Нет, не хочу. Мам, извини. Я устал. Спать лягу. Потом поговорим. Если Татьяна или Дима позвонят, разбуди, пожалуйста.
Он принял душ. Прошел в комнату, разделся и лег. Сон пришел быстро. Через несколько мгновений, или ему так показалось, его кто-то обнял. Нежные руки обвили шею, и шелковые волны защекотали уши. Цветочный аромат наполнил комнату. Не открывая глаз, он ответил на поцелуй. Она присела на кровати.
Где ты был весь день? Негодяй. Мы с утра в больницу ходили. Тебя там не нашли. Почти ничего там нам не сказали. Как-то подозрительно сообщили, будто тебя отпустили. И никто ничего больше не знает. Я Славе звонила, тебя там нет. К Хомуту, то же самое. В ваш подвал ходила. Весь день тебя ищу. Где ты был, истукан дубовый?
Я люблю тебя, произнес он тихо и привлек ее к себе. Шаги за дверью разняли их. Но никто не зашел. Татьяна смотрела на него как маленькая капризная девчонка.
Где ты был?
Ерундой страдал. Завтра к Хомуту еду. Поедешь со мной?
Ерундой страдать? спросила она обижаясь.
Танюш, ну не надо. Он приподнялся на кровати и прижался к ней. Если ты не хочешь, то не надо, добавил он ласково.
Две недели отгородился и балдел, начала она, уже примиряюще. Он улыбнулся. И думаешь, я еще куда-нибудь тебя отпущу.
Она схватила его за уши, явно намереваясь произвести экзекуцию. Он прижал ее руки и упал на кровать. Потом приподнялся и, подхватив ее, положил рядом с собой.
Не надо. Ты что! Твои родители дома.
Так ты едешь завтра? спросил Александр.
Как будто я могу выбирать.
Завтра в шесть утра надо быть уже у Олега.
Она вскочила с кровати:
Ну вот в пять утра зайдешь ко мне. Разбудишь меня и пойдем к Хомуту. Отдыхай, соня.
Кокетливо улыбнулась и вылетела из комнаты. Через несколько секунд хлопнула входная дверь.
XVIII.
Ровно в шесть часов Александр и Татьяна позвонили в дверь Хомуту. Слабо освещенная лестничная площадка и полная тишина за дверью несколько сбили рабочий настрой. Александр позвонил более продолжительно.
Вы точно договаривались? спросила Татьяна, ничего не понимая.
Да, конечно. Я же говорил. Александр проиграл звонком гимн футбольных болельщиков. За дверью послышались шум и шаги. Дверь открыла невысокая, худая и уже глубоко старая бабушка Олега, в выцветшем неярком халате.
Здравствуйте, удивленно поздоровался Александр. Ему вторила Татьяна.
Олег дома? Мы вчера договаривались.
Нету его. К нему девушка какая-то позвонила. Лада, кажется. Что-то со Славой случилось. Он как вчера ушел, больше не появлялся. Говорила она медленно, с придыханием, делая небольшие остановки после каждой фразы. Родители по командировкам ездят. А мне одной за ним следить тяжело. А он даже не позвонил, начала она причитать. Разговор грозил затянуться.
Мы попробуем его найти, нашелся Александр. Извините. До свидания.
И они заспешили вниз по лестнице.
Интересно, что могло случиться? Хомут все бросил и даже домой не звонил.
У меня все телефоны в записной книжке, ты у Славы или Лады телефон помнишь? спросила Татьяна.
У Славы да. Но сейчас слишком рано. Может, это лишь предлог. А мы всех родителей перебудим?
Весело это, однако. Меня в пять часов разбудил. А у вас тут предлоги. Звони. И если ничего не случилось Я из Хомута хомут сделаю.
Они подошли к телефону и позвонили Славе. Трубку никто не взял. Александр еще раз набрал номер на всякий случай и после длинной серии гудков положил трубку.
Никого нет дома.
Если звонила Лада, то, наверное, действительно что-то случилось. Пойдем к ней, съездим.
Пойдем. А то скоро семь. Опять весь день зря пропадет. Если Хомута не найдем, то надо с Димой на Волгу сходить. Проверить, тот дом или не тот.
Они шли по утреннему городу. Дворники уже заканчивали свою работу. Редкие прохожие спешили на работу. На улице чувствовалось отсутствие людей. Большинство или вставало или еще не проснулось. Они шли по улице, держась за руки.
Ученье свет, а неученьечуть свет и на работу, хмуро сострил Александр.
Саш! А может бросим на сегодня все и пойдем на пляж? Сколько можно?
К Ладе сходим, а потом решим, ладно?
Да будет так, как хочешь ты! Да хочешь ты того, что будет! весело отрапортовала Татьяна, явно решив обязательно пойти на пляж.
Бес-искуситель.
Ну что ты! Она прижалась к его плечу, изобразив невинную рожицу. Они подошли к шоссе и встали, пропуская машины. Во всем городе, просушенном невероятно удачным для пляжников летом, имелась, вероятно, одна грязная лужа. Проезжающий автобус заехал именно в нее, обрызгав с ног до головы обоих. Татьяна вскрикнула. Автобус поехал дальше. По случайности большая часть волны досталась Татьяне. Ее белая тончайшая кофточка моментально промокла, стала прозрачной и перестала скрывать восхитительную грудь. Александр вытер лицо рукой.
Вот мы и на пляже, произнес он. Татьяна немного отодвинула кофточку от груди, чтобы не прилипала, и спросила:
Ну и как теперь? Через весь город?
Наденешь мою рубашку. Все, что ни случается, все к лучшему. Нечего одеваться в растворимые одежды, он рассмеялся, снимая рубашку.
Для тебя же стараюсь, олух, ответила она, явно не склонная шутить. Так и пойдешь с голым пузом?
А ты что предлагаешь, твою кофту одеть?
Я может быть и предложила бы, но ее снять негде, сказала она, надевая рубашку. Лови такси, джентльмен голопузый, добавила она, уже весело глядя на него.
Все женщины коварны, вздохнул он. Осторожно. Они отбежали. Следующая машина чуть не повторила подвиг предыдущей. Александр остановил проезжающую легковушку, и они поехали к Татьяне домой.
Сестра еще не встала, а родители ушли на работу. Они зашли в зал:
Держи. Она протянула маленькую синюю записную книжку. Найдешь телефон Лады. А я пока приведу себя в порядок.
Александр открыл страницу с литерой «Л», но там не было телефонов с именем Лада. Он стал листать и нашел телефон с именем Лада под литерой «П». «Что бы это значило?»подумал он недоуменно. Он набрал номер. После третьего гудка трубку взял мужчина, и как показалось Александру, знакомым голосом спросил:
Да! Вам кого?
Это Александр. Ладу позовите, пожалуйста.
Привет. Всю ночь не спал. Голова тяжелая. Александр узнал Хомута. Здесь кошмар, что творится. Приезжай, я вам дежурство сдам.
Что случилось?
Приедешьузнаешь. Короче Слава Ну, в общем, приезжай. В трубке раздались гудки.
Тьфу ты, черт. Значит что-то серьезное. Это уже слишком для одного лета.
Татьяна чем-то загремела в ванной. Потом послышался скрип кровати. «Лена встала. Бедная». Он ухмыльнулся. «Вначале в пять разбудили, теперь в восьмом. Хотя сколько сейчас время?»Он посмотрел на часы. Электронное табло на телевизоре показывало без десяти восемь. «Хоть бы рубашку оставила. Сейчас сестра зайдет. А я словно только брюки застегнуть успел». Он снова улыбнулся. Татьяна зашла в тонком шелковом халате. С мокрыми волосами, но уже накрашенная. И бросила ему на колени рубашку.
Надень. Я твою постирала.
А она мне не широковата ли будет? проворчал Александр, подозрительно рассматривая вещь.
Если будет слишком большой, оденемся вдвоем.
Согласен, пробурчал Александр, одеваясь. Слушай, а почему Лада в книжке записана под буквой «П»?
Подруга, ответила Татьяна, удивляясь, словно можно было записать еще куда-нибудь.
А-а. Теперь ясно. Я позвонил. Там что-то случилось. Хомут тоже там. Просил побыстрее приехать.
А что случилось?
Не сказал. Говорит, приезжайтеузнаете. И повесил трубку.
Хорошо. Я только волосы посушу и поедем. Ладно?
Давай только быстрей.
Я быстро.
Она вышла, и Александр услышал звук фена. Поздоровалась и исчезла сестра. «Надо Диму отловить. Телефона нет как назло. Планы сбиваются, это плохо. Пока кинжал не найдут, меня будут подозревать. Надо действовать быстрей. Интересно, куда этот мужик с Волги делся. Как же его зовут? Да плохо не знать, да еще забыть».
Вошла Татьяна в черной мини-юбке, такого же цвета чулках и белой закрытой кофточке. Ее волосы, разливаясь волной с буранами в виде локонов, словно рассеянный через линзу солнечный луч радугой усиливал ее красоту. Александр не выдержал, встал и прижал ее губы к своим. Она оттолкнула его.
Хорошего помаленьку, произнесла она, улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой.
Можно еще маленько? Он обхватил ее талию.
Татьяна обвила его шею и с силой поцеловала так, что у него чуть не вздулась губа. Несмотря на боль, ему это понравилось. Они смотрели друг другу в глаза.
Еще хочу!
Я знаю. Мы же спешим. Ее лицо приобрело ангельское выражение и она вырвалась из его объятий. Александр всегда четко шел к назначенной цели. А Татьяна его постоянно пыталась сбить с правильного курса. И, надо признать, ей это часто удавалось. Но когда он пытался сделать то же, она сразу возвращала его обратно. Это ее способность чувствовать: когда ему нужно маленько расслабиться, а когда сказать «нет» в ситуации, склоняющей к расслаблению, всегда поражала и притягивала его. По всем статьям и параметрам она была необыкновенно, исключительно необыкновенно прекрасна. «Сверхидеал», подумал Александр и улыбнулся задумчивой улыбкой.
Ты о чем?
Я люблю тебя.
Не подлизывайся! Она помахала пальцем. Затем резко метнулась к нему и, чмокнув в губы, схватила его двумя руками за руку:
Пошли.
Слушай. Ты же из меня веревки вить будешь. А я не буду возражать.
Зачем мне из тебя веревки вить? она пожала плечами. Муж должен зарабатывать и приносить веревки из магазина, если они жене понадобятся.
Они оба рассмеялись и, поцеловавшись долгим поцелуем, вылетели из квартиры.
XIX.
Хомут выглядел уставшим и измученным. Открыв дверь и не сказав ни слова, он ушел. На него это было не похоже. Татьяна и Александр вошли. Чувствовалось что-то неладное. Сняв обувь и войдя в комнату, они увидели спокойную, но не обычную обстановку. Лада полулежала на мягком кресле, поджав под себя ноги. Волосы были немного неряшливы. Посмотрев на них, она спокойно произнесла:
Привет. Как дела? В ее голосе что-то настораживало, выдавало надлом.
Что случилось? Александр взял инициативу в руки.
Слава умер, ответила она все так же спокойно.
И с интересом посмотрела на него.
Не приставай к ней, у нее только что истерики кончились, попросил Хомут.
Истерики кончились, произнесла она задумчиво. Потом положила голову на руки, закрыла глаза и уснула.
Как бы я ее не отравил. За ночь, наверное, целую пачку снотворных ей подсунул. Так и не успокоилась. Не успели вы зайти Странно.
Ладно, хватит. Что случилось? спросил Александр.
Не знаю что, она мне позвонила, он на секунду задумался. Вчера звонит, почти после тебя, говорит, со Славой плохо. Звонит из больницы. Ничего не понятно. Постоянные всхлипы. Видать, только мой телефон вспомнила. У Славы дома никого. У нее тоже. Короче, узнал, где она, говорю, сейчас приеду. Приехал в больницу. Вот с тех пор все время при делах. Говорил он то ли почти нормально, то ли в полузабытье.
Проснись и расскажи все по порядку, не выдержал Александр.
Она с ним, он кивнул на спящую Ладу, отдыхали на пляже. Уже собрались уходить. Он напоследок решил искупнуться. Она с ним не пошла. Вот на этой почве всю ночь сама себя проклинала. Он пошел. Видать, что-то там случилось. Минут через пять, может больше, может меньше, она встала, чтобы собираться. А они расположились недалеко от берега. Смотрит, кто-то лежит, уткнувшись головой в песок. Присмотреласьон. Пошла посмотреть, что он там вытворяет. Он не отзывается. Повернула головуон без сознания. То ли нахлебался, то ли песком подавился. Она на помощь стала звать. Народ понабежал, доктора нашлись. Спасатели скорую вызвали. Когда скорая приехала, он еще вроде жив был. В больнице сказали, что умер он не от того, что захлебнулся, а от сердечной недостаточности. Или от всего вместе. Ну, в общем, ему в ногу вошла металлическая проволока в виде римской пятерки острым углом. Так получилось, что прямо в кость, да еще глубоко как-то. И сложилась, когда вошла. Сразу не заметили. Видать, кровь уже не сильно текла. Пока врачи ехали, его только от воды откачивали. Ну, в общем, пока довезли, пока сообразили, что у него потеря крови ко всему прочему, он богу душу и отдал. А может уже на пляже от разрыва сердца. Она говорит, люди видели, как он сам выползал. Думалипридуряется. Смешно, на берегу утонул. Вот как бывает.
И где он сейчас? В больнице?
Да.
А родители знают?
Нет еще. Они только завтра приехать должны.
Ложись спать, мягко произнесла Татьяна. Мы здесь посторожим.
Она взяла его за руку, он послушно встал, положила его на диван, подложив подушку под голову. Олег моментально заснул. Она подошла к Александру. Он стоял, не понимая, что делать. Обняла его и, глядя ему в глаза, тихо произнесла:
Я не хочу на пляж. И тут же прильнула к нему.
Александр прижался щекой к ее волосам, и у него тоскливо защемило сердце. Он вспомнил первую ночь. Кошмарное видение. Его ведет за демонической силой. Она наклоняется над детской кроватью. Чмокающий парализующий звук. Волна страха. Освобождающее утреннее солнце. Образы проносились перед открытыми глазами, словно кадры в замедленном фильме. Татьяна, стоящая перед кроватью. Вот она подносит руку к своему виску: «Слушаюсь, мой генерал». Соединение пяток и попытка поворота по стойке смирно вызвали у него улыбку.
Все будет хорошо.
Я знаю, ответила она, не поднимая головы. Невероятно глупая смерть знакомого человека и приближающаяся неизбежная потеря повисли в воздухе. Фатальность чего-то грозящего простому человеческому чувству захлестнула его. На миг холодная решимость, а возможно ярость человека, которому нечего терять, захватила, и Александр непроизвольно с силой прижал Татьяну. Ее упругая девичья грудь породила желание, две остренькие пирамидки уперлись ему в грудь. Темные шелковистые волосы приятно благоухали нежным ласкающим запахом цветущей жизни. Плавающие по спине нежные руки распускали непонятные, чрезвычайно приятные волны. «Мы будем вместе, что бы ни произошло». Ее тело излучало какую-то успокаивающую энергию. Все отошло на второй план. Стало легко и свободно. Природа, компенсируя моральное напряжение, возбуждала кровь. Отбросив одной рукой ее волосы и прижимая другой рукой, он стал покрывать поцелуями прекрасную, вздрагивающую от прикосновений шею. Постепенно перейдя к розовому уху с небольшой в виде золотого листика сережкой, затем, не прекращая целовать, добрался до губ. Движения тел в ласкающих и обнимающих руках приобретали все более откровенный характер. Руки перестали довольствоваться ласканием сквозь одежду.
Саш, не надо, тихо произнесла она, глядя на него молящими глазами, мягко отстраняясь. Не сейчас.
Я не могу без тебя. Хочу быть с тобой всегда. Ты ведь любишь меня, правда?
Она провела руками по его щекам, задумчиво глядя в глаза, и поцеловала долгим поцелуем. Они отодвинулись и долго, молча сидели.
XX.
Луна, то прячась в облаках, то внезапно появляясь, освещала тропинку. Ночной лес продолжал жить своей обычной, не прекращающейся ни на секунду жизнью. Тихие, похожие на симфонию выдающегося композитора звуки наполняли неподвижную природу загадками, немного пугающими в серебряном свете и темноте, скрывающей что-то в тихо покачивающихся кустах. Шаги, отдающиеся в ушах и повторяющиеся эхом от ближайших деревьев, не позволяли оценить красоту ночного леса. Тропинка, виляя между деревьев, то опускаясь, то поднимаясь, пройдя через мостик без перил, скрипящий под ногами и грозящий в скором времени кануть в лету, привела к аллее в орешнике, больше похожей на туннель. Глаза, привыкшие к темноте, все же прекратили различать дорогу, и они пошли во тьме, вытягивая руку вперед и нащупывая ногами дорогу.
Направо, произнес идущий сзади.
Иди вперед, я ничего не вижу.
Я тоже. Поворачивай. Там светлей, здесь просто орешник кронами сросся.
Пробравшись сквозь кусты, они увидели невдалеке слабый свет. Тропинки не было, и ноги с хрустом ломали лесную поросль. Липкая паутина, приготовленная для зазевавшихся комаров, то и дело облепляла лицо. Избавляясь от неприятной вуали, теряешь осторожность, и тотчас лес мстит розгами веток по лицу. Одна ударила столь сильно, что в глазах потемнело, а один чуть не вытек.
Ну что ты там, ударившись в спину переднего, проворчал спутник.