Креб, стой! Джеймс кричит от стены позади Табби.
Его слова вызывают у Креба больше реакции, чем нож Табби или пуля Изабеллы.
Когда Креб поворачивается к Джеймсу, тесак падает с его щеки.
О, ты назвал меня по имени сейчас, через столько лет? он поднимается в положение стоя, стряхивая тело миссис Холден со своей руки на пол. Теперь ты будешь повторять его снова и снова.
Чего ты хочешь? требует Джеймс.
Я хочу свою семью, конечно. Я хочу, чтобы вы все вернулись домой.
В тот дом?
В дыру, дорогой брат, к которой мы принадлежим.
А что, если мы этого не сделаем?
Вам лучше это сделать, жуткая ухмылка расплывается по лицу Креба. Он театрально оглядывает комнату. Разве у вас не должно быть ещё одной?
Эти слова ударили Табби как ножом ей в живот.
«Хейли».
До сих пор не было момента даже подумать о ней.
Креб опускается на колени и тянется пальцами к культи шеи мистера Холдена. Его рука, кажется, вторгается в тело пожилого мужчины и исчезает, как только она касается его пищевода.
Изабелла выходит вперёд и приставляет пистолет к голове Креба.
Я убью тебя за то, что ты сделал с Маклоу!
Креб хмурится.
Может, тебе тоже стоит спуститься в дыру, милая? Мы могли бы повеселиться с этой штукой у тебя между ног. Свободной рукой он берёт Изабеллу за промежность. Я думаю, тебе там может понравиться. К тому же, со всем этим протеином, который ты ешь, готов поспорить, твой шоколад восхитителен.
Отвернувшись от Табби, Изабелла стоит неподвижно, но Табби кажется, что она слышит её плач.
Креб облизывает губы и, как червяк, скользит всем телом мистеру Холдену в шею.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Всё ещё лёжа на спине на дороге, Хейли стонет. Боль в её ноющем теле после автокатастрофы не должна помешать ей вернуться домой.
Как-то ей нужно снова увидеть свою семью.
Что это? голос, который она услышала снова пронзительно. Назад. Назад
Хейли садится, вновь сталкиваясь с хаосом, который она устроила на этой некогда приятной деревенской ярмарке еды.
Капот машины Дэймона томно дымит. Дверь, через которую Хейли вытащили, открыта и висит. Внутри лобовое стекло так сильно потрескалось и покрылось таким количеством дерьма, что стало непрозрачным. На дальней стороне пассажирская дверь также открыта, и хотя Хейли может видеть груду грязи в форме руки на приборной панели и смятую куртку Дэймона, лежащую на сиденье, других его останков там больше нет.
Чёрный мальчик-подросток, одетый во всё белое, прекратил попытки реанимировать здоровенного парня на тротуаре. Он вскочил и уставился на то, чего Хейли не видит по другую сторону машины.
Пожилой мужчина с добрым лицом, который вытащил Хейли из машины, подходит к ней.
Оставайся там, тебе может быть больно.
На улице несколько десятков человек, некоторые стоят, некоторые двигаются, и их волнение нарастает. Кто-то ревёт либо «Стеф», либо «Стив». Кто-то убегает от машины, неразборчиво крича.
Пожалуйста, позволь этому закончиться, говорит Хейли и встаёт.
Вздрагивая при каждом новом шуме, она обходит вокруг машины.
Э-э-э, мисс показывает ей чёрный подросток в белом.
По другую сторону машины Хейли видит Дэймона. У него нет ни головы, ни рук, а только половина туловища, и, похоже, он полностью состоит из фекалий. Его лежащие джинсыединственная оставшаяся черта его утраченной человечности.
Несмотря на его трансформацию, Дэймона, возможно, всё ещё можно называть «он», поскольку его светящийся пенис, состоящий из дерьма, зажат глубоко во рту хилого молодого человека. Жертва Дэймона в кепке и строгом сером пиджаке стоит на коленях. Перед ним упали костыли, что может объяснить, как пара почти бестелесных ног могла одолеть его.
На тротуаре беременная женщина из продуктовой палатки всё ещё стоит среди разрушенных остатков своей продукции, держа в руке телефон. Она кричит рассеивающейся толпе:
Кто-нибудь, остановите это!
Мускулистый мужчина в твидовой куртке фермера и тяжёлых ботинках мчится вперёд, поднимает ногу и толкает Дэймона без тела. Конечности в джинсах снесены, и их брызги попадают беременной хозяйке палатки прямо в лицо. Она издаёт резкий крик.
Изнасилованный орально мужчина продолжает стоять на коленях, а из его губ торчит теперь уже оторванный дерьмовый член Дэймона. Вместо того, чтобы с отвращением выплюнуть его, он с удовольствием жуёт и поднимается на ноги, очевидно, больше не нуждаясь в костылях.
Человек, ударивший Дэймона по ногам, уже успевает получить наказание: кажущийся хрупким мужчина, которого он спас, наносит ему удар лбом в голову, разбивая лицо.
Следующей идёт женщина, держащая поводок мёртвой собаки: парень, похожий на фермера, хватает её за плечи и извергает струю дерьма ей в глаза.
Это выглядит совсем как шоколадный фонтан пасты Nutella.
Хейли в ужасе отступает назад, затем поворачивается, чтобы бежать. У неё нет возможности добраться домой пешкомэто займёт несколько часовтак что, может быть, она сможет найти полицейский участок?
«Или, может быть, больницу», думает она, регистрируя боль в шее и груди.
Она метается между приближающимися и удаляющимися людьми, пробегая мимо человека в мягкой фетровой шляпе и ярком галстуке, возможно, туриста. Он сбивает её с ног.
Вы пока не можете уйти, мисс, говорит он позади неё с ирландским акцентом. Его руки обнимают её за талию, и она бьётся в его хватке. Я видел, что вы сделали. Может, и не имели злого умысла, но вы убили этих бедных ублюдков. Боюсь, вы должны остаться и держать ответ. Прекратите бороться, это для вашего же блага.
Вы не понимаете, говорит Хейли. Все эти люди умрут, если нам не помогут.
Что это значит? спрашивает он. Перестаньте драться со мной, я вас отпущу.
Отлично, она перестаёт сопротивляться.
Его руки разжимаются. Она поворачивается и видит, что у мужчины светлые волосы соломенного цвета и поразительное бородатое лицо. Он смотрит на неё с беспокойством.
Сейчас она на полпути, позади неё поднимается ад.
Вы меня слышите? Что-то плохое распространяется среди всех этих людей. Как вирус.
Они умрут? спрашивает он.
Да.
Вы имеете в виду
Грязная рука появляется над его головой, казалось бы, из ниоткуда. Её выступающие костяшки сжимаются, когда она хватает ирландца за подбородок. Плоть совершает рывок, и голова мужчины раскалывается в потоке алой крови. Он шлёпается вперёд, но владелец руки по-прежнему держит за челюсть неподвижную, полусепарированную голову, оставляя горло открытым, как если бы оно было на шарнире.
Фигура, стоящая перед Хейли, выглядит как никто из тех, кого она когда-либо встречала.
Её ноги становятся неустойчивыми, когда она чувствует его горячий запах, похожий на мех животных, покрытый помётом. Он переносит её обратно на семейный чердак, в тот момент, когда она обнаружила дела, связанные с Домом Грязи. Его глаза вращаются независимо друг от друга, как-то притягивая её к себе, в то время как сами они смотрят на всю разворачивающуюся сцену. Гнилостная футболка свисает с его жилистых рук, которые выглядят слишком тонкими, чтобы убить упавшую жертву, чей подбородок он всё ещё держит в руке.
Теперь с тобой всё будет в порядке, юная леди, говорит он, наблюдая за ней и расстёгивая свои грязные джинсы. Любой, кто так трогает мою семью, должен столкнуться со мной.
Сила Хейли покидает её.
Худой, устрашающий мужчина стягивает джинсы, оголяя отвратительный зад, и позволяет ирландцу упасть на колени, а затем садится на корточки над его зияющим вырезом на шее.
На самом деле, если кто-нибудь когда-нибудь так трогает мою семью, клянусь, я сру им в горло, и с этими словами он загружает гигантскую порцию светящегося дерьма в открытое горло трупа. Подняв джинсы и отойдя от обезглавленной туши, он говорит:Ты думаешь, ты случайно узнала старый домашний адрес своего папы, Хейли?
Она не может говорить.
Мужчина от души посмеивается.
Ну, давай же. Дядя Креб отведёт тебя домой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Пока Джеймс ведёт сине-стальной автомобиль Табби Audi в дом своего детства, нет никаких разговоров. Изабелла едет сзади, а его жена и связанный сын сидят на пассажирском сиденье рядом с ним.
Уходя из своего дома, они не прикасались ни к телу Маклоу, ни к трупам мистера или миссис Холден. Джеймс считал правильным позаботиться о живых, прежде чем встретиться с мёртвыми.
Перед отъездом они обмыли Райана в ванной с помощью насадки для душа. Он кричал, когда струя воды выдувала обесцвеченные кусочки с его кожи и смывала их в сливное отверстие в ванне. Как и всё вокруг него, сын Джеймса превращается в дерьмо.
Креб убил настоящих родителей Джеймса два десятилетия назад и его приёмных родителей сегодня, как будто они были просто препятствием, от которого нужно избавиться. Он травмировал Табби, заразил Райана и, предположительно, похитил Хейли. Хотя Джеймс оцепенел и, возможно, сломлен навсегда, ему пора вернуть немного того, что он потерял.
Табби казалась неустойчивой, переходя от оживления к практически кататоническому состоянию. Независимо от того, сколько раз Райан просил ещё попробовать её шоколад, она прижимает к себе его разваливающееся тело, пока Джеймс ведёт машину.
Семьизабавные вещи.
Его больше нет, говорит Джеймс, находясь в нескольких минутах от места назначения.
Что? как во сне спрашивает Табби.
Этот страх. копрофобия.
Как ты думаешь, почему?
Может быть, потому, что я боялся не дерьма, а моего брата? Может быть, это дерьмо просто напоминало мне о нём, а теперь, когда он вернулся, это кажется немного глупым.
Приближаясь к заросшей травой подъездной дорожке у дома своего одинокого детства, Джеймс думает, что его вывод может быть правильным, но дело не только в этом.
С сильным чувством дежавю он паркуется в нескольких метрах от странной треугольной конструкции. Его взгляд скользит к самой высокой точке; старая комната Креба.
Джеймс выходит, его ботинки хрустят от засохшей грязи, и идёт к задней части машины. Он достаёт из багажника тяжёлую бейсбольную биту; бесполезно, он уверен, но он не собирался приходить без оружия.
Они стоят в ряд, глядя на здание.
Джеймс знает, что пресса окрестила его Домом Грязи, но для него это просто то место, где он провёл свои ранние годы. В этом здании он ел восхитительное пюре из картофеля своей матери, играл в шахматы и шашки со своим отцом и занимался Коричневой игрой со своим братом.
«Дом».
Где он? спрашивает Изабелла.
Либо в доме, либо на заднем дворе, в яме, Джеймс касается основания позвоночника Табби, но она не отвечает. Слушай. Возможно, он больше не будет выглядеть так же. Он может
Мне плевать, как он выглядит, говорит Изабелла. Я собираюсь убить его.
Я не думаю, что ты сможешь.
Ты понятия не имеешь, Джеймс, говорит она, впервые произнося его имя. Ты наркоман, но живёшь с женой и детьми. И ты «случайно» воскресил своего брата, который убил как минимум трёх человек. Прости меня, если я не обращаю внимания на то, что ты думаешь.
Он тебя тоже убьёт.
А тебе какое дело? Я просто пыталась тебя ограбить.
Ты просто в отчаянии. Я могу понять. Не будь безрассудной, потому что Креб убил твоего парня.
Изабелла выглядит возмущённой.
Он не был моим парнем. У меня никогда не было большой семьи, в отличие от вас. Итак, Маклоу она чуть не задыхается от этого имени, был самым близким, кто у меня когда-либо был. Возможно, он был не таким уж хорошим человеком, но он был моим. Он был всем, что у меня есть, а теперь его больше нет.
Джеймс видит её состояние и больше не собирается её убеждать.
Попробовав запертую входную дверь дома, он ведёт их назад. Задняя дверь, ведущая в кухню, открыта, перед ней на земле лежит цепь с замком. Паршивый клочок травы впереди испещрён кровью и толстыми кусками дерьма, а также запятнанным цилиндрическим куском дерева.
По-прежнему со связанными руками по бокам, Райан нюхает воздух и спрашивает:
Где дядя Креб, мама? Я чувствую его запах.
Табби гладит ему затылок, ничего не говоря. Судя по всему, её расстройство желудка успокоилось, возможно, в ответ на оцепенение, которое она чувствует после дневных событий.
Если я хорошо знаю своего брата, думаю, нам следует начать с дома.
Он поворачивается к Изабелле, массивное тело которой стоит на фоне сада его детства. Если бы это было летом, Джеймс мог бы прищуриться и представить, что там стоит его мать, меньшая, но такая же широкая в плечах и руках, её тело загромождено лишним жиром, а не мускулами.
Может, тебе стоит пойти прямо к источнику? говорит Джеймс Изабелле. Он указывает на сарай позади сада. Я думаю, ты сможешь найти его там, если получится войти.
Изабелла кивает и уходит, размахивая пистолетом, в то время как другая рука сгибается рядом с ней.
Джеймс целует липкую щёку жены.
Ты уверена, что не лучше будет ждать в машине?
Табби качает головой, её кожа становится бледной. Она берёт своего сына, как когда он был малышом, одной рукой под его зад, а другую держа на его спине. Она идёт к задней двери дома и заходит внутрь, крепко прижимая его к себе.
У Джеймса нет ни надежды, ни планов, поскольку он впервые за двадцать два года ступает по этой кухонной плитке. Он осматривает пол и ведущий от него холл, вспоминая происхождение каждого старого пятна, которое он видит. Давным-давно здесь остались счастливые воспоминания, но сегодня Джеймс может припомнить только ужас.
Он кладёт руку на плечо Табби.
Слушай
Откуда-то изнутри раздаётся шлёпок.
Джеймс вздрагивает, мурашки пробегают от спины к ногам, так что ему приходится опереться о центральную стойку кухни.
Нам нужно подняться на чердак дома, говорит он и продвигается вперёд вместе с Табби и Райаном.
Райан смотрит на гнилой интерьер дома, как будто смотрит на дворец. Табби продолжает гладить его спину, её глаза остекленели, поскольку она, кажется, всё глубже погружается в себя. Это не та Табби, которую Джеймс знает и любит, но, возможно, как и он, она уже потеряла надежду. Единственная разница между ними в том, что Джеймсу пришлось готовиться всю свою жизнь, и теперь, когда его день расплаты настал, это почти болезненное облегчение.
Джеймс слушает, поднимаясь по лестнице, убеждая себя, что слышимые им шлепкиэто не тот случай, когда история повторяется.
Он представляет, как Креб говорит:
«Приходи посмотреть, дорогой брат Посмотри, что получает твоя дочь»
Джеймс съёживается от воспоминаний о Кребе и его матери.
Наверху лежит насыпь экскрементов, смутно напоминающая человеческое существо. Ни Джеймс, ни Табби не комментируют увиденное.
Ритмические шумы становятся громче, когда они достигают нижней части второго пролёта лестницы, и сопровождаются сильным зловонием. Джеймс с любопытством отмечает, что он не упирается и не кривит губы от вони.
Что это? спрашивает Табби, наконец заговорив.
Шоколад, говорит Райан с чувством благоговения.
Кто там наверху? Джеймс зовёт.
Шлепки прекращаются.
Что-то скользит по полу, перемещая фрагменты мусора при движении. Раздаются звуки пружин, а затем наверху ступенек появляется тёмная фигура.
По сравнению с измученным телосложением этого стража худощавость Креба выглядит как телосложение бодибилдера. Его голова представляет собой жёлтый скользкий череп. Его безгубый рот пускает слюни тонкой коричневой струйкой по пенистым рёбрам, а его руки лишены жира, но покрыты пятнами на желтушной, как бумага, коже. Он тянется к перилам судорожным рывком, и когда он делает ещё один шаг, его костлявая ступня слипается при приземлении.
Это не Хейли, и, несмотря на тревожное видение, Джеймс почти вздыхает с облегчением.
От почти скелетной фигуры отражается луч света.
На запястье у него серебряная цепочка.
Перед этим неожиданным зрелищем Джеймс встаёт неподвижно. Он задаётся вопросом, возможно ли то, что он теперь подозревает? И он представляет, как его ужасный брат копает старую могилу, хихикая, пока работает. Бейсбольная бита, которой он был готов орудовать, с грохотом упала на пол. Он задыхается от шока ужасного видения, и единственное слово слетает с его рта.
Папа
Почти мумифицированное тело его отца делает шаг вниз. Его горло свистит, когда он говорит:
Ты пришёл за шоколадом для маленькой Хейли?
Джеймс наблюдает, как призрак спускается по лестнице, и чувствует тошнотворную благодарность, когда Табби передаёт ему Райана, берёт бейсбольную биту и поднимается. Он отворачивается, но слышит каждый удар, каждый из которых происходит со звуком упавшего глиняного горшка. Нет ни криков протеста, ни заметной борьбы; всего лишь серия сухих ударов, когда Табби измельчает его отца в ломкие кусочки, которые стучат и звенят о доски.