С помощью лыжной палки Марина могла дотянуться до самых высоких ветвей. Освобожденные из-под снежного плена, деревья распрямлялись и как будто становились выше ростом. Зато Марина, осыпанная снежной пылью, вскоре стала похожа на снеговика. Снежинки искрились и таяли, она промокла и озябла, но не ушла в дом, пока не завершила начатое. Марина представляла, что срывает с деревьев саван, возвращая их к жизни. Ею владело чувство исследователей египетских гробниц, знающих о проклятии фараонов. Ей было и жутко, и радостно.
Когда она уходила, деревья дрожали на ветру от холода. До этого снег согревал их. Но Марина считала, что она сделала благое дело, и была довольна собой. Ей казалось, что деревья с благодарностью машут ей вслед ветвями.
Не благодарите, не надо, с величием испанской королевы, обращающейся к своим подданным, махнула она рукой, прощаясь. Зима придет еще не сегодня. Мы отразили ее первый натиск.
В доме она долго согревалась, стоя под душем с горячей водой. Затем прошла в столовую, где пила свежезаваренный чай, глядя через окно на рябину. Они сажали ее вместе с мужем, и ей часто казалось несправедливым, что его уже нет, а дерево продолжает расти. Иногда Марина испытывала желание срубить его, и тем самым восстановить справедливость. Но это не помогло бы ей вернуть мужа, и, по здравому размышлению, она откладывала возмездие. Сейчас она была рада тому, что проявила милосердие. Красные рябиновые гроздья могли провисеть всю зиму, украшая сад, если только их не склюют птицы
Неспешное течение мыслей Марины прервал телефонный звонок. Сначала он был далеким, но постепенно становился громче, словно приближаясь. А затем в столовую вошла Таня с телефонной трубкой в руках.
Звонит и звонит, как с ума сошел, сердито ворчала девушка. И кому это приспичило ни свет, ни заря?
Но Марина ее не слушала. Звонила Наталья. Марина помнила, что оставила ее накануне вечером мирно спящей на столе для спиритического сеанса. Но голос у Натальи был такой усталый, словно она всю ночь танцевала или, того пуще, разгружала вагоны.
Я не могу его открыть, пожаловалась Наталья тоном обиженной маленькой девочки. Что делать?
По какому-то наитию Марина сразу поняла, что речь идет о сейфе, в котором, возможно, лежит завещание покойного мужа Натальи. Вероятно, придя домой из Клуба одиноких вдов, Наталья сразу бросилась к картине в надежде разрешить свои сомнения. Но все оказалось не так просто.
Так сейф все-таки существует? изумленно спросила Марина.
Накануне вечером она, поддавшись общему настрою, сама поверила медиуму, но наутро была настроена уже скептически. По прошествии времени, она была склонна воспринимать «прозрение» скорее как театральный этюд тешущей свое самолюбие Марии, чем реальное видение ею призрака в магическом кристалле. И она не винила медиума в этом, оправдывая тем, что, даже будучи потомком Аэндорской волшебницы, если это правда, конечно, а не было сказано ради красного словца, Мария все же оставалась человеком, а, значит, никакие человеческие слабости ей были не чужды. И, как оказалось, думая так, она серьезно ошибалась. Мария не шарлатанка, а действительно человек не от мира сего, если ей удалось такое. Найденный Натальей в стене за картиной сейф заставил Марину совсем иначе взглянуть на Марию.
Всю ночь вертелась вокруг него, пыталась и так, и этак, только что на зуб не пробовала, продолжала жаловаться Наталья.
А ключом не пробовала? поинтересовалась Марина. И это не был сарказм. Наталья находилась в таком состоянии, что запросто могла позабыть, что замки, даже у стального сейфа, спрятанного под картиной в стене, открывают ключом, а не заклинаниями вроде «сезам, откройся».
Ключа нигде нет, тяжело вздохнула Наталья. Поверь, если бы ключ был где-то спрятан, то я бы нашла его. Ты представить не можешь, во что превратилась моя квартира. Содом и Гоморра отдыхают! Перевернула все верх дном.
И что собираешься делать? сочувственно спросила Марина.
Знаешь, я однажды видела в каком-то кинофильме, как сейф открывали взрывчаткой, голос Натальи оживился. Все очень просто: закладываешь взрывчатое вещество в замочную скважину, поджигаешь бикфордов шнур и прячешься за угол. Замок вылетает вместе с дверью.
Бред сивой кобылы, фыркнула Марина. Взрывчатка разнесет сейф вместе со всем его содержимым. Потом ищи-свищи это самое завещание.
И совсем не бред, упрямо возразила Наталья. Только надо знать, сколько взрывчатки закладывать. У тебя случайно нет знакомого взрывника?
Но такого специалиста среди своих знакомых Марина припомнить не смогла, а потому, после недолгого раздумья, она спросила:
А не проще пригласить какого-нибудь «медвежатника»?
Она когда-то вычитала, что так на воровском жаргоне называют тех, кто «взламывает», то есть открывает сейфы. Детектив был скучный, из всего прочитанного в памяти осталось только это.
А это кто? поинтересовалась Наталья. Видимо, она была готова уцепиться за любую соломинку.
Это тот человек, который откроет твой сейф без ключа, лаконично пояснила Марина, не пускаясь в долгие объяснения.
У тебя случайно нет знакомого медвежонка Или как там его? кротко спросила Наталья. По ее голосу можно было понять, что она также готова разрыдаться, и только один шаг отделяет ее от истерики.
И Марина с досадой подумала, что инициатива наказуема. Теперь ей придется бросить все свои дела и заняться поисками «медвежатника», потому что Наталья, увидев свет в конце тоннеля, пойдет на него и не остановится, пока не дойдет. И она, Марина, будет вынуждена ее сопровождать, потому что без проводника в этом мире Наталья заблудится в трех соснах, как пошехонцы, отправившиеся взглянуть на Москву по наущению выжившей из ума старухи. Этот анекдот Марина тоже вычитала в одной из книг, и ей очень не хотелось выступить в роли безумной старухи, оставив подругу наедине с ее проблемой.
Так есть или нет? настойчиво переспросила Наталья, догадавшись по затянувшемуся молчанию, что подруга сомневается.
Не мешай думать, сердито ответила Марина. Перебираю в памяти всех своих знакомых с криминальным душком.
Но не успела она это произнести, как сразу вспомнила.
Я тебе перезвоню, сказала она. Появилась одна мыслишка.
Когда перезвонишь? капризно спросила Наталья. Получив палец, она пыталась теперь оттяпать всю руку.
Скоро, пообещала Марина. Не успеешь глазом моргнуть.
Она не стала дожидаться, пока Наталья что-то возразит ей, и отключилась. Сердито посмотрела на подслушивающую разговор Таню, как будто та была в чем-то виновата, и сказала:
Чего стоишь, как соляной столб? Неси мой мобильник. Он в спальне на тумбочке. Будем звонить мэру. Как ты думаешь, уже можно?
А то как же! уверенно и непоследовательно ответила все знающая и ни в чем не сомневающаяся Таня. Макар Семенович будет только рад. И вообще, вы бы ему почаще звонили, Марина Львовна. Такой мужчина! А как он на вас смотрит
Замолола безголова, с досадой прервала ее Марина. И строго прикрикнула: Брысь отсюда! Одна нога здесь, другая
Но Тани уже и след простыл. Когда Марина начинала сердиться, девушка предпочитала выполнять ее распоряжения беспрекословно и как можно быстрее. Она была научена горьким опытом, и не желала повторять прежних ошибок. Возвращалась она так же стремительно, словно вихрь несся по дому, отмечая свой путь хлопающими дверями.
Приветствую, Макар Семенович, жизнерадостно произнесла Марина, услышав в трубке знакомый, чуть хрипловатый голос.
О, Марина Львовна! радостно воскликнул тот. Наше вам с кисточкой! Какими судьбами? Или просто соскучилась по милому дружку?
Не дождетесь, отпарировала она. По делу.
Жаль, очень жаль, сказал мэр. То есть я хотел сказать, что рад буду помочь такой обворожительной женщине.
Рада, что вы рады, ответила Марина и сразу взяла быка за рога: Мне нужен «медвежатник».
Мэр с иронией хмыкнул.
На охоту собралась, Мариночка? Почему меня не приглашаешь?
Вы же знаете, Макар Семенович, что я мухи не обижу, сказала Марина. Тем более медведя. Я о другом «медвежатнике». О том, который взламывает сейфы.
А вот это уже совсем другая статья, мэр совсем развеселился, словно она удачно пошутила. Лет на десять больше, чем за браконьерство. Причем сошлют, куда Макар телят не гонял. Оно того стоит?
Шутки в сторону, Макар Семенович, разозлилась Марина. Моя подруга потеряла ключ от сейфа. И ей нужен специалист, который мог бы его открыть. Так вот, нет ли у вас на примете такого?
Мэр ответил не сразу, видимо, обдумывая ее слова.
Есть такой, в его голосе появились теплые нотки. Зовут Андрей Степанович. Золотые руки у человека. Любой сейф вскроет за пять минут. Как сейчас помню
Внезапно он смолк, и через паузу уже совсем другим тоном сказал:
Я дам его адрес, заедешь, скажешь, что от меня. Он давно отошел от дел, но по старой дружбе поможет. И не вздумай предлагать ему деньги. Обидишь меня смертельно. Он мне должен, так что будем с ним в расчете.
А сколько буду должна я? осторожно спросила Марина. Сразу предупреждаю, плачу только рублями. В крайнем случае, евро или долларами.
С тобой, Марина Львовна, мы сочтемся по-свойски, ни о чем не беспокойся, весело ответил мэр. Записывай адрес
На прощание Макар Семенович, по своему обыкновению, пропел «мурка, ты мой котеночек», сильно фальшивя, и отключился, пока Марина не успела ему что-нибудь сказать. Свое «спасибо» она проговорила уже в издающую короткие гудки трубку.
Она набрала номер Натальи и сказала:
Все в порядке, специалиста по взлому сейфов я тебе нашла. Ты когда будешь дома?
Всегда, радостно вскрикнула та. Не выйду, пока не выпотрошу внутренности этого проклятого сейфа.
В трубку Марина услышала, как что-то упало и разбилось. Вероятно, стакан или тарелка, оказавшиеся под рукой Натальи. Возможно, это вышло случайно.
Будь осторожна, предупредила она, томимая какой-то неясной тревогой. Ничего не предпринимай, не подумав. Или не посоветовавшись со мной.
Ты мой спаситель, благодарно сказала Наталья. Я буду твоим вечным должником.
«Как яМакара Семеновича», раздраженно подумала Марина. Вдруг ей пришла в голову мысль, которая показалась удачной.
Того, кому ты будешь должна, я тебе покажу потом, сказала она уже весело. Поверь, ты отдашь ему долг с удовольствием. Или мне никогда больше не выйти на сцену.
Когда придет твой специалист? спросила Наталья, не став ни о чем ее расспрашивать. По-видимому, сейчас она могла думать только об одном.
Я позвоню тебе ровно в полдень, ответила Марина наобум. Она и сама не знала, когда это может случиться. Слишком много звеньев могло быть в этой цепи.
А раньше нельзя? голос Натальи звучал умоляюще.
Но на этот раз Марина проявила твердость.
Я не могу отменить встречу с митрополитом, сказала она. Он лишит меня своего благословения, без которого я едва ли попаду в рай. Не то еще и проклянет. А это уже прямая дорога в ад. Нет, я не могу так рисковать. Тем более, тебе нужно время, чтобы собрать консилиум. Назначай часа на два пополудни, не ошибешься.
Хорошо, неохотно согласилась Наталья. Но только не позже. А то я умру от ожидания.
От счастья еще никто не умирал, возразила Марина. И поскорее выключила телефон, чтобы отсечь поток жалоб, который непременно излила бы на нее Наталья, добиваясь сочувствия. Это заняло бы еще полчаса или даже час. Наталья не умела иначе. Она была преисполнена жалости к себе, как чаша с горькой настойкой, и требовала от всех, с кем общалась, пить из этой чаши вместе с ней, не понимая, что когда-нибудь от нее все отвернутся, пресытившись и устав ее жалеть. И ей придется хлебать горький напиток в одиночестве.
Наталья уверяла Марину, что она одна из немногих ее подруг, но сама Марина подозревала, что она была единственной. Быть может, потому она и дружила с Натальей, что не было конкуренции. Она никогда не любила соперниц, ни на сцене, ни в жизни.
Глава 10
Здание епархии было огорожено забором из металлических прутьев, выкованных, вероятно, в позапрошлом столетии. Само здание было построено еще раньше, чуть ли не при Екатерине II. В нем не было и намека на современные типовые постройки культовых сооружений православной церкви, поражающих как обилием сверкающих позолотой поверхностей, так и безвкусицей. Это было добротное, построенное на века здание, радующее глаз и внушающее надежду, что не все быстротечно, преходяще и суета сует, а есть вечные ценностии что-то, пред чем меркнет сама смерть. Внутри было не менее красиво, чем снаружи. Марина всегда испытывала благоговейное чувство, входя в епархиальное здание. Это был душевный трепет перед Вечностью, которая ей предстояла, и о которой она, как и всякий другой человек, имела весьма смутное представление. Это была тайна, которая ей когда-то должна была открыться, но пока была за семью печатями и внушала только страх.
Марину здесь хорошо знали. Когда был жив муж, они часто заходили сюда вместе, пока строился храм. Потом она иногда приходила одна, к владыке Филарету. Разговаривала с ним о смысле жизни, пыталась обрести успокоение своей душе. Но покой не приходил, и встречи становились все реже и реже.
Увидев ее, благообразная старушка в темном платочке на голове, сидевшая за небольшим столом у входа, радостно произнесла:
Спаси Господи!
И вас, Тамара Ивановна, спаси Господь, ответила Марина. Как поживаете? Давно не виделись.
Слава Богу, все благополучно, сказала старушка, набожно перекрестившись.
А как муж ваш, жив-здоров? спросила Марина, желая доставить ей удовольствие.
Тамара Ивановна всегда охотно и многословно рассказывала ей о своих близких, которых у нее было много. Марина знала это, потому что к Рождеству всегда приезжала в епархию и одаряла всех ее сотрудников, а заодно и их родных, подарками. Это была традиция, которую породил ее муж, и продолжила она. Однако на этот раз все вышло иначе. На лестнице, ведущей на верхние этажи, послышались шаги, и Тамара Ивановна, только собравшаяся начать говорить, примолкла. Вместо этого она показала Марине на плакат, висевший на противоположной стене. На нем крупной вычурной вязью было написано: «Во многоглаголании несть спасения». Плакат был свежий, сиял девственной белизной бумаги и яркими красками букв. Несомненно, он появился недавно, уже при новом митрополите.
Это объявление позабавило Марину и вызвало недоумение. Но она не успела ни о чем спросить Тамару Ивановну, потому что на лестнице показался незнакомый ей молодой человек в черной монашеской рясе до пола. У него был надменный взгляд, которым он взирал на Марину свысока, быть может, потому, что был выше ее на две головы. Во всяком случае, ей хотелось, чтобы это было именно так.
К кому? спросил монах.
Было непонятно, обращается он к Тамаре Ивановне или спрашивает у Марины. Старушка растерялась. Марина почувствовала к ней жалость и ответила сама.
К владыке, лаконично сказала она.
Ваше имя? продолжал расспрашивать тот.
Марина назвалась.
Вам было назначено? последовал вопрос, в котором, как ей показалось, удивления было столько же, сколько и презрения.
Усилием воли Марина сдержала закипающий в ней гнев.
Меня пригласили, сказала она, сделав ударение на слове «пригласили». Что-то не так?
Он не ответил, словно обдумывая ее слова.
И, кстати, как вас зовут, молодой человек? поинтересовалась Марина. Ей уже порядком надоел этот допрос. Такое с ней в епархии случилось впервые. А то как-то это невежливозадавать вопросы, не представившись.
Иерей Константин, сухо произнес он, не утруждая себя извинениями. И повелительным тоном сказал: Идите за мной!
Он повернулся к Марине спиной и начал подниматься по лестнице с таким видом, словно восходил на небо. Подумав об этом, Марина едва не рассмеялась. «Чванливый мальчишка», решила она. И невольно вспомнила фразу, которую часто повторял ее муж, когда брал ее на официальные приемы в администрации города или консульства иностранных государств: «Короля играет свита». Иерей Константин, несомненно, приехал вместе с новым митрополитом, входил в его свиту. И если у митрополита был такой помощник, то что же представлял собой сам владыка?
С этой мыслью Марина поднялась за иереем на второй этаж, где прежде находились апартаменты владыки Филарета. Она полагала, что теперь в них вселился новый митрополит. Однако оказалось, что в комнатах шел ремонт. Новый глава епархии разместился на том же этаже, но в другом помещении, которое раньше занимал епископ Феодорит, второй по значимости священнослужитель местной епархии. Где сейчас обретается епископ, Марина спрашивать не стала. Она, словно Алиса в стране чудес, уже устала удивляться, но догадывалась, что ей предстоит узнать еще много интересного.