Не плачь. Это был, я уверен
Лада прекратила плакать и, подняв заплаканное лицо, с надеждой спросила:
Кто? Кто это был? Ну, говори же, не молчи!
Это был Хомут.
Да ты что, откуда? Очевидная глупость ее даже успокоила. И Лада даже улыбнулась. Откуда здесь может быть Хомут?
Это был Хомут, твердо произнесла Татьяна, и ее лицо приняло решительный вид. И он нас видел. Я точно помню его раскрывшиеся глаза. Просто тогда мне было не до окружающих, сама понимаешь. Но это точно был он. Это без сомнения. Будем ждать. Так, Лада. Давай сделаем так. Ты будешь постоянно молчать и при случае соглашаться со мной или делать, как я. Только вдвоем мы сможем вылезти отсюда. Ты согласна?
Да, конечно, ответила Лада без особого энтузиазма.
XXX.
Дверь в сауну распахнулась, сидящие в креслах прекратили разговор и удивленно посмотрели на вошедшего. На пороге стоял Хомут.
Войди и закрой дверь, недовольно и властно произнес плешивый. Его лицо в этот момент выражало решимость, и он смотрелся весьма властно, вид слегка портили не к месту бегающие маленькие глазки. Говори.
Олтор, ты направил двух девиц в «близкую»?
Ну и что? Заканчивай быстрей. Ты вмешался не вовремя.
Олтор, мне поручено помогать, незаметно, одному человеку, не состоящему в нашем братстве. Одна из этих девушек его будущая жена. Если что с ней случится, он может бросить заниматься тем делом, ради которого я ему помогаю. И все будет зря.
Ну и пусть будет зря, Олтор усмехнулся. Не хочешь же ты мне сказать, что из-за твоей прихоти я лишусь молодого «нектара»?
Это не моя прихоть. Это личное поручение Авола.
Авол знает об этом? выражение лица Олтора приняло слащавый вид.
Авол лично поручил мне помогать ему. И более того, он вытащил его из психушки и закрыл его дело в милиции. А он шел по убийству с ограблением.
Олтор снова стал уверенным и как будто он сам все придумал, твердым и нетерпящим возражений тоном приказал:
Забери этих шлюх. И сделай так, чтобы они все забыли. Одна-то совсем интереса не представляла, а у второй как раз не время брать нектар. Все, свободен, и он повернул голову к «орангутангу», давая понять, что Хомут для него больше не существует.
XXXI.
Створка поднялась, на пороге стоял Хомут.
Одевайтесь, он бросил девчатам одежду и, повернувшись, вышел. Дверь закрылась за ним. Через несколько минут он вновь вошел. Девушки уже оделись.
Пойдемте быстрей. Они прошли несколько переходов и вышли на улицу. Хомут подошел к машине и, обратившись к шоферу, произнес:
Шеф приказал отвезти их, где взяли.
Он мне скажет, я отвезу.
Ты что, с равным разговариваешь? вызывающе произнес Хомут.
Садитесь, если что, сам будешь отвечать.
Хомут открыл дверь и пригласил девушек. Закрыл за ними дверь и сел на переднее сиденье. Ехали молча. На первой троллейбусной остановке Хомут попросил шофера остановиться и высадил девушек.
Я тоже останусь, езжай обратно. Я подъеду сам, проговорил он, выходя, и захлопнул дверь.
Олег, обратилась к Хомуту Татьяна. Спасибо тебе, конечно, что ты вытащил нас оттуда. Но прошу тебя, не рассказывай никому, а тем более Александру обо всем этом. Хорошо?
Хорошо. Я как раз вам хотел сказать об этом. Вы, наверное, и сами уже поняли, что у них тут все прихвачено. Я вытащил в этот раз. Если вы начнете трепаться, вам уже никто не поможет.
Тем лучше, произнесла Татьяна. А вон и троллейбус. Ты с нами поедешь?
Нет. Езжайте.
Лада и Татьяна сели в транспорт.
Лада, прошу тебя, никогда и ни при каких обстоятельствах никому не говори, хорошо? Лада ее словно не расслышала.
Неужели мы вырвались, я до сих пор не верю. Это просто кошмар.
Кошмар, который прошел, уже не кошмар, задумчиво произнесла Татьяна.
XXXII.
Александр позвонил. Дверь открыла Татьяна и, как будто ничего не случилось, произнесла:
Заходи! И, повернувшись, ушла в свою комнату. Александр, быстро расшнуровав обувь, устремился за ней.
Не обижайся. Я сейчас все объясню, заспешил Александр.
Зачем? Она безразлично посмотрела на него.
Мы ездили к одной знахарке
Это ни к чему. Мне это не интересно, произнесла она спокойно, но с металлом в голосе. Я не хочу каждый день терять на ожидания. Если приходиться страдать до замужества, что будет потом?
Татьяна! Ты делаешь выводы на пустом месте.
Возможно. Но ведь я имею право их делать? Она посмотрела на него как на больного. Наверное, мы устали друг от друга. Нам надо отдохнуть.
Я ничего не понимаю! Александр повысил голос. Я же не на пляже лежал, а по делам ездил.
Саш, давай оставим это. Я сегодня устала, ты устал. Для чего нам эти ссоры? Я думаю, нам надо отдохнуть несколько дней друг от друга. А потом посмотрим, что и как.
Но это же маразм. Я люблю тебя! Полдня меня не было. Ну, весь день, если хочешь, поправился он. И что, теперь трагедию надо устраивать? Мало что ли неприятностей в последнее время. Я добрую весть привез. А тут чуть ли не развод.
Ну, о разводе никто не говорил. Ты сам поставил этот вопрос. Я же говорю, давай прекратим развивать эту тему. Чем дальше в лес, тем больше дров.
Давай прекратим. Он попытался ее обнять.
Не надо, Александр. Она мягко, но твердо прекратила его попытку.
На улице Александр чувствовал себя не в своей тарелке. Кто мешал позвонить? корил он сам себя. Она, конечно, права. Я ведь обещал. Ну, так испортить хорошее настроение. Из-за какой-то ерунды. Да уж. Все-таки женщина есть женщина. Если бы я умирал! Или автобус по дороге с моста упал. Небось, на похоронах ревела бы. А тут живой и невредимый, радостный, на крыльях прилетел.
Тут он представил Татьяну. «Нам нужно отдохнуть». «Может кому-то и нужно, подумал он злясь. Зайду лучше к Хомуту. Пива хоть попью. А то довели бедного мальчика. Хотя где сейчас пиво попьешь, поздно уже. Ладно, без пива обойдемся. Надо сходить, поговорить».
Он повернул на остановку. Заскочив в троллейбус на заднюю площадку, он обратил внимание на сидящую лицом к нему девушку. Золотые волосы, заплетенные в косы, по плечу через грудь спускались на колени. Она посмотрела на Александра и улыбнулась. Настроение Александра сразу повысилось. Смущаясь, он опустил глаза. Улыбка девушки потухла. Не зная, что делать в такой ситуации, Александр не придумал ничего лучшего, чем сойти на следующей остановке. Резкий порыв ветра бросил в Александра горсть пыли и пропал. На зубах заскрипел песок.
Тьфу ты, нелегкая, выругался Александр. «Вот до чего красота доводит. Вот и люби их после этого. Или все нервы вымотают, или грязью забросают».
Он решил пройти остановку пешком. Багряное солнце уже спряталось наполовину за горизонтом и народу на улицах практически не осталось. Хотя транспорт проезжал еще полный. Глядя на заходящее светило, Александр подумал: «Вот заходит, завтра взойдет. И так каждый день, летом и зимой, весной и осенью. Вечно. И всегда одинаковое. А люди, появившись, меняются, меняются и, наконец, заходят, чтобы больше не взойти никогда. И за такую короткую жизнь еще умудряются всем нервы перетрепать. Я хочу как лучше. И сам же крайний! Трое суток подожду, а там посмотрим». Он вновь вспомнил Татьяну, когда впервые увидел ее. Легкая блузка без рукавов, прекрасные развевающиеся волнистые волосы и короткая мини-юбочка. Она тогда напомнила ему почему-то первый класс. И он тогда влюбился сразу, и, увы, навсегда. «Ладно. Честно сказать, сам виноват. Мог позвонить. Особой спешки не было. И потом, на вокзале, время было. Да и вообще, с собой надо было взять. Ей ведь тоже скучно все лето чего-то ждать. Впрочем, могла и выслушать, а не предлагать идиотские прожекты. Вообще-то, если бы я сам целый день дома просидел, то, наверное, предложил бы чего-нибудь похлестче». Он влетел в подъезд к Хомуту.
Ты чего так поздно? удивился тот.
Да пришел поговорить. А то в последнее время редко видимся.
Проходи, коль нелегкая привела. Они прошли в комнату. Ты продолжаешь ту тему развивать или как?
Да я как раз по этому поводу. Ты же знаешь, что меня в психушку закрыли по этому. Мы с Димой объявление дали, чтобы приманить заинтересованных людей. Ну вот. Откликнулось много людей. Но заинтересовавших насдвое. Один показал нам нож с раздваивающимся лезвием и двумя ручками, украшенный драгоценными камнями. Только мы ушли, его кто-то грохнул. А второй нас перед этим предупреждал. Короче, я к нему пошел после обследования, а там, словно сто лет не жил никто. Я подумал, может, ошибся. Хотя ошибиться трудно. Взял и сходил с Димой. Ничего не нашли. Решили рискнуть и у Иареда Моисеевича обыск сделать, у того, которого убили. И знаешь, что у него нашли?
Что?
Хорошо сделанный охотничий нож с тремя шестерками на ручке.
Ну и что из того? меланхолично поддел Хомут.
А из того значит, что он состоял в секте сатанистов. То есть она у нас в городе есть. И мы можем использовать эту находку как приманку.
Как бы самому приманкой не стать. Ты в милицию уже сообщил?
Нет. Там трудно будет объяснить. Да и могут опять по этапу отправить. Правду сказать, к лучшим курортам психбольница не относится. Опять отвлеклись. Сейчас у меня два вопроса. Первый: имеют ли какое-нибудь отношение сатанисты к кровососам? Хомут усмехнулся, Александр не обратил на это внимание. И второй: как проникнуть к сатанистам, если они имеют отношение или как их передать милиции, если не имеют.
А зачем ты их хочешь в тюрьму отправить? Что, решил стать юным следопытом? без энтузиазма спросил Хомут.
Нет, я точно уверен, что это они убили Иареда Моисеевича, а также того мужчину из домика на Волге. А это, сам понимаешь, касается меня. Да и вообще, это опасное явление не мешало бы прекратить.
А чем оно опасное? Сам говоришь, у одного нож нашел, значит с ними заодно. Второй или с ними, или лишнего хотел. К простым людям они не пристают же. Ты хоть один случай слышал?
А что это ты их защищаешь? Сам не понимаешь, что ли, что убивать нельзя, даже тех, кто заодно или против.
Люди на войне убивают. Врач оперирует на сердце, зная, что без него человек еще неизвестно, сколько бы жил, а после него он неизвестно, сутки проживет или нет.
Но это же совсем другое, остывая, заметил Александр.
Может и у них «совсем другое». Не зная, зачем лезть. Первых христиан тоже ловили, пытали, уничтожали. И лишь потом христиане стали«совсем другое»!
Ты так говоришь, будто членом у них состоишь, Александр усмехнулся.
Почему будто? Состою и искренне верю. Эта религия, в отличие от остальных, не призывает к аскетизму. Не запрещает то, что естественно. И не делит людей на царей-помазанников божьих и рабов, которым уготовано царствие небесное. Где-то там, где никто никогда не был, а уйдя, не возвращался. Может, конечно, там так хорошо, что возвращаться не хочется, он ухмыльнулся. Только видел ли ты, чтобы опустившийся алкоголик перерастал в великого ученого. А какая-нибудь тупая, как пробка, уборщица превращалась в красавицу-царицу. Много ты знаешь нищих или бедных, которые находятся в непрестанных трудах? Так за что же им царство небесное? Диавол же говорит: «Дано вам жить один раз. Дан вам шанс испытать все радости и печали. К радости надо стремиться и никогда не отказываться, любой отказ уже есть печаль».
Не всегда же можно получить радость. Иногда, чтобы ее достичь, надо отказываться от множества других.
Например?
Например, ученый. Чтобы стать большим ученым, надо учиться, во многом себе отказывать и только потом обретешь славу и моральное удовлетворение.
Всю жизнь жить, словно в норе. Корпеть над бумажками, не зная счастья в личной жизни. На старости лет получить премию и памятное надгробье? Вот к этому ты и призываешь. И все божки, какие есть. Мужчина хочет женщину, женщина мужчину. Это естественно. Представь, муж сейчас не может, а женщина хочет, но она может получить на стороне. Почему она должна отказываться от этой возможности?
Ради плотского удовольствия разрушить семейный очаг? вопросом на вопрос ответил Александр.
Ты не ответил на вопрос. Что она получит за не испытанное удовольствие? Твердую уверенность перед крышкой гроба, что спала с одним? Не слишком ли слабое утешение?
Ты думаешь, что сиюминутное удовольствие приносит радость? Скажи мне тогда, почему бы всем женщинам не пойти в проститутки? Каждый день и помногу раз, ответил Александр.
Это уже работа. Кусочек шоколада съесть приятно, но съешь два килограмма! Тоже мне, предложил, возразил Хомут.
Нет, я только крайность показал. Ты выбрал один кирпич из здания и, показывая на него, говоришь, чем будет больше кирпичей, тем крепче и дольше будет стоять дом. И в чем-то прав. Но если построить дом и устроить на крыше кирпичный склад, то кирпичей будет много, но дом рухнет. Или обложить стены в сто рядов кирпича, дом будет прочен.
Но смогут ли там жить? В вечно сыром и мрачном помещении. Так и в твоем примере удовольствие временное получит, а счастье потеряет. И вместо рая на земле, тобой обещанного, мне кажется, что-то другое приобретет.
Я спорить с тобой не буду, это бесконечный спор. Скажу только: дети Диавола не имеют отношения к упырям, но не против того, чтобы с ними пообщаться. Это гонимые люди, которые хотят лишь одного, чтобы к ним не лезли. А поскольку к ним постоянно лезут всякие, им приходится защищаться. Вот ты, например. Они тебе хоть что-нибудь плохого сделали? Нет. А ты против них настроен. Ты видел, как убили Иареда Моисеевича? Нет. А уже им приписал. Ты с ним общался ведь?
Да.
И как он тебе показался? Опасной личностью?
Нет, Александр нахмурился. Наоборот, очень обаятельным и культурным.
И оттого, что ты у него нож нашел, твое мнение о нем изменилось?
Я не думал об этом.
Вот видишь. Если ты хочешь, я тебя отведу на одну сходку. Так, для начинающих. Но только ты должен дать мне слово, понравится тебе или не понравится, ты об этом никому не расскажешь. У нас система. Кто приводит, тот и отвечает за непосвященного. И мне придется очень тяжело, в случае чего.
Но что я там буду делать? Проповеди слушать?
Не совсем. Проповеди, если ты так хочешь выразиться, на первой ступени не читают. Но, впрочем, это твое дело. Ты хотел, я тебе предложил. И не говори об этом никому. Я тебе по-дружески это рассказал, чтобы ты не ходил по ложному следу. И еще. Олег задумался, смешно прикусив губы. Ты не подумай, что я тебя пугаю. Но этих людей так преследуют, что у них за болтовню строгое наказание. Ты должен сам понять. Они никого не держат и не заманивают, но, уходя, ты не должен распространяться. Ты был в больнице, так вот их, когда вылавливают, не сажают, как ты сам понимаешь, не за что. А по подобным конторам рассылают. И они вправе защищаться. Каждый имеет право на свою веру. А этот Иаред сам себя прикончил. Раскаялся, должно быть. А тебя из больницы по моей личной просьбе вызволили. Я среди них человек не самый приближенный. Точно все не знаю, но тебе это все сказал, чтобы ты не натворил такого, что общину бы закрыли или тебя кто-нибудь устранил.
Когда можно будет сходить на ваше «занятие»? спросил Александр.
Завтра. В четыре утра.
А что это у вас там, кто-то бессонницей страдает?
Нет. Просто время Вельзевула с двенадцати ночи до пяти утра, а начинающие еще не подготовлены и им трудно не бывать дома ночью. А уйти рано утром ни для кого трудности не представляет. Просто даже мысль не шевельнется, что сыновья или дочери идут не по делам мирским в такое время.
А где это находится?
Я к тебе зайду в три часа ночи, предупреди своих. Мол, на рыбалку собрались.
Завтра, это получается сегодня ночью?
Да. Может тебе в первый раз покажется трудно. Все-таки рано вставать, поэтому ложись вечером пораньше. А то, согласись, странно будет, если ты, впервые придя в новое общество, будешь носом клевать.
Да клевать я не буду, но выспаться не мешает. Он посмотрел на часы. Уже поздно, я пойду.
XXXIII.
Было еще темно, когда они вышли на улицу. Влажный и грязный от недавнего дождя асфальт чавкал под ногами. Тишина и отсутствие посторонних настораживали. Дневная одежда пропускала прохладу. Едва проснувшееся тело пронзали волны холода. Тихие газоны с поникшими кронами деревьев продолжали отдыхать. Свет в окнах давно погас и не оживлялся даже единичными экземплярами. С проспекта они свернули во дворы и долго пробирались сквозь кварталы и неправильно построенные дома.
Здесь, произнес Хомут и показал на бетонный забор.
И как тут? с сомнением спросил Александр:
Можно и обойти, там перелезать не надо, но обходить далеко. Я на тебя залезу, потом тебе руку подам.
Хомут с трудом залез на плечи Александру и, свесившись с забора, протянул ему руку. Александр ухватился одной рукой и, резко подтянувшись, повис другой рукой на заборе.
Ты что? Я чуть не упал! возмутился Хомут.