А куртку он оставил здесь, в гардеробе, добавил швейцар.
Куртку... Куртка, куртка... Какая была у него куртка?
Черная. Меховая.
Стриженая норка?
Да... Я так думаю, он еще вернется. А вы, я так полагаю, из милиции...
Андрей кивнул. Не было у него настроения вдаваться в подробности.
Бежать за скрывшимся от него человеком он не стал. И караулить его у гардеробной было бы глупо. Ведь ничего противозаконного незнакомец не совершил, а то, что взятку предлагал, так это бездоказательно.
Андрей повернул назад, но в это время в холл вышла Вика. Эффектная, ошеломляюще красивая женщина.
А-а, Сизов!
И голос, полный гневно ликующего сарказма. Снисходительно-раздосадованная улыбка.
Какими судьбами?
Как это какими судьбами? удивилась она.
Ты же вроде бы в Москве должна жить.
Вроде бы там и живу. Но и здесь часто бываю, у нас дом здесь, и родители Максима здесь живут...
Очень рад за вас обоих, не без ехидства сказал Андрей. Мне пора.
Он обогнул Вику, чтобы продолжить путь.
К этой спешишь? напирая на шипящие, пренебрежительно спросила она.
Ни к этой, а к Олесе.
Красивая телка.
Андрей замер в изумлении. Медленно повернулся к Вике. Никак не ожидал он от нее таких слов.
Она не телка.
Что, втрескался?
А ты думала, слезы буду по тебе лить?
Не думала, но...
Что, но?
Ничего...
Вика и сама поняла, что переборщила. Не должна была она так себя вести, но сказала не подумав...
Тогда бывай.
Торопишься? Ну иди, иди...
Олеся делала вид, что ничего не произошло, но было заметно, как она нервничает.
И где тебя носило?
Потом расскажу, подзывая к себе официанта, сказал Андрей.
Можешь не говорить, и так ясно...
Ревнивые нотки в ее голосе звенели, как оркестровые тарелки после удара.
Быстро же вы договорились, язвительно усмехнулась она.
Выэто кто?
Ты и эта... Ты на выход, она за тобой. Или ты думаешь, я ничего не видела?
Я ни о чем ни с кем не договаривался.
И о чем ты с ней говорил? Когда встречаетесь, где?
Не говори глупостей... Мы даже не разговаривали. Разошлись как в море корабли...
Но ведь ты нарочно вышел, чтобы она за тобой пошла?
Нет, я за человеком пошел.
За каким человеком?
Долгая история.
А ты коротко скажи! Если этот человек женщина, я все пойму.
А ты колючка.
Да уж поострей, чем ты...
Этот человекмужчина.
Насколько я знаю, за мужчинами ты не бегаешь.
Если это преступники, то бегаю...
Ну да, ну да... Он чтопреступник?
Не думаю. Но отношение к уголовщине имеет. Тебе это неинтересно...
Почему ты думаешь, что мне это неинтересно? удивленно приподняла брови Олеся. Может, мне все интересно, что касается тебя? А ты мне ничего про свою работу не рассказываешь. Про баб своих рассказываешь, а про работунет...
Хорошо, расскажу, улыбнулся Андрей.
Он даже рад был тому, что нашелся повод сменить тему. Да и она, вероятно, заинтересовалась его служебными делами, чтобы отвлечь себя от мысли о сопернице.
Официант подал счет, Андрей его оплатил и, стараясь не встречаться взглядом с Викой, повел Олесю к выходу. В гардеробной они оделись, затем покинули ресторан.
На улице было хоть и холодно, но достаточно комфортно для того, чтобы в свое удовольствие пройтись пешком. Тем более, что их дом был совсем рядом, может, чуть больше километра. Олеся взяла Андрея под локоть, плотно прижалась грудью к плечу. Ощущение приятное, но в таком положении сложно было идти быстро. Впрочем, они никуда не спешили.
Ну чего молчишь, рассказывай, я жду. За кем ты гонялся?
Гонялся. В том-то и дело, что гонялся. А он от меня убегал, даже куртку свою в ресторане оставил.
Может, все-таки расскажешь, что произошло.
Произошло. Случай у нас один нехороший произошел. Подследственный, бывший главный инженер водоканала, интеллигент, можно сказать, жил в камере спокойно, он никого не трогал, его не трогали. Жил-был, пока не умер...
Убили?
Нет, умер. Медицинское заключениеострая сердечная недостаточность.
И что здесь интересного?
А интересно то, что умер он ночью, а утром ко мне подходил мужчина, за которым я сейчас гонялся. Деньги мне предлагал, чтобы я Горбушину помог...
Ты отказался.
Само собой.
Может, и правильно.
Не может, а правильно... Вроде бы заботился он о Горбушине, а кто такойне ясно. Я за ним не хотел гнаться. Просто хотел подойти, поговорить с ним, а он сбежал, зачемне понятно. При нашей первой встрече он не показался мне робким. А сегоднядеру дал, даже про куртку свою забыл... Норковая куртка...
Норковая? Хорошо живет.
Может, и хорошо. Но что-то не чисто с ним. Нутром чую, не чисто... И вообще, вся эта история с нехорошим душком...
Конечно, нехорошим. Как же может быть хорошо, если мертвечиной пахнет. Брр!..
Что, проняло? усмехнулся Андрей.
Проняло. Но не очень интересно.
А что будет, если я тебе еще и про привидение расскажу?..
Ночь. Темно. Самое время для баек из склепа? пугливо, но в то же время весело улыбнулась Олеся.
Вот, вот, байки из тюремного склепа. В наших тюремных подвалах в свое время зверствовали чекисты. В гражданскую контрреволюцию изводили, в тридцатыеврагов народа. Говорят, иногда души замученных людей дают о себе знать.
Точно, байки.
Да, но часовой стрелял в привидение по-настоящему. Думал, что заключенный бежит, открыл огонь, а нет никого... А в эту же ночь Горбушин умер...
А может, это душа твоего Горбушина на волю убегала?
Скажешь тоже...
Шучу, конечно.
Шутишь не шутишь, а у нас говорят, что появление призракаплохой знак. Ласточка низко летитк дождю, призрак на волю бежитк трупу...
Не знаю, как у вас там призраки бегают, а у меня точно мурашки по коже бегут.
Только мурашек нам не хватало, шутливо улыбнулся Андрей.
Не дождешься...
Тема о привидениях и трупах благополучно была закрыта. Но и к разговору о Вике больше не возвращались.
Глава 5
Ключ со стуком вошел в замочную скважину. Как будто молотком по гвоздю в крышке гроба ударили, душа всколыхнулась, как водная гладь, в которую угодил большой камень. Жизнь и без того закончена, но изолятор временного содержания, сборная камера СИЗО, баня, прожаркавсе это казалось Карцеву этапами, которые должен пройти мертвец на своем последнем пути. А сейчас как будто в гробу его доставили на кладбище. Надзиратель уже вколотил гвоздь в крышку, сейчас опустит его в камеру, как в могилу, закроет за ним дверькак будто засыплет землей. И вечный мрак...
Он ожидал увидеть мрачную, битком набитую людьми камеру, где ни продохнуть, ни повернуться. Смрадный липкий воздух, тяжелая аура всеобщей агрессии, гнусные уголовные типы с подлыми намерениями... Еще он понимал, что действительность может оказаться намного страшней, чем ожидания. Поэтому несказанно удивился, когда увидел, что камера не совсем уж мрачная. Довольно-таки просторная, квадратов тридцать, не меньше. Стены выкрашены синей краской, бетонные полыкоричневой. Унитаз в кирпичном постаменте, с перегородкой, вокруг дешевый и плохо уложенный, но чистый кафель. Нары вдоль стенсваренные из железных уголков и в два яруса лежаки. Стол посреди камеры, скамейки, прибитые к стенам тумбочки. Людей совсем не много, человек семь-восемь. Запах тяжеловатый, но не смрадный. Не жарко, но и не холодно. Словом, терпимо.
За столом трое, двое играют в нарды, третий смотрит. Остальные лежат на своих койках, вытянувшись во весь рост. Один читает, другой лежит с закрытыми глазами.
Появление новичка не осталось незамеченным. Сидевшие за столом арестанты оторвались от игры, повернулись к нему. Добродушный с виду здоровяк лет тридцати смотрел на него с насмешливым интересом, худосочный мужик с орлиным носом и челюстью пираньи скалился, взглядом обещая ему неприятности. Парень со смешной курчавой головой смотрел на матрац в руках новичка, избегая встречаться с ним взглядом.
Самая дальняя от входа койка была закрыта ширмой из цветастой ткани. Но с появлением Карцева занавеска отошла в сторону, и со своего ложа поднялся среднего роста, хлипкий в плечах, злобнолицый человек лет сорока. На нем был шерстяной спортивный костюм, побитый молью, чудом сохранившийся с советских времен, стоптанные без шнурков кроссовки, в которые легко проскользнули ступни в шерстяных носках.
Карцев ни разу не был в тюрьме, но в свое время у него были знакомые из уголовной среды. Кое-что слышал он об арестантских порядках, знал, как нелегко бывает новичку, когда его берут в оборот бывалые зэки. А этот злобнолицый, похоже, был коренным обитателем тюрьмы. Угрожающий взгляд, хищный оскал, уверенная косолапая походка. Еще Георгий слышал, что в каждой камере есть старший среди всех, так называемый смотрящий. И место у него самое лучшеев дальнем возле окна углу. А именно оттуда и восстал этот страшный гоблин...
Кто такой? Прочему не знаю? противным, скребущим по нервам голосом спросил он, небрежно покручивая в руке черные четки.
Карцев я. Зовут Георгий.
А чего не здороваешься, Гоша? И ноги не вытер, когда в камеру входил. Ты чо, в натуре, не уважаешь братву?
Уважаю.
Карцев старался держаться с достоинством сильного и уверенного в себе человека. Он же не какой-то там доходяга, над которым можно издеваться всем и каждому. От природы он был крепкого здоровья. Рост метр восемьдесят, плечи широкие, руки сильные, кулаки будь здоров. И спортом он занималсяи раньше, и сейчас. А тут какой-то задохлик права качает... Но все равно страшновато. И голос предательски подрагивает.
По первому ходу к нам заехал?
Что сделал?
Видно, что по первому разу, злорадно оскалился злобнолицый. Лет сколько?
Тридцать девять.
Большой уже. А нашей жизни не знаешь. Придется растолковать.
Растолкуй, через силу выдавил Карцев.
А не боишься?
Нет.
Храбрый, значит. Это хорошо... Скатку на эту шконку бросай.
Злобнолицый показал на свободный лежак у дверей, у стены, противоположной той, к которой примыкал унитаз.
Здесь твое место будет.
Спасибо.
Ты чо, в натуре? ощерился уголовник. У нас не говорят «спасибо». Это заподло, понял? Ты чо, в натуре, ни разу не грамотный!
Ты бы объяснил мне, а то я не все знаю...
Не все знаешь... Ты вообще ничего не знаешь!.. Короче, без прописки тебе никак нельзя. Не будет прописки, не будет житья.
Карцев слышал о так называемой прописке, которую устраивают сокамерники новичку. Чтобы жизнь малиной не была. В чем конкретно состояла эта страшная, по слухам, процедура, он точно не знал. Но понимал, что мало ему не покажется.
А-а, что-то надо сделать? спросил он.
А ты думал... Начнем с простого...
Злобнолицый жестом показал, что новичок может расстелить матрац. И когда Карцев это сделал, сел на край постели, приглашая последовать примеру.
Скажи мне, по какой статье тебя закрыли?
Что сделали?
Посадили.
А-а... Сто пятая статья, убийство.
Раньше за убийство под «вышку» ставили. А сейчас не казнят.
Знаю.
Если знаешь, тогда ответь мне на вопрос. Вот если в хату сейчас вломятся вертухаи, выведут тебя на тюремный двор и вздернут на виселице, по какому закону они тебя повесят?..
Нет такого закона.
А вот и неправильно, обнажая гнилые зубы, ухмыльнулся уголовник. По закону всемирного тяготения тебя повесят. Сразу видно, что тупой...
Следившие за разговором арестанты оживились. Одни скалились молча, другие смеялись в голос. Карцев закусил губу с досады.
Еще вопрос, продолжал куражиться злолицый. Встань.
Карцев сначала огляделся по сторонам, пытаясь выяснить откуда ждать подвох, и только потом поднялся.
Что такое теория относительности?
Ну, это из физики... Эйнштейн там... Инерциальные системы...
А конкретно?
Ну, все в мире относительно...
Ты что сейчас делаешь? Стоишь?
Стою.
Стоишь. А на самом деле ты сидишь... Вот тебе и теория, гы-гы!..
Уголовник гоготнул, требуя того же и от своих сокамерников. Но в этот раз засмеялся только сидевший за столом курчавый паренек. И то, скорее по принуждению, чем по доброй воле.
Еще вопрос!
Злолицый сделал паузу. Судя по выражению его лица, предстоящий вопрос не мог уже быть таким безобидным, как прежние. Так и оказалось.
Что выбираешь, на болт сесть или вилкой в глаз получить?
Карцев похолодел. На первое он не согласится никогда, но и без глаза оставаться тоже не хотелось.
Вилкой в глаз... сжимая кулаки, пробормотал он.
Пусть только попробует кто подойти к нему с вилкойдраться будет до последнего.
Вот это правильно! поднимаясь из-за стола, громыхнул утробным голосом здоровяк.
Злолицый как-то сразу скис, глянув на него. Казалось, будь у него хвост, он бы пугливо поджал его.
А здоровяк неспешно перебросил ногу через скамейку, неторопливо приблизился к новичку. Заложив руки за спину, благодушно улыбнулся.
На болт садиться не гоже, игнорируя злолицего, обратился он к Георгию. А вилкой в глаз... Вилок у нас здесь, брат, нет. Не положено... Но ты молоток, правильно фишку просек... Присаживайся!
Здоровяк показал Карцеву на его шконку. Злолицего там уже не было.
Будь самим собой, сказал он, присев рядом. И не слушай всяких там бакланов...
Я думал, он смотрящий, оправдываясь, передернул плечами Георгий.
Ну, когда-то, может, и был, сказал здоровяк, насмешливо глянув на шконку, за ширмой которой скрылся злолицый. Гудок его кликуха. Понтов много, а толку мало. А то, что шконка у него козырная, так на ней только летом и хорошо. Зимой из окна дует. И вообще... Я за камерой смотрю. Да ты не бойся, я не кусаюсь...
Да я и не боюсь, мотнул головой Карцев.
Смотрящий обладал внушительной силойкак внутренней, так и внешней. Но агрессивности и злопакостного нахальстваноль. Обычный русский мужик, бесхитростный и добродушный в спокойной для себя обстановке. Безобидным он не казался, но и подвоха Георгий от него не ждал.
Правильно, бояться не надо. Не верь, не бойся, не проси... Я слышал, тебя Гоша зовут...
Георгий. Но можно и Гоша.
Можно. Нормальное имя. А меня Федором зовут. Просто Федор. Погоняло есть, но я его не люблю, я ж не лошадь, чтобы меня погонять. Правильно я говорю?
Ну да, поспешил согласиться Карцев.
А у тебя кликуха есть?
Ну, была когда-то. В молодости. С пацанами во дворах тусовались. Компания у нас крутая была...
Здесь, в Рубеже?
Да, на Южной Доле. Может, слышал?
Ну почему не слышал? Слышал.
Наш район так уже никто не называет...
Но ведь было?
Было. Давно. И как будто неправда...
Тридцать девять лет тебе?
Ну да, почти сорок.
Мне тридцать четыре. И вашу Южную Долю хорошо помню. Сам я из Алексеевки, буднично спокойным тоном сказал Федор.
Но Карцев вздрогнул. Южная Доля, а если точнее, несколько кварталов на южной окраине города географически соседствовала с поселком Алексеевка. Издавна южнодольцевские пацаны враждовали с алексеевскими. Сейчас вроде бы все спокойно, но раньше драки, и с поножовщиной, были привычным явлением.
Да ты не напрягайся, усмехнулся смотрящий. Я к тебе претензий не имею. Хотя было, ходил я на вашу Южную Долю... Да, были дела, не соскучишься... Назад бы вернуть все, сначала бы все начать. Ну да ладно... По сто пятой, говоришь, сюда попал. Убил кого?
В том-то и дело, что не убивал, мотнул головой Карцев.
Ты не думай, я не стукач, благодушным тоном сказал Федор. И никогда не был... Я человек правильный по жизни, не сомневайся...
Да я ничего. Просто я, правда, не убивал. Подставили меня.
Ну, подставы, конечно, бывают. Но очень-очень редко, поверь мне...
Не знаю, как редко, но я не убивал. Уходил, она живая была.
Кто, баба?
Ну да.
Жена?
Ну нет...
Любовница?
Да нет. То есть вроде бы да. Ну, мы в первый раз тогда, вроде как начиналось у нас... Началось и сразу закончилось. С летальным для нее исходом. Задушили ее. Ктоне знаю.
А валят на тебя?
Ну да... Сначала опера насели, затем следователь к стенке припер. Пальчики мои везде, паспорт... Если б только это. Спал я с ней, все улики в ней остались... Следователь напирает. Ты, говорит, сначала изнасиловал ее, а потом задушил... Как будто я маньяк какой-то?..
Изнасиловал, говоришь? недобро как-то призадумался Федор.
Ну нет, не было такого. Все по взаимному согласию.
А задушил кто?
Так говорю же, не знаю... Как будто кто-то нарочно меня подставил...
А что, у кого-то интерес есть?
Ну, не знаю.
На воле чем занимался?
Бизнес у меня свой. Мебелью торгую.
Дорогая мебель?
Да нет, эконом-класса.