Михаил РожковДьявол снова в деле
В каждом человеке плохого и хорошего примерно поровну.
Вопрос лишь в том, что из этого он прячет глубоко в себе,
а что выставляет напоказ.
Глава первая
Василий Тарасов сидел на лавочке и с тоской смотрел на свои грязные ноги, обутые в дешёвые сланцы. На улице было жарко. Солнечные лучи нещадно атаковали слишком рано начавшую лысеть голову мужчины. Впрочем, волос пока было ещё в достатке, и в общей массе залысины не так бросались в глаза. Но это пока. Начавшийся два года назад процесс имел нехорошую тенденцию. Да и генетика тоже брала своё веское слово. Отец Василия сам к тридцати годам лишился практически всей растительности на голове и перешёл в разряд людей, не нуждающихся в пользовании шампунем. Но, об этом факте сам Василий знал только со слов своей матери, так как отца он никогда не видел. Того, ещё когда Василий был обычным зародышем, посадили в тюрьму. Далее его следы, как и его интерес к ребёнку, терялись. Говорят, что лет пятнадцать назад его выпустили, и находились даже люди, которые видели его в городе. Те же самые люди говорили, что он потом снова сел. Дескать, не приняла его вольная жизнь обратно, и тот решил делать карьеру на тюремном поприще.
Самого Василия личность отца, как и, впрочем, он сам, не интересовали. Почти всё детство он был посвящен самому себе, поэтому сыновьи тельца в крови его организм не выработал. Не интересовало всё вышеперечисленное и мать Василия. Та, после посадки возлюбленного, достаточно быстро нашла утешение в большой веренице кавалеров.
Да, Галина в молодости была недурна собой и не особо задумывалась над многими этическими моментами, ведя праздную и разгульную жизнь. Но время шло быстро, красота увядала, кожа теряла эластичность, а организм, отравленный в своё время тоннами спиртного, пришёл в негодность. Так что к моменту данного повествования женщина выглядела плохо и гораздо старше своих лет. Многочисленные поклонники, окружавшие её когда-то, потихоньку все растворились, и осталась Галина одна, так как никто из них в своё время так и не удосужился сделать ей предложение руки и сердца.
Впрочем, у неё был сын, который сейчас и сидел на лавке. Но взаимоотношения у них были не очень. Василий её не любил, так как в нем никто не смог взрастить это чувство в детстве. Можно даже сказать, что мужчина её снисходительно терпел. И если бы не её пенсия и общая крыша над головой, возможно бы, и вовсе отрекся.
Сама Галина его любила, но довольно-таки странной любовью. Так любят порой старые вещи, к которым привык. С одной стороны, их ценишь, а с другой стороны, они тебе и на фиг не нужны. Но и выкинуть жалко.
А летний день был жарким. На улице не было даже намёка на хоть какой-нибудь квёлый ветерок или случайно забредшую на небо тучку. Василий вытер ладонью потный лоб и тяжко вздохнул. Хотелось пива. Холодного. Хотелось настолько, что мужчина даже явственно представлял его вкус на губах и то, как оно медленно обжигающим льдом спускается по пищеводу в желудок.
Но денег на пиво не было. В кармане потёртых шорт у Василия имелось лишь несколько монет, на которые даже и бутылку воды не купишь. Такое финансовое положение было свойственно мужчине. К своим двадцати шести годам он не имел ни образования, ни семьи, ни постоянной работы. В основном Тарасов сидел на шее матери и изредка перебивался случайными заработками.
В мечтах о пиве Василий накопил во рту изрядное количество слюны, и тут же поспешил её громко выплюнуть. «Мечтай, не мечтай, а пива от этого больше не становится», пришёл к своеобразному выводу мужчина. Он достал из-за уха помятую сигарету, которую стрельнул у подростков, и вставил её в рот. Похлопав себя по карманам и не обнаружив ни спичек, ни зажигалки, Тарасов громко выругался, после чего вздохнул. Сегодняшний день обещал быть не только жарким, но и трудным.
Огоньку? раздался голос справа.
Василий повернул голову и увидел перед собой высокого мужчину в сером костюме и такого же цвета шляпе. Одежда настолько идеально сидела на нём, что казалось, он и не человек вовсе, а просто вырезанная картинка из глянцевого журнала моды. Лицо у мужчины было правильных черт, с широким волевым подбородком. А вот глаз видно не было. Их скрывали поля шляпы. На вид обладателю лица было лет сорок, но кто его знает, сколько ему было на самом деле. Василий не очень умел определять возраст людей по внешнему виду.
Незнакомец держал в правой руке изящную бензиновую зажигалку золотого цвета и ждал ответа.
Тарасов утвердительно кивнул. Незнакомец откинул крышку зажигалки и чиркнул колёсиком. Вспыхнуло пламя, к которому Василий тут же поспешил приставить кончик сигареты. Затянувшись и пыхнув дымом, он благодарно кивнул. Незнакомец закрыл крышку и убрал зажигалку в карман пиджака.
А вы, я смотрю, не местный? решил завести разговор Василий, наслаждаясь порцией никотина.
Ему, конечно, было глубоко плевать, кто этот мужчина и откуда, просто было скучно. Планов на сегодняшний день не имелось никаких, поэтому можно было и потрындеть. Какое-никакое, а развлечение.
Всё верно, не местный. А как вы догадались?
Ну, во-первых, городок у нас небольшой, и я почти всех знаю. А во-вторых, у нас так никто не одевается.
А что не так с одеждой? удивился незнакомец.
Во-первых, не практично. Измазаться можно или в драке порвать. А во-вторых, дорого, ответил Василий, плюнув себе под ноги. Сами-то откуда будете?
Издалека, уклончиво произнёс незнакомец.
Понятно, кивнул Тарасов. Меня, кстати, Васька зовут.
Мортус, представился обладатель зажигалки.
Чудное какое имя.
Только что придумал.
Василий прищурил глаз, шумно выдохнул сигаретный дым и вопросительно взглянул на собеседника.
Видите ли, у меня их столько было в разное время, что настоящего своего я уже и не помню, прояснил ситуацию Мортус.
Хм, странный ты какой-то, дядя, сказал Тарасов, позволив себе перейти на «ты».
Отчего же?
Не знаю, пожал плечами мужчина. Мутный какой-то. С виду вроде весь лощёный, а на деле хрен поймешь.
Профдеформация.
Что?
Влияние работы. Поэтому и с виду такой.
И кем же ты вы
Да можно на «ты».
И кем же ты работаешь?
Дьяволом.
Чего? смешно вытянул нижнюю губу Тарасов.
Дьявол. Должность такая. Людей искушаю.
Ха, шутишь, что ли?
Нет, тут Мортус снял шляпу и поправил рукой волосы.
В этот момент Василий заметил на его голове маленькие рожки, пробивающиеся из-под чёрных прядей. Мужчина перехватил взгляд Тарасова и поспешил надеть шляпу.
Это врождённое, пояснил Мортус.
Тарасов сначала несколько секунд ошалело крутил глазами, потом потрогал свой лоб на предмет того, не напекло ли ему голову, затем вдруг замер и прыснул смехом, начав лупить себя ладонью по коленке, да так, что случайно выронил недокуренную сигарету.
Ну дядя, ну мастак, развёл меня, на секунду развел. А я чуть ведь не поверил. Скажи, на клей посадил или скотчем прилепил?
Простите, чего прилепил?
О, хорошо играешь! вновь рассмеялся Василий. Актёр, что ли? Или циркач? Рога, говорю, на что прилепил?
Ни на что. Они сами у меня выросли.
Да ладно тебе, брось, я же не школьник какой, чтобы меня так примитивно разыгрывать.
Простите, вы мне не верите?
Да хорош тебе выкать, бесит. А так да, не верю.
Допустим. А почему не верите хм, не веришь?
Потому что ни бога, ни дьявола нет. Чушь всё это. Сказки. Всё это придумано.
Вот как? И кем?
Знамо кемевреями.
Мортус на секунду задумался, словно переваривая услышанное, а затем дал ответ.
Про бога такие слова мне, конечно, приятно слышать. А вот про дьявола? Да, в принципе, всё равно. Оттого, что ты в меня не веришь, я от этого существовать не перестану. Так что, да, можешь не верить.
Нет, всё-таки ты чудной. Может, психический? не переставал подкалывать мужчину Василий.
Вдруг взгляд Тарасова упал на лежащую и впустую тлеющую сигарету. Настроение резко поменялось. Сигарета была единственная, а он её даже толком и не выкурил. В голове Василия тут же созрел примитивный план. Он поднял голову и хитро произнёс:
Дьявол, говоришь?
Он самый.
А докажи.
Как?
Исполни моё желание.
Мне кажется, ты меня с джином путаешь.
Понятно, я так и думал. Тогда займи денег? Мне немного надо, так, на пиво и сигареты. А я тебе с мамкиной пенсии отдам. Ну или когда работать устроюсь.
Я не ношу с собой денег. Валюта и курс у вас так быстро меняются, что я не успеваю за этим следить. Да и не нужны они мне.
Зато мне нужны, вздохнул Тарасов, поняв, что с этого чудака ничего не поимеет.
Если нужны, я могу помочь тебе их достать?
Как?
Вон, например, кивнул Мортус в сторону проходящего неподалёку мужчины.
И что? не понял его Василий.
Деньги идут. Можно их взять себе.
Ты чего, предлагаешь его ограбить?
Никогда не поздно начать делать что-то плохое.
Тарасов проводил взглядом прохожего, а затем замотал головой.
Не, не вариант. Во-первых, он мужик здоровый, от него можно и по шее получить. А во-вторых, я в криминал ввязываться не хочу.
Жаль. Тогда можно попробовать по старинке.
Это как?
Клад отыскать. Я тут в тридцать седьмом золото зарыл, как знал, что когда-нибудь пригодится. В то время, конечно, здесь и города-то не было, но ничего, я ориентиры помню.
Ого! Да ты, похоже, того, крышей поехал, тут же смекнул что к чему Василий. Правда, он не хотел говорить это вслух, но по привычке все же произнёс.
Что касаемо этой привычки, то Тарасов вообще что-то редко думал про себя. Мыслей в его голове, тем более умных, было не очень много, так что гонять их в пределах черепной коробки не было никакого смысла. Поэтому всё, что появлялось в уме мужчины, моментально оказывалось на его языке. Со временем он и вовсе привык не думать, что говорит, а сразу шпарить напропалую.
Не веришь, значит? как-то обиженно спросил Мортус.
Не-а, улыбнулся Василий, обнажив кривые желтые зубы. Да и какая тебе вераты же псих! Про дьявола какого-то придумал, про клад. Тебе в поликлинику надо, а не по улицам шастать.
М-да, странный ты человек, Василий Сергеевич. Тебе золото предлагаешь, а ты отказываешься. А ведь для этого тебе и делать-то почти ничего не надо.
Э, ты откуда мое отчество знаешь? напрягся Тарасов. Ты, случайно, не из военкомата? Учти, мне в армию нельзя, у меня плоскостопие. А через год я и вовсе из призывного возраста выйду.
Не из военкомата. Я дрессуру туловищ не люблю, я больше по душам. А про то, откуда знаюзабыл, что ли, кто я?
Кто?
Дьявол.
Тьфу, ты опять за своё.
Так и не веришь?
Нет, конечно, что я, дурак, что ли?
Твоё право, не стал спорить Мортус с Василием. Не хочешьне верь. Но хотя бы попробуй. Сам подумай, чего ты теряешь?
В смысле, чего я теряю?
Я про клад. Вдруг то, что я говорю, правда. А если нет, то на то и суда нет. Денег же с тебя за это не возьмут.
Время я своё потеряю, дядя, время!
Хм Ты всё равно ничего целыми днями не делаешь.
Много ли ты знаешь. Ты вот думаешь, я вот тут просто так сижу?
Думаю, да.
А вот и нет. Я, может, книгу пишу. Ну, пока что не пишу, пока что придумываю Но всё же
Повисла пауза. Василий безразлично глядел на Мортуса в ожидании его реакции. Мортус тоже смотрел на Василия, вероятно, что-то обдумывая. Впрочем, до конца нельзя быть уверенным, что он именно смотрел, так как его глаза по-прежнему были скрыты полями шляпы. Кто знает, может, там глаз и вовсе нет. Правильнее сказать, что его лицо было направлено на Тарасова.
Пауза длилась ровно пять секунд, после чего Мортус, видимо, что-то для себя решив, произнёс:
Да, собственно, что я тебя уговариваю. Не хочешь быть богатымкак хочешь. Пойду найду кого-нибудь другого.
После этих слов мужчина развернулся и пошел прочь. Василий изменился в лице, явно не ожидая такого исхода.
Стой! тут же окликнул он мужчину.
Зачем Тарасов это сделал, он и сам не понял. Было ведь очевидно, что Мортус просто сыграл на контрасте. Но, видимо, сказалась древняя русская черта: постоянно надеяться на чудо. Вот как бывает: вот вроде живешь небогато, но постоянно мечтаешь о лучшей доле. Ведь, по собственному мнению, достоин, и даже умён. И нет бы, чтобы жизнь свою как-то изменить в лучшую сторону, ан нет, всё надеешься на чудо. Вдруг на голову мешок с золотом свалится или нефть в огороде отыщется. Чушь, конечно, и сам не веришь, но надеешься. И многие той надеждой пользуются и обманывают. Недаром столько мошенников развелось.
И вот в неумной голове Василия что-то щелкнуло, и вспыхнула вековая надежда предыдущих поколений. А вдруг это его шанс, вдруг это его персональное чудо, вдруг это тот миг, которого он так долго ждал.
Мортус остановился, но не повернулся.
Допустим, ты знаешь, где клад, зачем тебе мне об этом рассказывать?
Но тебе же были деньги нужны, ответил мужчина, продолжая стоять к Тарасову спиной.
А тебе как будто не нужны?
Нет. Я пользуюсь более ценными материями.
Дурачок, что ли? хотел было подумать про себя Василий, но по своему обыкновению сказал это вслух.
Может, и так.
Василий остервенело почесал затылок. Надежда на чудо все еще горела внутри. Затем он потёр рукой потный лоб и, облизнув сухие губы, аккуратно поинтересовался:
И далеко твой клад?
Нет. Минут пять ходьбы отсюда, ответил Мортус, украдкой улыбнувшись кончиками губ. Эту улыбку Василий, естественно, не видел. Только нам лопата нужна, копать придется.
Глава вторая
Лопата? Где же я тебе лопату возьму? вновь почесал затылок Василий. Я что тебе, садовод-огородник?
М-да, как времена-то изменились, покачал головой Мортус. Раньше все сельским хозяйством жили, а теперь чтопошёл в магазин и купил всё готовое. Правда, там одна химия, но это уже дело вкуса.
Это ты к чему сейчас мне всё это прогнал? не понял его мужчина.
А к тому, что раньше в каждой семье и топорик был, и грабельки, и лопатка, и тяпка. Вещи в хозяйстве незаменимые, да и в случае чего по голове кого-нибудь приложить можно. Особенно топор для этих целей удобен. Вот помню, случай один был, в Петербурге. Бабульку одну им тюкнули. Там потом такая история раскрутилась, на целую книгу. Давно, правда, это было
Наклонности какие-то у тебя маньястические.
А что я? Я ничего. Это все люди. Я лишь искушаю.
Все же ты псих.
Может, и так, но тебе ли не всё равно, от кого клад получать?
Тарасову все же стоило обратить бы внимание на такое поведение человека и поступить благоразумно. Можно было, например, позвонить в полицию или вызвать психбригаду. На худой конец, просто уйти от него. Но благоразумия в голове Василия было мало, да и к тому же жажда внезапного обогащения давила все мысли и колебания напрочь.
Есть одна идейка, где лопату взять, улыбнулся Тарасов. Пошли со мной.
Василий резво вскочил с лавки и направился в сторону обшарпанного двухэтажного дома. Дом этот представлял собой печальное зрелище. Он был похож на старика, страдающего последней стадией рака. Серые стены его были все испещрены трещинами, словно морщинами. Деревянные рамы с грязными стеклами смотрели на окружающий мир болезненными глазами. Старая крыша, покрытая почерневшим, а местами и позеленевшим от времени шифером, напоминала лысеющую непромытую голову. Вообще, казалось, что весь дом держится на одном честном слове или, может быть, благодаря какой-то неведомой силе. Собственно, в этом доме, на втором этаже, и жил Василий, деля со своей матерью двухкомнатную квартиру.
Тут у нас иногда дворник убирается, ну а инструменты хранит в каморке, под лестницей, пояснил Тарасов Мортусу, как только тот догнал его. У него там и грабли есть, и метла, и лопата.
Мужчины подошли к дому, Василий дернул подъездную дверь, и в жаркий летний день ворвался запах сырости, плесени и кошачьей мочи. Мортус поморщил нос, а Василий, ничуть не обращая внимания на ароматы, вошёл внутрь. Сделав два шага влево, он оказался под лестницей, где и располагалась каморка с инструментами дворника. Но тут мужчину ждало разочарованиекаморка была закрыта. На двери красовался новенький навесной замок. Василий схватился за ручку и два раза дернул. Хлипенькая дверь заходила ходуном, но не открылась. Навесной замок, хоть с виду и был небольшой, надежно скреплял скобы, не позволяя войти внутрь.
Закрыто, разочарованно произнёс Тарасов.
И что? услышал он сзади голос Мортуса.