и, отступив от лестницы, встал на освещенном с потолка квадрате, задрав кверху голову.
Теперь включи там свет.
Сейчас.
Мужчина скрылся, что-то щелкнуло, и свет зажегся.
А теперь брось наверх мой ранец.