Я учу, как правильно стрелять, а не как быстро доставать револьвер.
Но я и этому хочу научиться.
Тогда воткни новые прутики.
Дэвид отправился исполнять поручение. Пока он был занят, Эбби и Преподобный молча смотрели друг на друга. Не было нужды говорить, когда им просто было хорошо.
Дэвид вернулся к Преподобному.
Моя очередь?
Почти. Преподобный зарядил револьвер и заткнул его за кушак.
А потом выхватил. Дэвид едва успел разглядеть движение. Рука Преподобного словно расплылась в воздухеи вот револьвер уже нацелен, взведен и грянул первый выстрели первый прутик исчез; курок снова взведенвторой выстрел, потом еще и еще, пока в воздухе не повисло облако едкого дыма. Все прутики были скошены под корень.
Господи Боже! сказал Дэвид.
Сынок, следи за языком. В отличие от нас, Господь не такой уж любитель меткой стрельбы.
Черт, вы не хуже, чем Дикий Билл Хикок.
Пожалуй, лучше, серьезно сказал Преподобный.
А можно теперь я? Хочу попробовать.
Пока только стрелять, без лихого выхватывания.
Дэвид кивнул. Тем временем Преподобный зарядил револьвер.
А как же кобура? Наверное, она пригодилась бы, чтобы быстрее доставать? спросил Дэвид.
Это всё бульварные книжки. Хикок, например, носил кушак. Когда мушка спилена, Преподобный продемонстрировал, что мушка плавно сглажена, можно не бояться зацепа. Кобура имеет свойство захватывать револьвер. Кушак или просто ремень лучшепойди приготовь новые прутики.
Дэвид помчался за новыми мишенями. На сей раз он набрал целую горсть и воткнул прутики в ряд. Он пересчитал иходиннадцать.
Бегом вернулся к Преподобному.
Преподобный протянул ему револьвер.
Когда будешь готов, возьми покрепче и направляй точно палец. Целиться не нужно. Представь, как ты выпрямляешь палец и наводишь на мишень. Так ты вернее попадешь. Мягко нажимай на курок.
Дэвид поднял револьвер, взвел курок и выстрелил. Пуля попала в край дороги.
Ты слишком старательно целишься. Нужно как бы слиться с револьвером. Он должен стать частью тебя, твоим железным пальцем.
Можно засунуть его за ремень и выхватить?
Разве что хочешь лишиться мужского достоинства.
Дэвид обдумал услышанное.
Намекаете, я могу отстрелить себе хер?
Вот именно.
Эбби прыснула.
Простите, мэм, сказал Дэвид. Я совсем про вас забыл.
Всё в порядке, сказала Эбби.
Дэвид снова направил револьвер через дорогу, взвел и выстрелил. Он повторял это, пока барабан не опустел. Ни один из выстрелов не поразил цель, но они ложились все ближе.
Дэвид отдал разряженный револьвер Преподобному, добавив:
Черт.
Нужно время и терпение, сказал Преподобный. Раз за разом, взводя курок, ты привыкаешь к весу и тренируешь мускулы предплечья, пока револьвер не становится продолжением руки. Он прицелился. И пули вылетают будто из тебя, а не из дула.
Он перезарядил револьвер и засунул за кушак. Пусть наставляя Дэвида, Преподобный сознавал, что устроил демонстрацию отчасти для Эбби.
Он выхватил револьвер, на сей раз левой рукой, взвели выстрелил шесть раз подряд. Шесть прутиков исчезли.
Ух ты! Вы лучше Дикого Била Хикока.
Я же говорил, подтвердил Преподобный.
Еще раз перезарядив, он сунул револьвер за кушак. Теперь он выхватил правой, выстрелил, перекинул револьвер в левую руку, выстрелил, вновь перекинули так, пока не скосил еще шесть прутиков.
Итак, двенадцать выстреловшесть с левой руки, шесть попеременнои ни одного промаха.
Эбби захлопала в ладоши.
Благодарю, мэм, сказал Преподобный и обратился к Дэвиду: Глянь-ка, как близко к земле я их срезал.
Дэвид помчался через дорогу.
Все двенадцать прутиков были ровно срезаны у самой земли.
Двенадцать?
Он отчетливо помнил, как воткнул одиннадцать.
Не беда, Преподобный сам отыскал двенадцатый. Но, нагнувшись рассмотреть прутик поближе, Дэвид обнаружил, что тот сильно отличается.
Он разгреб землю и, поняв, что это такое, завопил:
Преподобный! Скорее сюда.
(9)
Убрав револьвер, Преподобный быстро пересек тенистую лесную дорогу. Эбби спешила следом. Оказавшись рядом с Дэвидом, он присел на корточки, разглядывая прутик.
Это оказался совсем не прутик.
А грязный человеческий палец, отстреленный у первого сустава.
Преподобный разрыл землю вокруг, и вскоре показалась рука. Он стал рыть дальше.
Еще немногои открылось грязное обезображенное лицо с повязкой на глазу. Повязка, впрочем, сползла: пустая глазница была забита грязью и мхом, где извивался червяк.
Билл Нолан! воскликнул Дэвид. Пропавший кучер.
Преподобный продолжал откапывать.
Когда все тело оказалось на виду, он попросил:
Дэвид, принеси из повозки одеяло.
Дэвид пошел.
Эбби присела рядом с Преподобным. От трупа волнами расходилась вонь.
Везет нам сегодня на мертвецов. Что с ним стряслось?
Не знаю. Но кто-то хотел спрятать тело.
Вернулся Дэвид с одеялом. Преподобный расстелил его рядом с Ноланом, потом они с Дэвидом взяли труп с двух сторон и переложили, завернув края так, чтобы ничего не торчало наружу.
Ладно, Дэвид, сказал Преподобный, давай отнесем его в повозку.
Тело оттащили и положили с краю, поверх кольев для палатки, после чего оно с Дэвидом по соседству, а Эбби с Преподобным впереди двинулись обратно в Мад-Крик.
Рука трупа выскользнула из-под одеяла под солнечные лучи. От мертвой плоти заструился дымок. рука медленно заползла обратно.
Никто из живых этого не заметил.
(10)
Нолана отвезли к гробовщику и вызвали доктора.
Счастлив видеть вас снова, сказал Док Преподобному. Тот кивнул.
Па, тебе понадобится моя помощь? спросила Эбби.
Управлюсь сам. Побудь с Преподобным и Дэвидом.
Оставив компанию в передней, Док вместе с Мерцем пошли осматривать тело. Оно лежало на столе, рядом с начисто обмытым и уложенным в лохань со льдом банкиром.
Док покосился на лохань.
Чтобы не портился, пояснил Мерц. Для похорон придется ждать завтрашнего вечера: мало желающих прийти, некоторым нужно заплатить.
Думаю, он может себе это позволить, сказал Док.
Он осмотрел Нолана. У того была расплющена кисть и на шееотметина от укуса. Док нахмурился.
Глянь, совсем как у Ната, верно?
Вроде того, сказал Док.
Он обошел тело, по пути удаляя остатки одежды. Закончив, вымыл и насухо вытер руки.
Итак, спросил Мерц, причина смерти?
Потеря крови.
От этой раны? Она, конечно, серьезная, но не настолько.
Тем не менее. Док надел сюртук и вышел. Мерц по-приятельски похлопал Нолана.
Стареет Док, заметил он.
Мерц подобрал с пола одежду Нолана и проверил на предмет оставшихся ценностей. С Натом он неплохо поживился, раздобыв кольцо и серебряный доллар. А еще бумажникпустой, но очень хороший. Не иначе, Калеб успел опустошить бумажник раньше него.
Что ж, кто-то теряет, а кто-то находит.
Мерц приступил к работе.
(11)
Док вошел со словами:
Понимаю, после осмотра мертвого тела прозвучит странно, но я проголодался. Отправимся домой перекусить. Дэвид, идешь с нами?
Нет, сэр, мне пора драпать. Как бы папаша недосчитался меня в конюшне к концу дня. Преподобный, я отнесу колья в лавку.
Папаша не будет против? спросил Преподобный.
Нет, если вы заплатите за хранение.
Логично, сказал Преподобный. Ладно, так и быть.
У дверей Дэвид обернулся:
Преподобный, можно вас на минуту?
Они вышли на улицу.
Я только хотел сказать, замялся Дэвид. Сегодня я очень здорово провел время.
Как и я.
Без мисс Эбби все было бы не так здорово. Вам бы ее зацепить.
Дэвид, она не рыба.
Вы понимаете, о чем я.
Ладно, подумаю. Но решать ей.
Спасибо за урок стрельбы.
К твоим услугам. Хорошо, что мы не стали пробовать Эбби как мишень, верно?
Ага, ухмыльнулся Дэвид. Правда, мне по размеру она сгодилась бы лучше, чем прутик.
Все дело в тренировке.
Они обменялись рукопожатием.
Дэвид забрался в повозку, присвистнул и покатил к кузнице.
(12)
Жилье Дока и Эбби примыкало к лечебнице. Дом был простой, но милый.
Эбби подала бобы, лепешки и кофе. Поев, они перебрались в кабинет Дока. Кабинет, который соединялся непосредственно с лечебницей, был битком набит книгами и пропах сигарным дымом.
Все расселись вокруг письменного стола, и Док начал:
Не знаю, хочу ли это рассказывать, но после целого дня размышлений и обращения к книгам я должен с кем-то посоветоваться. Вы, Преподобный, как служитель Божий, имеющий дело с бессмертной душой, подходите, по-моему, как нельзя лучше. Возможно, стоило пригласить и Кэлхаунатолько он идиот. Так что пусть все останется между нами тремя. Дочь моя решила, что я рехнулся, но, так или иначе, ей приходится с этим мириться. Но вы, Преподобный, человек особенный. Служитель Божий и в то же время реалист. Док кивнул на револьвер. А мне сейчас нужен именно такойсведущий не только в людских душах, но и в житейских реалиях. Преподобный, вы верите, что мертвецы могут ходить?
Что? воскликнула Эбби.
Док не отреагировал. Его взгляд был прикован к Преподобному. Застигнутый врасплох, тот наконец ответил:
Как правилонет.
Я серьезно, сказал Док.
А я было Хорошо. Полагаю, мертвые могут ходить. В определенных обстоятельствах. Лазарь пошел, будучи умершим. Умершим и погребенным. Я говорю об оживших мертвецах. Не о воскрешенных.
Па? сказала Эбби. Ты совсем сбрендил?
Возможно.
Так вы о Носферату? сказал Преподобный. Упырях? Зомби?
Значит, вы поняли, куда я клоню?
Не совсем, но мне случалось читать предания.
Хорошо, пойдем напрямик. Человек, упавший на улице, умер раньше, чем это случилось.
Тишина повисла словно гиря.
Папа, произнесла Эбби. Это невозможно.
Я полдня твержу себе о том же. Но, исследовав телоостанкипод микроскопом и взяв несколько проб Мертвая гниющая плоть. На солнце гниение ускорилось, но, говорю вам, тот человек уже был мертв. Это подтвердило и обследование внутренних органов.
Мертв. А солнце ускорило гниение. Должен признаться, Док, верится с трудом.
Преподобный, я не шарлатан, и в своем уме. Парень был мертв до того, как упал. Солнце растопило его плоть будто масло. Подобных болезней просто нет.
Возможно, это первый случай, сказала Эбби.
Если считать оживление мертвеца болезнью, то конечно. Выслушайте меня оба. Преподобный, я читаю в ваших глазах, что мои слова для вас не пустой звук. В этом городе творится что-то, пронизывающее насквозь, как холодный зимний ветер. Попробуйте возразить.
Не могу, сказал Преподобный. Здесь вправду что-то назревает, и я как-то к этому причастен. Господь направил меня сюда, но не знаю зачем. Однако живые мертвецы, упыри? Вампиры?
Позвольте, Преподобный, я кое-что расскажу о Мад-Крике. Город проклят, и боюсь, все и вся здесь погибнут, как изъеденный жуком помидор.
Едва увидев вас, Преподобный, я тут же понял, что вы часть того, что происходит. Не знаю какпросто понял. Вы точно последний ингредиент в похлебке, стручок жгучего перца. Город обращается в тлен, а виной томуиндеец и его женщина.
Па, сказала Эбби. Забудь.
Нет. Я не могу забыть. Вот послушайте. Я расскажу, что знаю, а судить вам. Если, выслушав, вы сочтете меня безумцем и захотите поскорее отделаться от меняя пойму. Если же, поверив мне, Преподобный, вы решите оседлать коня и скакать отсюда без оглядкия и это пойму. Но дайте прежде рассказать. И если потом рассудите, что в моей голове конский навоз, и убедите меня в этом, так я, по правде сказать, ничего не желал бы сильнее.
Открыв ящик письменного стола, Док достал бутылку виски и три стопки. Эбби и Преподобный отказались. Док кивнул и налил себе.
Поможет развязать язык, сказал он и начал.
Глава пятая
История доктора
С месяц назад в город прикатила эта повозка, вся расписанная яркими красками. Красные, желто-синие и зеленые змеи сплетались в кольца по бокам. А сверху черным шла надпись: «ЗНАХАРСКАЯ ПОВОЗКА». Правил индеец, возможно метис, с примесью негритянской крови, трудно судить. Подобных ему я прежде не видел. В плечах он был шире любого известного мне человека, а ростомпод семь футов.
С ним была женщина. Цветная, а сказать точнее, зазывала. Надо заметить, очень привлекательная. Но индеец и цветная в этих краях вмиг настроили против себя многих. Не будь они такой диковинной парой, а жизнь в городетакой унылой, им пришлось бы сбежать в первый же день.
Негритянка читала судьбу по ладони и все такое. Индеец делал снадобьяне те, что бывают у странствующих шарлатанов, а как настоящий целитель. Как бывает, когда человек, берущий ваши деньги, старается дать что-то взамен. Ну и продавали вдобавок всякую ерундувроде любовных эликсиров и амулетов. Но главным образомлечебные снадобья. Они здорово расходились, и скажу почему. Не по той причине, что вы думаете, как если бы разбавлять виски толикой уксуса и сахара. Эти снадобья действительно исцеляли.
Не стыжусь признаться, что я был раздосадован. Я опытный доктор. Конечно, лишь сельский костоправ, но далеко не новичок. А индейцу удавалось такое, о чем я и подумать не мог.
Старая миссис Джеймисон годами страдала от недуга: ее узловатые руки походили на старую борозду, суставы воспалялись и распухали, иногда до такой степени, что кожа трескалась. Я испробовал все известные средства, но в лучшем случае удавалось облегчить боль на короткое время, чтобы совладать с приступом, пока не случится новый. Со временем приступы случались все чаще, и бедная женщина едва могла распрямить пальцы. Они стали напоминать скрюченные птичьи когти.
Когда в городе появился индеец и разнесся слух о его чудодейственных снадобьях, лечивших всеот прыщей до хрипов в груди, она отправилась к нему и приобрела какую-то целебную мазь. До сей поры некоторые случаи исцеления вызывали мое удивление, но я ни разу не был свидетелем чуда. Бедная миссис Джеймисон натерла целебной мазью свои старые руки, и боль ушла. Тогда она явилась ко мне продемонстрировать результаты. Полагаю, заодно позлорадствовать и ославить меня как врача. Однако крыть мне было нечем. Болезнь не только остановилась, но повернула вспять, и рукам начали возвращаться прежние свойства. За неделю втирания состава, полученного у индейца, они стали подобны рукам двадцатилетней девушки. Абсолютно здоровые, гибкие, мягкие и красивые. Если бы Эбби и миссис Джеймисон положили руки рядом, то старухины оказались бы привлекательнее.
Короче говоря, индеец и его негритянка вскоре сделались едва ли не святыми, и общественное мнение к цветным сильно смягчилось. Разве что Калеб с прежним пылом ненавидел всех, кто не принадлежал к белой расе. Он, впрочем, не страдал от каких-либо недугов. Всегда был здоров как осел, а мозги под стать.
Остальным парочка с каждым днем казалась все белее, никто не возражал против стоявшей на окраине повозки.
Поскольку почти всегда у кого-нибудь что-нибудь да болело, их дела шли в гору. Ко мне уже обращались только с разной ерундой, вроде занозы в пальце, а в серьезных случаях шли к индейцу. Меня это сильно злило. Прожив всю жизнь в таком городишке, где принимаешь роды, видишь смерть стариков и постоянно лечишь людей, временами начинаешь кое-что о себе мнить.
Я отправился поговорить с ними и поблагодарить за все, сделанное для города, но индеец видел меня насквозь. Он догадался, что я пришел из любопытства и, возможно, надеясь проникнуть в его знахарские секреты. Конечно, так оно и было.
От того, как он говорил со мной и улыбался, я чувствовал себя униженным и полным болваном. Ну а женщинапризнаться, мне немного стыдно говорить об этом в присутствии Эббия чувствовал к ней влечение. Она была не просто смазливой, а неповторимой. Высокая, с кожей цвета кофе со сливками и волосами, заплетенными в индейские косички. С пронзительно-голубыми глазами, каких мне не доводилось видеть. Они притягивали будто магнит. А фигура такая, что даже в мои годы я почувствовал зудпрости, Эбби, который уже не чаял испытать. Меня это встревожило. Видимо, из-за вины перед памятью твоей матери. Я ушел и больше туда не ходил. Не хотел, чтобы индеец разглядывал меня с превосходством, не хотел видеть холеную негритянку и сознавать, что она никогда не будет моей.