Так вы не сможете? разочарованно произнес нотариус.
Кто вам это сказал? с удивлением спросил Андрей Степанович, поправляя очки на переносице. Вот если бы это был сейф компании Викинг, тогда я бы ни за что не мог поручиться. Те оснащены биометрическим датчиком отпечатков пальцев и прочими суперсовременными прибабахами. Возможно, пришлось бы искать хозяина сейфа, чтобы откатать его пальчики.
Это было бы крайне затруднительно, вмешался адвокат, внимательно слушавший их разговор. Если только эксгумация Как вы считаете, Самуил Аркадьевич?
В этом случае потребовалось бы нотариально заверенное согласие детей или вдовы, авторитетно заявил тот. Ad libitum.
Марина испугалась, что старики снова начнут ученый спор, и это затянется надолго. Она буквально взмолилась:
Андрей Степанович, да начинайте же! И тихо, чтобы ее слышал он один, произнесла: А то они нас всех уморят.
Блеснув стеклами очков, Андрей Степанович внушительно произнес:
Не люблю, чтобы кто-то смотрел, как я работаю. Предупреждаюмогу случайно ненароком зашибить. Всем ясно? Или сказать по латыни, чтобы дошло?
Он строго посмотрел на стариков, те мгновенно притихли и отпрянули в сторону. Затем обвел взглядом остальных, словно предлагая им высказаться. Но все промолчали.
Благодарю за понимание, сказал Андрей Степанович, поправляя очки.
Он повернулся к сейфу, закрыв его от всех спиной, и начал производить какие-то невидимые манипуляции. Через полчаса он отошел и, не проронив ни слова, начал укладывать инструменты в саквояж.
Не вышло? разочарованно спросила Марина.
Замок я отомкнул, сказал Андрей Степанович, ни к кому не обращаясь. Остальное меня не касается. Дверцу открывать не буду.
Наталья, которая все это время стояла, нервно хрустя пальцами, у окна, бросилась к сейфу. Дверца звякнула и медленно, словно неохотно уступая чужой воле, распахнулась, обнажив внутренности.
Подделка, пренебрежительно произнес бывший «медвежатник». Контрафактная продукция.
Собрав инструменты, он снова надел пальто и шляпу, подхватил саквояж и вышел из кабинета со словами:
Не провожайте меня. Я найду выход.
Но его никто даже не услышал. Все внимание было приковано к сейфу.
Внутри стального ящика было три выдвижных ящичка, обитых телячьей кожей. Два оказались пустыми, в третьем находился исписанный крупным четким почерком лист бумаги. Издав радостный возглас, Наталья протянула к нему дрожащую руку.
Ее попытался удержать нотариус.
Остановитесь! внушительно произнес он, поднимаясь со стула. Позвольте мне.
Однако Наталья не послушалась его. Она выхватила бумагу из сейфа и, прочитав первое слова, возбужденно закричала:
Завещание! Видите, здесь написано его почеркомзавещание!
Силы покинули ее. Она почти упала на стул, с которого поднялся нотариус. Самуил Аркадьевич бережно взял из ее пальцев бумагу и начал читать текст, молча шевеля губами.
Я знала, знала, повторяла молодая женщина, то смеясь, то начиная плакать от счастья. Слезы текли по ее лицу, размазывая тушь и оставляя черные полосы. Марина, помнишь, я говорила тебе? Он не мог обо мне забыть. Он любил меня, мой Яков Ефремович!
Она повернулась к детям своего покойного мужа и торжествующе спросила:
Ну, что вы теперь скажете?
Казалось, еще немногои Наталья покажет им язык. Те смотрели на нее с пренебрежением. Проявление столь сильных эмоций вызвало у них только презрение. Сами они оставались спокойными, словно ничего не произошло. Марина заметила, как они переглянулись. После чего мужчина сказал:
Я требую огласить завещание моего отца, если это действительно оно. Лев Валерьянович, прошу вас сделать официальное заявление.
Адвокат, который все это время выглядел крайне изумленным, поднялся со стула, откашлялся и внушительно заявил:
От имени моего клиента я прошу вас, Самуил Аркадьевич, зачитать завещание вслух. Все мы заинтересованы в установлении истины. Ибо quid est veritas?
Ах, оставьте, Лев Валерьянович, с досадой сказал нотариус. Вы не Понтий Пилат, чтобы спрашивать об этом, а я не Иисус Христос, чтобы отвечать. Да и тот, помнится, ничего не ответил. У нас здесь deus ex machina, а выveritas, veritas
Неожиданная развязка? растерялся адвокат. Что вы имеете в виду, Самуил Аркадьевич?
А вот послушайте, предложил нотариус.
Они говорили так, как будто никого, кроме них, в комнате не было. Но никто из присутствующих не высказывал возмущения. Все с интересом слушали, рассчитывая, что рано или поздно они узнают, о чем идет речь, опасаясь только того, что старики опять перейдут на латынь.
Но этого не случилось. Самуил Аркадьевич откашлялся и торжественно произнес:
«Завещание».
Прочитав это слово, нотариус оглядел всех суровым взглядом, словно пытаясь понять, дошел ли до них смысл сказанного. Видимо, осмотр удовлетворил его, потому что он продолжил:
«Я, Яков Ефремович Юдин, находясь в здравом уме и твердой памяти, настоящим завещанием делаю следующее распоряжение: все мое имущество, какое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, я завещаю»
Нотариус снова сделал томительную паузу. Казалось, Наталья вот-вот потеряет сознание. Дети покойного сидели на стульях по-прежнему прямо, с несгибаемыми спинами, но в их побледневших лицах не было ни кровинки. Даже адвокат и Марина затаили дыхание. Если бы в комнату залетела муха, все услышали бы, как трепещут ее крылышки.
«моей жене Оксане Дмитриевне Юдиной, в девичестве Усольцевой, перед которой я очень виноват и прошу у нее прощения. А в случае ее преждевременной смерти все вышеперечисленное переходит моим детямИлье Яковлевичу Юдину и Алене Яковлевне Юдиной».
Нотариус снова гулко откашлялся, заставив всех вздрогнуть.
Далее идут подпись, дата, паспортные данные и прочее, что подтверждает законность волеизъявления, сказал он хрипло. И пожаловался: Что-то в горле пересохло. Кто-нибудь даст мне стакан воды?
Но даже если бы он сказал, что умирает от жажды, никто не проявил бы к нему сейчас сочувствия. Всем было не до него. Гнетущее молчание длилось еще мгновение. Неожиданно все заговорили сразу.
Поздравляю, поздравляю! повторял адвокат с таким довольным видом, будто все это совершилось благодаря его стараниям и поздравлять должны его.
Я же говорила! почти кричала Алена Яковлевна. Есть Бог! Справедливость восторжествовала.
И даже Илья Яковлевич, забыв о своей нарочитой невозмутимости, с которой он все это время держался, с облегчением выдохнул:
Следует признать, что развязка эффектная. Ай да папа!
Только Наталья не могла поверить. Обращаясь к нотариусу, она растерянно проговорила,:
Но ведь это я жена Якова Ефремовича! Как такое может быть? Вы, наверное, ошиблись. Это не его завещание!
Я ошибся? с изумленным видом произнес Самуил Аркадьевич. Читать, слава Богу, я еще не разучился. А насчет того, чье это завещаниетак ведь вы сами признали, что это почерк вашего покойного мужа.
Но почему он называет женой не меня? ухватилась за эту мысль Наталья. По-видимому, она не могла думать ни о чем другом. Нет, вы что-то перепутали!
Я перепутал? возмутился нотариус. Читайте сами.
Он показал документ Наталье, предусмотрительно не выпуская его из рук.
Я не могу прочитать, пожаловалась молодая женщина. Буквы расплываются.
Тогда поверьте мне на слово, с оскорбленным видом произнес Самуил Аркадьевич. Так меня еще никто не оскорблял. Вы что же думаете, я старый маразматик? Да как у вас язык повернулся!
Наталья растерялась и была не способна продолжать этот спор, а тем более настаивать на своих правах. Крупные слезы обильно капали из ее глаз, угрожая превратиться в поток. Марине стало жалко молодую женщину, и она вступилась, понимая, что делать этого не стоит.
А, в самом деле, почему в своем завещании Яков Ефремович, говоря о жене, не упоминает Наталью? спросила она. Быть может, он находился в невменяемом состоянии, когда писал? Так ведь воля сумасшедшего не имеет законной силы, насколько мне известно.
Да как вы смеете? взвизгнула Алена Яковлевна.
Называть нашего папу сумасшедшимэто предел наглости, поддержал ее брат. Лев Валерьянович, почему вы молчите?
Адвокат, словно опомнившись, с возмущением заявил:
Я бы попросил вас выбирать выражения, уважаемая Марина Извините, не знаю вашего отчества.
Львовна, подсказала она. Но это не важно. Речь не обо мне.
О вашей подруге, я понимаю, со снисходительной улыбкой сказал Лев Валерьянович. И поэтому вы едва ли можете быть объективной. А что касается, того, что в завещании не упоминается имя присутствующей здесь, как всем нам известно, вдовы покойного Якова Ефремовича, то этому может быть только одно объяснение, на мой взгляд. Он обратился к нотариусу: Самуил Аркадьевич, посмотрите, пожалуйста, на дату под завещанием.
Восьмое октября одна тысяча девятьсот девяносто третьего года, прочитал тот.
Ну, вот видите, снисходительно, словно вразумляя неразумного ребенка, сказал адвокат. Как я понимаю, на тот момент ваша подруга еще не была законной супругой ныне покойного Якова Ефремовича Юдина. Я не ошибаюсь, уважаемая Наталья?
Мы еще даже не были знакомы, подтвердила окончательно переставшая что-либо понимать молодая женщина. Мы встретились
Подробности нас не интересуют, прервал ее адвокат. Надеюсь, Марина Львовна, вы не будете оспаривать право ныне покойного Якова Ефремовича завещать все свое движимое и недвижимое имущество матери своих детей, с которой на восьмое октября одна тысяча девятьсот девяносто третьего года он находился в законном браке? Закон, насколько мне известно, это допускает. Dura lex sed lex.
Адвокат опять перешел на латынь, и Марина внутренне содрогнулась. У нее появилось смутное впечатление, что перед ней разыгрывается какой-то спектакль, но она не была уверена. Быть может, все произошло слишком неожиданно и стремительно, чтобы все осознать и поверить в реальность происходящего, думала Марина. Начать с того, что на сейф указал призрак. Только заикнись она об этом, ее саму заподозрили бы в сумасшествии.
Нет уж, решила Марина, лучше помалкивать и не совать нос в чужие дела, чтобы ее не постигла участь небезызвестной Варвары.
Но это было так давно, упавшим голосом произнесла Наталья. Она еще пыталась бороться. Ведь после этого я стала его женой.
Но поскольку другого завещания нет, то законную силу имеет это, с победоносным видом заявил адвокат. Я прав, Самуил Аркадьевич?
Абсолютно, Лев Валерьянович, подтвердил нотариус. Tabula testamenti. И то, что позже наследодатель вторично женился, не делает его testamentum improbum. Если только он впоследствии не изменил своего завещания, tabulas mutare, или не написал нового
А поскольку этого не произошло, насколько нам известно, то я должен поздравить Илью Яковлевича и Алену Яковлевну, не дал ему закончить адвокат, по-видимому, боясь потерять нить рассуждений от обилия латинских юридических терминов, которыми уснащал свою речь нотариус. Поскольку их мама, Оксана Дмитриевна, скончалась несколько лет тому назад, то, следуя последней воле покойного Якова Ефремовича Юдина, они становятся законными наследниками всего его состояния. Как говорится, приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Veredictum est ultimum subiectum, et non ad appellation, важно повторил Самуил Аркадьевич, видимо, желая, чтобы последнее слово осталось за ним.
А не отметить ли нам это радостное событие? предложил Илья Яковлевич. Приглашаю всех в ресторан!
Никто не стал возражать. Старики вышли первыми, оживленно обсуждая юридические тонкости, связанные с открытием наследства. Прежде чем направиться за ними, Алена Яковлевна подошла к Наталье и злобно сказала:
Даю тебе три нет, два дня на то, чтобы ты убралась из этой квартиры. После этого приду с понятыми и полицией и сменю замок на дверях. И не забудь, у нас есть опись всего имущества отца. Если чтопо судам затаскаю!
Куда мне идти? безучастно спросила Наталья.
А мне все равно, презрительно усмехнулась Алена Яковлевна. Можешь убираться обратно в свой Мухосранск, или откуда ты заявилась.
Да, уезжайте, подтвердил Илья Яковлевич. Он стоял в дверях и без прежней ненависти, но и без сочувствия смотрел на Наталью. Если хотите, я даже дам вам денег на дорогу. Все-таки вы скрасили последние дни жизни нашего отца. В каком-то смысле мы перед вами в долгу.
О чем ты говоришь? возмутилась его сестра. Да она свела отца в могилу! Или ты забыл об этом?
Илья Яковлевич сокрушенно покачал головой и вышел, ничего не ответив. Марине показалось, что, как мужчина, он понимал своего отца, даже если и не оправдывал.
Запомнидва дня! бросила напоследок Алена Яковлевна и поспешила за братом. Она что-то возбужденно говорила ему, он раздраженно отвечал. Голоса постепенно отдалялись, потом затихли. Стукнула входная дверь.
В квартире остались только Наталья и Марина.
Что произошло, ты понимаешь? растерянно спросила молодая женщина. Я лично ничего не понимаю. Как такое могло случиться?
Тебе не надо было приглашать всю эту свору, хмуро сказала Марина. Открыли бы сейф, прочитали завещание, а там решили, что делать.
Марина лукавила. Она хорошо знала, что сделала бы сама в подобной ситуации. Порвала бы завещание на мелкие кусочки, сожгла, а пепел развела по ветру. И все было бы шито-крыто. Нет завещаниянет проблем. Вот с человеком, что бы там ни говорили, проблемы есть всегда, даже если его самого уже нет. Сталин был не прав.
Это не я, это Самуил Аркадьевич, словно нашаливший ребенок, попыталась переложить с себя вину Наталья. И потом, Мария ведь говорила
А что она говорила? возразила Марина.
И в самом деле, что сказала им медиум? Марина задумалась. Все было как в тумане. Кажется, во время сеанса Мария только следила в магическом кристалле за призраком и пересказывала, что он делает. А после сеанса Кажется, Мария говорила о грозящей лично ей и Наталье опасности в том случае, если призрак решит отомстить.
Интересно, подумала Марина, то, что случилось с Натальейэто и есть месть призрака или только прелюдия, а надо ждать более ужасающих событий?
Неожиданно Марина вспомнила, как это было в тот вечер. «Предупредите ее», сказала Мария. А она забыла, и не предостерегла Наталью. И вот результат. Не исключено, что, памятуя об опасности, молодая женщина была бы осторожней, не столь уверенной и более предусмотрительной.
А быть может, Наталья только первая жертва, но не единственная? Ведь Мария не была уверена, кого из них призрак выберет для своей мести. Она так и сказала: «Я не знаю». И это было странно слышать от ясновидящей, которая постоянно общается с духами и знает их повадки, как свои пять пальцев. А, значит, опасность действительно реальная, даже если и исходит от ирреального существа. В таком случае, надо об этом предупредить саму Марию. Если только еще не поздно.
Марина поспешно поднялась.
Ты меня оставляешь одну? жалобно спросила Наталья. От слез тени и тушь размазались по лицу, и сейчас она походила уже не на Барби, а на Пьеро.
Так надо, сказала Марина. Поверь мне.
А что мне делать? настойчиво спросила молодая женщина. Скажи!
Но что могла посоветовать Марина? Не могла же она пригласить Наталью пожить у нее, на что та, возможно, рассчитывала. Это выглядело бы довольно странноони не настолько близкие подруги, не говоря уже о разнице в возрасте. А, главное, Марина была в этом уверена, затянулось бы очень надолго, если не навсегда. Наталья так и осталась бы жить у нее, словно подобранная из жалости бездомная кошка. А это превратило бы жизнь самой Марины, привыкшей к одиночеству, в кошмар. Жалость губительна для всехи для того, кого жалеют, и для того, кто жалеет. Марина не раз в этом убеждалась. Вот и сейчас: проявила сочувствиеи влипла, кажется, по самые уши.
Я не знаю, честно ответила Марина.
А я знаю, глаза Натальи стали ярче, словно их осветила изнутри какая-то мысль. Я убью Марию! Это все из-за нее.
Не говори ерунды, рассердилась Марина. Мария-то в чем перед тобой виновата? Ты сама этого хотела.
Но глаза Натальи уже потухли, вспышка была мгновенной, как молния, и такой же недолгой. Она, наконец, разрыдалась.
Марина знала, что тот, кто плачет, не способен на месть. Слезы хорошо утоляют жажду мести. Наталья выплачет свое горе, обессилеет, а потом и в самом деле соберет вещи и уедет из города, где она потерпела поражение в борьбе за существование. Не она первая, не она и последняя. Их тьмы, и тьмы и тьмы, как сказал поэт. Правда, он имел в виду скифов, а не разочарованных вдов, но это не важно.