У него интересное имя, задумчиво и невпопад сказала Эрика.
Чьё?
Да этого Решетова, хозяина «Чёрной луны».
Что может быть интересного в имени Егор? удивился Клим.
Э, нет, Эрика покачала головой. Ты контракт подписал, не читая?
Да я всегда так делаю, пожал плечами Клим. Ты же всё равно все эти документы досконально изучаешь, прежде чем мне на подпись подсунуть.
Ну так вот, по документам он вовсе не Егор.
А кто? разговор этот был Климу совсем неинтересен.
Какое ему дело до того, как зовут этого мужика? Хоть на самом деле, хоть псевдоним. Он знал не одного Гришу или Колю, которые представлялись, как Грег или Клод. Но Эрика ничего просто так не говорила. Если она обратила на что-то внимание, значит, это того стоило.
Абигор, как-то слишком уж торжественно произнесла Эрика.
Что?! Клим впервые слышал такое имя. Это какая национальность?
Никакая, сказала Эрика. Я погуглила. Абигорэто всадник из сатанинской свиты. Великий демон Ада.
Слушай, Клим вдруг развеселился, хотя момент казался совсем неподходящим. А я случайно в контракте мимоходом душу свою не заложил? Всаднику Ада?
Эрика покачала головой:
Я бы не позволила. Но если ты когда-нибудь без меня будешь договариваться и всё так же, не глядя, ставить свою подпись под чем попало, безопасность не гарантирую Если не души, то финансов точно лишишься
***
Как-то Клим всё-таки добрался до своей коммуналки. Кажется, Эрика вызвала такси. Только сознание окружающей действительности то проявлялось, то снова тонуло в ворохе несвязных мыслей.
Наверное, Климу стоило испытывать какие-то сложные и сильные чувстваужас, сожаление, брезгливость, тошноту Что там испытывают свидетели кровавых преступлений? Или даже подозреваемые. Хотя свидетели всегдаподозреваемые. Откуда-то Клим знал это. Кто нашёл труппервый подозреваемый
На Клима свалился какой-то вселенский вакуум с неизбежным хаосом.
Перед глазами торжественной чередой и по замкнутому кругу вертелись сегодняшние события. Клетчатый Валерий Николаевич и толпа оперативников, мёртвые, стеклянные глаза модели Татки и расширенные от ужасаЭрикивесь выматывающий кошмар душного июльского утра остался позади.
Татку, вернее, уже Татьяну Анатольевну (что в нейнеживой и торжественнойсохранилось от немного придурочной, но всё равно милой длинноногой красавицы Татки?) отвезли в морг. Понятые и просто зеваки, которых Клим видел возле ограды, пока его вели к полицейской машине, разошлись по домам. Кстати, он вспомнил, как они гудели встревоженным роем за забором, но во двор не входили. Рой пчёл, сладострастно слетевшихся на густой мёд греха. Он отметил краем глаза блеск чёрного пластикового мешка под пронзительными солнечными лучами и редкие вспышки фотоаппарата. Какой-то одинокий репортёр оказался на месте трагедии, и белые блики его камеры отскакивали от тёмных окон.
А потом«бомжатник», озарение кадрами, попытки удержать их в себе, взъерошенная Эри в отблесках неонового света от луж, новые подробности ужасного прошлого Кош Мара.
Навалилась какая-то нечеловеческая усталость. Настолько, что уже совершенно ни о чём не думая, он всё-таки открыл входную дверь, не включая свет, как зомби с вытянутыми вперёд руками прошёл по заставленному коридору и всё в той же темноте повалился на диван в своей комнате. Даже не разувшись, не говоря уже о том, чтобы смыть с себя вонь этого КПЗ.
Всё завтра, подумал Клим.
И тут в дверь кто-то робко поцарапался. Звук был тихий: постукивание кончиков ногтей, но во вселенском вакууме Клима он взорвался тротиловой бомбой. Измученного фотографа просто подбросило на диване, как ударной волной. Он скатился на пол и, уже поднимаясь, услышал из-за двери:
Клим, это сосед. Я знаю, как ты пришёл.
Наверное, в коридорной полутьме он всё-таки пару-тройку раз наткнулся на что-то. Зомби из него получился довольно шумный.
Клим, чертыхаясь про себя, открыл дверь. На пороге стоял Хер, протягивая двумя руками какую-то бутылку.
Хенесси, сказал сосед и, кажется, облизнулся. Настоящий. А почему у тебя темно? Неужели спал? Я слышал, как ты входил, всего несколько минут назад.
Глаза болят, ответил Клим, пропуская нежданного гостя.
Он нашарил выключатель маленького ночника на столе, комната залилась тихим светом.
Я ненадолго, обнадёжил Хер.
Он казался сейчас непривычно благообразным. Вместо женского вытерто-изумрудного халата на голое тело на нём были вполне приличные джинсы и просторная светлая футболка. Впрочем, картину преображения всё ещё портила марлевая повязка на голове.
Просто хочу поблагодарить. Тебя несколько дней дома не было, я ждал. Он очень дорогой, правда. Коньяк. Ещё из старой жизни.
Хер держал бутылку на вытянутых руках. Клим посмотрел на него с удивлением:
За что благодаришь-то?
За сочувствие, сказал сосед, делая вид, что равнодушно смотрит в окно. Я слышал про погибшую девочку. Плохие новости быстро расходятся. Особенно в нашем мире.
Он явно старался, чтобы фраза прозвучала как бы между прочим. Стеснялся сантиментов, наверное.
Дорого сочувствие в наши дни, Клим взял бутылку, повертел в руках. В прямом смысле слова.
Спасибо, невпопад ответил Хер. Ну, я пойду. Спокойной ночи.
Подожди! Клим поставил коньяк на стол, полез в шкафчик, где у него пылился с давних пор какой-то невесть откуда взявшийся набор пузатых стаканчиков.
Стаканчики подходили для коньяка. Он достал два.
Мне и в самом деле хорошо бы сегодня накатить, признался он. Только закуски, кажется, совсем никакой нет.
Он вдруг вспомнил, что последний раз ел в «бомжатнике» ещё днёмкакую-то скользкую кашу и рыбную котлету. Показалось кощунственным после этого пить дорогущий коньяк.
У меня есть, засуетился Хер.
Странно, но он обрадовался намёку на приглашение. Если учесть, что сосед ни разу за много-много лет жизни «бок о бок» не изъявлял желания даже просто обменяться дежурными фразами.
Я сейчас, заторопился он. А ты
Он повёл носом и непроизвольно сморщился.
Ок, кивнул Клим. А я пока душ приму.
Не помешает, Хер ещё раз принюхался и кивнул.
Наверняка ему знаком запах, который впитался в одежду Клима.
Когда Клим, обмотанный большим полотенцем, вернулся из душа, на столе рядом с бутылкой и пузатыми стаканчиками стояла тарелка с криво нарезанными ломтиками колбасы и ещё другаяс такими же покоцанными кружками лимона. На бумажной салфетке невысокой горкой расположился батон.
Отлично, одобрительно кивнул Клим.
Ничего другого ему сейчас и в горло бы не полезло, а для закусив самый раз.
Первый глоток пошёл мягко, как и положено, спирт сразу ушёл, а запахи стали нежными. Сухофрукты, оттенки дуба и сандалового дерева, кожа, мох, древесина, ваниль, пряности, табак, грибные оттенки
Вообще-то закусывают лимоном только плохой коньяк, авторитетно заявил Хер.
В свете ночника с бокалом в длинных тонких пальцах он опять показался Климу совершенно другим человеком. Как будто от небольшой порции «Хенесси» его тело вспомнило лучшие годы жизнисосед сейчас сидел изящно-вальяжно, небрежно откинувшись на спинку стула, ноги, закинутые одна на другую, оказались стройными, длинными, очень красивыми. На лице, подсвеченном мягким отсветом, словно распрямились обезъяньи скукоженности, тень от пушистых ресниц падала на щёки.
Клим видел сейчас перед собой модель экстра-класса, столь редкой настоящей андрогинной внешности: без излишнего псевдоженского жеманства и напускной брутальности.
Таинственный человек без полато ли из прошлого, то ли из будущего, то ли вообще инопланетного происхождения. Наверное, голодный Клим сразу опьянел: изменения в придурковатом, истерично стареющем соседе оказались слишком внезапными и невероятными.
А чем закусывают хороший? почему-то уже заплетающимся языком спросил он.
Коньяк изнутри накатывал волнамимягкими, убаюкивающими. Из измученного сегодняшним сознанием уходило всёпятна кетчупа и крови на платье в стиле «прованс», вонючая рыбная котлета, усталые и даже непривычно тоскливые глаза Эрики.
Ничем, Хер, грациозно наклонившись к столу, налил ему вторую. В крайнем случаенемного десерта. Хороший качественный коньяк не требует ни запивания, ни закуски, он приятен сам по себе. Если хочется закусить, то это плохой коньяк, а скорее всего дешёвый виноградный бренди.
Клим поборол в себе желание выглядеть достойно нереально изящного собеседника и махнул вторую порцию залпом.
Откуда ты узнал? спросил он Хера, с удивлением чувствуя, что язык начинает заплетаться. Про девочку
Азарову казалось, что сосед вообще не интересуется внешним миром.
Это сейчас висит в воздухе, загадочно ответил тот. Невозможно не вдохнуть информацию. Разве что ты сможешь не дышать.
Конечно, согласился Клим. Наверняка на всех новостных сайтах уже есть.
Он с благодарностью подумал про Эрику: она как-то сумела оградить его от журналистов. А новости он смотреть не будет. По крайней мере, не сегодня.
Это есть в воздухе, потому что он решился, сказал Хер.
А, может, Климу показалось. Комната закачалась у него перед глазами, и слова Хера доносились уже невнятно и издалека. Последнее, что он слышал сквозь обволакивающий сознание коньячный мох, нежный женский голос:
Спи спокойно. Тебе нужно отдохнуть
И напоследок успел удивиться не незнакомке, а тому, как быстро он вырубился. Что-то было не так, но что именно? Не успел понять.