Это был селянин Митроха, что возил в больницу своё молоко, сметану и творог на продажу медперсоналу и всем желающим. Врач снова сел за стол, но лицо его было бледным и взволнованным, а руки слегка дрожали. Пелагея Ивановна, посмотрев в окно на Митроху, задвинула снова тюль и сказала:
Да Митрошка молочко привёз. Он у нас парень безобидный. Живёт в Игнатовке, с матерью. Коровку держат, коз. Молодцы, молоко не разбавляют, народ не дурят. Не то, что некоторые
Доктор продолжал писать, молча, в знак согласия, кивая головой. Казалось, он успокоился.
Я ведь вот здесь давно живу, почитай, с самого начала. Больница-то при мне строилась. Да, девчонками ходили сюда строительный мусор разбирать. Всем селом помогали. Все радовались, что будут теперь у нас свои лекари, не надо за семьдесят километров ездить. Народ у нас был весёлый, задорный, всё с шутками. БывалочасьПелагея Ивановна что-то вспомнила, раскраснелась, начала смеяться, стыдливо отмахиваясь от Глеба Никифоровича руками. Насмеявшись и утерев от слёз глаза, продолжила:
Ой, да что говорить? Весёлое было время. Молодость, она всегда, наверное, весёлая. За мной тракторист Ванька Суков ухаживал. Хороший был парень, зачем отказала? Видно, чтоб опосля всю жизнь со своим злыднем маяться. Ну, вот не любила я белобрысых, что с меня взять Да и фамилия какая-то неприглядная Постыдилась, что ли? Зато мой-то, чернобровый, за кого пошла, хорош был, собака, нервы трепать. Поначалу с доярками всё курвился, а апосля так и вообще от пьянки издох А вышла бы за Иванакак королева бы до сих пор жила. Вон, жена его, Алевтина, что в кладовщица у наскоролева!
Врач, дописав историю, молча, смотрел в окно. Казалось, его занимают сейчас совсем другие думы. Смотря вдаль, сквозь медленно падающий снег, он до сих пор был под впечатлением увиденного.
Пелагея Ивановна, пользуясь тем, что доктор всё ещё не уходит в свою комнатку, продолжала:
Поначалу-то мы все дружные были. Знали друг друга по имени, помогали, всё вместе. А председатель-то, у нас какой хороший был! Золото, а не мужик. Идешь мимопоздоровается в ответ, а то и первый окличит. "Как, мол, Полюшкакрасавица, у тебя дела? Сам-то, твой, всё ли пьяный, али протрезвел?" И я ему на радостях кричу: " Благодарствую, Савелий Денисович, дрыхнет, скотина пропойская!" Вот такие беседы вели.
И тут случись такое, что сгорела наша церквушка Как раз на Покрова Полыхала, как свеча, затушить не могли. Народ в ужасе был. Все говорили: "Не к добру это, не к добру" А когда председателя спросили:" Когда, мол, Денисыч, восстанавливать будем? Что скажешь?" он махнул рукой и ответил: "Кому надои дома помолятся. Не до этого мне." Тут люди точно сказали: "Быть беде"
Неженатый был председатель. Девкам очень нравился. Каждая норовила сарафан себе покраше на воскресном рынке ухватить, да в косу алую ленту пустить, чтоб председатель внимание обратил. А он всё в делах, да в делах
И тут, смотри-ка ты, зачастил ездить в глухую заброшенную деревню, где старуха с дочкой одни жили. То дровишек им подкинет, то ещё чем по хозяйству поможет. А по весне привёз из той деревни в село свою невесту, и матерь её. Свадебку сыграл. Влюбила, значит, его в себя девка.
Ну, дело молодое, что тут скажешь? Приняли мы его жену, только сразу она нам не понравилась, вместе с мамашею. Обенелюдимки. Идутглаза в пол, никогда не поздороваются. Брови вечно нахмурены, лица недовольные, в глаза не смотрят. Надменные очень, гордыепо-нашему.
Ну а нам-то что? Делоего Привыкли мы к ним, но стали обходить дом стороной. И председатель стал какой-то вечно хмурной, недовольный, не шутит больше с бабами. И бледненький стал какой-то, худеть начал
Видим мы, что меняется мужик, тает на глазах. И понимаем, что дело в жене его, да в материехидне. А поделать ничего не можем. Как вмешаешься? Да и, может, болеет чем?
Забеременела его женка. Тут-то я её и рассмотрела, поскольку санитарочкой уже в больнице в ту пору работала, помогала роды принимать. Лежала одна в двухместной палате, как барыня, по просьбе мужа. Бледная была! Только жилы синие сквозь кожу просвечивали, так что казалась голубой даже местами.
Я как ей однажды прям в глаза посмотрелану волчица волчицей! Жёлтые глаза-то И светятся как-то в темноте странно Вообще, мерзкое впечатление создавала, честно сказать. Побаивались мы её там, лишний раз не заходили, особенно вечером.
Мамаша её навещала, тоже рассмотрела старуху. Косматая, морщинистая, глаза злобные, исподлобья. Ну, ведьмаведьмой. Я, кстати, тогда ещё в нечисть не верила, молодая была. Так вот мамаша приносила ей каждый вечер банку пол-литровую чего-то красного, или вишнёвого цвета. Мы всё гадали: сок, чтоль, вишнёвый, девка любит? Банками ведь хлебала у себя в палате
И председатель забегал иной раз. Нервный какой-то стал, суетливый. Всклоченный, взлохмаченный, неухоженный. То смеяться начинает, как дурик, то огрызается, командует, ругается Ну не узнать человека. Что с ним эта курва натворила? А выходил когда от неё из палатытак и вообще, как зомби: глаза смотрят в одну точку, ни с кем не разговаривает. Идёт, как лунатик, в двери головой стукается
Страшно нам было за председателя, горько. Такой мужик пропадал, душа компании!
Тут и роды подошли. И не орала ведь нисколько Дышала только часто. И уродилось у неё что-то рыжее, волосатое. Рыженький, мальчик был. Орал, зверёныш, на весь этаж. Так и оставляли мы их вместе, не уносили его, потому как орать начинал безбожно.
Однажды захожу я в её палату, что-то мне надо было. Смотрюон у не на руках весь в крови лежит Ну, думаю, всё, конец гадёнышу пришёл, кровь горлом пошла. Бегу, зову врачей. А когда вернулись: нет, живёхонький лежит, умирать не думает Это она его соком своим напоила, дура-баба Перепугала нас. Вот сок-то этот он у неё хорошо лакал, причмокивал.
Тут случилось такому: умерла у них корова. Околела часом. И перестала матерь её носить ей с сыном сок заодно. Беспокойная стала девка, нервничает, на выписку просится. Ну, мы что? Хочешьуходи, только в бумажке распишись, что самовольно покидаешь. Она ушла.
Стали люди замечать, что коровам кто-то по ночам вену на шее режет Поначалу не обращали внимания. Ну, мало ли, что за ранка А когда одна корова пала, втораяветеринар и говорит: обескровливание Крови, говорит, нет в организме умершей скотины Думали вначале на болезнь, потом заметили надрезы на коже шеи. Стали следить
И поймали как-то бабку эту, тёщу председателеву, за этим делом. Стоит себе в чужом хлеве, кровь из животины сливает в баночку. Ну, ей хотели вначале оглоблей по хребтине въехать, затем решили: убьют, отвечать потом. За космы её из хлева вывели, и к председателю во двор швырнули. Стучат к нему в двери, просят выйти. Он выходитего уж не узнать: сам, как та обескровленная корова, стоит в дверях, шатается. Вернули ему бабку с наказом, чтоб следил за ней: ещё раз такое заметятубьют на месте, не поглядят, что председателеву тёща
Люди решили на следующий день созвать собрание и обсудить меж сельчанами ситуацию с родственниками Савелия Денисовича. Да и с ним самим. Лечить его как-то надо, обследовать. Ну, какой из него теперь председатель? Неадекватный ведь человек становится.
А на следующий день никто не видит председателя. Куда делся? Стучат в домникто не открывает. Зашлилежит весь белый на постели, мёртвый. И на шее надрез Что за чертовщина? Народ бросился искать девку с волосатым ребёнком и старуху ту. Нонет нигде В деревню к ним поехалии там дом пуст Куда делись две вампирши?
Дивился народ, дивился, похоронили председателя, и новый-тотот сразу, первым делом взялся за восстановление сгоревшей церкви. Потому как поняли люди, что с Савелием Денисовичем, земля ему пухом, не просто так беда такая случилась
Пелагея Ивановна, перебил её уставший и сонный Глеб Никифорович, я, конечно, особенно после на днях увиденного, спорить с вами не желаю. Но случаи вампиризма известны и давно описаны в литературе. Да и ребёнок может родиться волосатым, атавизмы это. Волосы потом опадают
Вы, Глеб Никифорович, лучше спать ступайте. Совсем, гляжу, устали. А я вам завтра продолжение этой истории расскажу. Тем более, вдруг те лешии, что приезжали сюда за вами, снова сунуться? Чтоб вы знали, как себя вести с ними. Ступайте, спокойной ночи. С Богомнапутствовала она .
С Богомповторил уставший Глеб Никифорович и пошёл к себе в комнатку. Уснул он мгновенно. И там, во сне, увидел необыкновенно красивую загадочную девушку, смотрящую на него желто-зелёными светящимися глазами Между ними стояла пелена из медленно падающего на землю искрящегося снега
Глава 3
Засилье ведьм
Утром привезли тяжёлого больного с ущемлённой грыжей и разлитым перитонитом. Дед Назар промаялся два дня на печи, охая да грелку к животу прикладывая, а под утро третьего дня старуха его, баба Фёкла, опомнилась, что помирает её мужик: лежит весь синий, глаза выкатил, в жару и холодном поте одновременно, языксловно сухой наждак. Завопила Фёкла, прибежали старшие сыновья, сгребли батю с печи и в тот же час на санях в больницу и доставили.
Только цокает языком молодой доктор, да озадаченно качает головой Не нравится ему состояние деда, запущен он, раньше надо было А сейчасникакой гарантии даже того, что очнётся от операции
Плачут, вопят братья, всё, что хочешь, доктору сулят, только спаси отца! Подумал молодой врач, а делать нечего: без операции дед так и так помре Поставил ему три капельницы, да и на операционный стол.
Долго стояли под дверью операционной мужики -Трофим и Тихон. Долго шла операция. Вышел доктор весь мокрый, бледный, уставший. На их вопросы только рукой махнул:
Не знаю, говорит. Мужики, что будет с отцом вашим. Сделал всё, что мог. Кишку на бок вывел, трубки в живот вставил Теперь только от него будет зависеть: выживет, али нет. Извиняйте
Потолкались ещё немного братья в коридоре возле кабинета доктора, посовещались, и обещали завтра заехать поутру: проведать отца, а заодно и подарок привести, за операцию. Глеб Никифорович только грустно вздохнул и пожал плечами:
Как хотите Ничего обещать не могу Как судьба
Пелагея Ивановна делала перевязки, промывала дренажи и снимала швы послеоперационным больным. Работала она медленно, основательно, ответственно. Кто жаловался, что долго не поправляется, или ныл при перевязкестрого укоряла:
А ты чего хотел? Сразу в рай? А ты "Отче наш" сегодня читал? А "Богородицу?" И чего ты хочешь? И как мы тебе после этого поможем? Эх вы безбожныедобавляла она в конце, как припечатывала, и пациенты сразу стыдливо замолкали, чувствуя свою доказанную вину.
Перед обедом привезли покусанного собакой ребёнка. Затем доставили мужика со сломанной от удара копыта жеребца челюстью. Потом было ещё два аппендицита и один перелом локтевого отростка со смещением. Фурункулы, карбункулы, абсцессы и флегмоныпросто не в счёт. На это Глеб Никифорович с Пелагеей Ивановной уже просто не обращали внимания, резали и дренировали между делом, как семечки лузгая.
Часам к трём поступление больных спало, и доктор с медсестрой решили уважить просьбу старика Семёна, который с утра сидел на стуле в конце коридора и смиренно ждал, когда же доктора освободятся и смогут съездить с ним в соседнюю Прохоровку, хоть одним глазком взглянуть на его больную, уже десять лет, как лежачую, дочь вследствие какого-то непонятного нервного недуга. По ногам у неё уже пошли паршивые пятна, и отец переживал, что сгинет она, врачами не осмотренная, что люди про них с бабкой скажут?
Детей у дочери не было, а муж её бросил, как слегла. Вот родители только и ухаживали. Так уж получилось, что и у них все дети в разное время поумирали: кто в младенчестве, а кто в отрочестве. Один сын Лука дожил до двадцати трёх годков, но потом простудил головушку и слёг от какого-то "мимянгита", как объяснял старик Семён соседям со слов доктора. Как слёгтак и помер. Приехали родители в больницу на следующий день сына навеститьа им холодное тело отдают хоронить. Такая судьба
Вот и переживали старики, что дочь последняя от них уходит. Пусть и ухаживать приходилось, а всё, как-никак, одна семья А-то останутся одни С дочерью -то всё веселее. А может, надеялись, что встанет ещё? Ведь молодая, сорок годков, зачем умирать?
Врач и медсестра сели в повозку, и Семён на радостях лихо тронулся. Он часто оглядывался, шмыгал красным замёрзшим носом, благодарил. Медики сидели сзади: Глеб Никифорович надеть большие плотные рукавицы; а Пелагея Ивановна где-то приобрела муфту, и теперь с удовольствием хвалилась, что руки у неё, как в печке. Ядрёный морозец раскрасил обеим щёчки в яркий румянец и настроение у медиков, не смотря на то, что ехать туда и назад составляло было трёх часов, было приподнятое.
Глеб Никифорович, благодать-то, какая! Смотри, смотри, лиса побежала! -радовалась, как ребёнок, Пелагея Ивановна.
Глеб Никифорович довольно морщился, щурясь от яркого белого снега в поле.
Ах, плутовка, ты смотри! За зайцами, что ли, охотится? он с интересом всматривался в прыжки лисицы в сугроб.
Не За мышамипротянул, уточняющее, дед Семён.
Дорога туда показалась лёгкой и быстрой. Зашли в дом, провели их к койке, на которой уже десять лет маялась спиной с отказанными ногами дочь Галина.
Она была худая, словно высохшая. Глаза большие, грустные, с виноватым взглядом и тёмными кругами под ними. Дочь приподнялась на руках, стало ёрзать, пытаясь присесть. Потом перевернулась, чтобы показать ноги под простынёй. Тёмно-синие, вишнёвые, бардовые пятна разной формы и размеров усыпали голени и бёдра. На пяточных областях появились язвы. Галина всё пыталась обернуться назад и посмотреть, что творится с её ногами.
Глею Никифорович внимательно осмотрел, поковырялся в язве на правой пятке, пощупал пульс на стопах, и, написав на клочке бумаги лекарства, наказал отцу:
Отец! Ты, давай, в город поезжай. В главную аптеку. Только там может быть, больше не знаю, где ещё. Купи, и мажь. И вот эти таблеточки, слышишь? Тоже надо давать. Нейротрофические язвыто у неё, я так полагаю.
Пролежи? переспросил, услужливо наклонившись вперёд, старик.
Не! Ней-ро-тро-фи-чес-кие! От нервов, отец, от спины больной.
А!старик, ничего не понимая, замотал головой, нервические
Нервические, нервические, отец. Но перинку-то ты ей ещё одну подложи, чтоб и пролежей не было. Понял?
Старики усердно закивали головами. Бабушка кинулась в погреб и достала от туда мочёных яблок, да квашеной капусты. Доктор с медсестрой сначала отнекивались, потом с благодарностью приняли и поехали назад.
Обратная дорога началась с небольшого казуса: лошадь вдруг стала упрямиться и встала, как вкопанная, перед мостом. И как ни бил её Семён, как и стегал, ни упрашивалноровила уйти то в один, то в другой бок, но вперёдникак. Семён слез с повозки и хотел провести лошадь под узду, но та фырчала, ржала, стала пытаться лягнуть телегу.
Удивлённый Глеб Никифорович слез с повозки следом зашёл на мост. Он не понимал причину каприза лошади и стал прыгать на брёвнах, желая проверить их прочность. Брёвна даже не скрипнули, но тут из- под моста через замёрзшую речушку выскочило нечто чёрное, лохматое, страшное, гадкое, на четвереньках. Оно задержалось на несколько секунд, и оглянулось на доктора. И Глеб Никифорович увидел эти прозрачные, светящиеся, завораживающие желтые волчьи глаза При всём ужасе остального обличья, эти глаза были просто прекрасны Они манили, от них кружилась голова, ноги подкашивались, и хотелось уйти куда угодно, хоть на край земли, лишь бы они были рядом
А ну пошла прочь, нелюдь дикая! замахнулся на неё дед Семён и топнул ногой. "Нечто" ушмыгнуло так быстро, словно растворилось.
Садитесь, садитесь, Глеб Никифорович, услужливо предлагал он, сводя под локоть с моста зачарованного колдовскими глазами доктора.
Врач сел на место, и путь продолжили. Он посмотрел на Пелагею Ивановну и спросил:
Что происходит? Что это было? Опять они?
Женщина устало кивнула и решила сознаться:
Повсюду они теперь, доктор. Хоть и сослали их в Нелюдимку, а размножились, гады, и по всем окрестностям шманят, житья не дают.
Поубивать их надо было тогда, Пелагеюшка! Чего сжалились? Зачем оставили в живых? Они теперь опять кровь нашу пьют Слышала, у Селивана опять корову угнали? А у Захараот козы только башка осталась. Ох, был бы я молодя бы этим уродам показал! А сейчасчаво? Только и гляди, как бы самого не сожрали Надо было тогда сжечь их, когда наша взяла!
Да чего уж теперь говорить, Семёнушка, сокрушалась в ответ, глядя обиженно перед собой, Пелагея Ивановна, раньше надо было думать. Поморить энтих хорьков кровопивушных, да и с концами. Всё бы они не так быстро размножились. А теперьпоспей за ними Фиг!