Но что она слышала?
Идем на прогулку, сказала Кэрол, и в голосе ее зазвучала печаль. Свежий воздух полезен в любом случае.
Небо снаружи уже потемнело, но было еще достаточно светло, чтобы разглядеть садовые дорожки, вьющиеся сквозь заросли многолетних кустов, а также купы отягощенных фруктами деревьев, росших в поместье Эверсов. Кэрол особенно любила это время. Как ни прекрасны цветы под лучами солнца, чувствуется особая прелесть в природе, когда миром завладевает непогода.
А непогода, как это виделось Кэрол, приближалась.
Кэрол, робко произнесла Фарра, и Кэрол понимала, что хочет сказать девушка. Я должна признаться, что слышала часть вашего разговора с мистером Эверсом.
Да? И что же ты слышала?
Как было бы здорово, если бы оказалось, что Фарра уже все знает. Хотянет! Пока нельзя!
Всего несколько слов, произнесла с глубоким вздохом горничная. Я слышала, что вы должны мне сообщить нечто очень важное.
Кэрол внимательно посмотрела в лицо девушки. Карие глаза горничной смотрели молодо и удивленно.
Да, сказала Кэрол. Но, может быть, не теперь. Пойдем гулять.
И тут она вновь увидела рябь перед глазами, на сей раз более явственно и в нескольких дюймах от лица.
Кэрол? позвала Фарра.
Я немного странно себя чувствую, сказала Кэрол, когда они дошли до основания лестницы, ведущей из дома в сад.
Может быть, мы вернемся в дом, если вам нехорошо?
Кэрол покачала головой.
Ничего страшного, сказала она. Это из-за похорон. Грустновот и все.
Фарра посмотрела в лицо хозяйке, и Кэрол почувствовала ее взгляд. Девушка была премиленькаянастоящее пирожное с орехами, как говаривала Кэрол; к тому же надежная, на нее можно было положиться. Кэрол взвешивала все за и против: может быть, настала пора все ей рассказать?
Хотя нет, не теперь. Кэрол разглядывала цветы и кустарник, напряженно ожидая, не появится ли вновь эта рябь? Да, Фарре следует все рассказать, хотя это совсем не просто.
Однажды она уже обожглась.
Пора было менять тему.
Как там Клайд? спросила Кэрол все тем же печальным голосом.
Фарре еще не исполнилось двадцати, но ее личная жизнь была гораздо более бурной, чем жизнь Кэрол. С легкой грустью последняя подумала, что самые взрывные моменты ее любовной биографии уже позади. Долгие споры до утра, любовь, о которой прежде и подумать было страшно, взлеты, падения, неосторожно брошенные слова, решения, последствия которых никто не брал в расчет.
Фарра же говорила о своих проблемах с такой милой убежденностью в том, что ее беда должна стать бедой для всего мира, что ее решения касаются всего человечества, а разочарование способно привести ко всемирному кровопролитию, пусть и воображаемому. Кэрол не без удовольствия слушала горничную, считавшую, что весь мирв огне, что каждая волнастрашный убийца, а очередное полнолуние непременно ввергнет все население Земли в безумие.
Джону тоже нравилась в горничной эта ее черта.
А что Клайд? переспросила Фарра. Клайд есть Клайд.
Вдруг волна ряби пробежала по земле у самых ног Кэрол. Она едва не охнула. На мгновение ей показалось, что кончики ее туфель оказались под водой.
Может быть, нам стоит вернуться? озабоченным тоном спросила Фарра.
И здесь нахлынула вторая волнагораздо выше первой.
Кэрол запнулась и схватилась за плечо Фарры.
Все-таки вам пора домой, сказала Фарра, и случайно услышанные в гостиной слова эхом отдались в ее сознании.
Она взяла Кэрол под руку и повела ее к дому.
Знаешь, пытаясь разрядить обстановку, начала Кэрол, обеспокоенная испуганным выражением на лице горничной. Когда мне было столько же, сколько теперь тебе, у меня тоже бывали моменты, как и у тебя с Клайдом.
Вот как? отозвалась Фарра, обрадованная тем, что, несмотря на тяжелое дыхание, ее хозяйка продолжает вести с ней беседу. Расскажите!
Ты слышала про Джеймса Мокси?
Про человека, поставившего себя вне закона? Преступника? Да, но
Про него, грустно кивнула Кэрол. Но он не преступник. Ончеловек Большой дороги и сильнее всего на свете любит волю.
Фарра остановилась и повернулась к Кэрол. Глаза и рот на ее мгновенно вспыхнувшем лице удивленно округлились. Да, день выдался печальный, но новостьиз разряда ошеломляющих.
Вы целовались с таким человеком, Кэрол? шепотом произнесла она.
Во времена нашего с ним знакомства он ничем не отличался от прочих молодых людей. Лишь потом он сбежал на Большую дорогу. Он первым познакомился с Хэтти.
Что?
И как-то вечером пришел к нам домой.
Что? Джеймс Мокси был у вас в доме?
Кэрол отвернулась. Разговор о Джеймсе Мокси напомнил ей о том, что было для нее наполнено серьезным смыслом.
Кое-кто, кроме мужа, знал о ее состояниях.
Кое-кто, кто сбежал от нее двадцать лет назад, будучи неспособным взвалить на себя ношу заботы, испугавшийся груза ответственности за женщину, которая слишком часто умирала.
Об этом знает еще кое-кто, сказала Кэрол вслух. Конечно, Фарра ее услышала.
Кто-то знает что, Кэрол? спросила горничная.
Кэрол покачала головой, отгоняя открывшуюся ей правду. Может быть, таким образом она откладывала ее на более поздний срок?
Да, между нами кое-что было. Правда, недолго. Мне кажется, он сейчас в Макатуне, хотя я и не уверена.
Вы хотите сказать, что вы не просто целовались?
Вот ведь какая любопытная! усмехнулась Кэрол. Я не о том, хотя, конечно, кое-что было.
И что же?
Но Кэрол, покачав головой, заставила Фарру прекратить допрос. Они уже вышли на газон перед домом.
Когда-нибудь, с улыбкой произнесла Фарра, когда вы будете себя получше чувствовать, вы расскажете мне эту историю во всех подробностях. Уж я вас выслушаю! Еще как выслушаю!
Кэрол улыбнулась, но никакие улыбки не способны были скрыть ее печаль по ушедшему Джону Боуи.
О, простите, Кэрол!
Кэрол отворила скрипнувшую дверь, и они вошли. Бросив взгляд на сад и дорожки, вьющиеся между кустами, она закрыла дверь и посмотрела на горничную.
Фарра, сказала она, я хотела кое-что тебе рассказать.
Она стояла в дверном проеме, по-прежнему не глядя на Фарру.
Что? спросила та.
Не поворачиваясь к ней, Кэрол произнесла:
Со мной кое-что происходит. Приступы. Это не болезнь, а некое состояние, подобное коме. Не так уж и часто, но, когда это происходит, я не способна сопротивляться.
И, пока фраза исторгалась из ее уст, Кэрол воочию увидела это.
Горизонт взлетел и упал, а вслед за нимсад и простиравшиеся по ту сторону забора леса.
Кэрол, пытаясь справиться с нахлынувшей на нее волной, ухватилась за дверной косяк.
Волна качнулась в ее сторону.
Кэрол?
Деревья и кусты в саду задрожали, пчелы попадали в траву. Даже статуи, стоящие в саду тут и там, задвигались, яростно топая ногами по земле.
Кэрол!
Волна накатила на ее ноги, поглотила туфли, поползла вверх по одежде.
Черт побери, Фарра! Оно пришло! Эта рябь
И Кэрол упала. Крик Фарры был последним, что Кэрол Эверс услышала на пути в Воющий город.
Воющий город
Падаю
Падаю
Падаю
Ветер подхватил ее и бросил в непроглядную темноту.
Кэрол сохранила в памяти живую картинкупорог двери, ведущей в сад, ударил ее, после чегоощущение падения. Она хорошо помнила это ощущение. Когда она была маленькой девочкой, именно оно пугало ее больше всего. Теперь же она старалась следовать совету матери, который та дала тридцать лет назад.
Представь, что ты летишь, говорила Хэтти. Это же приятно, верно? Не то что падение.
Джон Боуи выдал более абстрактную сентенцию:
Если принять падение за нечто нормальное, оно в самом себе обретет опору.
Но, говоря это, он был пьян. И он никогда не был в Воющем городе.
Все напрасно, подумала Кэрол, Воющий город похож на смерть, а смерть напоминает Воющий город.
Ощущение падения, как это бывало всегда, продлится ровно до момента пробуждения. Именно тогда ноги ее нащупают твердую почву, глаза откроются, сердце станет биться в обычном ритме, уста разомкнутся, и она сможет говорить. Но до этого пройдет немало времени.
Дуайтединственный, кто знает
В этом состоянии слова и мысли неразличимы. Мысли звучат так же громко, как голоса. Но последняя мысль не вполне соответствовала действительности. Джеймс Мокси тоже знал о состояниях Кэрол. Именно поэтому он тогда убежал от нее. Хотя что проку от того, что ему все известно? Как этот человек, оставшийся в ее прошлом, узнает, что она в бедеесли она действительно в беде?
Перестань беспокоиться, прошу тебя. Через несколько дней все закончится. Как обычно.
Кэрол слышала звук затрудненного дыхания, хриплого, с посвистом. По словам Хэттиее собственного дыхания. Весь сегодняшний день этот звуккак бы издалекасопровождал ее. Теперь он вырос, укрепился, определенно став насыщенным. Это как с черным цветом; он гораздо более черен, чем память о нем, словно ребенок взял лист бумаги и закрасил его, не оставив ни единого свободного пятнышка.
Черным
Кэрол вспомнила выражение лица Фарры в тот момент, когда ее настигла первая волна ряби, предчувствие тайны, которой с ней вот-вот поделятся, было написано на лице горничной. За то время, пока Фарра работала у Эверсов, Кэрол впадала в кому дважды, и каждый раз Дуайт устраивал так, что никто не мог входить в спальню к заболевшей хозяйке. Но, каким бы хорошим человеком в глазах прислуги Дуайт ни был, людей смущало то, что он не приглашал к жене доктора. И у Фарры, и у всех прочих, кто работал в доме, возникали вопросы относительно того, что не так с Кэрол Эверс. И нигде мельницы сплетен и слухов не работали так яростно, как в садах и кухнях домов, где они жили со своими семьями.
Хриплое дыхание ни на миг не стихало, и Кэрол подумала о Джоне Боуикак будто он, умерший, имел доступ к Кэрол, впавшей в кому. И онаона словно слышала, как его безжизненные легкие продолжают поставлять кислород к давно остывшему телу.
Джон!
Джон приложил немало сил, придумывая, за что впавшая в кому Кэрол могла бы ухватиться во время своего падения.
Когда падаешь, говорил он, протяни вперед руки. Если почувствуешь, как кончики пальцев чего-то касаются, старайся за это зацепиться.
Идея кажется чудесной, но только тогда, когда ей внимаешь в гостиной, за сытным ужином да за сладкими напитками. А вот когда ты падаешь, то совсем другое дело. Кэрол в состоянии комы не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Единственное движение, которое было ей доступно, само падение.
Сквозь ледяной ветер.
И все-таки Кэрол пыталась. Образ порога все еще жил в ее памяти и стоял перед глазами.
Звук дыхания не ослабевалмедленное ритмичное рокотание, напоминающее хрипы, вырывавшиеся когда-то из легких ее деда! А между вдохами и выдохами Кэрол различала звучавшие в отдалении знакомые голосаэто Дуайт разговаривал с Фаррой.
Когда Кэрол впадала в кому, до нее все-таки доносились звуки внешнего мира. Но это была ненадежная и нестабильная версия внешнего мира, словно индивидуальные интонации и тембр голосов, как и стоявшие за ними эмоциональные ряды, были многократно усилены.
Кэрол решила, что Дуайт открывает Фарре их семейную тайну. Успокаивает девушку.
Но внезапно, по мере того как интонации стали яснее и четче, Кэрол поняла, что Дуайт говорит точно так же, как и люди, собравшиеся утром на похороны Джона Боуи, так, словно Кэрол на этот раз действительно умерла.
Падаю
Падаю
Падаю
Кэрол старалась прислушаться, но вой ветра, сопровождавшего ее падение, заглушал звуки, долетавшие снаружи.
Во время приступов Хэтти пыталась каким-то образом помочь Кэрол различать звукиприблизив к ее ушам сложенные в несколько раз газетные листы, она шуршала ими, призывая напрячься и попытаться услышать то, что происходит в других комнатах дома. Поначалу восьмилетняя девочка не понимала, чего хочет от нее мать, но однажды сквозь шуршание бумаги она отчетливо услышала голос соседа, который звал свою собаку, и поняла, что нужно делать.
Прошло тридцать лет, и Кэрол убедилась, что во время падения даже предельная концентрация внимания не всегда помогает ей проникнуть сквозь вой ветра к звукам обычной человеческой жизни. Но иногда это получалось.
Джон Боуи был восхищен и немало взволнован тем, что Кэрол во время комы была способна слышать. Как только она поделилась с ним своей тайной, Джон уже не отходил от ее постелиразговаривал, читал ей, шутил. Дуайту это совсем не нравилосьон говорил, что Кэрол, когда она проваливалась в это состояние транса, похожего на смерть, нужен покой и только покой. Но Кэрол нравился певучий голос Джона, когда тот прорывался через темноту болезни к ее сознанию. Джон даже показывал фокусы, которые Кэрол, естественно, видеть не могла.
Как же ей сейчас не хватало этого голоса! Как не хватало слов этого чудесного человека!
Джона не было. Зато был Дуайт.
Нужно перенести ее наверх, сказал он.
Кэрол представила, как он встал на колени перед ее телом, лежащим на пороге.
Может быть, позвать врача? спросила Фарра, и в голосе ее зазвучало отчаяние.
Нет, ответил Дуайт.
Кэрол ждала: вот сейчас он расскажет горничной о ее проблеме. Все объяснит. Но то, что услышала Кэрол из уст Дуайта, превратило ветер, воющий вокруг нее, в толстый панцирь льда.
Она умерла, Фарра.
Эти слова показались Кэрол такими неправильными, такими неуместными, что она подумала, что не так расслышала. В конце концов, все ли слова она различала верно, когда мать шуршала возле ее уха газетами?
Умерла? переспросила Фарра, и это слово громом взорвалось в сознании Кэрол.
А есть ли какая разница, размышлял как-то Джон, устроившись на крыльце в кресле-качалке, между Воющим городом и смертью? А если есть, как мы о ней узнаем?
Кэрол постаралась сохранить спокойствие. Должно быть, она не расслышала, что сказал Дуайт. Наверняка не расслышала!
Возможно, это именно то место, куда мы все стремимся, говорил Джон. Каждый из нас хочет куда-нибудь сбежать. Ты получила свой шанс.
Вот теперь говорит Дуайт:
Ужасно, но это так.
Она собиралась мне что-то сказать, произнесла Фарра дрожащим голосом.
Обаи Дуайт, и Фарратяжело дышали, из чего Кэрол поняла, что ее несут. Вот они уже на середине лестницы. Поднимаются вверх. Кэрол же продолжала падениевсе ниже и ниже.
Что она тебе сказала? спросил Дуайт горничную, и в голосе его зазвенела сталь.
Приходилось ли тебе читать о телекинезе? как-то раз, давно, спросил ее Джон, и голос его пронзил темноту, воцарившуюся в сознании Кэрол. Старый вопрос. В твоем состоянии обычные законы не работают. Не знакомому с тобою человеку ты кажешься умершей, хотя ты жива. И, может быть, там, внутри, ты способна делать то, что тебе недоступно здесь? Ну, например, усилием воли двигать предметы?
В отчаянии, все еще не веря в то, что правильно расслышала слова Дуайта, Кэрол захотела проверить гипотезу, которую высказал Джон. Если бы она смогла подвинуть какой-нибудь предмет! Любой! И доказать Дуайту, что она жива.
Она почти ничего не успела мне сказать, пролепетала Фарра, и Кэрол поняла, что они с Дуайтом стоят по разные стороны кровати, на которую они ее положили. Голоса звучали так, что по их тону можно было определить размеры спальни, к тому же одеяла и подушки приглушали звуки эха, распространявшиеся по всему пространству Воющего города.
Падаю
Падаю
Падаю
И все-таки, что она успела сказать?
Интонация Дуайта несла в себе больше смысла, чем произнесенные им слова. Он явно боялся, что Фарра знает больше, чем ей положено знать.
Если бы Кэрол могла двигаться и говорить, она замотала бы головой и закричала: Скажи ей, Дуайт! СКАЖИ ЕЙ, ЧТО Я ЖИВА!
Но увы, она ни губ не могла разомкнуть, ни на помощь позвать.
Она сказала
Ну же, Дуайт!
Внезапная ледяная волна дала Кэрол почувствовать, что она попала в места, куда еще никогда не попадала во время прошлых приступов.
Страх не раз посещал ее в Воющем городе, но то, что она ощутила теперь, нельзя было назвать иначе, кроме как ужасом.
Она сказала, что чувствует себя странно, наконец вымолвила Фарра.
Страх, звучащий в голосе Фарры, многократно усиленный комой, оглушал Кэрол.