Линда ЛистопадоваГлаза закрыты
Дорогой читатель!
В твоих руках сейчас находится моя первая книга. Она стала для меня настоящим спасением и сокровищем в те времена, когда все краски этого мира казались уж чересчур мрачными. Если тебе сейчас плохо, а твой жизненный путь представляется извилистым или вообще непостижимым, всегда помни о том, что теперь у тебя есть этот текст. Я надеюсь, он поддержит тебя и начнет беседу с твоим внутренним миром. Какие выводы последуют из этого диалога?
Решать только тебе.
С любовью и крепкими объятиями,
Линда Листопадова
Глава 1. Странная болезнь
Я совсем запутался, и мне, скорее всего, нужна помощь. Уже давно я совсем не чувствую физической боли, но вот душевная совсем измучила. Мне всегда было ясно одно: со мной что-то не так, и с тех самых пор, когда я взялся за то, чтобы написать все это, ироническое осознание трагичности моего существования в этом мире постепенно последует за каждым воспоминанием.
Сейчас я понимаю, что такой странной и до ужаса нереалистичной ситуации вполне можно было избежать. Я бы жил совсем по-другому, не пошел бы на поводу у своих амбиций и, в конце концов, не оказался бы в таком глупом положении, которое даже словами объяснить тяжело. Но то время назад уже не вернуть, и переиграть эту партию не получится уже ни в одном из многочисленных миров. Как я уже сказал, все было в моих руках. Все и сейчас в моих руках, но не поймите неправильно: вас удивит, в какую бредовую ситуацию я попал.
Теперь, после всего того, что случилось, у меня осталась, скорее всего, пара-тройка ночей, прежде чем я наконец-таки оставлю этот странный и славный мир. И мое решение не изменится, даже не пытайтесь меня переубедить! Времени мало, и мне неизвестно, сколько еще протянет на этой земле мой единственный посыльный.
Представьте себе следующую картину: вы сидите вечером в баре и слушаете рассказ вашей знакомой подружки об очередной ее неудачной любви. От приятной предыстории вы затем постепенно и максимально плавно перейдете к описанию того, какой он придурок, бабник или деспот, но, тем не менее, вы ведь сразу же ощущаете что-то неладное? Сразу замечаете размазанную тушь на глазах подружки? Постоянные просьбы наполнить бокал заново при одном упоминании имени мучителя? Что-то вроде фильма с названием в стиле: «В конце Боб или Джек умрет».
Вы уже знаете финал этой истории.
Так вот. Что бы вы предпочли, слушая такой грустный рассказ: резкое падение в мерзкий омут страшной действительности или же скачки по временным отрезкам чужих жизней? Поверьте, я и того, и того нахватался в избытке, так что простите меня за попавший к вам в руки аттракцион в стиле путешествий во времени, пока я судорожно собираю воспоминания в единое целоеот начала до самого конца.
Что ж, пора. Я переношусь в то самое утро второго декабря, когда меня одолели самые тяжкие размышления в жизни. С чего же он начинался
Ах, да!
До чего же омерзительный сон! подумал я, вскочив от испуга в своей постели. На часах мерцали цифры «5:33»: до будильника оставалось ровно двенадцать минут.
Познакомьтесь, у меня под боком сопит моя невестаАбель. Еще часов шесть назад эта девушка выглядела так, словно только что сошла с обложки глянцевого журнала: белокурые локоны, ярко-розовая помада и черная подводка, обрамляющая ее круглые кукольные глазки. Сейчас же Абель старалась что-то мне промычать, едва рассоединяя пальцами слипшиеся ресницы. Все, что мне удалось разобрать, это едва хриплое: «Тытруп, Монсиньи». Да уж, она совсем не любит, когда ее будят раньше времени.
И, да, вы не сошли с ума: меня зовут Жорж Монсиньи. Когда меня ждала моя мама, она активно читала старые французские любовные романы и решила, что идеально будет назвать своего сына в стиле очередного героя-любовника. Она и мужа так нашла, а потом и вовсе выяснилось, что наш любимый город Хаас заразился всей этой сладко-бульварной романтикой: все имена вдруг стали звучать на французский манер. Странные веяния прошлого!
Отчетливо помню то, что так захватывало дух: белая шелковая простыня соскальзывает вниз, оголяя смуглое бедро Абель.
Розоватое небо за окном; кое-где самолетные лучи среди облаков оставили белые линии. В городе еще тихо, слышится пока что только пение птиц. На трамвайной остановке, находящейся прямо под окном снятой мной квартиры, еще никого не было. «Эх, бедняга ты, Жорж Монсиньи!» подумал я про себя. Просыпаешься в холодном поту после своего кошмара и больше не можешь заснуть.
Меня тревожило тогда странное предчувствие, словно сегодня или в ближайшие дни что-то случится. Что-то, к сожалению, похуже, чем то, что уже изменило мою жизнь пару недель назад. Но об этом позже. Я осторожно поставил ноги на холодный пол и тяжело вздохнул. Все, что может сейчас облегчить мое существование, чашка крепкого горячего кофе с молоком. А вот молоко, кстати, с витаминами: его дают лучшие коровы Хаасавеличайшего города на планете Земля. Я горжусь тем, что могу называть себя его жителем.
Примерно час до начала рутинной городской жизни. В лучах рассвета белые и слегка обшарпанные стены кухни пока еще смотрятся грязносерыми. Я интуитивно шарю рукой в холодильнике, внутри которого давным-давно сломалась лампочка, но это так неважно Нашел! Влажный холодный пакет. А теперьпойдемте со мной к «Ванде» любимой кофемашине вашего героя. Это был подарок от моей материЭлеоноры Монсиньи.
Вы, наверное, спросите: что тревожило меня в такой ранний час? И почему речь вообще зашла обо мневесьма неприметном, на первый взгляд, человеке?
Тут есть несколько деталей, и первая из нихпредстоящая свадьба с моей Абель. Вернее, то, что я очень сильно сомневался в ее необходимости. Почему?
Представьте себе обычную спальню. Вещи разбросаны в утренней спешке, кровать еще не застелена. Время: примерно одну неделю и шесть дней назад. Я собираюсь на работу в бар и жутко нервничаю (я делаю это часто): не могу найти свой форменный бейдж. В голове моейвоспоминания об очередном конфликте по этому поводу. Я всегда просил Абель класть этот сраный бейдж на одно и то же место. Что она там говорила?
Я кладу эту штуку в комод у столика, и больше ты меня этим не достаешь. Жорж, ты всегда разбрасываешь вещи где попало, а потом не можешь ничего найти!
Комод у туалетного столика Абель. Мой взгляд останавливается на вещах с поверхности гладкой белой столешницы: духах, походной косметичке, паре смятых бумажек с запискаминапоминалками. А ещенебольшая розовая записная книжка.
Вы скажете мне: читать чужие дневники неприлично и некрасиво. А я отвечу так: кто ищет, тот всегда найдет. Небольшая ревность уже давно смешивалась у меня с подозрительностью в последнее время, когда она уходила из дома на учебу. Стала сильнее краситься, надевала не самые дешевые вещи, да еще и сильно оголяющие ее бюст. Разумеется, эти знаки не прошли мимо меня, и я, соблазненный любопытством, на всякий случай решил удостовериться, что у моей невесты не закралось каких-нибудь сомнительных мыслей. Тогда меня успокаивал тот факт, что, в случае особенно строгой тайны, она бы стремилась спрятать от моих глаз этот дневниккладезь женских тайн, даже если бы спешила на заседание правительства. А тут, совершенно обыкновенным образом, как при обычной спешке, он остался на самом видном месте.
Голубые страницы с цветочным рисунком. 18 ноября.
«Я снова повторяю те же ошибки. Как мне прочистить свою голову? Завтра у нас снова занятия, а я боюсь даже посмотреть в глаза господину дю Санте. Он снова попросил меня остаться, и я нервничаю. Вижу, как он на меня смотрит. Мне жаль Жоржа: он буквально помешался на своей книге, с ним невозможно разговаривать! Сегодня два раза отчитывал мне кусок, который будет читать при всех на вечере. Я слушаю его, но мысленно снова переношусь в то утро, когда Маркиз читал нам лекцию о «Госпоже Амари». Когда-нибудь я решусь написать здесь обо всем, что крутится в моей голове, но совесть пока еще ест меня.
Кстати, дома в холодильнике сломалась лампочка, а Жоржу снова нет до этого дела»
Как бы вам сказать? Не то, чтобы Маркиз дю Санте отныне почти не выходил из моей головы. Но сама мысль о том, что Абель, возможно, уже изменяет мне, а в ее мыслях обитает другой мужчина, сильно разочаровывала меня. Мягко говоря.
Предсказываю вопрос: почему я до сих пор не примчался в университет Абель и не дал в морду этому хлыщу дю Санте? У меня неверная невеста, а я до сих пор не закатил скандал?
Историю моей странной душевной болезни, проливающей свет на эти вопросы, я постараюсь изложить по порядку, но будьте уверены: вы еще поймете, что герой этих заметок и сам не так прост, как кажется. Я дал своему состоянию название «странная болезнь», так как многие вещи до сих пор кажутся мне необъяснимыми, будто природой своего появления они обязаны космосу.
Так, ну и раз уж впереди у нас очень странная история, то, для начала, позвольте мне присесть. Стулья в нашей дряхлой квартирке очень скрипучие, и мне сейчас придется хитро извернуться, чтобы не разбудить Абель. Аккуратно Аккуратно, Монсиньи, глупый ты идиот! Сам же влип в такую кашу. Теперь остается только рассказать читателям, как ты до такого докатился. И, кстати, разозлит вас это или нет, но в этом абзаце мне пришлось совсем немножечко вам соврать. Ничего страшного и криминального, просто поймите: есть одна вещь, о которой я сейчас сильно мечтаю. Но претворить ее в жизнь больше не могу.
Итак. Время 6:11 и дзынь! Мой будильник уже снова прозвенел, и перед вами грустное зрелище: мрачный утренний Жорж, одолеваемый странными мыслями. Синие пушистые тапочки и серый махровый халат. В тот день, кстати, ровно, как и три месяца назад, я пил такой же мерзкий кофе на развес с чудесным молоком из супермаркета. И задавался вопросом: что же мне делать дальше?
Картины возможной неверности Абель я отбрасывал, как только они начинали посещать головусловно это какая-то агрессивная теннисная подача. И вовсе не из-за того, что я ревностно охранял ее от чужих мужских рук. К сожалению или к счастью, мне совсем не хотелось этого делать. И на то есть свои причины.
Забыл сказать! Если я сейчас встану из-за стола и начну переодеваться, то вы непременно скажете: «Монсиньи, какой же вы худой!».
И будете совершенно правы. Я почти тощий (но, кстати, Абель сказала мне, что это сексуально).
Ах, да, вы же не фильм будете смотреть: в ваших руках будет книга! Время от времени напоминайте мне об этом, а то я иногда забываю описывать какие-то детали. Понимаете, я лишен возможности вам показывать, а потомупридется рассказывать
Итак, мои косточки торчат наружу, и сам я похож на скелет. Но не могу сказать, что когда-то это доставляло мне проблемы. А еще моя мама всегда говорила, что я довольно умный парень, кстати. Сам я так и не стал режиссером, зато почти стал писателем. Был немного скрытным, но зато очень харизматичным. Кстати, харизма зачастую и перебивает странное впечатление обо мне: ну вот никак не удается набрать ни одного лишнего килограмма! И все же с шармом мне повезло, хотя самооценка у меня иногда бывает ниже плинтуса. Сам я о себе точно скажу следующее: слишком костлявый, слишком задумчивый, а иногдаслишком печальный.
О последнем мне, конечно, придется рассказать поподробнее. Давайте мы с вами тихонько пройдем в мой крохотный кабинет и посмотрим на парочку интересных вещиц. Перед вами комнатадва на два: крохотная коробочка с окном, выходящим на оживленную улицу Хааса. И, честно говоря, этот вид меня просто завораживает. Так как в то утро был чудесный рассвет, вы бы увидели, как постепенно поднимающееся солнце отсвечивается от припаркованных вдоль дороги автомобилей. Увидели бы, как потихоньку открываются магазинчики, выключается неоновая подсветка вывесок. Пара бродяжных внизуэто нормально, к вечеру их уже не будет. Программа «Безопасный город». А эти все ненужные, пользы городу не приносят, только вред, да ещё и людей пугают, поэтому их заберут, помоют, почистят и отправят на работы. Ещё и пособие дадут! А если кто-то вам скажет, что на самом деле нищих и бездомных собирают с улиц ради экспериментов, с билетом в один конец, не верьте. Все эти нелюди хотят оклеветать великий Хаас.
Вообще, квартирку в этом милом домике я снял где-то полтора года назад, как только съехал от родителей. И виной тому, кстати, снова та же душевная печаль, о которой я уже успел вам сказать. Я хотел начать новую жизнь здесь, поблизости от центра Хааса: богатые дома, роскошные перспективы. Если бы мы ехали сюда на автомобиле, то обязательно увидели бы огромный телещит, с которого мэр нашего города, Дюрер Спейс, громко вещает:
ЕДИНЫЙ НАРОД ХААСА
НАС МНОГО, МЫСИЛА!
Ух Аж мурашки по коже!
А вот из другого окнакухонного, вы увидели бы дорогу. Долгую, длинную, спускающуюся вниз с горы. Стоит только увидеть, что находится у подножия, глаза тут же разбегаются от восхищения: огромные разноцветные баннеры, реклама прямо на небоскребах. Можно даже фильмы смотреть, пока ждешь своего поезда на станции. Знаете, что-то подобное я видел в детстве на старых маминых открытках. Там были разные виды, и подписи соответствующих городов: Токио, Шанхай, Нью-Йорк. Когда я был маленьким, мне особенно нравилась открытка с Таймс-сквер. Это в Америке где-то. Очень похоже на наши улицы!
К сожалению, в этой жизни никому из нас уже не довелось побывать ни в одном из этих великих городов. Лишь энциклопедические статьи вообще посвящают нас в историю: Лондон, Хельсинки, Рим, Вена, Прага, Москва Сколько всего раньше, видимо, было интересного! Помню, мама мне как-то читала про такое интересное чудо из чудес, как пирамиды. Египетские вроде, названия не помню. Древние люди строили их сами, нося тяжелейшие блоки на своих плечах С ума сойти можно!
Не упрекайте меня в щенячьем восторге или глупости. Я знаю и о всяких ужасах. В школе нам рассказывали о двух великих войнах, которые сначала велись оружием. Люди истребляли друг друга с помощью этого оружия, жгли чужие дома и грабили их. Споры за территорию и чистоту рас заставляли всех наших предков превращаться в хищников. Я даже помню, как плакал после урока, на котором нам показывали, как группу раздетых костлявых и измученных пленных повели в газовую камеру.
Последнюю войну в учебниках прозвали информационной. Авторитет любого государства можно было запросто понизить, если чуть-чуть подкорректировать некоторые данные. Историю заново написать. Теперь целые группы людей придумывали иностранных шпионов, разрабатывали теории заговоров, чтобы посеять смуту в головах наших предков. Свобода информации давила на бедных жителей Земли, и все они становились унылыми и подавленными: кончали с собой без конца, никак не могли получить удовлетворение от жизни, преисполнялись завистью и ревностью. Как хорошо, что мне довелось жить в ту золотую эпоху, когда в мире закончился переизбыток информации. Теперь и интернет, и любые системы четко налажены и систематизированы: все для нашего удобстватовары и услуги с доставкой, а перечень книг, фильмов и музыки четко отфильтрован, и сделано это было в нашу пользу, чтобы нам никогда больше не было грустно.
Итак, последняя войнаинформационная, да. Хотите спросить меня: неужели войн больше никогда не было? Возможно, они бы и были, если перед нашим человечеством не встала бы одна большущая угрозаглобальный вирус, объединивший усилия всех стран в борьбе за общий мир. Этот вирус убил миллионы людей, а эпидемия затянулась на несколько лет. Страшное было время, оно отображается эхом от моих детских воспоминаний. Люди в масках и перчатках, словно врачи или спасатели из радиоактивных пустынь восьмидесятых годов прошлого века. Раньше ведь так было: все могли спокойно толпиться в магазинах, создавать сумасшедшие очереди в кинотеатрах или метро. Представьте себе такую картину: музыка гремит, во весь звук трещит какой-то огромный концерт. Фанаты дышат друг другу в затылок, прыгают и разбрызгиваются потом на остальных. Бррр Кошмар!
А ведь так все и было, пока не наступила эра изоляции. Чтобы защитить человечество от опаснейшего заболевания, все страны приняли решение ограничить пребывание людей на улицах. Закрыли театры и клубы, а кафе и магазины перевели на доставку. Концерты, игры и церемонии какое-то время проводили без зрителей. Наконец-то людям стало не так уж и интересно идти друг на друга с оружием, ведь появились проблемы важнее. Морги и кладбища переполнялись гниющими трупами: в новостях показывали, как больные, лишенные возможности дышать, были вынуждены лежать на койках прикованными к аппаратам искусственной вентиляции легких.