У нас был инцидент в его комнате. Я уже всё убрала.
Ещё один?
Призрак ухмылки касается бледного лица Табби.
Мы были как две пушки.
Джеймс старается не представлять это.
Снова кровь?
Не в этот раз. Но это больно, так что я предполагаю, что это пищевое отравление. Может, ты сможешь проверить, как там Хейли, и поиграть с нами в медсестру, если ты в порядке?
Этих слов было достаточно, чтобы у Джеймса закружилась голова.
Конечно.
Табби проходит мимо него и возвращается в спальню.
Мне очень жаль, Джеймс.
Его терзает чувство вины.
Табби, не нужно извиняться за то, что ты заболела. Есть ли у нас в доме что-нибудь, что могло бы успокоить твой желудок?
Она останавливается перед тем, как дойти до кровати.
Чёрт, нет, но это хорошая идея. Может, ты сможешь мне что-нибудь найти?
Хорошо. Тебе нужен тазик или что-то в этом роде?
Нет, проблема в другом моём конце.
Джеймс подавляет гримасу.
Если тебе нужно воспользоваться моим туалетом, просто сделай это, хорошо?
Табби улыбается, ложась в кровать.
Спасибо.
У Джеймса напряжённая голова, он идёт через холл в комнату Хейли и стучит в дверь. Когда нет ответа, он заходит внутрь.
Хейли?
Кровать заправлена, и одежда, в которой его дочь была вчера, аккуратно сложена на стуле перед зеркалом, но её там нет. Желудок Джеймса сжимается так сильно, что на мгновение он думает, что тоже заболел.
Вернувшись в свою спальню, Табби, кажется, заснула. Он достаёт зарядное устройство из своего телефона и читает время: 08:12 утра. Они не ожидают, что Хейли будет докладывать им лично каждый раз, когда она хочет выйти из домаей шестнадцать лет и она умная печенька, но для неё странно рано отправляться в путь. Он посылает ей сообщение, в котором спрашивает:
«Как дела, ранняя пташка? Твоя мама и Райан больныкак ты себя чувствуешь? Я надеюсь, ты в порядке».
Джеймс наблюдает за отправляемым сообщением и отчётом о доставке, но его дочь не видит его и не отвечает. Он говорит себе не беспокоиться; у него и так уже достаточно мыслей. Даже после всего случившегося он всё ещё мог ошибаться насчёт своего брата. В конце концов, это то, что говорили его психотерапевты.
Пора выпить кофе, одеться и отправиться в город, чтобы купить лекарства для желудка Табби. Может быть, позже, когда день станет нормальным и он поймёт, что все его страхи напрасны, он сосредоточится на какой-нибудь работе по копирайтингу.
Он спускается на кухню, но чувствует, как его тревога нарастает. Он садится за стол для завтрака и кладёт влажные ладони на столешницу, вспоминая технику снижения стресса на основе осознанности, рекомендованную многочисленными специалистами.
«Назови пять вещей, которые ты можешь увидеть».
Металлический холодильник, солонка в форме призрака, полупустая винная стойка, синие домашние тапочки, которые он носит, тостовая крошка на столе.
«Назови четыре вещи, которые ты можешь услышать».
Его собственное дыхание, щебетание птиц в саду, лязг центрального отопления, двигатель автомобиля.
«Назови три вещи, которые ты чувствуешь по запаху».
Фекалии. Он не чувствует ничего, кроме фекалий: густые пузырящиеся лужи этого вещества куски этого вещества проталкиваются ему в ноздри застывшие твёрдые столбики снова вставлены между его приоткрытыми щеками
О, боже бормочет он.
Его спокойствие ускользает.
Он возвращается наверх, к шкафчику в ванной, потому что его зовёт таблетка. Он открывает его и восхищается аккуратно сложенными рядами белых таблеток, которые он поместил в отделения. Было бы так легко просто выпить одного или даже двоих этих плохих парней и провести выходные на пике, игнорируя всё, что происходит. Может быть, найти способ расслабиться в такое напряжённое время было бы полезно для его семьи?
Но что, если он прав?
Что, если его брат вернётся сегодня, а он будет слишком под кайфом, чтобы мочь что-нибудь сделать?
Он возвращает таблетки на место и закрывает шкаф, снова сталкиваясь со своим измождённым седовласым отражением. Он смотрит себе в глаза и видит глаза брата, вращающиеся кругами.
Креб, говорит он, удивляясь самому себе.
От этого слова у него встают волосы на шее, но он чувствует, как его тело расслабляется. Может быть, позвать братаэто на самом деле решение, а не то, чего следует опасаться? Может, ему действительно нужна хорошая доза шоколада?
Прекрати, говорит он и смотрит на унитаз. Я знаю, что тебя там нет. Двадцать дваэто просто число.
Он ждёт ответа, но его нет.
Прежде чем уйти, он заглядывает в комнату Райана. Его маленький сын спит, издавая негромкие свистящие звуки. Он оставляет дверь сына приоткрытой, прежде чем вернуться к Табби, которая просыпается, когда он касается её плеча.
Хейли нет в своей комнате, говорит он.
Табби стонет, не открывая глаз.
Ты удивлён, что она ушла после своего выступления за ужином вчера вечером?
Хотя ещё рано, не правда ли? Ушла к восьми часам в воскресенье?
Она сонно ухмыляется.
После того, как она разговаривала с нами вчера, я надеюсь, что она встретится с друзьями, а затем почувствует себя нехорошо и обгадится прямо там же.
Джеймс не улыбается. Он сидит над своей женой, пока она снова не засыпает, затем проверяет свой телефон, чтобы узнать, ответила ли Хейли. Она до сих пор даже не видела его сообщения.
В тревоге он одевается и выходит из дома за лекарствами для Табби, желая отвлечься от того, что кажется серией дурных предзнаменований, а также от годовщины и ужасных воспоминаний, которые она хранит.
ДВАДЦАТЬ ДВА ГОДА НАЗАД
Маленький мальчик сталкивает своего мёртвого брата с груди.
Креб с хрустом приземляется на бок, стеклянный кинжал вонзился ему в горло.
Мальчик счищает осколки со своей пижамы, несмотря на то, что всё его тело залито кровью и экскрементами. Дрожа, он встаёт, задыхаясь от укола ступни о стекло. Вонь разрушенной спальни снова проникает в его нос, и он плетётся обратно к двери.
Кребэто куча спутанных конечностей на лужах грязного пола. Его щека покоится на боку, глаза прикрыты и остекленели, но рот остаётся открытым в длиннозубой ухмылке. Его горло больше не качает кровь.
Маленький мальчик не плачет, когда смотрит на своего мёртвого брата, но он не может смотреть на свою маму на кровати. Он смотрит себе под ноги, пока гребёт по грязи, а затем, хромая, спускается по лестнице в коридор. Проходя мимо родительской спальни, он не смотрит на своего покалеченного отца, лежащего в дверном проёме, хотя ему очень хочется снять серебряную цепочку с запястья отца и самому надеть её.
Он спускается обратно на нижний этаж дома. Ночь снова тихая, если не считать его шагов и приливной волны в ушах. Он оставляет кровавые следы на своём засыпанном фекалиями маршруте к кухне, где сидит на скрипучем табурете под стационарным телефоном и звонит в службу экстренной помощи, как его учили в школе.
Женщина на другом конце провода звучит как учительстрого, но обнадёживающе.
Здравствуйте! Что у вас случилось?
Мой брат сделал что-то плохое, говорит маленький мальчик. Я думаю, они все мертвы.
Это такое незнакомое слово, и его по-настоящему он слышал только по телевизору, когда его отец смотрел новости или криминальные шоу.
«Маленьким мальчикам не стоит беспокоиться о смерти, говорила его мама. Фактически, некоторые вещи лучше оставить взрослым».
Женщина по телефону спрашивает его про подробности. Он начинает плакать с широко открытым ртом, и отвратительный запах дома снова проникает в его глотку. Его рыдания переходят в приступ кашля, и когда он успокаивается, женщина по телефону спрашивает, в безопасности ли он.
Он смотрит на чистую кухню и грязный коридор и говорит:
Да, думаю, что так.
Женщина спрашивает его адрес и говорит ему оставаться на линии, но он говорит, что хочет выйти из дома, потому что не может больше терпеть вонь.
Женщина говорит, что, если он в безопасности, он должен оставаться на месте, но как только он говорит ей свой домашний адрес, маленький мальчик кладёт телефон обратно на рычаг. Он устал, но никак не сможет заснуть, поэтому вскипятил чайник и заварил чашку чая, чтобы выйти на улицу и согреться, пока он ждёт взрослых.
Он делает свой напиток так, как он видел, как это делала мама, всякий раз, когда у неё был плохой день. Он кладёт чайный пакетик в чашку. Он кладёт в чашку сахар. Вливает воду. Затем, прежде чем он успевает достать молоко из высокого блестящего холодильника, он слышит серию тяжёлых хлопков. Как будто что-то наверху вывалилось из спальни его брата на лестничную площадку.
Он не может заставить себя позвать папу или маму. Он не может позволить себе надеяться.
Что-то тащится по полу над ним.
Он зовёт:
Креб?
По-прежнему нет ответа; просто ещё один шорох движения по полу, приближающийся к площадке нижней лестницы.
Мальчик остаётся сидящим на кухонном стуле, каждый волосок на его голове становится жёстким и вертикальным.
Креб? снова спрашивает он голосом, похожим на дыхание.
Что-то спускается по лестнице с рывком, хлопком, рывком, хлопком.
Наконец он встаёт и поворачивает в коридор, с входной дверью на другом конце и нижней лестницей справа. Покачиваясь, мальчик застывает на месте, когда видит, что спускается по лестнице.
Креб опустился, лёжа на спине. Его шея изогнута назад и раскачивается слева направо, глядя на мир вверх ногами. Его блуждающие глаза кажутся пустыми. Внутри раны на шее, вызванной всё ещё выступающим стеклом, коричневые отходы набухают и выступают из отверстия. Одна из рук Креба согнута под ним, опираясь на пол, чтобы подтолкнуть его вперёд, и его ноги, кажется, скорее скручиваются, чем сгибаются, отталкиваясь от лестницы, пока его искажённое тело не достигает низа.
Его штаны спущены до щиколоток, а другая рука двигается в его паху. Нет такого пениса, как у маленького мальчика, между ногтолько рваная выемка, в которую рука Креба вонзается и вынимается. С каждым движением пальцев Креба разорванная ямка в его промежности расширяется, обнажая внутри всё больше коричневого цвета, излучающего странный свет. Это заставляет мальчика думать о Коричневой игре, поэтому он нисколько не удивляется, когда видит, что Креб вынимает руку из отверстия и жадно посасывает свои мерцающие пальцы.
Две змееподобные штуки выскользнули из паха Креба, чтобы снова подняться по лестнице. В шоке мальчик не может сказать, живые ли это внутренние органы или живые ползающие ветви экскрементов.
С серией грохочущих ударов родители мальчика падают со ступенек и приземляются на пол кучей, которую стягивают щупальца Креба. Одно из щупалец обвилось вокруг ноги его выпотрошенной матери и вонзилось в щель, которую Креб проделал в её животе. Другое обмотало шею его кастрированного отца петлёй, кончик которой вторгся в его мёртвый рот.
Маленький мальчик слышит чавканье.
Креб, ты должен остановиться говорит он, как будто рассуждает с человеком, а не с мерзостью.
Всё ещё перевёрнутый взгляд его брата скользит к нему. Тёмная грязь стекает с его губ, попадает в нос и глаза.
Полиция едет, говорит мальчик.
При словах маленького мальчика эти прогорклые щупальца отделяются от тел его родителей и втягиваются. Однако вместо того, чтобы вернуться в живот Креба, они лежат на полу, как две лишние конечности.
Креб быстро передвигается по коридору к маленькому мальчику.
На кухне мальчик визжит и отбегает с дороги.
Креб врывается в кухню и прыгает в окно над раковиной. Оно разбивается в чёрный как смоль сад, и Креб исчезает в стеклянном ливне.
Куда ты направляешься? мальчик плачет.
Но он думает, что знает.
На их собственности есть два места, куда нельзя ходить маленькому мальчику.
Одно из нихкомната его брата, но он находил способ бывать там для Коричневой игры. Всякий раз, когда его отец на работе, а его мать пребывает в одном из своих усталых настроений, после того, как она съедает одну из своих маленьких белых таблеток для сна, мальчик вынимает ключ из самой задней части самого высокого кухонного ящика и вставляет его в замок в спальне брата. Это ключ, который он взял вчера поздно вечером и использовал, чтобы освободить своего брата, ошибочно полагая, что Креб сбежит из дома и никогда не оглянется назад.
Ещё одно место, куда не пускают маленького мальчика, это сарай в задней части сада. Он никогда не был внутри, потому что он огорожен забором, в нём нет окон, а запечатанная дверь выглядит тяжёлой и неприступной. Маленький мальчик не знает, как попасть в это место, и никогда не пытался, но почему-то уверен, что Креб направляется туда.
Маленький мальчик открывает заднюю дверь и ковыляет в холодную ночь, его нога всё ещё болит. На другом конце неосвещённого сада доносится шорох, дребезжание. Даже из-за разбитого окна, излучающего янтарный свет кухни, он почти не может видеть двор с его продолговатыми теплицами, которые его отец использует для выращивания овощей. Он шагает по холодной земле, желая знать, что делает его отвратительный брат.
Грохот наполняет сад.
Он был прав: его брат у сарая.
Креб?
Второй грохот, на этот раз приглушённый стенами сарая, но каким-то образом отдающийся эхом, и мерцающий свет прорезает мрак. В слабом свете видно, что забор, закрывавший сарай, теперь лежит на траве у его ног. Кроме того, в деревянной стене сарая есть раскол, целая часть которого выломана внутрь.
Он размером с человекаили с монстра.
Забор из проволочной сетки звенит под ногами мальчика, когда он приседает перед разрушенным сараем и заглядывает внутрь.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Предупреждение Маклоу, что они «разыскиваются», как преступники, вонзается Изабелле в голову, заставляя её замолчать, пока они идут к автобусной станции.
Вместе они направляются обратно от окраин Сидона к его зимнему центру. Летом прибрежный город привлекает туристов со всего мира на пляжи с мелким песком и ночные клубы без запретов, но с наступлением морозов посетителей становится меньше. Это заставляет Изабеллу волноваться ещё больше, чем она чувствовала вчера, когда всё ещё нервничала и выходила из ломки из-за отсутствия кокаина.
Они оказываются на главной дороге, разделяющей два ряда кафе, ресторанов и баров. От запаха приготовленной еды у Изабеллы урчит в животе, но она не хочет останавливаться.
Мы выделяемся, говорит она, глядя на своего спутника в тряпках, желая, чтобы у них была более тёплая одежда и лучший план. Все будут смотреть на нас.
Нам нужно только добраться до автовокзала, отвечает Маклоу.
Да, как скажешь.
Маклоу протягивает руку Изабелле, но она не принимает её.
Она перечисляет их проблемы.
Нам нужны деньги, но у нас их нет. Нам нужно место для проживания, но у нас его нет. Нам нужна еда, мне нужен дополнительный протеин, и нам нужно что-нибудь тёплое.
Мы могли бы пойти к Коринне? говорит Маклоу.
Изабелла останавливается на полпути по улице.
К твоей бывшей? Ты ищешь место для ночлега или грёбаный секс втроём?
Не надо так, говорит Маклоу. Это ты застрелила этих бедных ублюдков!
Хочешь крикнуть ещё громче? восклицает Изабелла. И это ты в первую очередь овладел всей этой наркотой, так что не показывай на меня пальцем.
Маклоу явно так же взволнован, как и она, но понижает голос.
Есть огромная разница между употреблением заначки на продажу и хладнокровным убийством двух человек.
Тёмная машина с тонированными стёклами проезжает мимо, замедляя движение. Изабелла смотрит, как её стоп-сигналы вспыхивают красным, почти ожидая, что одно из окон опустится, а дуло пистолета воткнётся, нацеленное на них. Затем машина снова набирает скорость и уезжает.
Мне страшно, Маклоу, говорит Изабелла, стыдясь этого. Что, если это был один из людей мистера Рэдли?
Маклоу наблюдает, как машина ускользает вдаль, его глаза тревожатся.
Ты пугаешь меня.
Я уже напугана, говорит Изабелла. Но ведь это возможно, не так ли?
Я не знаю. Полагаю, так. Ага.
Рэдли знал, где нас найти, поэтому, когда та пара придурков, которая пришла к нам домой, так и не вернулась, он, вероятно, отправил за ними ещё кого-то.
Они постучали в дверь, но ничего не услышали, говорит Маклоу.
Выбили её?