Марни ждала его снаружи, когда он подъехал к дому Нади. К тому времени уже стемнело, и в доме загорелись наружные огни, когда он въехал на подъездную дорожку и выключил двигатель. Вместо того чтобы сразу выйти из машины, он смотрел, как Марни идёт к нему по тротуару. Она улыбалась, когда смотрела ему в глаза. Он не знал, что она будет здесь, но её присутствие не удивило его. По сути, она была заместителем Нади. Что бы они ни планировали для несчастной девочки в бочке, было ясно, что это имеет большое значение для группы. Так что, конечно же, Марни будет здесь, когда прибудет драгоценная «посылка».
Она обошла машину и открыла ему дверь.
Эй, красавчик. Чего же ты ждёшь? Тащи свою задницу сюда.
Майк заставил себя улыбнуться. Затем он сделал успокаивающий вдох, отстегнул ремень безопасности и вышел из машины. Его улыбка превратилась в хмурую, когда он взглянул на бордюр. Во время собраний автомобили обычно выстраивались вдоль бордюра бампер к бамперу перед домом Нади. Но единственные машины вокруг принадлежали Наде и Марни.
Сегодня вечером не будет встречи?
Марни обвила руками его талию и притянула к себе, прижавшись грудью к его груди.
Нет, глупенький. Только ты, я и Надя.
Хм-м-м Я просто подумал, знаешь, что с той посылкой, которую вы заставили меня привезти сюда, что ну произойдёт какой-то причудливый сценарий сатанинского жертвоприношения.
Марни рассмеялась и легонько поцеловала его в губы.
Причудливый сценарий сатанинского жертвоприношения? Ты такой глупый, ещё больше ритмичного смеха его «подружки». И ты прав, на самом деле, но всё это произойдёт завтра.
При этих словах сердце Майка упало. Он не осознавал этого до конца, но на подсознательном уровне какая-то часть его питала наивную надежду, что у Дьявольского Заговора есть какие-то несмертельные намерения для маленькой девочки. Что бы это могло быть, он не мог себе представить, но сейчас это не имело значения, потому что Марни решительно положила конец этому вопросу. Они хотели убить девочку, и на данный момент ей оставалось жить, может быть, день.
Если только он что-то не сделает.
Но что?
Что, чёрт возьми!?
Марни снова поцеловала его, на этот раз более жадно, и снова отступила.
Надя скоро расскажет тебе все подробности, но сначала давай затащим эту вещь в гараж.
Эта вещь.
Какое-то время он смотрел на Марни и изо всех сил старался не показывать разочарования, которое испытывал. Она была плохим человеком. Очень плохим. Ужасным. Он знал это уже некоторое время. Но каким-то образом его всё ещё кололо, когда что-то случалось, чтобы напомнить ему, какой совершенно бездушной и неумолимой она была на самом деле. Сейчас был один из самых вопиющих примеров этого. Девочка в бочке была для неё пустяком. Она не была человеческим ребёнком. Она не была чем-то ценным. Она была просто вещью.
Это был настоящий поворотный момент.
Он собирался сделать что-то, чтобы остановить это и к чёрту цену. Он ещё не знал, что он будет делать, просто он что-то сделает. Это решение сняло душевный груз и позволило ему немного расслабиться. Его улыбка в этот момент была даже искренней. Он обязательно что-нибудь сделает. И у него даже будет немного времени, чтобы понять, что это может быть.
Марни склонила голову набок, её глаза немного сузились, когда она изучала его.
Ты выглядишь почти счастливым.
Что-то не так с этим?
Она улыбнулась и покачала головой.
Нисколько, она снова наклонилась к нему и снова поцеловала. Просто приятно это видеть. Это было долго. Ты наконец-то чувствуешь себя настоящей частью нас, не так ли?
Майк рассмеялся и заставил себя кивнуть.
Да. Вот именно. Так и есть.
Она крепко обняла его.
Я так рада. Ты заставил меня немного побеспокоиться.
Майк положил подбородок ей на плечо и устало вздохнул.
Я тоже, он закрыл глаза и крепче обнял её. Но теперь всё будет хорошо.
Они держали друг друга ещё несколько мгновений. Для Майка это были моменты горько-сладкой ностальгии, когда он вспоминал свою прежнюю сильную привязанность к Марни. В конце концов, однако, они разорвали клинч и принялись за то, чтобы вытащить бочку из его багажника в гараж. Как только они это сделали, Марни использовала лом, чтобы оторвать крышку и заглянуть внутрь к девочке. Ребёнок всё ещё выглядел ошеломлённым, что неудивительно, учитывая ухабистую поездку, которую она пережила, и наркотик, всё ещё циркулирующий в её организме.
Марни улыбнулась.
Она идеальна. Надя будет рада.
Она закрыла крышку, взяла Майка за руку и повела в дом Нади. На этот раз не было видно никаких пульсирующих стробоскопов, но дом был тускло освещён во всех комнатах, кроме кухни, с торшерами, а не верхним светом. Это было в порядке вещей. Каждый раз, когда он приходил сюда, ему казалось, что он входит в дом с привидениями. Надя любила, чтобы всё было тёмным и жутким.
Говоря о
Где Надя?
Марни дёрнула его за руку и продолжила двигаться.
Сюда.
Женщина-загадка, как всегда. Но теперь Майк смирился с этим. Поэтому он позволил Марни затащить его через кухню в гостиную, а затем вверх по тёмной лестнице с малиновым ковром на второй этаж. Наверху лестницы был короткий коридор. В конце его дверь в спальню была приоткрыта. Через отверстие лился красноватый свет.
Марни остановилась перед дверью и поманила его вперёд.
Ты первый.
Майк нахмурился, чувствуя лёгкое опасение, но он не знал, что делать, кроме того, что ему сказали. По-прежнему. Поэтому он толкнул дверь и вошёл в комнату, его глаза расширились при виде Нади, лениво лежащей на большой плюшевой кровати с деревянным каркасом. Она растянулась наискось поперёк кровати и лежала на боку, подперев голову поднятой ладонью.
На ней была крошечная чёрная ночнушка.
Она улыбнулась, когда увидела его.
Привет, Майк.
Майк ошеломлённо покачал головой.
Что э-э-э
Раздевайся, малыш.
Это Марни говорила где-то позади него. Он повернулся, чтобы посмотреть на неё, и увидел, что она уже начала сбрасывать одежду. Её брюки были спущены вокруг лодыжек, и она расстёгивала пуговицы на своей облегающей блузке. Она рассмеялась над его изумлённым выражением лица.
Надя соскользнула с кровати и обняла его сзади, её горячее дыхание у его уха заставило его вздрогнуть, когда одна из её рук потянулась к молнии его брюк и расстёгивала её.
Расслабься, Майк. Это твоя награда за хорошо выполненную работу. И за то, что заслужил наше доверие. Позволь себе наслаждаться этим.
Состояние возбуждения Майка было зашкаливающим. Это временно ослепило его ко всему остальному. В ночь оргии он был с несколькими из группы, но Надя не была одной из них. Похоже, её не интересовали мужчины-члены культа, и он предположил, что причина была исключительно в сексуальных предпочтениях. Но, может быть, он ошибался в этом.
Надя ёрзала у него сзади, стягивая его штаны ниже бёдер. Марни, теперь уже полностью раздетая, подошла к нему спереди и стянула с него штаны до конца. Затем она снова встала и разорвала его рубашку, отбросив пуговицы. После этого они обе прижимались к нему своими гибкими телами, осыпая его плоть влажными горячими поцелуями, шипели и ласкали его своими нежными руками.
Майк начал теряться в чувственной перегрузке всего этого, в то время как всё более отдалённая часть его мозга продолжала думать о том, какая удивительная и на редкость невероятная вещь происходила с ним. Оргия была чем-то другим. Пьянящая, бредовая комбинация наркотиков, секса, убийства и безумия. Это было похоже на что-то, едва связанное с реальностью, почти как обрывки воспоминаний из лихорадочного сна. Но теперь он был совершенно трезв и переживал что-то из своих самых смелых фантазий. Он был посреди бутерброда с горячими девушками, этого всегда неуловимого тройного комбо. Такого никогда не случалось с обычными парнями вроде него. Но это происходило. Это было реально. И не утонуть в нём было невозможно, даже так скоро после того, как его заставили совершить первую фазу чего-то гнусного и ужасающего.
Но он мог подумать обо всём этом позже.
По какому-то, видимо, субауральному сигналу, который могли слышать только женщины, они одновременно схватили его за запястья и потащили к кровати, а затем бросили на неё и легли рядом.
Да, подумал он. О чём бы мне ни нужно было подумать, я подумаю об этом позже. Позже, позже, позже
Надя сделала с ним что-то такое, что он задохнулся и забился на кровати.
И вскоре после этого он закричал.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Вечер превратился в неустанное и бесстрашное исследование плоти и многочисленных чудесных способов, которыми три пылающих и полных желания тела могли переплестись в погоне за бесконечным плотским блаженством. После того, как он предался этой затянувшейся паузе декадентского наслаждения, мысли о девочке в бочке редко посещали его сознание. И каждый раз, когда это случалось, либо Марни, либо Надя отбрасывали тревожные образы прочь, очередным искусным манипулированием его телом. Они были самыми искусными партнёрами по спальне в его жизни, каждая из которых обладала, по-видимому, бесконечными знаниями о том, как поднять его на вершины тающего чувства экстаза, а также в равной степени умела отодвинуть его от пропасти и ещё больше отсрочить неизбежное, освободить его тело, взывающее к достижению. Через некоторое время это стало почти формой пытки, так как они неоднократно заставляли его кричать и молить о помиловании оргазма. И они наслаждались его «страданием», часто насмехаясь над ним и хохоча. В первый раз он кончил только через час после того, как с него сняли одежду. Когда это, наконец, произошло, он лежал на кровати, задыхаясь, и несколько головокружительных мгновений пытался собрать воедино разрозненные фрагменты своего сознания.
Но это был далеко не конец праздника. Они накачали его вином и марихуаной и заставили смотреть, как они любили друг друга с живительной звериной яростью, которая достаточно скоро заставила его снова быть готовым к действию. Так продолжалось ещё несколько часов. К тому времени, когда они, наконец, позволили ему отдохнуть и уснуть, казалось чудом, что ему удалось удержать хоть каплю здравомыслия. Мысли о девочке в бочке остались в безвыходном положении, когда он начал спускаться по спирали в беспамятство. В его разуме не было места ни для чего другого, кроме изнурительных размышлений о том, что эти женщины сделали с ним. Прямо сейчас. Сегодня вечером. В это было почти невозможно поверить, даже когда его взгляд блуждал по гладким обнажённым фигурам женщин, прижавшихся к нему по обе стороны.
Надвигался момент расплаты. Но что бы ни случилось в течение следующих двадцати четырёх часов, было одно, чего он никогда не сможет отрицать: секс с полностью преданными своему делу чокнутыми сатанистками, несомненно, это был не сон. И это была последняя сознательная мысль, которая последовала за ним в сумрачную бездну сна и забытых сновидений.
Когда он проснулся, сквозь тонкие занавески над кроватью пробивался солнечный свет. Надя всё ещё спалаи всё ещё обнажённаярядом с ним. Марни не было, и на мгновение он рассеянно задумался, что с ней стало. Но тут в его сознание проник звук бегущего где-то поблизости душа. Тайна разгадана. Девушка была машиной. Независимо от того, как сильно она веселилась прошлой ночью или как мало спала, она всегда вставала первой и всегда казалась ничуть не измученной. Однажды утром он спросил её, как она это делает, и она сказала ему, что заключила сделку с дьяволом. Это было признаком того, насколько перевёрнутой реальностью стало для него то, что он не был до конца уверен, было ли это замечание шуткой или констатацией факта.
Взгляд на часы у кровати заставил его сердце сжаться.
07:07 утра.
До начала его смены в колл-центре оставалось меньше часа, а он всё ещё лежал в постели. Он осторожно отстранился от Нади. Она застонала и немного потянулась, но не проснулась.
Слава Богу.
Последнее, чего он хотел сейчас, так это иметь дело со всеми потенциальными отвлекающими факторами, которые могла бы представлять обнажённая и полностью проснувшаяся Надя. Собрать своё дерьмо в достаточной степени, чтобы заставить его работать вовремя, было сомнительным предложением, как сейчас обстоят дела. Поэтому он изо всех сил старался не толкать кровать, когда вставал и искал на полу свою одежду. Одевшись, он не мог не посмотреть на великолепно раздетое тело Нади. Он вспомнил старую поговорку о том, что некоторые вещи лучше оставить для воображения. Надя была убедительным доказательством того, что это не всегда было правдой. То, что он увидел её обнажённой, не развеяло его первоначального впечатления, что она, возможно, самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Наоборот, это усилило впечатление. Она была нечеловеческой. Это было действительно слишком плохо для слуги зла.
Похлопав по правому заднему карману, чтобы убедиться, что ключи всё ещё там, он вышел из спальни. В коридоре он остановился возле закрытой двери слева. Здесь был источник звука бегущей воды. Он представил себе Марни, стоящую под душевой форсункой, а струи горячей воды пронзают её обнажённое тело. Это был ещё один эротически сильный образ, и на мгновение он почувствовал почти непреодолимое желание войти туда и присоединиться к ней в душе. Он даже на мгновение взялся за дверную ручку, а затем отдёрнул руку, поняв, что делает. Действовать по импульсу было бы безумием. Он бы точно опоздал на работу, если бы позволил этому случиться. Но это была не единственная причина, по которой это было бы плохой идеей. Ему нужно быть какое-то время вдали от этих женщин, чтобы он мог снова начать мыслить здраво и, возможно, начать разрабатывать план действий. Но даже зная это, он не сразу выбежал из дома. Он ещё несколько мгновений смотрел на закрытую дверь и ещё немного думал о мокрой от капель плоти Марни. Его сбивало с толку то, что он мог снова так сильно возбудиться так скоро после продолжительных потворств прошлой ночи, но потом ему пришло в голову, что он испытывает что-то вроде сексуального похмелья. И что, как всегда говорили, было лучшим способом прийти в себя после ночи, проведённой с сильными интоксикантами?
Клин клином вышибают.
В данном случае это означало бы ещё один вкус сладкой плоти Марни, а не глоток выпивки. Его рука снова потянулась к дверной ручке, когда он приблизился к грани того, чтобы сдаться своим самым низменным инстинктам.
Но потом он подумал о девочке в бочке.
Дерьмо.
Она провела всю ночь в этой проклятой штуковине. Связанная и с кляпом во рту. Беспомощная. Лишённая еды и воды. Кто знал, сколько времени она уже провела в бочке до его прихода в ресторан Олсона? Слишком долго было единственным реальным ответом на это. Он задавался вопросом, опорожняла ли она кишечник или мочевой пузырь ночью? Эта тревожная мысль заставила его лицо скривиться от отвращения. Это было очень возможно. И, возможно, она провела всю ночь, буквально варясь в собственном соку, пока он был занят трахом с Марни и Надей. Эта мысль наполнила его сильным отвращением к себе и погасила остатки его затянувшегося возбуждения.
Он отвернулся от двери ванной и поспешил вниз по лестнице, остановившись внизу, чтобы мельком взглянуть на входную дверь. Он всё ещё мог бы успеть на работу вовремякак раз секунда в секунду, если бы он вышел отсюда сейчас, сел в свою машину и двинулся в путь без дальнейших задержек. Спасение маленькой девочки оставалось его конечной целью, но теперь он задавался вопросом, должен ли он ждать до сегодняшнего собрания Дьявольского Заговора, чтобы сделать свой ходкак он изначально предполагал, что он сделаетили вместо этого предпринять что-то прямо сейчас?
Внезапный хлюпающий звук сказал ему, что вода больше не течёт по трубам наверху. Марни только что приняла душ. Если у него и было здесь окно возможностей, то оно быстро закрывалось. Мысленный образ девочки, сидящей на корточках в луже собственной мочи, решил для него вопрос. Он ещё раз взглянул на входную дверь, выругался себе под нос и направился к гаражу. Оказавшись там, он с растущим трепетом посмотрел на синюю металлическую бочку, приближаясь к ней. А если бы она умерла ночью? Это казалось маловероятным. Она была молода. Здорова. Но могли быть и осложнения, вытекающие из условий её заточения. Возможно, она подавилась кляпом. Возможно, какое-то лекарство, которое они в неё ввели, перегрузило её организм. Возможности усугубили его и без того значительное беспокойство. Было слишком легко представить девочку мёртвой внутри бочки. Но так или иначеи независимо от того, хотел ли онон это узнает.