- Ты что, охренела?
Блондинка снова дала ей пощечину.
- Ты - истинная арийка. Светлые волосы, голубые глаза, превосходные гены. Ты принадлежишь нам. Ты будешь с нами. Так оно и будет, нравится тебе это или нет.
Джессика снова потрогала свою больную челюсть.
- Этого не случится. И все твои нацистские штучкичушь собачья. Ты ведь и сама это знаешь, верно?
Блондинка подняла руку, чтобы нанести еще один удар, но Джессика перехватила ее за запястье. Блондинка перешла от кипящего гнева к состоянию нарастающей паники, когда почувствовала невероятную силу Джессики.
- Отпусти меня!
Толпа членов банды двинулась на нее, выкрикивая угрозы и размахивая дубинками. Все еще держа блондинку за руку, Джессика встала и отпихнула стул, вывернув руку женщины за спину, заставив ее вскрикнуть.
- Всем вам, сучки, лучше убраться отсюда, пока я не вырвала этой сучке руку и не засунула в ее поганую глотку.
Она сильнее вывернула запястье блондинки.
Блондинка вскрикнула от боли. Ее подруги нервно поглядывали друг на друга, пока их лидер не обрела голос, чтобы прикрикнуть на них:
- Вы слышали ее! Убирайтесь! Убирайтесь, мать вашу!
С ворчанием и недовольством банда покинула их камеру. Отпустив блондинку, Джессика подняла свой стул и снова уселась в него. Она посмотрела на разбросанные фишки и покачала головой, сказав:
- Думаю, нам придется начать новую игру.
Блондинка отступила на несколько шагов, но осталась в камере. Потирая запястье, она проговорила:
- Ты только подтвердила мою правоту. Ни у кого больше не хватит смелости противостоять нам, это доказывает, что ты такая же как мы. Мне это нравится. Ты отлично впишешься в Фрауеншафт, сучка.
Джессика посмотрела на нее с усталостью.
- Какая же ты трудная. Я не собираюсь вступать в ваш маленький клуб фетишистов.
Блондинка хмыкнула.
- Ты ошибаешься. Ты будешь с нами. Это предначертано судьбой, как и воскрешение истинного Рейха.
Джессика пожала плечами.
- Ты все сказала? Теперь можешь валить.
Блондинка не двинулась с места.
- Как я уже сказала, это предначертано. Я даже не сомневаюсь, что ты придешь к нам. Но, возможно, стоит преподать тебе урок уважения перед уходом. Небольшое напоминание о том, насколько мы серьезны.
- Ты меня не пугаешь, златовласка. Разве ты еще не поняла, что к чему?
Блондинка улыбнулась.
- Вообще-то, да. И, кстати, меня зовут Лина. Не Златовласка. Просто чтобы ты знала. В общем, да, ладно, ты можешь за себя постоять, - oна перевела взгляд на Паучиху и выразительно посмотрела на нее, прежде чем снова перевести взгляд на Джессику. - Но твоя подруга из другого теста. Она уже кирпичи откладывает.
Паучиха посмотрела на Джессику со страхом в глазах. Ее трясло так сильно, что казалось, она вот-вот упадет со стула.
- Так и есть, - сказала Джессика, кивнув.
Лина ухмыльнулась.
- Ну, возможно, мы немного разомнемся на ней перед уходом. Это заставит тебя подумать.
Джессика бросила взгляд на умоляющие глаза Паучихи, увидев в них отчаянную надежду на свою защитницу. Джессика была ее защитницей, стеной, отделяющей ее от бесчисленных угроз тюремной жизни.
Джессика вздохнула и посмотрела на Лину.
- Извините, я на минутку.
Она бросилась вперед и схватила Паучиху за шиворот. Та завизжала, когда Джессика подняла ее со стула и потащила к открытой двери камеры. Крики сокамерницы вонзались ей в сердце, как кинжалы, но она уже давно научилась подавлять эти маленькие проблески человечности.
Отпихнув нацистских сук в сторону, Джессика подняла вопящую и брыкающуюся женщину и швырнула ее через перила. Повернувшись, она направилась обратно в свою камеру еще до того, как услышала, как тело упало на пол первого уровня. Крики снизу и последующая суматоха ничуть не беспокоили ее.
Вернувшись в камеру, она остановилась перед Линой.
- Чем ты теперь будешь мне угрожать? Выметайся, или вылетишь вслед за ней.
Главарь банды выглядела потрясенной. К ее чести, она быстро пришла в себя и медленно вышла из камеры, тихонько засмеявшись.
- Мы еще вернемся. Ты ведь знаешь это, верно?
Джессика пожала плечами.
- Не сомневаюсь. А теперь вон отсюда.
Лина снова засмеялась.
- До встречи.
Когда они наконец ушли, Джессика тяжело вздохнула и уставилась в пол. Спустя некоторое время она почувствовала чьё-то присутствие в камере. Ожидая увидеть надзирателей, которые пришли за ней, чтобы сопроводить в карцер, она повернула голову и вместо этого увидела Люси Торн.
Высокая, грудастая рыжеволосая женщина бесстрастно смотрела на нее.
- Меня прислала босс, она подумала, что ты должно быть уже готова к разговору. Я думаю, что ты откажешься, но я должна была спросить.
Джессика задумалась на мгновение, прежде чем сказать:
- Знаешь что? Я поговорю с Элис. Где она хочет встретиться?
- В ее камере, после отбоя. Я отведу тебя туда, когда придет время.
Джессика нахмурилась.
- После отбоя? Разве камеры не запираются?
Люси ухмыльнулась.
- У некоторых здесь особые привилегии. А теперь и у тебя тоже. Во всяком случае, сегодня.
Рыжая вошла в камеру и села на стул, на котором еще недавно сидела Паучиха. Она скрестила свои длинные ноги и откинулась на спинку, сложив руки на коленях. Ее ногти были выкрашены в черный цвет. Это заинтересовало Джессику. За первую неделю пребывания в Тюрьме 13 она видела не так много накрашенных ногтей. Она также не заметила, чтобы косметика была здесь в ходу, а губы Люси были накрашены кроваво-красной помадой.
Еще одно доказательство особых привилегий, - предположила Джессика.
Это заинтриговало ее, но в данный момент ее больше интересовало другое.
- Какого черта ты все еще здесь?
- Элис сказала мне остаться с тобой и проследить, чтобы эти нацистские ублюдки больше тебя не доставали.
- Нет необходимости. Я могу сама о себе позаботиться.
- Я тебе верю, - сказала Люси, пожимая плечами. - Я просто делаю то, что мне сказали. Думаю, ты можешь выбросить меня из камеры, но я бы попросила тебя этого не делать. В твоих же интересах.
Джессика долго смотрела на разбросанные по полу самодельные фишки, размышляя об этом. Затем она посмотрела на рыжую и спросила:
- Сыграем?
Глава 18
Часто за последние несколько дней Ливия Коллинз размышляла о своем унижении от Фрауеншафт. Эти мрачные, удручающие мысли прервали надзиратели, когда в обед привезли нового пациента.
Двое парней вкатили каталку в лазарет. К каталке была пристегнута заключённая, которую она сразу узнала: странное маленькое существо, известное под прозвищем Паучиха, настоящее имя Ленор. Она получила перелом ноги и руки при падении со второго этажа в блоке "D".
Один из переломов, левой голени чуть ниже колена, был сложным. Увидев торчащий сквозь кожу осколок кости, Ливия первым делом решила воткнуть туда что-нибудь острое и прокручивать до тех пор, пока Паучиха не обоссытся от боли.
Однако, хотя Ливия безумно хотела разрядиться, природная интуиция подсказывала ей повременить с этим. По крайней мере, пока, решив сделать что-то необычное для себя. А именно обеспечить ей такое лечение, какое любой человек с подобными травмами получил бы, обратившись в отделение скорой помощи.
Отослав надзирателей, Ливия ввела обезболивающее, вправила сложный перелом, как могла, и забинтовала рану. Затем она наложила шину на голень и занялась сломанной рукой женщины. Поскольку перелом на руке был нe сложным, его было легче вправить. Когда все было сделано, она подкатила капельницу, подвешивая прозрачные пакеты с жидкостью, морфином и сильным антибиотиком к крючкам на верхушке.
Закончив, она встала у кровати Паучихи и посмотрела на бессознательную женщину. Это было странно - оказывать надлежащую медицинскую помощь заключенному. Она не чувствовала ничего, кроме недоумения, что она вообще это сделала. Но ее не отпускало странное чувство, что спасение этой женщины может принести ей пользу. Какую, она и сама пока не знала.
На первый взгляд, эта идея была нелепой. Ливия Коллинз не верила в такие вещи, как предвидение или что-то сверхъестественное. Она больше доверяла науке.
Кроме того, вера в сверхъестественное означала бы допущение хотя бы отдаленной возможности жизни после смерти. А это, в свою очередь, означало возможность существования Бога или высших сил, а также ада и Дьявола. Для такой, как Ливия, посвятившей свою жизнь пыткам и убийствам, мысль об огненном царстве, где души грешников обречены на вечные мучения, была ужасающей.
Поэтому она просто не могла поверить в такие вещи.
И все же...
Телефон в ее кармане зажужжал, заставив ее вздрогнуть от неожиданности. Она редко им пользовалась, поскольку это был примитивный раскладной телефон начала века. У него не было доступа в Интернет, и звонить по нему нельзя было никому за пределами Тюрьмы 13. У большинства сотрудников были такие же телефоны, но все они предназначались только для внутренней связи. Единственным человеком, который звонил ей с какой-либо степенью регулярности, была доктор Воронова.
Ливия достала телефон из кармана и открыла его, расширив глаза от слов на маленьком светодиодном экране: НАЧАЛЬНИК ТЮРЬМЫ.
Крепко сжав трубку и тяжело сглотнув, она поднесла ее к уху и сказала:
- Ливия Коллинз.
- Я говорю с медсестрой Ливией Коллинз, верно?
Голос, раздавшийся с другого конца, был женским. Хотя слабый акцент женщины было трудно определить, в том, как она произносила слова, было что-то такое, что смутно наводило на мысль об аристократическом происхождении. Пренебрежительное высокомерие.
Ливия задрожала. Она еще крепче сжала телефон, чтобы тот не выскользнул из ее потной ладони. Начальница тюрьмы никогда не звонила ей раньше и никогда не общалась с Ливией лично. Ее воображение заработало на полную мощность, придумывая всевозможные ужасные варианты развития событий.
- Алло?
Ливия откашлялась.
- Простите. Да, это Ливия. Чем я могу... вам помочь?
- Насколько я понимаю, заключенная по имени Ленор Флэнаган, она же Паучиха, была помещена в лазарет и сейчас находится под вашим присмотром, - начальница тюрьмы говорила быстро, не обращая внимания на нерешительный, нервный тон Ливии. - Правильно?
Ливия снова кашлянула.
- Э-э... верно. То есть, правильно.
- У вас репутация жестокого истязателя заключенных. Вы бы сказали, что это справедливая оценка?
Ливия вытерла ладонью пот со лба.
- Хм...
Начальница тюрьмы хмыкнула.
- Не нужно нервничать, дорогая. Вы просто выполняете работу, о которой мы вас попросили, и я благодарна вам за вашу усидчивость.
Ливия издала дрожащий вздох.
- Спасибо.
- Не нужно благодарить меня, юная леди. Я просто констатирую факт. Вы хорошо справляетесь со своей работой. Вас ценят. Но настоящая цель моего сегодняшнего звонка - попросить вас не причинять никакого вреда Ленор Флэнаган. Она очень важна.
Ливия хмыкнула.
Ну и хрен с ним, - подумала она. - Может, это действительно было настоящее предвидение. Проклятье.
- Вы меня слышали?
В тоне начальницы теперь была слышались резкие нотки.
Ливия опять кашлянула.
- Простите. Вообще-то, я не сделала ничего плохого Паучихе. На самом деле, я обработала ее раны. Она под анестезией, но сейчас в стабильном состоянии.
На другом конце возникла пауза. И затем:
- Как часто вы оказываете надлежащую медицинскую помощь заключенным?
- До сегодняшнего дня? Редко. Только один раз в последнее время. Ко мне привели заключенную, которой в лицо плеснули кислотой. Заместитель начальника попросила меня спасти ее зрение, если это возможно. Я попыталась.
- Я так понимаю, попытка оказалась безуспешной.
Ливия не могла перестать ерзать и жалела, что бросила курить. Сигарета бы сейчас хорошо успокоила ее нервы.
- Частично. Она полностью потеряла зрение на один глаз. Вторым она может видеть, но не четко.
- Понятно. И что побудило вас предпринять такие необычные шаги с Ленор сегодня?
Ливия колебалась недолго, прежде чем ответить:
- Просто интуиция. Онa... она не подвела. Как будто что-то нашептывало мне, что я должна сделать. Я не знаю почему.
- Хм, - c другого конца послышалось постукивание. Ливии потребовалось мгновение, чтобы догадаться, что это начальница барабанит кончиками пальцев по какой-то поверхности. Возможно, по столу. - Интересно. Очень интересно. Знаете что, Ливия? У меня тоже есть интуиция. Предчувствие насчет вас.
Сердце Ливии забилось в груди. Она прислонилась к перилам кровати Паучихи, чтобы не упасть.
- О?
Начальница усмехнулась.
- Bы меня впечатлили. Я бы хотела пригласить вас сегодня вечером. У вас что-нибудь запланировано?
На этот раз Ливия действительно уронила телефон. Она издала испуганный писк и снова взяла его, приложив к уху.
- Извинитe за это. Эм... нет, я ничего не планировала. Куда мне нужно прийти?
- "Берлин 666". Поужинаем и развлечемся. Я пришлю кого-нибудь за вами в десять вечера. Наденьте что-нибудь сексуальное.
Звонок завершился.
Ливия отняла телефон от уха и долго смотрела на него.
Затем подумала:
Черт возьми, у меня что, свидание с начальницей тюрьмы? Что, блядь, здесь происходит?
Когда первоначальный шок от этого прошел, она почувствовала злорадство. Начальница интересовалась ею не только с профессиональной точки зрения. Она попросила Ливию надеть что-нибудь сексуальное. Чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась, что есть большая вероятность того, что сегодня ночью она окажется в постели начальницы тюрьмы.
Это было чертовски нереально.
Размышляя об этом, она вышагивала по лазарету. Такие возможности выпадают не каждый день. Она должна была использовать их по максимуму. В ее гардеробе было несколько очень сексуальных платьев. Она выберет самое откровенное и облегающее из них и сделает все, что в ее силах, чтобы полностью очаровать начальницу. И если дело дойдет до постели, она намеревалась стать лучшей из любовниц, что когда-либо были у этой женщины.
По мере того, как тянулся остаток этого, казалось, бесконечного дня, Ливия доводила себя до состояния, близкого к бреду, представляя себе новую жизнь в качестве любовницы начальницы тюрьмы. Если это случится, она намеревалась поглумиться над доктором Вороновой и заставить эту двуличную стерву пожалеть о том, что когда-либо изменяла ей или относилась к ней с пренебрежением.
Однако ей предстояло свести еще более крупные счеты.
Чертовы Фрауеншафт.
Ливия успокоилась только после того, как поздно вечером ей привели еще одного пациента. Это была пожилая чернокожая женщина из блока "С". Женщина упала в обморок по дороге в столовую. Судя по симптомам, Ливия подозревала простое истощение. Но она не исключала инсульт или сердечный приступ.
Впрочем, Ливии было на это наплевать.
Приковав женщину к кровати, она приступила к своим "обязанностям". Первым делом она провела один из экспериментов, которые придумала для Холли до вмешательства Фрауеншафт.
Быстро и с хирургической точностью она отрезала одно веко женщины. Затем прорезала щель в глазном яблоке. В эту щель она вставила ножку маленькой пластиковой воронки, взятой из кладовки. Женщина сильно кричала и билась в наручниках, придя в себя и обезумев от боли.
Ливия усмехнулась.
И налила в воронку отбеливатель.
Глава 19
Во время отбоя Джессика слышала, как автоматически закрываются двери других камер, но дверь в ее камеру оставалась открытой. Кто-то отключил автоматический замок. Это было интересно. Джессика воочию убедилась в особых привилегияx, которыми пользуются те, кто работает на Элис Кинкейд.
Когда во всем блоке погас свет, Джессика, сидeлa на стуле в ожидании. Свет в ее камере погас, как и во всех остальных, но она могла видеть достаточно хорошо, благодаря приглушенному верхнему освещению над основным этажом.
Через несколько минут она услышала медленные шаги по коридору. Это надзиратели проводили ночной осмотр, проверяя, все ли заключенные находятся на своих местах. Во всяком случае, те, у кого нет особых привилегий. Она слышала, как шаги через определенные интервалы затихали, видимо в это время надзиратель останавливался у камеры и освещал ее фонарем, потом двигался дальше.
Наконец, он приблизился к ее камере. Это должно быть был тот надзиратель, о котором Люси Торн упоминала ранее.
Джессика взглянула на нижнюю койку, где, вытянувшись, дремала Люси. Пухлые кроваво-красные губы женщины были слегка приоткрыты, и слышался легкий храп. Еще до появления надзирателя она размышляла, стоит ли ей "убрать" правую руку Элис сейчас или сделать это позже. Это был бы дерзкий и, возможно, опасный шаг. Эта Элис Кинкейд была здесь королевой. У нее были связи с надзирателями, привилегии и возможности. Элис была очень ценным союзником.