Нормально дело идет?
Я бы сказал, шло.
Карцев чувствовал себя дураком. Не должен был он говорить, что занимается бизнесом. Федор может решить, что денег у него куры не клюют, предложит поделиться. Или еще, чего доброго, адрес разузнает, дружков своих с воли к жене зашлет...
Что, без тебя никак? спокойно, как о чем-то прозаическом, спросил смотрящий.
Ну, без головы всегда тяжело.
А что, компаньонов нет?
Нет, сам с усам... Компаньоныдело гиблое. Или подставят, или, что доброго, киллера наймут...
Но ведь кто-то же подставил.
Вот я и ломаю голову, кто...
Ломай. Твои проблемы, твоя голова, тебе ее и ломать... Только смотрисам не сломайся. Тюрьмадело тонкое, но может очень поперек горла встать. Ты, я смотрю, мужик ничего. Шконку тебе определили, здесь и будешь кантоваться. К людям присматривайся, но в душу не лезь. Пустые разговоры здесь не жалуют. Язык не распускай и руки тоже. За сваруспрос. Если вдруг какая с кем проблемаобращаться ко мне, я буду решать вопрос. Если какие-то вопросытоже ко мне. Привет кому-то передатьтоже через меня... В нарды играешь? меланхолично спросил Федор.
Ну, так...
Если «ну, так», то лучше не садись. Иван Сидорович у нас в этом планехищник, смотрящий показал на горбоносого мужичка с челюстью пираньи. Любого в «шеш-беш» порвет. Я сам знаток по этой части, но пару тысяч ему отдал. У нас тут только под интерес играют, такой закон...
Я понимаю... Сам на деньги играл.
Где, с кем?
В бильярд. С друзьями иногда собираемся.
Но у вас там, наверное, четкоденьги на кон и никаких гвоздей, вспомнив запах свободы, растроганно улыбнулся Федор.
Да, конечно...
А у нас тут развести могут. Предложат на просто так сыграть, а «просто так»это место, на котором ты сейчас сидишь. Должен понимать, что может быть, если проиграешь.
Понимаю.
У нас в хате такого беспредела нет. Да и Зося на этап ушел... Зося у нас по картам был спец. Пять тузов в одной колоде, ну ты понимаешь...
Шулер?
Не могу сказать, нахмурился Федор. За руку не ловил. Если бы поймалубил, а такникаких претензий. И слова плохого сказать не могу. Потому что жизнь у нас такаяза слово спросить могут, не сейчас, так когда-нибудь. Так что за базаром следи. И вообще гляди в оба... А с Иваном Сидоровичем за доску не садись... Кстати, на воле у тебя кто остался?
Жена.
Кабанчика заслать не обещала?
Посылку?
Ну вот, уже и осваиваешься, поощрительно улыбнулся Федор. Да, про посылку разговор.
Будет посылка.
Добре. Часть на общак положено, остальное себе. Но опять же, хата у нас небольшая, столуемся всем гуртом. Ну не все, но в общем...
Смотрящий указал на двух кавказцев, парня и пожилого мужчину.
Ильхаз и Тагаз. Мужики они смирные, ведут себя, в общем, правильно, но за стол садятся после нас. Ты с ними лучше не связывайся, а то можешь не проснуться...
Чего?
Ильхаз, молодой, человека зарезал. Случайного прохожего. Тот его спьяну по матушке послал, а этот за нож... Тагаз вообще в авторитете, ну, среди своих. За что повязали, не скажу. Не дело о таких вещах говорить. Но я бы на твоем месте держался от них подальше...
А этот... Федор перевел взгляд на неряшливого толстячка в роговых очках, одна дужка была заменена резинкой из трусов. Чума его кличут. Черт по жизни. С ним за стол никто не садится. Он хоть и не петух, но руки ему лучше не подавай, а то мало ли...
Чума занимал самую крайнюю возле сортира шконку. Постное выражение лица, безучастный взгляд. Как будто не было у него никакого интереса в этой жизни.
Да, и еще. Если кто-то за столомна дальний ходить нельзя, сказал смотрящий, кивнув в сторону сортира. Сходил на точкуубрал за собой и, главное, помыл руки. Нельзя с загаженными руками ходить, косяк этои для тебя, и для того, к кому прикоснешься...
Федор долго рассказывал о порядках в камере. Говорил спокойно и обстоятельно. Карцев внимал каждому его слову. Нравился ему этот человек, и неспроста у него возникла уверенность, что с таким смотрящим он не пропадет.
Глава 6
Несмотря на свою молодость, начальник оперчасти казался тертым калачом. Взгляд строгий, но не суровый. В глазах мудрость много повидавшего на своем веку человека. Скупая улыбка на губах подкупала своей суровой искренностью.
Майор Сизов бегло пролистал страницы личного дела, участливо посмотрел на Карцева.
Как же так, Георгий Степанович, такой положительный с виду мужчина, и вдругубийство.
Я не убивал.
Карцев продолжал отрицать свою вину, хотя и понимал, что ему никто не поверит.
Но все улики против вас.
И что с того? Допрашивать меня будете?
Допрашивать? Я не следователь, чтобы допрашивать. И не адвокат, чтобы вызывать вас на откровенный разговор...
Но вы же «кум».
Кум? А может, еще и сват? Кум королю, сват министру... Шучу, шучу. Я прекрасно знаю, как называют меня уголовники... Но вы же не уголовник, Георгий Степанович. Вы чужой человек в этой маргиналии. Вы жили жизнью приличного человека, у вас жена, семья, бизнес. И я уверен, что вы только о том и мечтаете, чтобы поскорее вернуться к прежней жизни.
Да, мечтаю. Но к чему этот разговор?
К тому, что выпросто оступившийся человек. И вам не по пути с уголовниками чистой воды...
Допустим.
Не буду ходить вокруг да около, скажу прямо. Вы еще не осуждены, но я бы хотел, чтобы вы уже сейчас встали на путь исправления.
То есть? напрягся Карцев.
Как начальник оперативной части, я обязан смотреть за порядком в камерах, выявлять готовящиеся преступления и так далее и тому подобное. Для того чтобы моя работа была эффективной, я должен владеть информацией обо всем, что творится в камерах, о настроениях заключенных, о разговорах, которые они ведут...
Карцев предвидел исход этого разговора «по душам». И уже сейчас был готов дать ответ.
Короче говоря, вы хотите, чтобы я стал стукачом?
Вопреки ожиданию, майор Сизов не стал убеждать его в том, что стукачество и высокая сознательностьэто не совсем не одно и то же.
Да, я хочу, чтобы вы, Георгий Степанович, стучали, отрезал он и обескураживающе улыбнулся. Да, я хочу, чтобы вы стали моим стукачом.
Но я никогда... начал было Карцев.
Но майор Сизов его оборвал.
Ваше «никогда» осталось там, за тюремным забором. Забудьте то, что было там. Думайте только о том, что ждет вас здесь. А ждет васприговор и этап на зону...
Тем более... выдавил Георгий.
Что тем более? жестко усмехнулся начальник оперчасти. Хотите стать своим среди уголовников?
Карцев вспомнил, что совсем не плохо устроился в своей новой арестантской жизни. Смотрящий Федор его жалует, сокамерники держат за своего, не обижают, есть, с кем за жизнь поговорить, в общем, не все так уж и плохо. И не резон становиться стукачом.
Может, и хочу, с вызовом глянул он на «кума».
Хотетьодно, а статьдругое. Не будете вы своим. Блатные будут вас привечать до тех пор, пока вам с воли будут присылать передачи... Вы же исправно получаете посылки?
Да, растерянно сказал Карцев. А это вы к чему клоните?
К тому, что нет постоянства в этом мире. И рог изобилия может иссякнуть...
На что вы намекаете?
Я не намекаю. Я даю вам время поразмыслить над суетностью вольного мира. У вас есть жена, насколько мне известно, она работает в банке, возглавляет кредитный отдел.
Да, есть такое.
Также у вас есть свой бизнес.
Да.
За убийство любовницы... на последнем слове Сизов сделал ударение. Немного помолчал, затем продолжил:За убийство вам дадут лет пятнадцать. В лучшем случаедесятку. Как вы сами думаете, захочет ли жена ждать вас? Сможет ли она простить вашу измену?.. После того как вас осудят, у нее появится право развестись с вами заочно. А еще у нее будет возможность вести ваш бизнес. Тем более, что у нее экономическое образование... Возможно, она захочет опереться на сильное мужское плечо... Все, молчу, дальше домысливайте сами...
Майор замолчал. Карцев провел рукой по взмокшему лбу. Он был озадачен. Кате тридцать два годаеще не старая, но и не юная. Наверняка уже сейчас в ее голове бродят мысликак жить дальше. Да и мужчина интересный может подвернуться. Возможно, уже сейчас у нее есть любовник... Может, из тех, с кем она в бане... Его осудят, она подаст на развод. Сама или на пару с новым избранником присвоит себе все, что нажил муж. Он уйдет по этапу на зону, и некому будет посылать ему туда не то что посылки, некому будет сказать в его адрес и доброе слово... Сначала жена забудет, а потом и сын. Как бы не случилось так, что Ярослав станет называть папой другого мужчину...
Чего вы от меня хотите? голосом, похожим на стон, спросил Карцев.
Я уже сказал, чего я от вас хочу.
Но я никого не убивал. У меня есть хороший адвокат, меня оправдают...
Вы сами в это не верите, покачал головой Сизов.
Увы, но он был очень близок к истине. Все улики свидетельствовали против Карцева, следователь уверен в том, что убийцаон. И судью он склонит к тому же мнению...
И что я выиграю, если соглашусь? убито спросил он.
Во-первых, хорошая характеристика с места вашего заключения. Мы убедим суд, что вы человек положительный со всех сторон. Тогда ваш адвокат сможет убедить его, что убийство вы совершили в состоянии сильного душевного волнения. Тогда вы получите всего три-четыре года. Во-вторых, я буду ходатайствовать перед начальником следственного изолятора о том, чтобы срок вы отбывали здесь, в отряде хозобслуги.
В хозобслугеодни козлы, сказал Карцев, вспомнив утверждение Федора.
Георгий Степанович! удивленно и покровительственно усмехаясь, вскинул брови Сизов. Не ожидал я от вас такого!
Но ведь это так...
Для зэковтак, а для вас... Вы же не матерый уголовник.
Но у нас в камере нет матерых уголовников, подавленно буркнул Карцев.
Как это нет? А ваш смотрящий?
Федор?
Федор, кивнул майор. Федор Иванович Михалев. Он же Федя Скачок. Кличка у него такаяСкачок.
Я не знаю его клички. Он не любит, когда так...
Если не любит, когда по кличке, значит, порядочный человек?
Ну... Он ведет себя порядочно...
Это всего лишь видимость, Георгий Степанович. Видимость... Что такое «скачок» на жаргоне, знаете?
Нет.
Скачокэто ограбление. У вашего Федора три судимости. И все за ограбления. Кличку свою оправдывает... И четвертая судимость будет. Тоже ограбление. И это не делает ему чести...
Ну, я не знаю, пожал плечами Карцев.
Ему все равно было, в чем обвиняли Федора, лишь бы он к сокамерникам хорошо относился, чтобы оставался таким же добродушным и справедливым, как прежде.
А вам и не нужно про него знать. У него своя жизнь, у вассвоя. Он среди блатных своим всегда будет, в зоне хорошо устроится, а что с вами там будетвопрос... Плохо в зоне. Очень плохо. Уж поверьте мне...
Карцев представил мрачные и злобные физиономии закоренелых уголовников. Нет, своим он среди них не будет... Представил, как будет валить лес на лютом морозе...
Я слышал, в хозобслуге можно условно-досрочное получить, поежившись, жалко сказал он.
При условии хорошей работы вполне. Если не будет жалоб, то через два года можете выйти на свободу...
Всего два года? приободрился Карцев.
Да, всего два года. Плюс регулярные свидания с законной супругой... Кстати, можем оформить вам свидание в ближайшее время. В специальной комнате, в виде исключения... Видите, как все просто...
Но для этого я должен стучать?
Ну зачем так грубо? Вы должны информировать меня о том, что происходит в камере...
Ну, если всего лишь информировать... Я согласен.
Вот и договорились, празднуя удачную вербовку, широко улыбнулся майор Сизов.
Карцев уныло вздохнул. У мента маленькое будничное торжество, а у негобольшая жизненная трагедия. Мало того, что оказался в тюрьме по обвинению в убийстве, так еще и встал на скользкий путь предательства.
Подписывать мне ничего не надо? сконфуженно спросил он.
Нет, подписывать ничего не надо, покачал головой начальник оперчасти. Все уже записано, на магнитную пленку... Но вы не думайте, это не компромат. Это всего лишь небольшая памяткадля вас. Чтобы вы не забывали о своем, э-э, служебном предназначении...
Сизов провел короткий инструктаж на «служебную» тему, на этом разговор и закончился.
В камеру Карцев входил на негнущихся от волнения ногах. Тяжкие мысли угнетали, холодили душу. Вдруг Федор уже в курсе, что произошло с ним в кабинете начальника оперчасти...
А Федор смотрел на него, улыбался. И когда Георгий умостился на свою шконку, подошел к нему, подсел.
Ну что адвокат сказал? спокойным, располагающим к общению голосом спросил он.
А-а, адвокат...
Карцев воспрял духом. Оказывается, Федор даже не знал, где он был. Все верно, конвоир выводил его из камеры для встречи с адвокатом... А встреча была с начальником оперативной части. Знал бы Федор, чем она закончилась...
Так что с адвокатом у тебя?
Да нормально все... То есть не очень... Но если постараться, то можно на сильное душевное волнение списать...
Если платный адвокат, то сделает...
Да, хороший адвокат. Платный... Жена заплатила...
Хорошая у тебя жена. Адвоката наняла, посылки тебе шикарные шлет... Яблоки вкусные... Кислотность у меня повышенная, если яблоко с кислинкойтерпеть не могу. А твоя сладкие шлет...
Места знает, где покупать, улыбнулся Карцев.
Он поднялся со своего места, подошел к своему приделанному к стене шкафчику. Сунул руку под ширмочку, достал два больших желтых яблока, одно протянул Федору.
Благодарю, брат, улыбнулся тот.
Крепкими от природы и желтыми от табака зубами он вгрызся в сочную, аппетитно хрустящую мякоть. Казалось, именно для того он и подошел к Георгию, чтобы выцыганить у него этот плод. Но так только казалось...
Если б твоя жена телевизор еще передала, как бы невзначай сказал он.
Телевизор? А разве можно?
Розетки есть, значит, можно... Можно, можно, широко улыбнулся Федор. Раньше в камерах розеток не было. И лампочки в стену вмуровывали, чтобы провод к ней нельзя было бросить... А сейчас и розетки есть, и телевизор можно. Если есть. А у нас, как видишь, нет...
Так ты бы мне сразу сказал, я бы организовал, взбудоражился Карцев. А то вторую неделю здесь, а ничего не знаю...
А не зажмет она ящик, нет?
Да ну ты что! Дерьмовопрос!..
Для него было новостью, что в камере можно было держать телевизор. Если можно, то надо лишь решить вопрос с доставкой. А сам телевизор в любом магазине можно тысяч за пять-шесть купить, не проблема.
Ну тогда заметано, поощрительно улыбнулся смотрящий. А то скучно без ящика...
Скучно, задумавшись, сумрачно сказал Карцев. Без ящика. А если ящик будет, то...
Чтото?
Как бы в него не сыграть.
Это ты о чем? нахмурился Федор.
Да так, каламбур. Игра слов.
Хреновая какая-то игра... В натуре, как будто камень в мой огород бросил. Камера у нас правильная, беспредела нет вообще, все люди братья, типа того. Как у нас в ящик здесь сыграть можно?
Извини. Это я сдуру...
Да ладно, это ты меня извини. Тебе срок за мокрое шьют, а я к тебе тут со всякими разговорами... Да ты не бойся, сейчас за мокрое высшую меру не дают... Но могут пожизненное. Это еще хуже...
Спасибо, утешил.
В натуре... добродушно улыбнулся Федор. Ты это, извиняй. И в голову не бери. По твоей части пожизненное не дадут. Десять лет самое большее. А если сильное душевное волнение проканает, то и меньше... Короче, надо закрывать тему. А то, я смотрю, ты совсем с лица съехал... Давай в картишки перекинемся, неожиданно, но как будто ненавязчиво предложил смотрящий.
На просто так? в шутливом тоне, чтобы прогнать тоску, спросил Карцев.
Ага, счас!.. весело ощерился Федор. Если бы в «шеш-беш», тогда можно. А в картах я не мастак...
Георгий не раз убеждался в том, что в нардах смотрящему нет равных. В этом деле с ним мог потягаться только Иван Сидорович, но его еще три дня назад приговорили к сроку и перевели в камеру для осужденных. А карты Федор, видимо, не жаловал, если за все время, что Карцев провел в камере, ни разу не взялся за колоду.
А есть карты?
Обижаешь, брат! возмутился смотрящий. Я блатной, а блатной без картвсе равно, что паспорт без печати... Плохо, что в карты нельзя играть. Вертух если засветит, «куму» стукнуть может. А нам проблемы не нужны...
Так давай не будем.
Да знаешь, что-то захотелось. Грусть-тоску развеять... Здесь так и останемся, на твоей шконке. Вертух нас здесь не заметит... А сам ты же не стуканешь, нет?
Я?! ошалело протянул Карцев. Стукану?! Ты за кого меня держишь?
Как это ни странно, но его возмущение было справедливым. Ведь он не собирался доносить «куму» о таком пустяке, как игра в карты. Глупо было бы размениваться на мелочи.
Был бы ты стукачом, я бы к тебе не сел. А так ты правильный мужик, Гоша. Потому и замастырить с тобой хочу...