Нервно сглотнув, Мила прикрыла глаза, ей до жути захотелось последовать примеру Персика, который, только увидев близняшек на пороге, быстрее молнии шмыгнул под кровать.
Девочки, девочки! держа в руках чашку, к кровати шагнула мать Брюса, Ну что вы так накинулись на маму? Разве можно так? Она еще не особо хорошо себя чувствуют, с ней так нельзя. Вы посмотрите она того и гляди сознание потеряет. А ну успокоились и тихо себя ведете. А то мигом за дверь выставлю.
Мамочка, мамочка, мы же тихо! Ну скажи бабуле, что мы тихо. Мы же только обняли и ничего плохого не делаем, а она сразу ругатьсяпродолжили ласкаться девочки. Скажи ей, чтобы не ругалась. Скажи, что мы не мешаем тебе. Ведь правда? Правда, мамочка?
Не мешаете, не мешаетеМила, притянув близняшек к себе, ласково потрепала их по волосам.
И на неё моментально обрушился град вопросов:
Мам, а ты скоро поправишься? Выздоравливай скорее, ладно? А то нам без тебя грустно. А ты нам сказки будешь на ночь рассказывать, как раньше? А в цепочки логические будем играть? А в загадалки? А про медвежонка, который не любил умываться, будешь нам рассказывать? И про часики Будешь? А про утенка, который не умел плавать, но очень хотел научиться? И про бельчонка, про бельчонка, как он считать учился Про бельчонка расскажешь? А то бабуля никаких этих сказок не знает. Говорит: «нет таких» и только по книжке читает или про курочку и колобка рассказывает. А твои сказки интереснее. Ты ведь будешь нам их рассказывать? Будешь?
Сметенная напором девчушек, она лишь согласно кивала, повторяя: «конечно-конечно» и гладя их по волосам, при этом где-то глубоко в душе отчаянно завидуя Персику, затаившемуся в самом дальнем и укромном углу комнаты.
До обеда сестрички не отходили от нее, и когда мать Брюса, наконец-то, увела их в столовую, чтобы накормить, Мила с облегчением вздохнула. Голова у неё к этому времени раскалывалась так, что казалось еще чуть-чуть, и она треснет, а ногу дергало и сводило до судорог. Дотянувшись до прикроватной тумбочки, она взяла обезболивающие таблетки, прописанные врачом и предусмотрительно купленные Брюсом в аптечном киоске при больнице, и запив их остатками воды из чашки, обессилено откинулась на подушки. Грядущие несколько месяцев подобной жизни казались невыносимым адом.
Через некоторое время, когда таблетки начали действовать, боль немного стихла, а Мила начала проваливаться в зыбкую пелену сна, в комнату вновь вошла мать Брюса.
Луиза, тебе надо что-то поесть. Скажи что хочешь, я приготовлю.
Ничего не хочу. Хочу спать, сонно пробормотала Мила, глубже зарываясь головой в подушку.
Так дело не пойдет! мать Брюса решительно шагнула к кровати. Тебе необходимо есть. А ты с утра крошки во рту не держала. Лишь воду пьешь, она кивнула на пустую чашку на тумбочке у кровати. Поэтому либо скажешь что хочешь, либо принесу, что уже приготовила, и буду насильно кормить.
Насильно? недоуменно переспросила Мила, приоткрывая один глаз.
А ты как думала, девочка? Ты мне чай не чужая. И смотреть спокойно, как ты от голода загибаешься, не стану, мать Брюса села на край кровати рядом с ней и, ласково коснувшись плеча, иронично усмехнулась: ты не смотри, что я ростом невелика, ежели надо чего, то силушкой Бог не обидел. Так что лучше по-хорошему кушать соглашайся, а потом тихо и просительно добавила: Надо тебе кушать сейчас, Луиза. Даже, если совсем не хочешь, через силу надо. Иначе у тебя совсем сил не будет. А тебе силы сейчас ой как нужны, чтобы скорее поправиться. Ну скажи, чего хочешь, я любое постараюсь сготовить.
Было невозможно не расслышать искреннюю заботу и беспокойство в голосе этой безыскусной и прямолинейной, но в тоже время чрезвычайно располагающей к себе женщины, и Мила, через силу улыбнувшись, тихо проговорила:
Не надо ничего специально для меня готовить, несите то, что уже приготовили, я поем.
Когда мать Брюса принесла ей заставленный тарелками поднос, и она, устроившись поудобнее в изголовье кровати, принялась за еду, та с сожалением глядя на нее, сокрушенно покачала головой:
И ведь угораздило тебя второй раз в аварию попасть Ну ничего-ничего, главное жива осталась, остальноедело поправимое. Ты молодая, даст Бог, быстро оправишься, все хорошо будет. К тому же дома ты уже, а дома и стены помогают. Хоть и новый это дом для тебя, а все равно помогают. Да и мы во всем помочь постараемся и я, и Брюс. Он уж так рад, так рад, что ты нашлась, и что жива ты Любит он тебя очень, и перехватив её взгляд, поспешно добавила: Ты не смотри на меня так, не смотри, вот истинно говорю, что любит. Он может и не мастак ласковости какие говорить и в любви признаваться, ну или по другому как-то это показывать, но уж поверь матери, без тебя он жизни не мыслит Одна ты у него на сердце. На другую какую за все это время и не посмотрел ни разуа потом, увидев, что Мила, отложив ложку, выпрямилась, готовясь вступить в дискуссию, поспешно замахала рукой: Ты это, не отвлекайся, кушай, моя хорошая, кушай Я не собираюсь в вашу жизнь лезть, это я так сказала, что б ты просто знала Не обижайся
С языка у Милы рвались слова о том, что нельзя любовью оправдывать желание полностью контролировать жизнь другого человека и подстраивать её под себя. Но мысль, что полемика на эту тему с матерью Брюса в данный момент вряд ли уместна, заставила прикусить язык, и мило улыбнувшись, она вновь взялась за ложку и продолжила есть.
***
Вечером Брюс ей принес ноутбук и костыли. Подавив желание немедленно выйти в интернет, чтобы узнать последние новости об институте, Мила потянулась к костылям и, осмотрев их внимательно, обернулась к стоящему рядом с кроватью Брюсу:
Подстрахуешь? Я хочу их опробовать, но боюсь упасть.
А ты более разумна, чем я ожидал. Мне казалось, ты первым делом в ноут вцепишься, усмехнулся он и протянул руку: Конечно, подстрахую, что за вопрос
Опираясь на костыли, Мила с его помощью осторожно встала с кровати и сделала несколько неуверенных шагов.
Молодец, очень хорошо, ободряюще проговорил он, поддерживая её сзади. Только не забывай, что врачи тебе велели совсем на загипсованную ногу не опираться.
С чего ты взял, что я могу это забыть? раздраженно хмыкнула она.
А почему я не могу напомнить? От моего напоминания ты же ведь не развалилась, не менее раздраженно тут же парировал он.
Тяжело вздохнув, она переборола волну нахлынувшей злости и согласно кивнула:
Не развалилась. Спасибо, что напомнил.
В ответ Брюс притянул её к себе и, пытаясь поцеловать, неловко ткнулся губами в забинтованный затылок:
Ты не сердись. Я просто волнуюсь за тебя.
В голове у неё вертелся шутливый ответ, что волноваться «сложно», наверняка дело довольно проблематичное, поэтому вполне логично, что он решил волноваться «просто», но она промолчала, решив, что вряд ли Брюс поймет и оценит её иронию.
А он, видя, что она не возражает, обнял крепче и чуть навалившись, стал более пылко целовать шею под бинтами.
Ты хочешь, чтобы я упала и сломала еще и вторую ногу?
В её тоне было столько ядовитого и злого сарказма, что Брюс моментально отпрянул и тихо прошептал:
Извини, я не подумал
Через некоторое время Мила уже достаточно ловко с помощью костылей научилась передвигаться по комнате, после чего, поблагодарив Брюса, вновь удобно устроилась на кровати и, нарочито неторопливо включив ноутбук, зашла на сайт института.
Как только знакомая заставка появилась на экране, окружающая её реальность тут же отошла на задний план, и Мила радостно погрузилась в знакомый мир последних публикаций и новостей института. Она не слышала как Брюс, напряженно стоявший за её спиной, вышел из комнаты, как несколько раз заглядывала его мать и, видя, что она абсолютно не реагирует ни на какие вопросы, с тяжелым вздохом уходила.
А потом в комнату влетели близняшки, и вот тут ей пришлось волей-неволей оторваться от экрана и вернуться к реальной действительности.
***
Брюс сидел в кабинете и нервно курил, ожидая появление матери. Сегодня он снял с лица Луизы бинты и пояснил удивленной Сьюзен, что тогда в магазине она действительно видела маму, которая побывав на тот момент еще раз в аварии, очередной раз потеряла память и ничего не помнила, поэтому её не узнала. А теперь вот память к ней вернулась, и она возвратилась к ним. Радостно закивав, Сьюзен тут же гордо объявила, что ему еще тогда надо было поверить ей, и тогда мамочка уже давно была бы с ними. А вот по глазам матери Брюс понял, что та не поверила объяснениям, и ждал, что рано или поздно она выберет момент, чтобы откровенно поговорить.
Предчувствия не обманули его. Он докуривал третью сигарету, когда услышал легкий стук в дверь и после его «да, войдите» на пороге появилась мать.
Нам бы поговорить, сыночканесмело начала она.
Да, конечно, заходи, присаживайся, тут же откликнулся он.
Мать вошла и, осторожно сев на краешек кресла, замерла, нервно теребя руки.
Я внимательно тебя слушаю, Брюс затушил сигарету.
Это ты её так?
Что «так»? Брюс нахмурился.
Ну избил и покалечил так Ты? мать, не сводя с него напряженного взгляда, нервно сглотнула. Эти слова ей явно дались с трудом.
Ты в своем уме? С чего ты это взяла?
Я ж видела тогда её свадьбу Ты ведь по шраму на ноге догадался, что это она
Да, догадался по шраму, у неё амнезия была, и она не помнила ничего. Вон даже Сьюзен не узнала Но я её не калечил. Мне и в голову такое прийти не могло. Как ты могла про меня такое подумать? с напором выдохнул он. Ты считаешь, я способен сломать жене ногу из-за того, что её очередным провалом памяти воспользовался какой-то проходимец и убедил в том, что она его невеста?
А как такое вообще могло случиться?
Как, как Она после той нашей ссоры вышла из дома и, похоже, этот гад сбил её на машине. А потом воспользовался тем, что у неё в связи с этим случился рецидив амнезии, и чтобы скрыть следы преступления, сделал ей пластику и уверил в том, что она его секретарша и невеста, которая по видимому то ли погибла, то ли убил он ее Не сумел я это выяснить, он следы мастерски заметает, да и втягивать в новое разбирательство Луизу не хочу. Он и так едва не убил ее, подстроив несчастный случай, когда понял, что его афера раскрылась Я с трудом сумел её спасти и вытащить из всей этой передряги Одним словом, она не по своей воле втянута во все это оказалась, и у меня к тебе огромная просьба: постарайся не расспрашивать ее у неё до сих пор проблемы с памятью, да и так она вся на нервах
Господи ужас-то какой, с испугом выдохнула мать. Бедная девочка Ты уж прости, что на тебя подумала Просто смотрю она при твоем появлении прям напрягается вся, вот и подумалось Извини.
Да ничего, ма. Это, кстати, хорошо, что ты ко мне пришла, и мы откровенно поговорили. Хуже было бы, если бы молча стала себя глупыми подозрениями изводить. А то что напрягается Лу, так это естественно, память к ней так до конца и не вернулась, и она боится попасть в глупое положение, сказать что-то невпопад, боится, что её сочтут сумасшедшей Я ж тебе еще тогда говорил, что это у неё прям фобия, что её могут посчитать сумасшедшей. И меня боится. Боится, что я её или во всей этой афере обвиню, или в психушку сдам
Так ты бы поговорил с ней спокойно, как вот сейчас со мной, успокоил бы Зачем тебе душу-то ей так травить
Да не верит она мне сейчас, ма. Элементарно не верит. Её жестоко обманули. Коварно и подло, а она поверила. И сейчас она боится поверить хоть кому-то. Боится, что я тоже обманываю.
Как у вас все сложно с ней, сыночка Вот даже и не знаю что посоветовать-то тебе в таком случае Наверное, только одно: постарайся ласково ласково с ней и с любовью. А там, Господь милостив, глядишь, и нормализуется у вас с ней все.
Было бы хорошоБрюс глубоко вздохнул и пристально посмотрел на мать: Кстати, все спросить хотел: как она с озорницами, не злится на них?
Да кто ж на детей злиться-то может? недоуменно пожала плечами она. Да и с чего ей на них злиться? Чай мать родная, а не монстр. Или у вас раньше такое бывало?
Да нет, просто боли у неё сильные и с ногой, и с головой. Вот и подумалось, вдруг девчушки достают ее, и она раздражается.
Не видела я, чтобы она раздражалась Она всегда ласково с ними, правда глазки-то иногда прикрывает и тон разговора с ними у неё меняется, когда те уж слишком разойдутся Но я старалась особо не допускать, чтобы они уж совсем её донимали. Понимаю, что тяжело ей, и отдохнуть стараюсь побольше дать И как только вижу, что устала она, озорниц увожу.
Спасибо, ма. Ты у меня чудо, Брюс улыбнулся, встал и, подойдя к матери, ласково обнял за плечи.
***
Мила, вытянув загипсованную ногу, сидела в кресле и, держа на коленях плюшевого мишку, терпеливо понарошку поила его чаем из игрушечной чашечки, попутно заставляя устроившихся подле неё сестричек считать, сколько чашек чая выпил мишка и сколько еще может выпить, если знать, сколько воды может поместиться у него в животике.
Девочки, перебивая друг друга, считали и весело смеялись, когда Мила заставляла мишку, обхватив голову лапами, причитать: «нет-нет, вы снова ошиблись, я же лопну и снова неправильно, теперь я не напьюсь все, не вожусь я с вами, вы нарочно неправильно считаете, я не стану больше разговаривать Ну-ка по-очереди, сначала Съюзен скажет, сколько я выпить еще могу, а потом Каролина посчитает, сколько я дополнительно выпью, если сбегаю в туалет и на один литр освобожу свой желудок. И запомните: еще одна ошибка, и я уйду спать!».
Не уходи, не уходи! Мы больше ни разочку не ошибемся! Это самая последняя ошибочка была, просительно хватая мишку за лапы, уговаривали его сестрички после очередного неправильного ответа. Хочешь, мы тебе еще конфеты посчитаем? И поделим их между тобой, осликом и зайцем? Хочешь?
В это время в комнату к ним заглянула мать Брюса:
Луиза, там обед стынет, может, прерветесь вы?
Да, конечно. Мы что-то увлеклисьМила ссадила мишку с колен и строго посмотрела на девочек. Время обеда. Не заставляйте бабушку ждать.
Ну, мамочка ну еще чуть-чутьСьюзи состроила жалостливую физиономию.
Ты что маленький ребенок, чтобы так канючить? Что это с тобой, Сьюзен? Я думала, ты девочка большая, взрослая, все понимаешь, поэтому много тебе позволяла, а ты ведешь себя как младенец. Мне что надо пересмотреть к тебе мое отношение? Укладывать после обеда спать, не разрешать брать взрослые вещи, совсем запретить смотреть телевизор? Мне нужно сделать это?
Нет, мамочка, не надотут же потупилась та.
То есть ты все-таки взрослая девочка?
Да.
Тогда и веди себя как взрослая. Договорились?
Хорошо, мамочка, покорно кивнула Сьюзи, и сестрички поспешили вслед за бабушкой в столовую.
А Мила откинув голову на высокую спинку кресла, утомленно прикрыла глаза. Общение с детьми напрягало. Раздражала их несообразительность и безалаберность. Девочки не отличались ни усидчивостью, ни прилежанием. Только в качестве игры ей удавалось заставить их тренировать память и развивать умственные способности. Но даже в игре сестрички предпочитали отвечать первое, что приходило в голову, а не напрягать мозги. Хотя, что она хочет от дочерей такого примитивного папаши? Генетику и передачу способностей по наследству еще никто не отменял.
Со вздохом она взяла костыли и, переместившись на кровать, раскрыла ноутбук и вышла на сайт института. Однако никакой новой информации там не было. Похоже, что Шон, как только она исчезла, перестал отслеживать регулярность добавления новостей на сайт. Раздосадовано захлопнув крышку ноутбука, она отложила его в сторону и вновь закрыла глаза. Невозможность хоть как-то повлиять на ситуацию злила. Если бы не обещание, данное Брюсу, она давным-давно расколотила бы гипс и сбежала, плюнув на опасность лишиться ноги. Зря она столь опрометчиво пообещала ему не предпринимать подобных попыток. Явно зря. То домашнее заточение, в котором она пребывала сейчас, было для неё подобно изощренной пытке, и по сравнению с ним не пугало уже ничего, ни возможная инвалидность, ни смерть.
Из мрачных мыслей её выдернул стук в дверь. На её «войдите» на пороге появилась мать Брюса с подносом в руках.
Луиза, а я тебе тоже поесть принесла. Я свекольник свежий сварила и пирожков напекла, как ты любишь, с зеленью и яйцом, она установила поднос рядом с ней на кровать.
Спасибо, Мила через силу улыбнулась, я очень Вам благодарна.
Несмотря на накопившийся внутри негатив, к матери Брюса она старалась относиться максимально доброжелательно, видя как та изо всех сил старается помочь и поддержать ее. Хотя эта простая женщина с её искренней непосредственностью чрезвычайно напрягала Милу. В присутствии матери Брюса она не знала, как себя вести и что делать, и как реагировать на её периодически слишком навязчивую заботу, и предпочла бы вовсе отказаться от любой помощи за исключением присмотра за детьми. То что та следит за близняшками, и озорницы хотя бы часть дня проводят с ней, не могло её не радовать.