Телефон на стене, у витрины с выпечкой, зазвонил, заткнув ее, к великому облегчению Джоджо. Нетти закатила глаза и пошла отвечать, пока он закуривал очередную сигарету. Пачка на исходе надо испросить у Нетти новую до возвращения в отель.
Вскоре она вернулась, смущенно гримасничая.
Принесешь мне «Олд Голд» на дорожку, крошка?
Джейк звонил, Джоджо. Говорит, тебе лучше вернуться.
Боже. Он схватил шляпу и набросил на голову, вставая из-за стола.
Нетти быстро отскочила и у самых дверей сунула ему в руку запрошенную пачку сигарет.
Заплатишь позже, напутствовала она. Беги давай.
И Джоджо побежал.
Женщина, сидевшая скрестив ноги, в потертом кресле вестибюля, внимательно рассматривала свои ногти, а в остальном выглядела скучающей. Джейку было совсем не скучно: он восхищался ее длинными ногами и преступно глубоким декольте. Если женщина и заметила его волчий взгляд, то виду не подала. Она просто продолжала смотреть на свои ногти и время от времени вздыхала.
Она пришла с группой из шести человек (все остальные мужчины, извиняющимся тоном спрашивавшие, может ли отель выделить три или четыре номера в этот ужасно поздний час). Джейк почувствовал себя раздраженным, откинулся на спинку стула, как будто был хозяином этого места, и сказал, что он-де ничего не знает, час ужасно поздний, да и надолго ли гости планируют въехать? Потом вошла дама вплыла, скорее, прямо в каморку кассира, прямиком к потертому креслу, будто она сидела в нем всю жизнь. Занеся правую ногу над левой так паук заносит лапу над пойманной мухой, она покачала ею немного и опустила-таки на коленку. Она никому не сказала ни слова, но Джейк готов об заклад биться, что и она была из припозднившейся толпы.
Это существенно изменило ситуацию.
Два бакса эм, доллара за ночь, сэры, пробормотал он. Три с половиной, если в комнату заселятся двое. Он подумал о женщине будет ли она спать с кем-нибудь из этих мужчин? Джоджо бы все разнюхал. Его глаза расширились, и он, извинившись, отошел звякнуть куда надо.
Джейк поговорил с какой-то официанткой, дико растягивающей слова, и, казалось, только-только положил трубку на рычаг а в вестибюль уже ввалился Джоджо, уставший и потный. Джейк указал на группу мужчин в центре вестибюля и впервые заметил, что один из них был на вид точь-в-точь костоправ белый халат, козлиная бородка и все такое прочее. На лице Джоджо отразились шок и что-то вроде легкого смятения. Он медленно подошел к кассе и наклонился поближе.
Я только что видел этих клоунов во «Дворце».
А я думал, ты в «Звездочете» сиживаешь.
Кинотеатр прямо через дорогу, гений. Слушай, они что-нибудь говорили о том, чем занимаются? Какого хрена им нужно в городе?
А я знаю? Пока просто просили сдать им номера. Их было четверо. Вон тот, что на жердь смахивает, в твидовом пиджаке, он за всех говорил. А девчонка у них какая! Девчонку, девчонку-то видел? Джейк карикатурно облизнулся.
Так, это отставить, резко бросил Джоджо. Пусть твидовый распишется в книге регистрации. И проследи, чтобы было указано, откуда они пожаловали. Надеюсь, справишься с такой задачкой, дружище?
Джейк нахмурился, но кивнул.
Джоджо неторопливо подошел к группе гостей и оглядел их лица, одежду, чемоданы у ног. Чарльз тревожно топтался поблизости, не зная, как к ним подступиться. Джоджо предположил, что они принесли багаж сами обидели старика негра. Легчайший способ отвертеться от чаевых. Пунктик номер раз, отметил про себя Джоджо.
Он изобразил свою лучшую фальшивую улыбку и проскользнул в круг, установив прямой зрительный контакт с человеком в твидовом пиджаке.
Добро пожаловать в отель «Литчфилд-Вэлли»!
Мужчина нахмурился и глубоко вздохнул.
Литчфилд-то я вижу, сказал он наконец, но где у вас вэлли?
А нет, сказал начистоту Джоджо. Раньше он назывался «Литчфилд-Пальмс». Но пальм тоже, верите ли, не было.
Мужчина на мгновение замер. Как и все остальные, кроме женщины в кресле. Она откинулась на спинку и кончиками пальцев потерла виски́, описывая крошечные круги.
Понятно, наконец ответил он. Вы управляющий? Когда будут готовы наши комнаты?
Я не управляющий, увольте, но ваши комнаты будут готовы, как только заплатите парнишке за стойкой и распишетесь в гроссбухе. Джоджо сунул сигарету в рот и руку в карман, ища спички. Кажется, забыл на столе в забегаловке. Плохо дело. Но вот что я хотел спросить, пока вы не взялись за формальности: вы прибыли с показом в «Дворец», да?
Тип, смахивающий на эскулапа, переводил взгляд с Джоджо на мужика в твидовом костюме. Тот краешком губ улыбнулся и будто привстал на цыпочки.
Истинно так. У нас что-то вроде передвижного шоу. Ездим из города в город.
Понятное дело, ответил Джоджо. Помню, «Рождение нации» еще ребенком в таком балагане смотрел. А что у вас за картина для Литчфилда?
Что-то у вас говор пошел как у законника, заметил мужчина. Надеюсь, никаких проблем?
Проблем нет. Во всяком случае, насколько я могу судить. Просто я большой фанат киношек, вот и все. Подумал, и на вашу схожу, коль довелось вам в наш крысий уголок нагрянуть.
А, вот как, натянуто произнес твидовый. Его улыбка стала шире, он бросил на «эскулапа» красноречивый взгляд. Вообще, это гигиеническая картина. Ежели угодно образовательная.
Вот как?
Истинно так. Видите ли, мы путешествуем по городам страны и распространяем своего рода Евангелие. Наш босс хочет, чтобы молодые люди больше узнали о жизни так они чище будут.
Чище, вот как. Чистоту я и сам люблю. Джоджо беспокойно вертел в пальцах незажженную сигарету и почесывал щеку. Ладно, ну тогда регистрируйтесь. А то час поздноватый для расспросов
Ваша правда, детектив.
Зовите меня просто Джоджо, одернул он мужчину. И прежде чем вы пойдете по делам, я вам еще два вопроса задам.
Твидовый настороженно поднял брови, выжидая.
Этот ваш «босс», его Зазывала Дэвис звать?
На мгновение из вестибюля будто высосали весь воздух. Мужчины обменялись тревожными взглядами. Даже дама в кресле подняла голову. Джоджо, ничем не выдавая свои мысли по этому поводу, терпеливо ждал ответа.
Ну да, так и есть, ответил мужчина. Вы слышали о нем?
Прочел имя на вывеске «Дворца», только и всего. Оно на видном месте.
Ах да, конечно, произнес мужчина со странной дрожью в голосе. Я не знал, что ее уже повесили.
Преждевременное материнство, значит? Джоджо хмыкнул. С восклицательным знаком.
Как я уже сказал, Джоджо, это гигиеническая картина.
Да, точно так вы и сказали. Что ж, предупрежу вас честно: у Литчфилда полиции нравов нет, но, если в вашем фильме отыщется хоть что-то отдаленно предосудительное, ждите визита преподобного Шеннона в ближайшее время.
Местный священник, надо полагать?
А вы догадливый.
Ничего такого, с чем бы люди не сталкивались раньше, уверяю вас. Жутко много развелось ханжей, чьи взгляды застряли в темных веках. Они бы предпочли, чтобы их дети усваивали суровые уроки жизни тяжелым путем. Мы здесь для того, чтобы облегчить это бремя.
Знаете, несколько лет назад в Сент-Луисе я видел одну просветительскую киношку всё про белых работорговцев да про джаз. Так вот, люди, показывавшие ее, прикрывались общественным благом, но будь я проклят, если весь тот показ не был голимым неумелым надувательством. У нас городок спокойный населения здесь всего одна тысяча двести восемьдесят душ, но, думаю, кинотеатр пустовать не будет.
Мы за чистоту, мистер Джоджо, ответил мужчина с маской безразличия.
Ну пускай так, Джоджо кивнул. Ступайте и зарегистрируйтесь. Уверен, мы еще свидимся.
Вяло отсалютовав из-под полей шляпы, он развернулся на каблуках и направился к себе в кабинет.
Мистер Джоджо? окликнули его.
Он остановился и обернулся.
Вы говорили, у вас к нам два вопроса. Где же второй?
Чуть не забыл. Джоджо с улыбкой поднес к губам сигарету, всю измятую за время пребывания в его беспокойных пальцах. У кого-нибудь из вас есть спички?
Мужчина беспомощно развел руками:
Боюсь, что нет. Никто из нас не курит.
Джоджо недовольно цыкнул зубом, протопал к двери и заперся у себя.
Глава 2
Теодора услышала, как тихо закрылась входная дверь и повернулась щеколда, и села в постели. Она еще не заснула, несмотря на поздний час. Теодора никогда не спала, если Раса не было дома.
Внизу ее муж возился в темноте. Что-то опрокинул, тихо выругался. Теодора откинулась на спинку кровати и сплела пальцы. Ее интересовало, пил ли Рас, хоть она понимала, как мало это значило в общей картине. Она была почти уверена, что он провел время с Ланой, продавщицей сигарет в театре.
Ей не в чем было упрекнуть мужа. Не имелось никаких веских или существенных доказательств, подтверждающих беспокойство, но беспокоиться, пожалуй, все же стоило, учитывая увеличивающуюся дистанцию между ними последние несколько месяцев. Рас все дольше оставался во «Дворце» после завершения последнего сеанса слишком долго, чтобы объяснять задержку подсчетом квитанций и приведением театра в порядок на следующий рабочий день. В городах, намного бо́льших, чем Литчфилд, по выходным регулярно устраивали полуночные представления, но «Дворцу» никогда не удавалось завлечь местный люд на поздние сеансы. Последняя катушка всегда ложилась на полку до полуночи. Торчать в кинотеатре до трех ночи не было никакого смысла, если только
Рас не собирался подниматься, поэтому Теодора вылезла из постели и накинула на плечи халат. От резкой перемены положения ее бросило в жар, в висках застучала кровь. Выйдя в холл, она тихо спустилась по ступенькам. На полпути до нее донесся голос мужа из кухни:
Кто, Джим Шеннон? Конечно, я его знаю, но кто вам это сказал? О господи, он может сколько угодно поднимать шумиху он же не может пойти с этим в суд? Но опять же, не так давно у меня был фильм с Джейн Рассел, и я все ждал, как он нагрянет а вот поди ж ты, только моя старуха по этому поводу развонялась
Застыв на ступеньке, Теодора поджала губы и нахмурилась. Она думала, этот разговор давно закончен. Все, что она хотела донести, что картина, возможно, выставит театр в плохом свете. Литчфилд маленький городок с простыми городскими ценностями. «Вдруг люди не захотят ходить туда, где крутят подобную дрянь?» предостерегла она его. До Даксема всего час езды, и, чтобы выказать протест, горожане вполне могли начать кататься в тамошний кинотеатр. Теодора думала о людях, о себе, о Расе, в целом об их положении и репутации в городе, и, уж конечно, о состоянии их и без того шаткого финансового благополучия. Впрочем, излишней суеты она себе не дозволяла и точно не судила мужа по внешним проявлениям. Рас был волен делать все, что взбредет в голову, в конце концов, кто носит брюки, тот и прав.
Она прокралась на лестничную площадку и остановилась там, прислушиваясь.
Ты когда-нибудь видел ту киношку с Гретой Гарбо, «Двуликую женщину»? Там же ничего такого в помине нет, но Шеннон переполошился. Говорил, в ней «прославляют неверность», «не чтут законы Божьи», и все в таком духе. Так вот, дело было годика два назад, и я тогда недвусмысленно этому козлу намекнул, что в следующий раз, когда ему вздумается мне нервы крутить, я сидеть сложа руки не стану, накручу в ответ ага, да, мистер Уинстон. Нет, мистер Уинстон, я не думаю, что кто-то должен показать ему, где раки зимуют, прежде чем он что-нибудь сделает. Я просто так говорю конечно-конечно. Нет-нет, никакое осиное гнездо я ворошить не собираюсь, у меня дела идут хорошо но все-таки «Дворец» уж не тот, что прежде
Дальше Рас общался лишь посредством неопределенного мычания и хмыканья, и Теодора восприняла это как сигнал бесшумно войти в кухню, сделав вид, будто ничего не слышала. Муж бросил на нее перепуганный взгляд и отвернулся к раковине, приговаривая «угу», «конечно», «да-да, мистер Уинстон» и периодически кивая.
Набрав из-под крана воды, Теодора уселась за кухонный стол и стала лениво тянуть из стакана горьковатую от ржавчины прохладу. Так продолжалось до тех пор, пока муж не закончил разговор. Бросив трубку на рычаг, он тяжко выдохнул.
С тобой все хорошо? спросила она как можно более веселым голосом.
Да, просто день долгий, вот и все.
Хочешь, сделаю тебе поесть? Яичницу-болтунью, может?
Нет-нет. Никаких яиц. Он ослабил галстук и расстегнул воротничок, всхрапнув, словно тот душил его до смерти.
А знаешь, мне очень понравилась та картина с Гарбо, сказала Теодора. И почти сразу пожалела об этом. Лицо Раса налилось краской, плечи мелко затряслись.
Может, перестанешь совать нос не в свои дела? залаял он. Я каждый день по пятнадцать часов пашу пятнадцать клятых часов, Теодора! И все ради чего? Чтобы к любопытной женушке возвращаться, которой вынь да положь что-нибудь подслушать? Ну где тут справедливость!
Прости, не хотела показаться назойливой
Вот и не показывайся, бога ради. Мне по делам звонили, слышала? Это все меня и только меня касается, а не тебя.
Милый, я просто интересуюсь!
Интересуешься, ага. Он усмехнулся и потащился в гостиную. Ну да, ну да. Ты просто интересуешься. Ха.
Он включил лампу и открыл шкафчик с напитками у книжных полок, из которого достал бутылку виски и хрустальный бокал. Теодора мышью юркнула за мужем, пока тот наливал на три пальца, осушал налитое одним глотком, затем подмахивал еще на три. Она встала за диваном и стиснула руки в кулаки, глядя, как он напивается.
Кто такой мистер Уинстон?
Ральф хрипло кашлянул, выпитое взбурлило у него в глотке.
Прокатчик, сказал кое-как он. К нам новую киношку привезли.
И что это за киношка?
Боже, Теодора
Я просто спрашиваю.
Если хочешь знать, это фильм про сексуальную гигиену. Та дрянь, которую нам втюхивают как социально значимую и которая на деле чистой воды эксплуатационное кино.
Ох
Перед каждым показом выступает паря в костюме доктора. Торгует какими-то книжками. Потом идет сеанс фильм про девицу, которую солдафон обрюхатил по пути на войну, со всеми вытекающими. Сказал, мол, вернется домой, на ней женится, а потом ей приходит письмо, где прописано, что его убили, ну а девчонка уже, считай, на сносях. Рас поставил бутылочное горлышко на краешек стакана, плеснул еще на два пальца. Ну а последняя катушка настоящая громадина.
Даже так? Теодора немного расслабилась. Теперь, когда вроде поумерил пыл и муж. Он напивался на скорую руку, но хотя бы говорил с ней. И что на ней?
Живорождение, бросил Рас с некоторым отвращением. Я ее не видел и, Богу ведомо, не хочу, но вот что на ней. В самом конце. Самые натуральные роды все видно так же хорошо, как твой нос.
Теодора покраснела и выпучила глаза.
Но, Рассел
Да знаю я, знаю. Джим Шеннон обо всем пронюхает и со всей своей христианской ратью явится по мою душу. Но Уинстона это все не волнует, смекаешь? Он говорит, почти в каждом городе такая буча поднимается. А билеты знай себе продаются. В основном молодежь ходит, ведь во вшивых городишках вроде нашего им ни о чем таком прямо не говорят хочется увидеть все своими глазами. Что ж, не думаю, что от любопытства много вреда.
Но там же показана
Показана кто, Теодора?
Бог мой, Рас, неужто они показывают, ну, ты понимаешь, это?
И как мне догадаться, к чему ты клонишь? Ты про лохмань, что ли? Бога ради, да она ведь и у тебя самой есть. Чего бы прямо не сказать?
Рас издал фыркающий смешок и опрокинул все, что осталось в стакане, себе в горло. Теодора стояла смущенная и за себя, и за него. Обычно Рас так не разговаривал, будучи даже пьяным, как сейчас. Он мог быть грубоват, она знала: ей приходилось слышать много грубой мужичьей болтовни, когда муж перекидывался в карты с парнями из сторожки, но при ней он сдерживался.
Во всяком случае, после их ужасной, неловкой брачной ночи.
Хот-Спрингс, штат Арканзас, был тем самым местом, где брачные ночи справляют в маленьком захудалом отеле на Ист-Гранд с видом на горы Уачита и теплой бутылкой дешевого шампанского, покоящейся в помятом металлическом ведерке без льда. Они слышали, как дети всю ночь топали взад и вперед по коридору, и даже в предрассветные часы «оставленные без присмотра маленькие засранцы», как их называл Рас, но тогда Теодоре было на них плевать, ведь ее не переставали душить рыдания.