Надь, ужинать-то, когда будем?
Иди, иди! Сейчас доварю и приду.
Николай не успел уйти, как на кухню вплыла очень полная женщина в халате с чёрными как смоль взбитыми в высокую причёску волосами, и с неприятными тёмными рыбьими глазами. Не глядя ни на кого, она прошла, покачивая пышным бюстом и бедрами, к своему столу, бросив на него большой сверток с продуктами.
Здрас-с-сте! сквозь зубы процедила она.
Здравствуйте, Ольга Николаевна! сказала Надя за всех. А у нас новая соседка, познакомьтесь!
Наслышана уже! не глядя, процедила Ольга Николаевна и двинулась к выходу.
Чего это вы так нелюбезно? удивилась Надя.
А лучше б она сюда вовсе не приезжала! Делать ей здесь нечего!
Зачем вы так? опешила Надя.
Здесь своих женщин достаточно! Пусть уезжает туда, откуда приехала! ответила Ольга Николаевна и вынесла своё тело из кухни.
Надюша, не задерживайся! сказал Николай и выскользнул из кухни.
Валерия стояла в растерянности у стола.
Не обращай на неё внимания, как бы оправдываясь, сказала Надя.
Злая она как сто чертей, добавила Нина. Не любят её здесь. Она местная. Говорят, бабка у неё цыганкой была. Мужа нет, дочь свою Лариску, неизвестно от кого родила. Та в девятом классе учится, а вешается уже на всех мужиков.
Самогон гонит, продолжила Катерина, торгует им и днём и ночью. Мужиков наших спаивает. Управы на неё найти не можем. Она и начальство к рукам прибрала.
А кто она? спросила Лера.
Официанткой в офицерской столовой работает.
Вот и наступил праздник 7 ноября. В военном городке всю неделю солдаты чистили газоны, дороги и красили белой краской бордюры. На административных зданиях были вывешены плакаты и транспаранты, нарисованные полковыми художниками. На каждом жилом доме висели красные флаги. Полк должен был собраться на построение к девяти часам на стадионе военного городка, и после торжественной речи комполка три раза с песнями пройтись по этому стадиону. Жёны и ребятишки толпились вокруг, наблюдая за происходящим, размахивая маленькими красными флажками и радуясь, когда видели своего мужа и папу.
Раннее утро во всех коммунальных секциях начиналось одинаково. Из репродукторов лилась праздничная музыка. Женщины на кухнях готовили завтраки. Мужчины чистили до блеска в коридоре туфли, тут же носились малолетние карапузы с красными флажками, которым в этот день разрешалось кричать, пищать и бегать. Везде была праздничная суматоха.
Лера внесла в комнату горячую сковородку с картошкой и чайник.
Садись завтракать.
Угу, бреясь, сказал Юрий. Лер, белую рубашку погладь.
Я её вчера ещё погладила, и брюки тоже. Всё готово. Ешь.
Они сели за стол.
Ты придёшь на стадион? Там парад будет.
Да, мы с Надей придём.
А кашне нашла?
Какое кашне?
Белое. И белые перчатки.
Ты мне ничего не говорил.
Забыл. По форме нужен белый шарф под шинелью и белые перчатки. Посмотри в чемоданах.
Лера бросилась открывать чемоданы и перекладывать белье.
Что-то я не помню, чтобы они мне попадались под руку, озабочено сказала она. Почему не предупредил вчера? Я бы в магазине купила. Вот перчатки нашла! Только они почему-то все на правую руку.
Та-ак! протянул Юра, рассматривая перчатки. Левые, наверное, у Витьки Савина остались. Мы с ним в прошлый праздник вместе пили. Ладно, на построении поменяемся. Сходи к соседям, спроси, может, лишнее кашне есть.
Валерия выскочила из комнаты. Одновременно с ней в коридор пулей вылетела Надежда.
Лера! У вас лишнего белого кашне нет?
А я к тебе с тем же вопросом!
Каждый год одно и то же! И где они их оставляют? всплеснула руками Надя и, хлопнув дверью, скрылась в своей комнате.
Все офицеры, выходя из комнат, поздравляли друг друга с праздником, их провожали жены и дети.
Соседи! С праздником! выходя из своей комнаты, сказал Николай.
С праздником!
Сегодня вечером гуляем? спросил кто-то из мужчин.
А как же!
Девочки, стол придумайте!
Четверо красивых подтянутых мужчин в парадных шинелях ВВС и в белых кашне вышли из дома.
Все, после ухода мужей, тут же разошлись, в коридоре остались только Лера с Надей. Двери в их комнаты были открыты. Лера посмотрела в свою комнату, там творилось что-то ужасное: белье из чемоданов было разбросано по всей комнате. Она перевела взгляд на Надину комнату. Там было не лучше: вывернутые шкафы, разбросанная одежда по стульям, на рожке люстры, покачиваясь, висел галстук. Из детской кроватки, припав лицом к сетке, удивленно таращила глазенки на весь этот кавардак Надина дочка.
На войне как на войне! пожала плечами Надя. Привыкнешь.
Вы где кашне взяли? вдруг спросила она.
Это новое белое посудное полотенце. А у вас?
Белая майка!
Женщины посмотрели друг на друга и прыснули от смеха.
Вот и наступил долгожданный апрель. Это месяц родов, которые должны вот-вот начаться. Было страшно от неведанного: как всё это пройдёт и как должно начаться? Говорить про это, было не принято, а врачи по этому поводу успокаивали: «Никто ещё не остался пожизненно беременным. Как рожать? Сами и узнаете!». И только уже рожавшие соседки наставляли Леру.
Третий день живот болел так, что невозможно было спать ночами. Всю ночь Лера бегала каждые тридцать минут в туалет, не решаясь будить мужа. В пять утра, встав на колени перед диваном, чтобы живот не давил на низ, она тронула за плечо мужа.
Юра, улыбнулась она, кажется рожать пора. Больно очень.
Муж открыл глаза и посмотрел на неё.
Раз улыбаешься, значит, ещё можешь терпеть, сказал он, перевернулся на другой бок и заснул.
В семь утра, не добудившись мужа, Лера с трудом вышла в коридор и стала надевать сапоги. Из своей комнаты выскочила Надя.
Ты чего такая? Началось?
Лера кивнула головой.
А твой где? Почему в больницу не ведёт?
Спит ещё.
Сдёрнув полотенце с плеча, Надя влетела в комнату Леры и шлёпнула по одеялу Юру:
Чего лежишь?! Жена рожает, а он дрыхнет!
Юра подскочил на диване:
Так она улыбается! Я думал просто так
В офицерской столовой было шумно. Мария с подносом подошла к столу, где сидел Лесков.
Говорят, твоя в роддоме, значит, ты нынче холостой? ставя перед ним тарелку с едой, спросила она. И не дожидаясь ответа, продолжила: Мой в Моздок улетел в командировку. Я тоже холостячка. Придёшь?
Приду, глядя ей в глаза, игриво сказал Юрий.
Так я буду ждать тебя в 10 вечера.
Вечер наступил быстро. На небе зажглись первые звёзды. Лесков шёл по деревне, где когда-то снимал у бабы Лены комнату. Подойдя к одноэтажному домику, наполовину скрытому за деревьями, Юра оглянулся по сторонам и открыл калитку. В доме горело одно окно, но на веранде света не было. Он почувствовал, как кто-то положил ему руку на плечо.
Пришёл, коханый мой?
Маша!
Мария прильнула к его груди и поцеловала долгим и страстным поцелуем.
Соседи могут увидеть, сказал Юра, оглянувшись.
Пойдем в дом. Завтра на службу от меня уйдешь, здесь ближе.
Валерию с Юрой встречали все соседи. Юра занёс в комнату маленький белый свёрток, обвязанный голубой лентой.
Поздравляем!
Поздравляем с сыном!
Спасибо, улыбалась Лера.
Женщины кинулись развязывать свёрток.
Через неделю и у меня Надюшка родит сына, улыбался Николай, обнимая свою жену, так что вам тут скучать не придётся.
Дочь у нас будет! сказала Надя.
Сын! Я лучше знаю! Дочь уже есть!
В открытую дверь комнаты Лесковых вплыла Ольга Николаевна.
Ну, и что у нас за новый жилец? спросила она, подходя к дивану, на котором лежал белый сверток.
Валерия насторожилась. Посмотрев на ребёнка, хмыкнув и передёрнув плечами, соседка молча вышла из комнаты.
Вот зараза! Как будто её звали сюда! тихо сказала Нина.
Не по себе как-то стало, призналась Лера.
Не бери в голову! улыбнулся Юра.
Правильно! хлопнула в ладоши Надежда. Все на кухню! Там праздничный обед в честь новорожденного приготовили! А как назовёте мужчину?
Александром, сказала Лера.
Две молодые мамы гуляли по городку. У одной была голубая коляска, у другойкрасная. Их апрельские ребятишки немного подросли, им было уже по три месяца.
Что-то со мной происходит, сказала Лера. Молоко пропало, малыша кормить нечем. Помнишь, месяц назад я тебе говорила, что сильно болят глаза. Боли в руках и ногах так и не прошли. Болят так, что трудно ходить, утром Саньку не могу вытащить из кроватки, боюсь уронить.
Ты у врача была? спросила Надя.
Была. Смотрели окулист, терапевт, гинеколог, невропатолог. Анализы все хорошие. Сказали, что я абсолютно здорова.
Что-нибудь назначили?
Попить траву пустырника и не нервничать. Да я и так не нервничаю, а мне становится всё хуже и хуже.
Сходи ещё раз к врачу.
Сегодня была. Опять ничего не нашли.
Лера с трудом шла по коридору, переваливаясь с одной ноги на другую как утка. Из своей комнаты вышла Ольга Николаевна.
Лера, вы плохо себя чувствуйте? У вас болят ноги? с ухмылкой спросила она.
Я хорошо себя чувствую, и у меня ничего не болит, Ольга Николаевна, сказала Лера и закрыла перед носом соседки свою дверь.
Юра читал газету, лежа на диване.
Юра, надо послать маме телеграмму, чтобы приехала.
Зачем? спросил он, не отрываясь от газеты.
Мне очень плохо. У меня сильно болят ноги и руки.
Сходи к врачу.
Я ходила несколько раз, врачи сказали, что я здорова.
Значит, здорова. Им лучше знать.
Лера подошла, взяла из рук мужа газету и спокойно сказала:
У меня настолько болят ноги, что мне трудно дойти даже до кухни. Боли в руках такие, что я не могу взять чашку, не говоря о сыне. Я не сплю ночами.
Ты мне ничего не говорила.
Я говорила. Но последнее время ты часто дежуришь сутками, и тебя почти не бывает дома, а мне нужна помощь. Поэтому, ты сейчас оденешься, пойдешь на почту и отобьешь моей маме телеграмму, чтобы срочно вылетела.
Прошло несколько дней. Пустырник не помогал. Ноги и руки болели так, что хотелось выть, да и позвоночник почти перестал гнуться и приносил одни страдания. Ко всему прочему добавилась странная непереносимость холода. В своё дежурство по коммуналке, когда надо было отдраить краны на кухне и в ванной, она не могла к ним прикоснуться. Казалось, что холод металла проходил сквозь пальцы, и был осязаем, принося с собой ужасную боль. Полы в комнате были запылённые, не было сил даже протереть их тряпкой на швабре. Лера ждала Юру, но у него опять было очередное дежурство. Ребята, соседи по коммуналке, приходили вечером домой и, пряча глаза, сообщали, что его срочно вернули на аэродром, и скорее всего, его два дня не будет. «Что делать, вздыхали они, служба!»
Заплакал сын.
Иду, солнышко! Иду! Лера с трудом поднялась со стула. Кушать хочет мой маленький! Сейчас мама покормит. Сейчас.
Тяжело переваливаясь с ноги на ногу, она дошла до стола и взяла завёрнутую в полотенце, чтобы не остыла, бутылочку с молоком.
Иду, маленький, иду.
С трудом опустившись на табурет, который стоял рядом с кроватью, она протянула бутылочку сыну. Сильная боль в спине не позволила ей наклониться к нему.
Сейчас, родной мой, сейчас. Мама наклониться даже не может.
Пересиливая боль, так что на лбу выступили капли пота, Лера поднесла соску ко рту сына. Тот поймал её и принялся сосать молоко.
Сейчас Сашенька поест, а потом папа придёт и погуляет с сыночком. О, да мы ещё и мокрые! Что же делать, Санька? Ты ещё сам не можешь ползунки с себя снять, а я «уже» не могу. Придётся опять звать на помощь тётю Надю.
В дверь постучали.
Войдите! сказала Лера, не вставая с табуретки и не оглядываясь.
Лерочка!
Лера оглянулась, на пороге стояла мама, а через её плечо выглядывала улыбающаяся Галина.
Мама! Приехала!
Приехала, дочка! Что случилось? сказала Тамара Николаевна, обнимая дочь.
Теперь уже ничего не случится, раз ты приехала! Теперь я за Александра спокойна.
Лера поднялась со стула и медленно, держась за мебель, пошла к дивану. Тамара Николаевна с Галей молча смотрели на неё.
Вы раздевайтесь и проходите, а я прилягу. Устала.
Она подошла к дивану и, превозмогая боль, легла.
Ну, вот и всё! Я только тебя, мама, и ждала, сказала она и закрыла глаза.
Надя с коляской подходила к дому. Около подъезда стояла машина скорой помощи. Из подъезда на носилках вынесли Леру. Юра помогал нести носилки.
Что случилось? подбежала к машине Надя.
Валерию парализовало, сказал Юра. Комполка дал вертолет. Сейчас вылетаем в Киев в областную больницу.
Носилки закатили в машину и дверцы захлопнулись.
Киев областная больница
Больничная палата в неврологическом отделении была рассчитана на шесть человек. Все, кроме одной девушки, которая с трудом передвигалась, были лежачими. В палату вошёл доктор лет сорока.
Доброе утро!
Доброе утро, Сан Саныч! нестройно, но с улыбками ответили женщины.
Как спали-почивали?
Хорошо.
Марья Тихоновна, кошмары сегодня не снились?
Нет, доктор, не снились, сказала семидесятилетняя старушка. После вчерашнего укола только сейчас проснулась!
Вот и ладно! Начнем обход. Вчера вечером новенькая поступила, вот с неё и начнём.
Доктор взял табуретку и присел около Валериной тумбочки, положив на неё листы бумаги и молоточек невропатолога.
Здравствуйте, я ваш лечащий врач. Зовут меня Александр Александрович. Давайте заполним анкету. Как ваша фамилия, имя, отчество?
Лескова Валерия Михайловна.
Сколько вам лет?
Двадцать три года.
С чем к нам поступили, Валерия? На что жалуетесь?
Сильные боли в руках, ногах, спине. Не могу ходить. А с сегодняшнего утра раздвоение зрения.
Врач долгим взглядом посмотрел на неё.
Прошла неделя. Утром в палату вошли Тамара Николаевна, Галя и Юра с сыном на руках.
Мама! улыбнулась Лера.
Лерочка! Тамара Николаевна поцеловала дочь. А мы, видишь к тебе какой компанией приехали!
Хорошо, что приехали! Санька! Как давно я тебя не видела! Целую неделю!
Юра положил сына рядом с женой.
Как же я соскучилась по нему! повернула к нему голову Лера, пытаясь погладить его плохо работающей рукой.
Как ты здесь? спросил Юра.
Нормально. Только нянечек не дозовёшься. Они ничего не хотят делать без денег, за все надо платить рубль. А у меня денег нет. Лена нам здесь всем помогает, Лера кивнула на женщину, сидевшую на кровати напротив, она у нас единственная из палаты ходячая, хоть и плохо ходит.
Спасибо вам, Лена, сказала Тамара Николаевна.
Не за что, ответила та. Мне когда-то так же помогали.
Теперь я буду за тобой ухаживать, улыбнулась Тамара Николаевна.
Как? удивилась Лера. А Санька с кем?
Врачи сказали, что лечение будет долгим. Мы с Юрой посоветовались, сказала Тамара Николаевна, решили, что Сашеньку лучше отправить с Галей к нам домой. Сейчас лето, у неё каникулы, пусть с племянником посидит, понянчится. Да и папа ей поможет. Он вас вырастил, знает, как с младенцем обращаться.
Лера, ты не переживай, я справлюсь! сказала Галя.
Я знаю, что ты справишься, улыбнулась сестра.
Юру отправляют на два месяца в командировку в Моздок, продолжала Тамара Николаевна.
Я завтра вылетаю, сказал Юра.
Ну, а я останусь с тобой в Киеве.
Хорошо, прошептала Лера.
Дни летели за днями. Незаметно пролетели два месяца.
Тамара Николаевна постучала в дверь, на которой висела табличка «Яровский Александр Александрович кандидат медицинских наук».
Да! Войдите!
Можно, Александр Александрович?
Тамара Николаевна! Заходите! Я вас жду! Нам надо поговорить.
Да, доктор, надо. Два месяца мы здесь, а ей всё хуже и хуже.
Да, улучшений нет.
В этот момент без стука открылась дверь. Вошла полная властная женщина в белом халате с бумагами в руках.
Извините, что помешала. Я ненадолго. Александр Александрович, я ознакомилась с историями болезней, завтра подъеду к 12 часам на ваш обход. Раньше не смогу. Возьмите документы, женщина положила на стол бумаги.
Александр Александрович поднялся.
Позвольте представить: Верещагина Анна Павловна, профессор, представил он женщину Тамаре Николаевне. Она вчера осматривала Леру. Это мама Лесковой ВалерииТамара Николаевна.
А-а! Здравствуйте!
Здравствуйте, доктор. Что с моей девочкой?
Ничего утешительного я вам сказать не могу. Я ознакомилась с историей болезни Лесковой. Вчера мы собирали консилиум, осмотрели её и пришли к выводу: врач сделал всё, что мог, но процесс не удалось остановить. Готовьтесь к самому худшему. Ей осталось жить от силы месяц-два.