А ещё красивым и загадочным.
Он был для меня, как принц из сказки, только живой и вместе с тем восхитительно недостижимый. Наверное, в этом и был весь смысл такой ещё пока лёгкой влюбленностия могла придумать себе каждую его черту, часто меняя её на другую, потому что лорд в моём воображении обрастал чертами тех, кого я видела ежедневно. Новые лица и подмеченные мной милые черты делали его разным, иногда невозможным, но неизменно красивым.
Так прошёл целый день, под вечер которого я решила, что не стану рисковать и подниматься на крышу поезда, тайком видя в мыслях сказочный исход, когда уже мой прекрасный принц входит в кухню, говорит мне, что я зря убежала вчера и теперь я могу дальше мои представления останавливались, потому что для свадьбы и любви было еще слишком рано, а для обычных разговоров слишком просто.
Лушка, у самого раздаточного окошка на корточках сидел Уил, все уже разошлисьне несись ты, сказал на мой поспешный вид, у меня к тебе кхм другое мм-м это, он замялся и будто не мог подобрать слова, которыми хотел объясниться, не хочешь выпить после отбоя? Джеки с Нюркой уже согласились, а я припас кое что с прошлой остановки и пойдешь?
Я сперва опешила и с непониманием заглянула в его глаза, но смогла только выдавить:
Я? Я не
Мери разрешила! подхватил моё сомнение он и попытался его унести, сказала не шуметь и утром работать, как всегда, иначе уши надерёт. А мы и не хотели напиватьсятак, побаловаться, да поговорить!
Мне казался странным сам факт, что зовут именно меня, а не кого-то другого. И это было замечательно, потому что друзей у меня никогда не было, и я понимала, что буду только мешать им своим задумчивым и немного опасливым видом. Я не была похожа на них всехтогда чего добивался Уил? Стал добрым и мягким в последние дни. Мне от этого было больше непонятно, чем радостно.
Лушка, заканчивай языком чесать! Тебя ждет посуда! отвлекла меня Веста.
Я кивнула ей, бросила неуверенную улыбку мужчине и бросилась делать, что велено.
Ты подумай, если что! Захочешьпридёшь! махнул он мне вдогонку, пока я наклонялась к большому тазу с мыльной водой.
А-ну, брысь! Охальник! повариха ударила полотенцем по окошечку, по звуку парень упал где-то в столовой.
Джеки за стеной засмеялся.
Даже в мысли не бери! женщина подошла ко мне, наклонилась и прошипела, останешься с пузом одна на платформе! Ничего доброго он тебе не сделает, дурочка. Только поиграет, да выбросит! А Мери чего? Совсем распустила их! Пойду скажу ей, что лупить их надо! Сам вымахал, а умом так и остался крохой!
Она продолжила ворчать, расхаживая своей привычной хромотой по кухне.
Говорить ей что-то, как и идти «выпивать» я не сталабегом пронеслась по вагонам, опережая остальных, забралась на свою кровать и отвернулась к стене. Мои мысли никак не могли отпустить те слова лорда вчера ночью.
«Интересные строки, послышалось откуда-то снизу, только слишком короткие.»
Он не стал кричать или говорить о том, что я не должна там находиться. Не стал говорить, что я мешаю ему своим пением, или же что песня у меня вышла кривая. А сказал «слишком короткие». Может, мне стоило остаться и смогла бы я спеть ему что-то длиннее?
Через два часа после отбоя пришла Нюра. Мне показалось, что она была пьяна и немного всхлипывала, однако это могли быть мои очередные фантазии, потому что Веста сказала, что мужчины могут сделать мне только плохое. В моей голове они стали совсем чудовищами, разве что не превратившись во что-то мохнатое и с клыками.
Я едва сомкнула глаза перед самым подъёмом, но под торопящие слова Мери поднялась и добрела до кухни. Где провела целый день ожидания его прихода. Я не знала зачем ждала. Никто не позволил бы мне заговорить с самим хозяином Эшелона, я бы никогда не решилась выйти к нему и сознаться, а он так и не пришёл. Ни утром, ни в обед. Я уже собиралась идти спать после ужина, гонимая Вестой в женский вагон, как дверь неожиданно отворилась, послышались мерные шаги, и на ближний к окошечку стол сел лорд. Столовая была уже пуста, двое помощниц, кроме меня, были отпущены, и мы с поварихой остались одни. Даже подавальщики ушли!
М-милорд, я сейчас позовуначала было Веста прямо через стену, но была остановлена властным:
Не стоит, до меня донесся стук бокала по столу, я не задержусь.
Мы переглянулись с ней и продолжили стоять, даже позабыв о том, что у нас оставались дела.
Вопрос, вновь пробирающий до костей голос, если прачки после дневной смены не способны от усталости передвигать ногами, не то что кхм петь, уборщицы разделены посменно, и попасть на крышу не могут категорически, то остается только кухня. Интересно, сколько работниц самого юного возраста записаны в вашем журнале на данный момент? он усмехнулся, а я покрылась мурашками, я отвечу: две. Вернемся к вопросу: Шага или Луана?
Я даже дышать перестала, различая в глазах поварихи осознание, что это я. Шага точно не стала бы лезть в подобное. Она не из тех, кто будет делать что-то опасное или идти против правил.
Ккрыша, милорд? вопросила Веста, мне стоит найти и наказать провинившуюся?
Хмурый взгляд на меня и поджатые с укором губы.
Они здесь? усмехнулся мужчина.
Только одна, ваше превосходительство, судорожно сглотнула она.
Я в этот момент не смогла бы даже сдвинуться с места.
Пусть передаст второй, что крыша для неё открыта и безопасна, очередной смешок и глоток вина, если в «передаче» есть необходимость.
Он поднялся с места, оставил бокал на столе и двинулся к выходу.
Как прикажете, милорд, поспешно сказала ему Веста, всё так же глядя на меня в упор.
А после хлопка тяжёлой двери неожиданно кивнула мне, поджала губы и выдохнула. Её руки забегали по переднику, нещадно комкая последний, а ноги донесли её до табуретки, на которую она практически завалилась. Её седые брови съехались в одну, говоря мне о том, что ничего хорошего ждать не придётся. Так и вышло.
Видала я глупость, Лушка. Но такую! она всплеснула руками, разглядывая мои обкусанные губы и обветренное от сквозняка лицо, какой чёрт потянул тебя на эту крышу? А? она облокотилась на стол и положила голову в собственные ладони, не ходи туда. Как есть говорю, не ходи. Лорд, конечно ж, лучше всяких простых дураков, да кто ж будет потом разбираться? Аль накажет, аль сама себя накажешь. Не глупая ты, Лушка. Должна понимать, что не пойдешь, так не поймет он кто тогда был. А копаться и совсем не станет. Неужто хочешь быть обиженной?
И столько смысла она вкладывала в это последнее слово, что оно мне показалось самым важным. А сколько мольбы я читала в её глазах? Столько сам Всезнающий не видел за всё время!
Я не пойду, сказала ей я.
Честно и открыто. Так же честно, как была я правдива, когда рассказывала всем свою историю. Так же честно, как солнце восходит на западе, а луна на юге.
Шагай спать, прошептала она мне, и забудь про этот проклятый люк.
Я даже опешила, вмиг поняв, что не одна заметила его.
Тыначала было я, но была перебита её тихим и нерешительным:
Всего один раз, тяжелый вздох, заглянула и попалась на глаза старой управляющей. А после наказания повзрослелаизменилась и выросла из девичьего платья. За семь то лет.
Она опустила взгляд к полу.
А его голос нет. Не раз слышала его в столовой, уголки её губ дернулись вниз, отвечала только через стену, когда спрашивали. Но он не сменился за все эти годы. Не постарел, как я. Ни на год.
Я сделала шаг к ней, но остановилась.
Ты видела его лицо? из горла вырвался лишь шёпот, хоть раз?
Она помотала головой в отрицании.
Маску со стороны, да плащ тёмный, взгляд на меня, как и все. Так что не лезь в печь, если не уверена, что не сгоришь, Лу. Иди спать.
Я кивнула ей и снова подошла к двери.
Голос не постарел? За семь лет? Возможно ли это? Неужели и в самом деле проклятье? Но если она не решилась подняться, то значит и не слышал он её голоса. А мой слышал. И звал ещё. Не знаю, смогла бы я вообще говорить с ним, если я даже сейчас струсила сказать ему, что это я.
Шаги по пустому вагону и я застыла. Замерла напротив того самого люка. А вдруг меня там ждет наказание? Веста права, говоря, что лорд не знает, кто именно из нас с Шагой был на крыше. Значит я могла сделать только хуже, или наоборотя могла поговорить с самим лордом Эшелона сумрака!
Но я боялась. Потому и прошла мимо, почти побежав в следующий вагон. Слишком страшно было решиться на что-то подобное, пусть даже впереди могло быть самое настоящее волшебство. Потому что хоть одна низшая слуга могла похвастаться приглашением на разговор от самого лорда?
Глава 4
Спать я легла с тяжёлой головой и зажатой меж пальцев пружиной. Иногда мне казалось, что я способна вырвать её с корнем, а иногда, как сейчас, что она является моей последней ниткой с реальностью.
Реальность мне не нравилась. Каждый лучик её солнца был не таким ярким, как он представлялся в моей голове. Каждое её движение ветра не несло той свежести, что могли принести мои мысли. Но я верила в её изменения. Видела то, как меняется она уже сейчасступив в железное нутро поезда мир приобрёл краски, даря мне свежий воздух с невозможным ранее сменяющимся видом из окна и с новым днём, шагающим в новое будущее.
Вот только последующие три были тягучими и липкими, как мёд, добавляемый Вестой в очередной пирог, как мои мысли, остановившие свой бег только на одном слове. «Крыша» и больше ничего.
Мне казалось, что я теряю огромный шанс обрести мир в душе. Пусть он и был призрачным, словно этот самый поезд в начале моего пути, однако различимый и ясный, как полярная звезда на закате.
Меня удерживал страх, но манила неизвестность.
И я поддалась ейна четвёртую ночь после того, как лорд пришёл в солдатскую столовую, я вновь поднялась на крышу Эшелона. Ботинки в этот раз снимать я не стала: мы быстро двигались на север, из-за чего все эти дни за окнами лил дождь, а вечером начинался легкий морозвода покрывалась корочкой льда, и на утро везде была изморозь. Я подумала об этом, когда накидывала на плечи собственное старое платье, потому что других вещей у меня не было, а ветер здесь ещё с прошлого раза запомнился мне своей силой.
Ботинки скользили подошвами, почти не цепляясь за зазубрины крыши, но я всё равно упрямо шагала в сторону того самого вагона, в тайне надеясь, что он будет в нём. Сколько вагонов принадлежат лорду, я не знала, как не знала на каком именно я сидела в прошлый раз. Вполне возможно это была столовая с тяжёлым дубовым столом и кривыми резными ножками или спальня с большой кроватью и кучей накидок на деревянных перилах, или даже гостиная с кучей мягких обитых бархатом кресел. Я бы хотела хоть раз побывать в такой обстановке, которую описывала бабушка на полях нашей с ней книги. Могла ли она видеть это своими глазами, или же прочитала в других своих книгах, однако я верила её словам и представляла себе всё очень красивым, обязательно красным, с золотыми вышивками и удивительной мягкостью тканей и мебели. Разве стал бы богатый аристократ жить в такой же тёмной деревянной лачуге со старой скрипучей лавкой, кажущейся обшарпанной, даже когда она только выбелена печью и земляным полом? Нет. У его жилища должны быть тканевые приятные стены, деревянный пол из досточек и может быть даже стекло на окнах, как в некоторых здешних.
Ветер трепал укутанные в ткань второго платья волосы, я шла, прикрываясь рукой от его потоков, и мерила шагами длину поездаэто помогало отвлечься от переживаний. Я умела считать до десяти: увидела номера страниц и слышала их звучание от нашего старосты, но этого было удивительно мало, чтобы пройти даже половину поезда. Этого было мало, даже чтобы пройти один вагон!
Вновь те две железные трубки, которые, как оказалось, тянулись по всем вагонам, что были в самой середине Эшелона. Я села на одну из них, подобрав под себя ноги и обняв их руками. От этого стало заметно теплее и комфортнее, словно теперь я была защищена от всего на свете. Было бы здорово, если бы на самом деле всё так и было.
Новая песня. Длинная, да? В моём арсенале таких было немало. Я любила их так же, как всевозможные истории.
Говорила мне бабка лютая,
Коромыслом от злости гнутая:
Не дремить тебе в люльке дитятка,
Не белить тебе пряжи вытканной,
Царевать тебепод заборами!
Целовать тебе, внучка, ворона.
Ровно облако побелела я:
Вынимайте рубашку белую,
Жеребка не гоните чёрного,
Не поите попа соборного,
Вы кладите меня под яблоней,
Без моления, да без ладана.
Поясной поклон, благодарствие
За совет да за милость царскую,
За карманы твои порожние
Да за песни твои острожные,
За позор пополам со смутою,
За любовь за твою за лютую.
Как ударит соборный колокол
Сволокут меня черти волоком,
Я за чаркой, с тобою роспитой,
Говорила, скажу и Господу,
Что любила тебя, мальчоночка,
Пуще славы и пуще солнышка.
(Прим. автора: стихотворение Марины Цветаевой «Говорила мне бабка лютая»)
Это была простая песня. Не такая аристократичная, какой казалась мне прошлая. Её пела мне бабушка, когда я была маленькой. В моей памяти они всегда лились именно её голосом. Ему я и хотела вторить. Могла ли? Сложный вопрос.
Твоему голосу не подходят такие песни, раздался голос снизу, прошлая была мелодичнее. Не думаешь?
Я дёрнулась, попытавшись подскочить на ноги, но поскользнулась и впилась обожженными льдом пальцами в крышу. Это принесло свет в мои мысли.
Безопасность. Он же обещал её мне тогда. А если я уже пришла, то и смысла бежать нет.
Вы меня накажете? всё, что я смогла произнести.
Достаточно тихо и неуверенно. Но именно этот вопрос существовал в моей голове сейчас.
Господин услышал, будто даже со смехом ответив:
Накажу? Это лишнее. Поёшь ты красиво, а мне удивительным образом нечем заняться ближайшие несколько лет.
Между нами повисла тишина. Я сидела и следила за своим колотящимся сердцем и одновременно думала обо всех слухах о нем.
И всё же, как твое имя? мягкий вопрос от лорда.
Не заставляющий меня отвечать, однако именно так я себя чувствовала. Кто вообще мог дать мне право не ответить ему?
Яя милорд я нея практически забыла, как выдыхать, не зная куда деться от его вопроса.
Чем спровоцировала его приглушенный смех.
Хорошо, сдался он, кажется, с улыбкой на губах, никаких имен.
Я выдохнула.
Насчёт стихотворения, то однозначно первое, он был задумчив.
Я немного подалась вперед, словно желая увидеть его или быть ближе.
Потому что оно не подошло к моему голосу? руки сжали второй металлический «поручень».
Пальцы вмиг заледенели, но убирать их я не стремилась.
Потому что оно не подходит к тебе, странный ответ.
Откуда бы он мог знать, что подходит мне, а что нет? Не скажу, что он ошибся, потому что первое мне и в самом деле было ближе, но
А что тогда подходит вам, господин? поинтересовалась я.
Я рисковала. Он мог сейчас разозлиться и сказать мне, что вопросы от меня точно не требуют его ответа, однако до меня вновь донеслась усмешка.
Стихи и песни в общем не про меня, спокойный, но насыщенный тон, может скрипка. В аккомпанементе фортепиано. Но что-то однозначно спокойное.
Я кивнула, будто бы для себя самой. И погрузилась в мысли. Больше всего интересовали названия. То, что это были музыкальные инструменты, было понятно, но вот что они из себя представляли
И это восхищало. Новые красиво звучащие слова, словно из другого мира. Я бы хотела спросить, есть ли у него часто мелькающий у аристократов белоснежный носовой платок и пуговицы. Хоть одна то должна быть!
А а я представляю вас как что-то грозное и впечатляющее! я едва не захлебнулась собственным восторгом, может барабаны или
Даже вскочила на ноги, всплеснув руками и распахнув глаза, со счастьем рассматривая потемневший ночной мир, проносящийся мимо. Или это я проносилась мимо него?
Барабаны?! его удивление читалось даже в холодном воздухе, барабаны, повторил он уже спокойно, но с сомнением, потому что раньше их использовали военные?
Потому что я не знала больше ни одного инструмента, кроме несчастных барабановвот какой должен быть мой ответ. Я даже не знала, кто и когда их использует. Только слышала, как говорил о них муж сестры, когда ещё была дома.
Я стушевалась, ощущая, как с лица сползает улыбка, а после села на всё тот же поручень.